Ты – Достоевский. 17-й год

Источник – вторая комната за перегородкой.

Вот еще одна.

– Э-эх! Человек недоверчивый! – засмеялся Свидригайлов. – Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не допускаете, что ль? Ведь не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?» Не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет…»

Он проговорил это с видом какого-то подмигивающего, веселого плутовства, не спуская глаз с Раскольникова. Раскольников побледнел и похолодел, слыша свои собственные выражения, сказанные Соне. Он быстро отшатнулся и дико посмотрел на Свидригайлова.

– По-почему… вы знаете? – прошептал он, едва переводя дыхание.

– Да ведь я здесь, через стенку, у мадам Ресслих стою. Здесь Капернаумов, а там мадам Ресслих, старинная и преданнейшая приятельница. Сосед-с.

– Вы?

– Я, – продолжал Свидригалов, колыхаясь от смеха, – и могу вас честью уверить, милейший Родион Романович, что удивительно вы меня заинтересовали. Ведь я сказал, что мы сойдемся, предсказал вам это, – ну вот и сошлись. И увидите, какой я складной человек. Увидите, что со мной еще можно жить…

Прекрасно! Прекрасная стенка. И разделяет она два времени. Сцену и кулисы. В этом всё дело. Из-за кулис подслушивали, из-за кулис и убивали. Все трагедии Шекспира основаны на действиях из-за ПЕРЕГОРОДКИ. Из-за перегородки времени. Поставил пометку на полях, что человек в тексте убил – и все, он уже никуда не денется. Ведь герой романа не видит полей. Если, конечно, он же и не автор. Как Пелевин, герой которого видит пулю, пролетевшую в полутора сантиметрах от его живота. Читатель не замечает, что одно предложение составлено и двух времен. Из времени автора и времени героя. Пометка с полей внесена в текст романа. Как это всегда делается в Библии. Это объединение времен называется ВОСКРЕСЕНИЕМ!

Что же получается?! В двери, открытые для верующих, проникает враг? Значит, надо предположить, что Гамлет хотел не просто обезвредить врага, а убить его именно в этих тоннелях, образовавшихся в поверхностях высоких степеней после Распятия и Воскресения Иисуса Христа. Враг воспользовался проходами в Демаркационной Стене.

Я сделал вас свободными. Но это еще не Новая Земля.

Не знаю, что там должно быть дальше про Новую Землю. Прошло довольно много времени. Надо будет, вспомним. Сейчас надо рассмотреть героев романа на предмет их причастности к преступлению. Иногда мне кажется, что все причастны. Все охотники, а Раскольников волк, которого они обложили красными флажками, а сами спрятались с ружьями за деревьями и ждут. Ждут, когда появится Раскольников, чтобы направить его в нужную сторону. Даже Соня принимает участие в этой охоте. Когда Раскольников по своему уму, по своей совести направился вниз, чтобы избежать ужасной судьбы, она встретила его, как заградотряд НКВД. Вот так:

– Он сошел вниз и вышел во двор. Тут на дворе, недалеко от выхода, стояла бледная, вся помертвевшая, Соня и дико, дико на него посмотрела. Он остановился перед нею. Что-то больное и измученное выразилось в лице ее, что-то отчаянное. Она всплеснула руками. Безобразная, потерянная улыбка выдавилась на его устах. Он постоял, усмехнулся и поворотил наверх, опять в контору. Там Раскольников признался в убийстве. Хотя очень не хотел.

Не мог сам добровольно признаться, что убил старуху процентщицу. На вопрос Ильи Петровича Раскольников отвечал:

– Н-нет. я только так… Я зашел спросить… я думал, что найду здесь Заметова.

И до этого:

– Он довольно бодро вошел во двор. Надо было подняться в третий этаж. «Покамест еще подымусь», – подумал он. Вообще ему казалось, что до роковой минуты еще далеко, еще много времени остается, о многом еще можно передумать.

– Неужели в самом деле к нему? А нельзя ли к другому? Нельзя ли к Никодиму Фомичу? Поворотить сейчас…

Хотя Раскольников вроде бы уже решился, но дойти до цели очень тяжело. Самому невозможно!

– Он вдруг вспомнил слова Сони: «Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и перед ней согрешил, и скажи всему миру вслух: «Я убийца!» Он весь задрожал, припомнив это. – Раскольников идет с трудом.

– И, отошедши немного, пал на лицо Свое. Молился и говорил: Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша эта; впрочем, не как Я хочу, но как Ты. – Так говорит Иисус. Он идет и находит учеников спящими.

– Еще отошедши в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! Если не может чаша эта миновать Меня, чтобы Мне не пить ея, да будет воля Твоя. – И опять Иисус находит учеников спящими.

– И оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово.

Тогда приходит к ученикам своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников.

Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

Это с трудом идет на распятие Иисус Христос.

Сразу бросается в глаза разница. Иисуса никто не гонит. Наоборот, все спят.

А Раскольникова кроме Сони гонит следователь Порфирий Петрович.

– Дверь за собой забыл притворить, а убил, двух убил, по теории. Убил, да и денег взять не сумел, а что успел захватить, то под камень снес. Мало было ему, что муку вынес, когда за дверью сидел, а в дверь ломились и колокольчик звонил, – нет, он потом уж на пустую квартиру, в полубреде, припомнить этот колокольчик идет, холоду спинного опять испытать потребовалось… Ну да это, положим, в болезни, а то вот еще убил, да за честного себя почитает, людей презирает, бледным ангелом ходит, – нет, уж какой тут Миколка, голубчик Родион Романович, тут не Миколка!

Интересно, почему убийца, по мнению Порфирия Петровича, должен быть бледным ангелом, не таким, каким был артист Миколка? Фантаст. Он и петь, и плясать, он и сказки, говорят, так рассказывает, что из других мест сходятся слушать.

Порфирий говорит, что Миколка не мог пойти на это убийство потому, что он раскольник, который пострадать хочет, но не за другого, а просто так пострадать.

– Знаете ли, Родион Романович, что значит у иных из них «пострадать?» Это не то чтобы за кого-нибудь пострадать, а так просто «пострадать надо». – Фантастика. Кино! Ведь заранее предполагается, что Раскольников может пострадать за других. Он не виновен, а должен пострадать за других. Так бледный ангел может. Получается, что не расследование идет, а кастинг, подбор актера на роль «современного» убийцы. Убийцы, который не убивал, но должен понести наказание. Должен не просто должен, а должен по собственному желанию.

– Так… кто же… убил?.. – спросил он, не выдержав, задыхающимся голосом. Порфирий Петрович даже отшатнулся на спинку стула, точно уж так неожиданно и он был изумлен вопросом.

– Как кто убил?.. – переговорил он, точно не веря ушам своим, – да вы убили, Родион Романович! Вы и убили-с… – прибавил он почти шепотом, совершенно убежденным голосом. – Как суфлер, я бы сказал.

– Это не я убил, – прошептал было Раскольников, точно испуганные маленькие дети, когда их захватывают на месте преступления.

Порфирий Петрович суфлер или режиссер. Он говорит Раскольникову, чтобы тот говорил, что он убил. Но Раскольников начинает думать, что его в реальности подозревают в убийстве, что это действительно он убил. В реальности, а не только на сцене.

Скорее всего, так и было. Стреляли из зала или из-за кулис. То есть здесь-то был использован топор, а не пистолет, как в американском фильме. Так был убит Брюс Ли, так был убит его сын. Пули в пистолете, который должен быть заряжен холостыми патронами, оказались настоящими.

С первого взгляда кажется, что актер ничем в реальности не похож на своего прототипа. Так чувствами только. Хотя говорят, что искусство требует гибели всерьез. Это становится очевидным, если рассмотреть «игру» актрисы в предполагаемом фильме ЖЮСТИНА Маркиза де Сада. Ей бы пришлось участвовать в реальных групповых секс сценах. С одной только разницей: она должна будет заниматься порнографией добровольно. В отличие от Жюстины. Но сниматься в таких сценах добровольно тоже можно принудить. Шантажировать каким-либо способом. Например, пообещать в дальнейшем хорошую жизнь, хорошую главную роль. Надо заняться порнографией прежде чем стать Мерлин Монро, надо заняться групповым сексом сначала, а потом вы будете Рабыней Изаурой. Все это логично и соответствует устройству этого мира. Только с конкретикой разобраться сложно. А конкретизация – это не просто расшифровка идеи, это и есть сама идея.

Порнография Раскольникова, к которой его принуждает Порфирий не в том, конечно, что он должен идти на дело с настоящим топором вместо игрушечного. А в чем? Принуждение к добровольному сексу здесь заключается в том, в чем я уже говорил. В его пистолет заряжена настоящая пуля, но Раскольников об этом не знает. Не знает, но на следствии должен признаться, что это он убил. Порфирий и убеждает его в этом. Ведь он же действительно убил, это факт. По сути дела, ничего не изменит ситуация, если стреляли из зала или из-за кулис, а Раскольников стрелял холостой пулей. Пусть будет патроном. Но пуля лучше.

Эта ясная и логичная ситуация усложнена в романе Достоевского тем, что применен вместо пистолета топор. Тут непонятно с первого взгляда, как разделить настоящий пистолет и холостую пулю. Ведь что такое один стреляет холостой пулей, а выходит, что настоящей? Это значит, что в деле не один человек, а двое! Один стреляет, другой вкладывает в пистолет настоящую пулю. Это мог быть пистолет Раскольникова, а мог быть и у кого-то в зале или за кулисами.

Разница только в том, что тогда должен был быть исполнитель, кто-то еще третий, кто стрелял. Не сам же Порфирий сделал это. Интересно, кто бы это мог быть? Свидригайлов? А я так думаю, что Разумихин, как это ни парадоксально. Хотя здесь можно и ошибиться. У Агаты Кристи убийца – это тот, кого меньше всего подозревает читатель. Но не всегда! Иногда тот, кого подозревали сразу, и будет изобличен, как убийца. Правда, сначала надо пройти по всему кругу подозреваемых. И первый будет найден, как последний.

– Это не я убил.

– Нет, это вы-с, Родион Романович, вы-с, и некому больше-с, – строго и убежденно прошептал Порфирий.

Здесь два «некому больше-с». Первое, нет больше такого актера «бледного ангела», Миколашка, умеющий играть Мурку не пройдет кастинг. А второе… что же второе? Второе вдруг начинает сливаться с первым. Но в принципе это выбор Иисуса Христа среди Апостолов. Этот, а больше некому. Почему?

Я сейчас провожу аналогию с Иисусом Христом, но роман – это не аналогия, не список с Евангелия. Что же это? Дух тот же? Соприкосновение листов календаря с текстом Евангелия и чистого листа, находящегося в настоящем времени? Двух Иисусов не бывает. Недаром Булгаков называет Его Иешуа. Как говорится: так да не так.

Выбор Иисуса Христа среди Апостолов не решается с помощью таблицы умножения. Вот, мол, пришел Иуда со стражниками Первосвященника и показал, кто тут Иисус Христос. Зачем Его показывать? Его и так все знали. Может быть, это сцена опознания для органов?

– Це понятые.

– Це подставные.

Как в кино? Вы с ним не знакомы, но встречали. Среди кого идет выбор на роль Иисуса Христа? Среди учеников. Среди сыновей Зеведеевых и Петра. А также между Ним, Петром, Иаковом и Иоанном. Они:

– Це подставные.

Получается, что Иуда должен опознать Иисуса среди троих: Петра и сыновей Зеведеевых. А в другой раз с Иисусом конкурируют опять же Петр, но двое других другие. Это Иаков и Иоанн. Они эти пятеро плюс один хотели спасти Иисуса по заданию всех двенадцати Апостолов. Думаю, что считать все-таки надо не так. Сыновья Зеведеевы, то есть Воанергес и Иаков и Иоанн это одни и те же лица. Хотя это не очевидно. К тому же был среди Апостолов еще один Иаков. Как говорит Стивен Спилберг, воин в бою не знает, что будет дальше. Это знает автор. Так и здесь, встретив сынов Громовых, нельзя сразу решить, что это и есть Иоанн и Иаков. Это другой ракурс. И не зря в одном Евангелии написано, что с Иисусом пошли сыновья Зеведеевы, а в другом, это Иоанн и Иаков. В данном случае такая точность не требуется. Будем считать, что перед Иудой и слугами первосвященников должны были предстать четверо. Это Иисус, Петр и сыновья Зеведеевы, Иаков и Иоанн. То есть берем только крупный план. Хотя можно сказать, что Пикассо, и вообще импрессионизм прославился неточностью, не крупным планом. Например, у Пикассо два человека изображены, как один. С первого взгляда это один. Но если начать разбираться из чего состоит этот один, окажется, что из двоих. Но не только второе впечатление, крупный план, правильно, а первое тоже истинно. Но предстали трое плюс один, тот который бежал за процессией в покрывале. Три плюс один это четыре. И все же, если понадобится малая величина, в которой будет Бог, то их было шестеро.

Удалось ли им сделать это, спасти Иисуса… неизвестно. Теоретически неизвестно, но для верующих – сделать это не удалось. Иисус понял их замысел. Кто-то из Апостолов переоделся Иисусом, в Его роли хотел выступить перед Иудой, но этот Апостол проспал дольше Иисуса, Иисус успел раздеть его и взять назад свою одежду. Свою роль. Этому парню оставалось только набросить на себя покрывало и бежать вслед за удаляющимися стражниками, уводившими Иисуса:

– Это я еврей! – кричал он. Но, как известно, ему ответили:

– Не шибко тут. Выйди вон из дверей.

Кто это был? Не знаю. С чем связан поцелуй Иуды тоже не знаю. Он, что, хотел поближе рассмотреть того, на кого надо указать, что это именно Иисус. Указать на другого, На одного из сыновей Зеведеевых, или на Петра.

Скорее всего, Иисус снял с бегущего за ним человека, не свою одежду, а его. Чтобы в его роли предстать перед Первосвященником.

– Тогда, оставивши Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них. – Евангелие от Марка.

Теоретически может существовать возможная идея Первосвященников, что надо распять не Иисуса, а другого, какого-нибудь Апостола. Сознательно обвинить не того. Пусть тогда Иисус страдает, что за Него пошел на распятие другой человек. Да кстати и чудо не свершится. Не будет Воскресения, не будут рабы свободны. Сложность этой теории в том:

– Где же тогда Иисус? Куда он девается в этой истории?!

Сомнительно, чтобы они дали Ему жить. Может быть, его распяли в роли одного из сыновей Зеведеевых? Чтобы лишить славы. Чтобы не говорили потом:

– Я бы тоже так мог. Со славой перед всем миром. – А ведь и говорят.

Как-то я встретил двух дамочек… нет, не на Арбате. В этот раз на переходе от Бирюлево-товарная до Бирюлево-пассажирская. Они говорят:

– Покажите, где написано, что вместе с Иисусом были распяты сыновья Зеведеевы, так как они просили в Царстве Его сесть один по правую руку от Него, а другой по левую. Иисус тогда им ответил, что эти апостолы не знают, чего просят. Не знают, что это значит, будут тогда и распяты вместе с Ним. Где? – Они быстро листают Библию, которая всегда с ними. В книге эти дамочки быстро находят нужные места. Жаль только, что не знают о делении мира на две части. Великую теорему Ферма надо изучать. Не смешно. Мне не смешно. В сердце находится эта запись. Ведь они додумались поставить в тексте Библии запятую, которой там нет. Иначе, видите ли, получается не логично. Написано:

– И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.

Не мог, мол, Иисус так сказать, потому что СЕГОДНЯ в Раю он еще не будет. Надо время для Воскресения, а также должно еще пройти время до Вознесения. Ошибка. В Евангелии-то как раз нет ошибки. И неправильно писать:

– И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе ныне, будешь со Мною в раю. – Эта запятая поставлена неверно принципиально, ибо отрицает существование разных времен. А значит, отрицает и Воскресение, которое и есть объединение времен. Что и доказывает Великая теорема Ферма. Существование разных времен очевидно. Это время чтения Библии и время событий Библии.

Если Иисус сказал СЕГОДНЯ, значит, последующие события будут происходить в РАССКАЗЕ, по отношении к сегодняшнему дню. И если этого не замечается при чтении Библии, значит, произошло Воскресение. Стал возможен переход из одного времени в другое. Стало реальностью обещание Иисуса ученикам, что Он встретит их после воскресения в Галилее.

– По воскресении же Моем встречу вас в Галилее.

Не зря говорится, что ничего нельзя менять в Библии. Даже запятую нельзя переставлять. Хотя указание о запрете изменять что-либо в Библии дается Переводчику! Тому, кто не то, что запятую – все будет менять. Иначе зачем и переводить. Как можно все изменить, но оставить неизменным? Только с помощь Бога. Этот перевод делается двумя. Переводчиком и Богом. Как это делали пиратские переводчики в девяностые годы. И которые теперь запрещены. Вот один экстрасенс только что сказал, что не видит, где ужасы, предсказанные Вангой в девяностые годы. Запрет божественных переводов девяностых годов американских фильмов – это и есть ужас. Не стремление, не непонимание, а ЗАПРЕТ. Это значит, что кто-то очень хорошо понимает, что значит этот перевод. Что он означает пропаганду ВЕРЫ. Запрет Веры в Бога, разве это не ужас?! Н-да. Кто-то скажет:

– А что особенного? Фильм ужасов продолжается. Вот и всё.

Нет, думаю, что-то изменилось. Ведь эти переводы уже были. Их уже видели, их уже слышали. Как бы, человек уже видел Воскресение, а говорит, тем не менее, что этого не может быть. Это намного хуже, чем если бы человек просто не понимал и не верил, что Воскресение возможно. Именно из-за этой чёрной неблагодарности и наступит, наконец, Конец Света!

Некоторые говорят, что они не хотели слушать эти гнусавые голоса. Вот не хотели и всё. А сами каждый день стояли в очередях в пункты проката видеокассет и брали по пять штук на день. Как только успевали просматривать. Они думают, что было лучше, если бы был тогда настоящий дубляж. Тоже бы стояли в очередях и брали по десять фильмов на день. Нет! Очевидно, что нет. Ибо до этого же было «настоящее» дублирование, а толку никакого. И теперь есть. Только вместо перевода уже начали применять подстрочник. Враньё, враньё и ещё раз враньё! Почему людям нравятся такие фильмы, как «Холодное лето пятьдесят третьего»? Что, там показывают хорошую жизнь? Но именно про такие фильмы говорил Достоевский, что красота спасет мир. Что же в этом кино красивого? Ответ простой. ПРАВДА!

И такая же красота произведение Федора Михайловича Достоевского Преступление и Наказание. Надо только найти в нем правду. Раскольников обвиняется в убийстве, а Иисус никого не убивал, Он вообще без греха. Но это только так кажется. Ведь Иисус и идет на страдания не за себя, а за грех Адама, за убийство Каина, за грехи человеческие. Можно сказать, что они Его подставили.

Раскольникова тоже подставили. Вроде бы Раскольникова гонят, а Иисус идет добровольно. Но и Иисуса гонят. Его гонит «предающий».

– Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

Дух здесь тот же. Это сравнение с Библией не я придумал. Как вы думаете, зачем тут записан зеленый драдедамовый платок, «фамильный», как сказал Мармеладов. Зеленый платок – это платок Марии Магдалины. Ее мы узнаем по платку, даже тогда, когда она далеко от Иисуса, когда мы не видим ее лица. На других картинах она рядом с Иисусом, но всегда в зеленом платке. Он далеко виден, ее не оттеснить от Иисуса. Говорят, что роль Марии Магдалины приуменьшена в Библии. Мне так не кажется. Она крутит всё Воскресение. Куда уж больше. Теперь этот фамильный платок у Сони. У Софьи Семеновны. Так как написано, что этот платок общий (общий такой у нас платок есть драдедамовый), то еще неизвестно, кто мог быть в этом платке в разных местах. И в Библии тоже. Но думаю, сейчас это не важно. Хотя именно так и получается, что здесь в роли Марии Магдалины Софья Семеновна Мармеладова. Вряд ли Достоевский хочет сказать, что Соня той же фамилии, что и Мария Магдалина. Хотя и место, где она живет, называется похоже.

– Это была большая комната, но чрезвычайно низкая, единственная отдававшаяся от Капернаумовых, запертая дверь к которым находилась в стене слева. На противоположной стороне, в стене справа, была еще другая дверь, всегда запертая наглухо. Там уже была другая, соседняя квартира, под другим нумером.

Но из Капернаума был Апостол Петр. Мария Магдалина была из селения рядом с Капернаумом. (Магдалы). Может быть, то место было тогда неизвестно, и Достоевский назвал местом жительства Марии Магдалины Капернаум? Все равно это близко и какой-то процент от идеи, что Софья Семеновна из фамилии Марии Магдалины, существует. Кто-то скажет, что Соня не еврейка же, как была Мария Магдалина. Это не аргумент. В Испании при инквизиции много неевреев были евреями. Или наоборот, кому как больше нравится. Один парень тоже сказал, что звать его Семен, а на самом деле это был Миша. Михаил Боярский. К тому же еврейство – это дух. Ведь написано же в Библии, что многие язычники наследуют Царствие Божие, а некоторые евреи Туда не войдут.

Наследование вообще вопрос не простой. Зачем, например, был нужен Иосиф, муж Марии, которая родила Иисуса Христа? Говорят, для того, чтобы провести Иисуса из рода Давидова. Но ведь он не был отцом Иисуса. Его крови не должно там быть. Или все-таки она там была? И куда делся Иосиф, когда Иисус начал действовать, как Иисус Христос? Более того, записано, что Христос родился в Вифлееме, как и Давид. Но Давид родился в другом Вифлееме, в Вифлееме Ефратовом. Не думаю, что Библия ошибается. Легче предположить, что ось Земная изменила наклон и Восток стал Югом, но если написано, что Давид и Иисус Христос родились в одном месте, значит, так это и было. Или по-другому можно объяснить единство этих разных Вифлеемов. Не все координаты наследника должны совпадать с координатами предыдущего царя. Он ведь и есть другой.

И еще есть один аргумент. Координаты, расстояния сознания и реальности НЕОДИНАКОВЫ! Если реальное расстояние сто метров, то сознание выдает тридцать, а то и двадцать метров. Именно поэтому так трудно было, например, найти захоронение Тутанхамона. Карта не соответствовала расстояниям на местности. Воображаемый мир – это Другой Мир. Это ПЕРЕВОД. Сделать этот Перевод могут, как я уже говорил, далеко не все. И уж никак не с помощью таблицы умножения. Правильно. Только с помощью Великой теоремы Ферма. Если написано в Библии, что:

– И сказал народу: пойдите и обойдите вокруг города; вооруженные же пусть идут пред ковчегом Господним, – то это, значит, правда. Но перевод, который делается, не соответствует этой правде. Ну, не мог рухнуть город Иерихон из-за того, что народ громко закричал, а священники трубили в семь труб юбилейных. Если город рухнул от крика, зачем впереди ковчега завета шли военные. Они-то зачем здесь, если предполагалось, что Иерихон и так рухнет, без вооруженных столкновений?

А они изображают войско перед боем, который произошел за восемьдесят лет до этого. То есть это не само событие, а рассказ. Но не простой рассказ о событии, произошедшем за восемьдесят лет до этого, а рассказ, записанный на полях. То есть это текст Ферма на полях книги Диофанта. Оба события объединены Богом, что изображено ковчегом завета. Этот перевод кажется сложным. Но он сложен только тогда, когда мир изображается в виде таблицы умножения. Одной арифметики для перевода недостаточно.

Фантастика, конечно, если Преступление и Наказание окажется римейком Евангелия. Я, по крайней мере, сейчас такими вещами заниматься не буду. Просто я хочу доказать, что Раскольников не убивал, а его подставили. Надо узнать, кто и зачем. Попросту надо ответить на вопрос, кто же тогда убил Алену Ивановну и Лизавету Ивановну? Кто и зачем?

Раскольников много раз говорил, что он не убивал. Что он не согласен, что это он убил Алену Ивановну, а особенно не согласен с тем, что убил и Лизавету Ивановну. Легко разделить пистолет на две части: на холостой патрон и на настоящий пистолет, легко и настоящий топор заменить на игрушечный, но в кино. На театре это сложнее. Ведь нужно, чтобы актер не заметил подмены. Значит, надо менять актера на момент удара настоящим топором.

Теоретически изменения возможны даже внутри образа, то есть можно менять и одного человека. Обоснование это видно у Пушкина в произведение «Когда Макферсон издал «Стихотворения Оссиана». Здесь два человека представлены, как один. Вроде письмо пишет только один другому. Марферсон критику Джонсону, или Джонсон сочинителю Макферсону. Но произведение, текст письма построен так, что начинает фразу один, а продолжает другой. Применительно к Преступлению и Наказанию Достоевского можно сказать, что даже замах делает один человек, а продолжает его, т.е. бьет по голове старухи другой. Вот такая невидимая подстава возможна теоретически. То есть не противоречит устройству этого превратного мира.