Конец Света? – Пока нет. Часть Первая

– Угадай-ка, – но!

Но всё только по обще-сборному приказу-указу:

– Сегодня в Библио – завтрева вместе пойдем – как написано у Сорокина в одном Леднике, однако:

– На Лас Вегас.

Ибо здесь уже всех настолько зачитали, что и победили-и:

– Наконец! – всю эту художественность, как Картину Мира Евангелия – будем таперь жисть на леднике, так как именно этого периода Земли и добиваются детективумы пресловутых авторов.

Нет таких ворот, в которые они могут влезть!

– Ми сдэлаем.

П.С. – Дверь, выброшенная на свалку, больше понимает, чем эти детективы, построенные из кубиков – и то:

– Фальшивых.

Но и заказ был на Это. Спрос на них есть, но только не людей.

– — – — – — – — – — – —

21.01.19

Детективы, книги, романы, которые сейчас пишут в массовом порядке, под видом, что в них нет художественности, а, следовательно, нет и коммунистического бардака, и балагана этой художественности, как выдал Крючков на тракторном стане Петру Алейникову:

– Вот как надо!

Только детектив – без художественности.

И люди для написания этой без-художественной – нет, не литературы – так как им, как Марининой и посоветовали – пусть она сама себя научила, ибо звание на это имеет – отрицать свою причастность к:

– Финти-Флюшкам безалаберной интеллигенции.

И:

– Нарвались, – так как не знали проблемы, которую расписал Пушкин, – как:

– Не всяко слово в ту же строку пишется!

Что значит не только слова, но ситуации ими создаваемые не висят в воздухе, а должны на чем-то:

– Быть!

– Ми нэ зналы. – Это так можно ответить, но только не местной прохиндиаде летописания детективов. Ибо в нее и вложен капитал, как в форму пропаганды именно:

– Анти-человечности.

Как и сам 17-й год – это атака именно против художественности, или – что тоже самое – против Посылки Гегеля, что любое утверждение держится, как мир на трех китах – на именно на Ней. Как это и спросил Иисус Христос Апостолов:

– Видели ли вы Отца Моего?

Они удивились, что даже не думали и не мечтали Его посмотреть. И ответ:

– Видели Меня – значит видели и Отца Моего. – Как именно ТО, на чем этот мир и:

– Пишется.

Из чего следует, что и слова Автора в художественном произведении – это не звук глухой в лесу пустом, – а:

– Существуют! – как участники этого взаимодействия с людьми.

Как ПОЛЯ, которым Герой Романа предан всей душой! – как:

– Пушкин.

В данном случае местной лавины детективов – литература потому и не походя, а специальным пунктом программы отрицается, что в этом слове – какая-никакая, но художественность обязательно намешана. И под видом, что здесь всегда эта рыба, как минимум, второй свежести:

– Мы ей не занимаемся, а любим только книги и просто романы.

Как результат разработки породы целиком и полностью демагогической, описанной Кантом и Гегелем, – и, которые:

– Оказываются нам давно не нужны, – как и спел уже давно Ле.

Что значит, это не неумение писать художественно – так, как могут читать люди – а сознательное им противостояние в виде – нет, вот именно, что нет – не:

– Узора надписи надгробной на непонятном языке, – которые как раз и призван прочитать Человек, не наскальные Быки Альтамиры, – а вода мертвая, оживить которую возможности нет.

Буквальный Аид, как это можно увидеть в некоторых смешных – так сказать – советских фильмах, как например, кино про потерявшуюся девочку, которую все ищут и артистку Фаину Раневскую в этом Подкидыше – или в другом похожем, где дети тоже теряются, чтобы их нашли – улицы, где бывает она бегает между ними – пусты так, что ясно:

– Люди здесь не только никогда не жили, но и жить никогда не будут.

Вот что будет на Земле без Трех Китов ее пока еще держащих. Без:

– Художественности, – которую и выделил импрессионизм, как главную ценность картины, а не что именно на ней нарисовано-написано.

Атака 17-го года была намного серьезнее, чем думали. Трагедия не Земли, а траур вселенского масштаба, – как и повесил голову в трамвае Доктор Живаго в конце одного из вариантов фильма по книге Бориса Пастернака, – а:

– Даже так навсегда, что и умер в этом трамвае.

Я сравниваю не фильм с книгой, а фильмы между собой, которые и посмотрел – 3 или 4, 5 – сразу, один за другим.

Люди боятся такой слишком уж сурьезной прохиндиады, – и:

– Пытаются ее не понимать. – Поэтому думают, что это было так давно, что:

– Вполне – знаете ли – можно думать и не совсем правда, – т.к. мы, – мы живем так, что почти:

– Счастливо.

И вот на-те вам ишшо развлекитесь без липовой художественности прошедшей узе:

– Совейской власти.

И люди не замечают, что это идет уже Девятый Вал атаки на Хомика, который только и может молвить русским языком:

– Я опять растерялся.

Буквально Роботы шагают по стране. Про них показывают и показывают Голливудские боевики, – а мы только радуемся:

– Как весело, как интересно! – и вот так получается, что как-угодно и что-угодно, но это происходит, но:

– Только не здесь.

Хотя агрессия Мариной в последнем – но тоже за 1999 год – интервью с И. Прохоровой и Машей Слоним – корреспондентом Интер-Ньюс под предводительством Ильи Дадашидзе – воспринимается, как отпор нового, новой детективной литературы тоже Новой – как у Прохоровой – но уже далеко не совсем:

– Литератур-ишке, – ибо она и так-то не сильна, а уж по сравнению с железной поступью местных жен местных университетских психологов в калошах не только на босу ногу, но и на шешнацать размеров – больше или меньше – по забывчивости от постоянной занятости рукописанием прямо изогнувшись в постеле, чтобы иметь, как больше можно возможностей не столкнуться с нечаянной литературностью или художественностью, – как:

– Заведомых врагов не только уже давно не ничего не читающего народа, – но вообще:

– Они любят, любят, чтобы им как следует врали, а не просто так:

– Понарошку.

Выдается На-Гора супер импрессионизм, не только без красок, не только без холста, но даже без:

– Самого Homo Sapiens-a.

Везут, как на свалку, но с заворотом в Чермет, с припиской:

– Читобы к завтрему все купили. – И:

– Выделяют деньги на эту покупку и все остальные разглагольствования.

Почему и выбирают для этого дела или бывших милиционеров, или жен психологов, или прошедших фильтрацию радиоведущих. Ибо они понимают:

– Главное, приказ выполнять надо.

То, что никто не верит, что Это на самом деле читать можно – так еще лучше! Ибо:

– Знать о нас всё равно будете.

И всё, что надо, чтобы быть здесь героем – это выучить всего одно слово – уже и так-то повторенное на работе:

– Эх, раз, еще раз, еще много, много раз:

– Ви есть тока иво среднестатистическое.

П.С. – Фактически применяется Вводная:

– Новый Завет – это только оценочное понятие. – Ибо Художественная Литература – это и есть Новый Завет не только письма, но – главное:

– Видения Мира.

– — – — – — – — – — —

Открытый чемпионат Австралии по теннису Халеп – Вильямс

Комментаторша говорит:

– Вильямс устала, с трудом ходит, а выигрывает.

Но. Она и всегда так делает, разыгрывает хромую утку. Может ли дойти до открытой агрессии Сирены Вильямс по отношении к Халеп, через судью опять, например, как было против японки на USA – open. Может и прямо попереть.

Сирена морщится, как от боли в пояснице, но орет камон, – и сейчас мяч выиграла.

Удивляет больше всего, что можно придумать такую наркоту, которая не влияет отрицательно на здоровье, но увеличивает не только силу и ловкость, но точность. Как и в биатлоне. Можно только удивляться науке химии. Но Федерер вчера проиграл. Тем не менее, играл, как в молодости. Грек оказался великолепен, – Циципас.

Комментаторша:

– Сирена опять не выдерживает длительный розыгрыш, – тогда как Холеп просто обманула ее и подала мяч дальше в сторону, что значит, взяла этот мяч:

– Риском.

И умением играть точно.

Сирена ведет 4—3, – а комментаторши опять:

– Она еле двигалась, – как первый раз и вообще, и в частности смотрят теннис.

Говорится, что мало, что можно сделать против Сирены. Халеп делает и так всё. Но в том-то и дело, что Халеп делает свои ошибки, довольно-таки элементарные, что значит, проигрывает по психике. Давит очевидная наглость Сирены, готовой в любую минуту начать откровенно:

– Врать-ь.

Говорится, что у Сирены она – одна из комментаторш – не замечала нервозности – имеется в виду:

– Вообще! – тогда как Сирена свою нервозность именно нарочно выставляет напоказ, как угрозу.

Сирена выиграла, дальше Каролина Плишкова. Не знаю, повезет ли Плишковой с хорошим настроением.

Сирена играет без изменений, как и раньше. Ну и:

– Биохимия.

– — – — – — – — – — – —

Идет матч Медведев – Джокович, комментаторши говорят:

– Ничего страшного, что Халеп теперь не будет первой ракеткой мира. – Но!

В том-то и дело, что Халеп – можно сказать – не умеет играть! Все мячи ложились, как на тренировке, ни одного в противоход, – или, как сказала Ксения Стриж про подземные переходы в Одессе:

– Всего один или два.

И все последние разы было также, просто перекидывает мяч через сетку, только что немного наискосок. Для нее это кончится тем, что больше никогда не будет первой ракеткой мира. Несмотря на то, что никого особенного нет.

Точнее будет сказать, не не умеет, а почему-то:

– Не хочет играть.

– — – — – — – — – — – —

Читаю уже 17-го декабря законченный Ганнибал у Ворот – 4 – Агент под Прикрытием и не всё понимаю, но только до тех пор, пока не обращаюсь к самому себе – когда стараюсь вспомнить – думаю:

– Как оно там было, – не все понятно.

Очевидно, что часть информации находится у читателя. Просто интуитивно.

– — – — – — – — – — – —

22.01.19

Радио Свобода – Петербург Свободы – Говорят о расстрелах писателей 37-го года, в частности про убийство Романа Корнилова

И вот то, что придумали в 90-х против возникающей демократии – кроме того, что в союзпечать не пропустили ничего нового, что Йодковский с разрешением издавать свою газету – продавать ее должен был сам в электричках:

– Заполонили всё пространство и время потенциальных читателей вот этой псевдо-литературой – хоть горшками ее называйте – как металлоломом – что и значит:

– Не обижайтесь – это вместо вот тех 37-го расстрелов любителей чтения и его писания.

Элементарная на вид вещь, но это именно тоже самое, что назвать Новый Завет:

– Оценочным явлением.

Сегодня.

И многие сомневаются, что лучше:

– Этот металлолом, или журналы с названием Литературоведение – но по сути тоже:

– Только кружки макраме, – так сказать тихо сам с собою я веду беседу, – как:

– Убить своё личное лишнее время.

– — – — – — – — – — – —

22.01.19 – Радио Свобода – Владимир Тольц про Куклы Шендеровича

Написал это заглавие заранее, ибо думаю, что Шендерович обязательно отморозит что-нибудь не То.

Вот уже:

– Мне самому это в голову не приходило, – а, как написал Пушкин, которого, Ше, видимо, никогда не читал, сообщил:

– Чё-то здесь не То – одного из двух, ибо точно нет: либо головы, или в нее приходящего материала с соседней лесопилки.

Так-то – как нормальный пацан, – как иногда говорят про некоторых, но в логике мажет и мажет:

– Почти всегда.

Передача Куклы была хорошей, но, думаю, только для того времени, – тем более, если стало уже известно, что на ней он заработал один своё сейчас-ное:

– Стояние на Западе.

Вот:

– Время стояния программы в Теле Времени – лучше нельзя придумать.

Только Погода, Старые Песни о Главном и Новости обходят его чуть-чуть.

– Пришло время подбивать бабки, – грит.

Дак, естественно.

Владимир Тольц:

– Это не То, а сравнение его с Правдой.

Шендерович, конечно, прославляет власть ласковым по отношению к ней юмором, но и все имели эту надежду, как понукание:

– Да-а-авай-й, Борис! – с ударением на последнем слоге. – Или на первом:

– БО-рис!

А како, давай, если сразу, как только чуть устоялось снял Гайдара. Причина была одна:

– Это было выгодно деткам Эля.

Сейчас:

– Смешно только то, что правда, – Шендерович.

Ошибка, ибо смешно, что хочется считать за правду, а это:

– Считать, – и перекрывает саму правду.

Видели люди, что Гайдара уже нет, слышали от Эля, что:

– Он еще вернется, – но его уже не было, а под него штамповали спешно ложь, как правду.

Говорится:

– Шендерович показал возбужденного Жириновского, снимающего пиджак, – и:

– Уже всё стало понятно, – Анна Качкаева.

Но что понятно? Только одно:

– Реклама Жир-го, как человека хорошего, так как веселого.

Но уже при Гайдаре Жир-й заходил в зал, где собрались перестроечные демократы и нагло лаял:

– Вот отсюда!

Он один – с парой телохранителей, может быть, а их целый зал, и он, этот зал, встречает эту атаку только тихим:

– Нет, не мычанием даже, а только молчанием.

Всё, следовательно, было не так, но люди всё равно на что-то надеялись, ибо и не верили, что может что-то быть реально за них.

Вот единственно, что вам положено:

– Посмейтесь чуть-чуть над чуть-чуть, – и ваше дело не только правое, но уже и конченное.

Говорится:

– Высмеивается язык тех, кто ишшо правит. – Нет, ибо телега и всегда впереди лошади.

Шутки Шендеровича слушали и смотрели именно потому, что потенциально понимали:

– Всё равно это юмор на поминках, которые официально еще не объявили, но они уже:

– Идут, идут и даже быстро движутся к полному краху надежд самим управлять своими ключами от своих квартир.

Сейчас говорится фундаментально ошибочное мнение знакомого Анны Качкаевой – тоже умного интеллигента, которому:

– За державу обидно, – так как был показан налоговый полицейский – точнее козел в фуражке этого налогового полицейского, что даже сами эти полицейские себя не узнают в этом козле. – Но!

Но в том-то и дело, что всё не только не так, ребята, а буквально наоборот:

– Сама власть в лице этого фуражечного полицейского и хочет, чтобы ее видели именно так:

– Не только на лицо ужасные, а добрые внутри, – но и по всему периметру – это атака на народишко, возжелавшего хорошую, добрую власть для себя.

Но пусть это сделает – этот ужас козла, берущего налог там, где не было даже прибыли – Шендерович.

И он делал!

Почему и пела, и плясала его передача так долго.

Форма работы на власть, но не в стиле Ника Сэра, когда он бросался ботинками, а вот так:

– Это был только его подчиненный козел.

Про кресты – здесь упомянутые – лучше не комментировать, ибо ни за какой – почти – верой не было даже вектора, а только, да:

– Продавали Библии у храма – она единственная радость для тех, кто умел читать не только художественную литературу.

Вера была разрешена, но официально всё равно:

– Не для отдельного человека, – как это и имеет именно в виду Христианство.

Только Ветхий Завет, – что, да, правда, дело было, и даже еще немного есть.

Образность самого Виктора Шендервича – это анти-художественность. Ибо липа установки литературы советской власти:

– Как Бы Это Могло Быть.

Не в самом человеке – в себе – ищется ответ.

Сколько приведено древних противоречий, что Ахиллес никогда не сможет догнать черепаху, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, – но то, что в центре решения этих противоречий стоит тот, кто:

– Их сейчас читает! – да вы что, это даже не рассматривается.

Ибо не могли же они тогда-могда и думать, что мы, – а:

– Тоже будем-м.

Люди и тогда, в 90-х, не верили ни во что хорошее, но были счастливы уже тем, что пока еще:

– Имеют право мечтать.

Ибо:

– Можно?

– Если можете.

– Мы не можем, но очень хотим, – поэтому и понимаем: изменить ничего нельзя в пользу народа, как тоже иногда здесь бывающего.

Народа, как персоны:

– Грата.

– — – — – — – — – — – —

21.01.19

Радио Свобода – А. Генис – Американский час Поверх барьеров. Сэлинджер и русские дети

Плохая привычка делать из Поверхностного – фундаментальные заключения.

Сейчас Сэлинджер.

И сразу:

– Как говорили раньше – Своим в Доску.

Во-первых, так никогда не говорили, и также, как про свой рост:

– На Книгах, – ибо их еще научиться читать надо.

Пошло дело:

– Ты такой, как Ты чувствуешь, – это и:

Слово Да применяется, как правда уже – своих умозаключений, как:

– Всеобщих.

Человек просто зашел, и как от нечего думать, молвил, но далеко не нормальным русским языком. Высоцкий даже на последнем своем концерте говорил наоборот, снимая черный кожаный пиджак:

– Начинается работа.

Безалаберность не дотягивает даже до школьных утренников. Но это, видимо, и значит быть:

– Своим и даже до гробовой доски.

Тоже, почти, как у Высоцкого:

– Мы третьего уже пустой бутылкой по балде угостили, мы не нарочно, а вот читобы и он стал:

– Своим в доску.

Но и признался тут же:

– Конечно, переборщили!

Здесь никаких оговорок с извинениями, что, да, тоже:

– Не того пригласили.

Хотя парень рад искренне.

Приводятся в пользу Сэлинджера те же рассуждения, что недавно Марининой в пользу существующей Сиськи-Миски:

– Это книги, хотя и не литература.

Сказали, что свой, – но:

– Ни одного мыслимого аргумента не сказано.

Как и молвил Иван Толстой про Пушкина:

– Просто гений.

А потом и вытаскивают из кучи металлолома кочергу:

– Старинная-я. – Всё! Вся литературоведческая политинформация, как только что после:

– Воскресника, – заодно с ним, чтобы просвещались.

– — – — – — – — – — – —

23.01.19

Не над пропастью во ржи, но заблудились

Повтор передачи Радио Свобода – Американский час – А. Генис

Борис Локшин говорит про роман Сэлинджера Над Пропастью во Ржи, как о:

– Повести, – что – говорит – даже непонятно, что так зацепило первых древних людей, которые ее читали. Ибо так Это Дело и оценивает:

– Чё-то тогда было интересного в подростковых проблемах.

Прием известный: выставить на рубеж такого интересующегося проблемой – в данном случае:

– Фактором Сэлинджера, – который как раз находится на обратная сторона этой Луны Данте, – где:

– Мой милый, повстречались мы с тобой, – как спела об этом деле взаимопонимания Беатриче.

Ибо дело в не подростковых проблемах, как велели – и сам хотел – Борис Лакшин, – а:

– Что вообще ТАК люди могут думать-ь!

Как по всему Полю Романа, так и выразились слова мальчика, обращенные к 4-летней девочке, своей сестре:

– А тогда я расскажу, что ты куришь!

– Это было нечасто, – ответила она.

Это совсем другой мир людей – можно сказать – инопланетян, приехавших в гости на:

– Земля, – и рассказавших, что это они люди, и даже без вопроса:

– Вы кито будете?

Что все – почти – ошалели не от того, что:

– Так бывает-т? – а:

– Есть! – априори неопровержимо.

Люди поверили, наконец, что они – как и написано в Библии – не местные дураки, обязанные по самому пребыванию на Земле быть такими, а люди свободные.

Людей – как Бориса Лакшина – обучили в местных прохиндиадах, что Эссе – это свободный стиль, – но!

– Не балаган же на самом деле, целим и полностью бесформенный.

ЭССЕ – это художественное произведение. Что и понял Ван Гог уже и только в тридцать лет:

– Что, как ни рисуй и ни пиши, а вас уже Двое.

Двое на Пути в Эммаус, где ничего не платят, но зато дают увидеть, как себя на фоне бога, так расписание своего впечатлительного импрессионизма:

– На бумаге, – или на холсте.

Сейчас же Б. Лакшиным изображается только:

– От фонаря, – говорю просто на-просто так просто, как могу, чтобы было меньше слов, – но а дела?

– Вообще никакого.

Чем всегда и являются выписки кинокритиков, что им можно удивиться гораздо больше, чем явлению инопланетян Сэлинджера:

– Неужели сознательно выдают на-гора для нас покушать белиберду и идиотизм, как гарнир с котлетами?

Точнее, пишут именно сознательную Дэзу, – а:

– Мы всё равно так и не понимаем, почему нас не считают за людей?

Хотя в Евангелии написано:

– Будут, – гнать вас за правду. – Не верится.

И вот пажался:

– Чё-то Сэлинджер через чур обострил меж-возрастные проблемусы.

Так подобные Мусы и их Пробы так надоели здесь, именно здесь людям, что при виде Хемингуэя – и вот Сэлинджера – они прост-таки опупели от радости, что такие, как эти маленьких инопланетяне, как:

– Диалоги Хемингуэя в Острова в Океане и Фиесте, и в Над Пропастью во Ржи разговор братика со своей четырехлетней сестрой, которую он покрывал в связи с ее некоторым:

– Курением, – думал:

– Фимиам.

Сейчас Борисом Лакшиным походя фундамент-ализируется, – что, как минимум:

– Они шутили, – а вторых, конечно:

– Дурили, – мэй би даже:

– Дурковали.

Сначала мне даже показалось, что в передаче А. Гениса выступали два разных человека, один – в начале – абстрактно – но с да, то есть, как бы – восхищался Сэлинджером – потом пошла другая аххинизация. Но вот сейчас выходит это был один тот же человек. И более того, применивший – уже, я думаю, находящийся в программе обучения кинокритиков прием:

– Громить противника со стороны его сторонника: я его люблю, но, извините, чтобы было по-честному:

– За хвост беру и провожаю, – так сказать:

– Уважительно. – В итоге:

– Пустыня. – В том смысле, чтобы:

– Была не только здесь, но и там, у них Сели-Хеми-ситетах – тоже.

Вот это фантастическое Абори-Генство, как не только преподавание, но и изучение и сочинение здесь ДЭЗ-информационных и только Таких томо-фф и простых статеек и даже разговоров о вещах именно занесенных сюда – на Землю, как:

– Случайных, – каким именно и явился, к изумлению всех, Иисус Христос.

И вот простейшие до полной очевидности вещи, разговоры в Над Пропастью во Ржи – но и изумляющие этой откровенностью правды – автоматически встречаются в штыки. Но не людьми, разумеется, а только кинокритиками, какими их здесь и готовят:

– С социальным уклоном обязательно.

С первого раза – прослушивания передачи – мне показалось, что Генис на этот раз решил не мешать всем людям, а не только пропагандистам и агитаторам выразить свою радость, что:

– Это не только: было, было, было, – ни и есть!

Оказывается – да и конечно – так не бывает:

– За правду почему-то денег не платят.

Это и была правда:

– Дети – ничтоже сумняшеся – разговаривают не о том, во сколько точно завра октябрятский общий сбор, и не о том, что старший брат, наверно, опередил весь класс по сбору – если уж не макулатуры – то металлолома:

– Точно! – а на полном серьёзе:

– О себе!

Ибо, так-то и здесь они обсуждают, но в том-то и дело, что об этом писать и сочинять, как о явлении нормальном:

– Запрещено.

Суть восхищения Хемингуэем и Сэлинджером в том же, за что здесь гнали – вот именно не по грибы и по ягоды, а на войну:

– Зою Эзрохи.

Были и другие.

Бориса Пастернака до сих пор ругают, что он написал роман ни о чем, – имеется в виду:

– Доктор Живаго. – И вплоть до того, что не дал даже себе труда придать ему приличествующую форму.

Как и Хемингуэй, подаривший ему остров в океане:

– Не изобразил романа в своих Островах в Океане.

Зощенко запретили не только просто так, но и официальным образом – за:

– То же самое, – зачем ему писать, если он пишет, как Сэлинджер, ни о чём.

Человек – вишь ты – должен думать не о себе:

– Как надо, – а о гражданской позиции.

Но в таком случае, гражданская позиция оказывается уже нечеловеческой.

Почему запретили в 48-м генетику, кибернетику и понимание Пушкина, как расписание его Воображаемого Разговора с Александром 1? Только по одной причине:

– Человек в этом случае должен иметь право:

– Думать-ь.

– — – — – — – — – — – —

Открытый чемпиона Австралии. Говорят:

– Сирена подвернула лодыжку, – но!

Это же ж иё:

– Коронный прием против тех, кто лучше ее играет в конкретном матче, как это и было с горько плакавшей после проигрыша Сирене Тимеи Бачински.