Hannibal ad Portas – 2 – Возвращения будущего не предвидится

Дверь была заперта, и Лиза, Лиза Сергеевна, смело перелезла через стойку, там, где небольшой, меньше метра, палаццо-дарм для загрузки барматы или пива прямо с тыла:

– Ящиками сороковыми.

– Я не толще ящика с Белой Лошадью, – просто улыбнулась она, уже разливая ее, эту Лошадь из чистой самогонки, как мы уже с ужасом абсолютного непонимания, пробовали. Ибо:

– Если мы ее уже пили даже на катке среди приюта ее контролеров – ее, имеется в виду, проходной – и ничего не было, кроме пола, который вышел на палубу, а:

– Иё уже нэма, – клонится, как рябина на ветру, то вниз, то вверх.

Но всё равно приятно:

– Гляди, наливают, и более того: не сажают в мотоколяску, а скорее всего, сегодня будет постеля в Залете Социализма, или как это теперь называется.

Веня так и наммекнул:

– Я далеко от города не поеду.

– Что так, боишься заблудиться?

– Дак, естественно, – ответил он, не успев после уже небольшой, но, тем не менее 43-градусной Лошади, забыть про счастье-то, ему привалившее. – А.

А бежавший от гроссе бандитов в Парке Пушкина Ник Сер с Линой и Ниной, уже спешили ему на подмогу, не понимая ни бельмеса, ни гугу вопроса:

– Как, мистер и вы иво производные, могли сюда пролезть?

Медиум

– Ты что там делала? – спросил даже Герм Малышку на Миллион, когда увидел в обнимочку с Ларисой.

– Она меня любит, – жалобно ответила Лара.

– Это так больно? – спросил Ник Сер.

– Да, старичок, тебе такого счастья – быть хоть кому-то полезным – уже не испытать.

И почти всеми было принято единогласное решение:

– Она её бьёт-т.

– — – — – — – — – — —

– Кто, так сказать, у нас живет на кухне? – спросил смело Веня.

– Малышка на Миллион с кем-то и Лариса, – сказала Малина.

– Тоже с кем-то? – спросила Маркиза, жалея, видимо, что не только никто ее не купил, но только иногда, разумеется, а так-то роль Всадника Без Головы даже с утра не мутила ей голову, как кажется некоторым:

– Ну, почему это у нее нет башки, а у нас:

– Руби, пожалуйста?

– Это вопрос или его восклицание? – спросил кто-то, ибо ни Герма, ни Малины, ни Маркизы здесь и сейчас – уже не было.

– Вот из ит?

– Да хрен с ними, – сказала Лина, усаживаясь – как следует на крайнее место рядом с кофеваркой, ибо, как добавила ее подруга Нина:

– Разве Максим – это единственное имя в нашем архипелаге?

– — – — – — – — – — – —

После падения одной из них, девушки так разозлились, что взяли свои 43-х градусные Шотландские Лошади и сели подальше, за стол через два прохода, у самого окна, за которым, между прочим, ничего не было видно, как будто и не небо даже.

– И пока ты с ней не разберешься сам, – сказала Нина, – ни я, ни Лина не будет таскать за тобой твою гнилую плащаницу.

– А так? – спокойно спросил Ник Сер, как будто его никогда раньше не били и теперь он забыл:

– Смогу ли разогнать это бардальеро, скопившее у его ворот, как Одиссей, смогу получить более достойную человека благородного осанку?

– Все могут, а ты ничем не хуже их! – напомнили ему Лина и Нина.

Почему?

И знаешь, почему, мы тоже не всегда на помойке жили, и слушали всего Пинк Флойд, Битлз и другие производные в виде.

– Какие? – спросил сторож.

– Ну, если они бы, значит какие-то были, Вилли Токарев, например.

– Не будем спорить, что это, – сказала Лиза, понимая, наконец, какая стрессуха почти часто бывает в баре, а точнее, вообще всегда.

Но Веня сам догадался, что как Царь, именно он должен навести порядок. И попросил Нину и Лину тут же написать отчет, как:

– Да, сэр? – вопросом продолжила Нина.

– Опишите подробно путь, каким вы проникли в закрытый на ремонт ресторан.

– Охотно, мистер, – ответила Нина, – мы не знаем.

– Да?

– Она не знает, а я все помню.

– А именно?

– Как Шварценеггер – алл би бэк! – и оторвав ножку у стула, кинула.

Да, кинула именно в Ника Сера, хотя с опоздавшим чуть сообщением:

– Прости, Ники, я не успела передумать!

Но Ник Сер упал, как дерево, предназначенное для сжигания на поминках Патрокла. И до такой степени, что самого себя стало жальчее, чем Патрокла.

– Вы убили его, дуры, – просто решила этот факт Лиза. Но из-за стойки продекламировала:

– Убей их, милый.

– Так он не может, и более того, кажется, умер, – Веня показал на Ника, распростершего на полу, как натуральный лосось, пойманный далеко не намедни.

– Ты сам не можешь постоять за меня?

– Конечно, могу, но я царь, а значит, делаю все по поручению кому-нибудь или кому-либа.

– Хорошо, скажи этим лоботраскам, что повеселили меня и избили одна другую.

– Пожалуйста. – И сказал:

– Кто хочет попасть на мою шхуну, вот-вот уходящую на острова далеко не близлежащего архипелага, тот должен показать свою готовность меня понимать, и еще раз предложил:

– Пажалста!

Девушки вышли, начали махать руками, но всё мимо.

– У меня на нее рука не поднимается, – сказала одна. Другая тоже самое:

– Мы бы рады, но к сожалению, не различаем себя друг от друга.

– Бейте себя, – сказала Лиза.

Веня даже не стал подтверждать это ее решение. Получалось, что так и надо, ибо:

– Мы скоро поженимся.

Тут проснулся Ник Сер, недавно умерший, как посчитали, и прокашлял:

– Не затягивайте, пожалуйста, с этим делом, ибо потоп близок, близок. – И добавил: – Я раньше протирал в церкви полы, могу округлить.

– Ок-руглить? – ошпаренно спросила Лиза. – У нас союз меча и орла.

И вынула из нагрудного кармана, едва умещавшегося между ее двух лимонов арбузной величины мешочек с камнем, наполовину, состоящим из рубина, а на еще одну половину из изумруда.

– Она имеет право, – сказал Веня.

– На что? – спросили Лина и Нина.

– Всё, что скажет – сбудется, как.

– Что значит, как? Как в твоем отражении?

– Именно.

– Ты слишком немногословен, Веня.

– Зачем мне говорить, если всё сбывается – пусть и не сразу – всегда ясно:

– Я об этом думал. И если не помню, когда, то это уже не глава будущего, а только его подглавка.

И вообще, я должен сказать – так сказать – напомнить, что люди бегут друг от друга, как будто за ними гонится кто-то невидимый.

– Это значит, милый, что мы их с собой не берем, – сказала Лиза.

– Почему?

– Потому что они к нам липнут слишком подозрительно.

– Дело в том, – ответила Нина, – что наш Ник Сер первый царь в этой Прохиндиаде взаимных умствований, и без него все остальные цари – только вассалы своей приверженности.

– Хорошо, он вроде шевелится, давай спросим о будущем: есть оно и какое.

– Если нет? – спросил Веня, как будто сам – как царь не знал, куда бежать.

Все же спросили и был сакральные ответ:

– Дранк нах Троя.

– Вот видите, он не соображает, – посоветовала удовлетворенная Лиза.

– Это скорее всего, название корабля – Троя – в переводе с древнегреческого:

– Я твоя.

– Как-с?

Глава 3

– Была такая надпись на груди Пенелопы, что, несмотря на то, что ты уезжаешь надолго – я всегда с тобой.

– В каком смысле, – не понял Веня, – вручную, что ли?

– Это не на груди было у нее выколото, балдометр, на открывающемся медальоне, какой был и у Одиссея, хотя и благородного, но не настолько, чтобы не понимать ее утверждения буквально.

– В каком смысле?

– Возил ее с собой, в табакерке, как Дюймовочку.

– Так не бывает.

– Почему?

– Поэтому самому.

– Вы на счет секса? Этим можно заниматься и во сне.

– Да, можно-то – можно, да только нельзя. И знаете почему? Страшно!

– Да, на то и дана человеку жизнь, что во сне ему слишком страшно.

– Мне нет, – сказал, входя какой-то Прохи.

В ужасе многие забегали вокруг слов и стульев.

Но в зал совершенно спокойная вышла Лари, и молвила чистым русским языком, которого никто не понял:

– Пройди в кабинет.

– Кто?

И все в ужасе наблюдали, как в коробку пролез Коряга, ибо.

Ибо сами себе они все здесь показались только мышами, которых бросил нанятый намедни кот, про которого думали, что сам им даст, а он – как оказалось – не только ничего не имеет, но в вообще:

– Смылся, – ибо все в эту минуту подумали о Вове, которого даже случайно никто не мог обнаружить, но и даже его Малины и Маркизы – не нашли.

Разумное слово сказал Веня:

– Я как царь предлагаю бежать.

– Ми соглазны, – почти завыли все, ибо не заплакали только по одной причине:

– Все были уверены, что их торпедоносец под названием:

– Приют всех охламонов, не нашедших своего настоящего места в жизни, – был им всё-таки дорог, дорог, дорог.

– Какие песни будем петь на прощание? – спросила, неизвестно откуда появившаяся Гимнастка – и что удивительно, всё в том же, что в первой серии трико, как будто и Ромео с Джульеттой ходили весь спектакль в одном и том же.

И вплоть до водолазного костюма, как предположил им всем понадобится, чтобы выбраться отсюда. Ибо время качки – раскачки уже давно сдвинулось с места.

– Я думаю, лучше всего уходить на моторной лодке до вокзала, ибо и авось: там еще ходят поезда на Дальний Восток.

– Ты откуда приехал, чтобы городить такие околесицы? – мягко спросила Гимнастка, так как во Времена Прошлые вообще – я, например, не слышал, – не разговаривала, и что ей, собственно надо, можно только догадываться, но не всем, не всем, ибо некоторые, подумав, подумав, что такое самое интересное ей было надо:

– Всё равно предлагали тоже самое: отдельный кабинет в складе под лестницей. – И что удивительно:

– Она всегда соглашалась. – Мне бы так-то-о! А то доходит только после чьего-либо примера.

И Ник Сер, оказавшийся не только не спящим никогда на работе в ресторане в ночную смену, никогда ни от чего ни отказывающимся, но – вот теперь уже почти окончательно стало ясно, и:

– Не умирающим, – молвил на непонятном наречии, но по старой привычке простили, и поняли:

– Надувная лодка в Зеленом Домике у ворот, – есть.

– Есть-то, может, и есть, но все двери заперты, а кто прошел сюда незаметно не возьмет нас с собой, – сказала немного присмиревшая Лиза. – А если и возьмет, то это Коряга, а по мне так лучше утонуть, чем пройти через челюстно-образные грабли.

– Я не за этим сюда пришел, чтобы спасать вас, скотобаза, а деньги, прежде чем утонуть – сдать придется.

– Можно я сдам первая? – сладко и почти незаметно, как Мона Лиза, улыбнулась Гимнастка.

– Ну-у, если больше никто не хочет, подходи ты – получишь по самые помидоры.

Ибо знал, что у нее, не только никогда не было денег, но скорее всего, она и вообще ничего не знала о их существовании.

Но Гимнастка всех обнадежила, потому что без дальнейших предисловий, прыгнула ему – нет, не на руку для проведения болевого из стойки, а сразу на шею.

– Похоже на удушение хвостом, как это обычно делает Медуза Горгона.

Все молча кивнули, так как боялись сглазить – вдруг выдержит. Ибо помочь – боялись. Да и кто бы стал вмешиваться в бой Кинг-Конга с огромным ящером, – тем более, что и прибыли вы сюда-мосюда только за этим самым Кингом. Вот оно самое печальное известие самого правдивого человека на свете, мистера Хлестакова:

– Победителя будем выставлять в цирке! – И это еще хорошо – некоторые рукокрылые красавицы вообще подпадают в стеклянную витрину универмага, и спасаются только благодаря заезжему индейцу с лицом благородного Микки Рур.

Как говорится:

– Зато он был в шляпе. – За что, за то?

За то именно, она его и очень полюбила, как каторжника, но добровольного, а и научил ее крылья махать летая, ибо сам нашел тот небоскреб, откуда и спустился, чтобы показать ей пример:

– Прыгнул, но без крыльев, – ибо и если:

– Мы одна, так сказать, плодотворная личность, то и не расстанемся даже ты в воздухе, а я на земле, – это она так думала, ибо стояла и немножко думала, пока он к ней приближался и приближался, как ангел, но, увы:

– Падающий! – И она поблагодарила бога за то, что хотя бы не просто падший, – и в полет за ним, как кукурузный початок за Ники Сэром.

– Догнал?

– Это уже не важно.

– Что же важно, что добавили?

– Да, сэр, вы правы, – один Неизвестный добавил, памятник на могилу.

– Не нам, к счастью, – сказал Ник Сер.

– Что-то ты стал слишком разговорчивым, старый пень, пернул Коряга, ибо был еще не до конца придушен Гимнасткой, но понимал уже, что она отпустит его раньше – воды уже было по пояс.

Тем не менее, она его напугала сильно, когда смогла молвить, хотя и по-русски, но сквозь сжатые зубы:

– Мы умрем вместе, нелюбимый.

Коряга дернулся, но голова его уже плохо думала, если вообще хоть когда-то думала – это были так только инстинкты, загнанного в жизненные обстоятельства полу-сапиенса, с склонностью к природе дикой обезьяны, живущей, однако, в одной комнате с отцом, сестрой и еще одним братом – благо для этого дела не только ума, даже жилплощади:

– Нам ни за что не надо, так как и так всё равно не дадут. – И знаете почему?

– Не положено.

Ник Сер наконец опять вспомнил, что пора готовить резиновую лодку, которую, на самом деле, забыл один богатый рыболов-охотник, который забыл ее взять у Ника Сера с сохранения на время:

– Продолжения банкета после 23-х, – но каждый раз так напивался, что не мог, хотя, да, всегда опять за ней приходил.

И дело дошло до того, что долг этого настаящего полковника превысил его недопустимые расходы, и все, как он жаловался:

– Из-за Горби, – не перешедшего по наследству в Эла, выпустившего из клеток – как до этого Берри – весь не только прошлый, не только настоящий, но и будущий бандитизм, как именно вот то:

– Наше всё, – о чем поют в песнях, как о достижении, – но достижения именно:

– Власти.

Ник Сер так и сказал, уплывая на этой колымаге япона-матери производства, ибо ростом для всего коллек-тифа – была чуть-чуть мала, одному человеку пришлось даже плыть просто так:

– Держа зубами его борт.

Кто это был? Честно, никто так в запарке боя – Гимнастки с Циклопом Корягой – установить не успел, только спросили дети местной Привокзальной Площади:

– Гимнастка с нами не поедет?

– Догонит, – запальчиво молвила Лиза Сергевна, впрочем, объявившая, что в новой местности и она согласна похудеть. Прошу прощенья, не похудеть, а наоборот:

– Обойдусь без отчества, – и так хороша не только для некоторых, а вообще:

– Не откажусь, не откажусь. – И знаете, почему? Сексу полно, как золота на Аляске Джека Лондона, и что самое главное, не так далеко оно закопано, чтобы не порадоваться:

– Она ушла к другому? Дак ишшо вернется-я.

Между тем, для охраны лодки и тем более, темно-зеленого благородного цвета, были выделены два человека – Нина и Лина – ибо:

– Никого не было, а теперь:

– Так и прут, так и прут изо всех щелей, как недострелянные куропатки, олени, даже тигры, – как настояла на своем избитая до неузнаваемости Гимнастка, догнавшая экипаж уже на:

– Подстанции, – ибо и глубина здесь уже была:

– Выше крыши.

– Кто-то должен уступить ей место, – спросила без знака вопроса Лиз Сер – не путать с Ники Сэром, несмотря на то, что в предлагаемых обстоятельствах пол, и даже потолок, да, имеют значение, но, к счастью:

– Уже не для всех.

Кого-то выбросили, а он даже не всплыл обратно, и это оказался Герм, которого одни не узнали, ибо:

– Да где ж ты был-то, когда мы здесь боролись – чуть не напоролись?

А другие наоборот:

– Ну, ты чё, в натуре, не спас нас, как тебе положено, от динозавра, забредшего на нашу территорию.

– Это вопрос? – впрочем, не важно, так как ответа всё равно не последовало, а если и был, то его никто не услышал из-за вопля одной из регенераторш:

– Почему мы тонем?

И ответ Ника Сера:

– Нас слишком много – часть должны утонуть.

– Ми нэ зналы, – прожурчало одно создание.

– И, действительно, – поддержало другое, – если мы не взяли в спешке купальники, то и выбрасывать нас за борт не надо.

– Я не против, – прокукарекал Ник Сер, – лодка сама тонет.

– Скорее всего, ее прогрыз Коряга на прощанье, – прохрипела Гимнастка, обрадовавшая всех тем, что жива, ибо иначе, кто нас теперь защищать будет?

Тем не менее, кто-то увидел – правда далековато – бело-голубой корабль, и было даже высказано мнение, что это всплыл бывший вокзал, но вышло, что не только это ошибка, но и даже ресторан – чем-то тоже похожий на здание вокзала – тоже здесь, увы:

– Не плавал.

– Всё, как обычно, – резюмировали все, – что тонет – то и не плавает.

– Я хочу, – простонала Гимнастка.

– Желание умирающей – закон, – констатировал капитан Лиза, но ее строго перебил Ник Сер, – я те, дорогая передал руль только на время мирного время, а сейчас, извини, может дойти до того, что даже ты, а можешь выпрыгнуть за борт на корм акулам в качестве рыбы меч или молот.

– Я тебе сейчас покажу серп, старый мерин! – немного разозлилась леди Лиза, – ибо имела в виду на самом деле – по крайней мере, на первое время по-прежнему Веню, который, как обычно, незаметно молчал.

– Хорошо, спроси, чего она хочет, так как уже недалеко то время, когда мы пойдем ко дну.

– Первое, – простонала Гимнастка, – пусть меня повысят до должности хотя бы боцмана, так как юнгой я уже дала всем, кто даже не очень-то и просил.

– Ладно, – ответил Ник Сер, – плывем спокойно дальше, так как больше торопиться некуда, наш лайнер пускает последние пузыри, а бело-голубой корабль оказался только простым Летучим Голландцем – его больше не видно даже на горизонте.

– Второе желание хочу, – простонала Гимнастка.

– Говори, – сказал Ник Сер.

– Уверена, она хочет, чтобы ее трахнули перед смертью, – сказала Лиза.

– Нет, добрая леди, – хочу в последний раз сходить в Парк Пушкина, попрощаться.

– С молодостью?

– Да, именно так, добрая леди, ибо вы-то, надеюсь, попрощались?

– Двумя голосами против одного решено было править назад, забыв обо всем на свете, и даже о том, что в этой лодке могли голосовать другие, но они молча молчали, как рыба – если она здесь водится – а Нина и Лина привыкли, чтобы им давали указание. Веня – обиделся. А на обиженных, как известно:

– Не обижаются.

Когда добрались до беседки в Парке Пушкина вспомнили, что там может еще оставаться зараза в виде сообщников Коряги – Енот, Бузила и еще какой-то хрен редьки не слаще, ибо и на самом деле:

– Не Фишер-Абель же этот четвертый?

– Ну, что, теперь твоя душенька довольна? – спросил Ник Сер Гимнастку. – Рулю к берегу?

– Ты не знаешь, где берег, – обиженно простонала Нина.

– Ты нас завел в лес, как Ива Сус, – тоже почти заплакала Лина.

– Бог Троицу любит, – опять изобразила страдание Гимнастка.

– Вот теперь ясно, – обрадовался Ник Сер, ибо, если дело дошло до секса при всех, практически, значит:

– Жить будем-м!

Но с кем, если Веня с Лизкой?!

И для смеха Ник Сер даже заглянул за борт: не приглянулся ли кто? Зацепившись, за наш рассеянный траур.

И ей принесли, можно сказать, утопленника, который плавал в соседней беседке.

– Простите, но я сама умираю, как Мария Магдалина почти, поэтому.

– Извините, леди, можно я угадаю вашу личную просьбу, как Агата Кристи следующего покойника? – спросила Нина, желая выбраться, наконец, из той ямы, куда ее забросила судьба после независимого от нее желания бросить Московский Университет.

– Да, да, пожалуйста, предскажите.

– Для вашего выздоровления необходимо, чтобы кто-то другой – но за вас – его трахнул.

– Божественно, точнее, почти по Ахерону.

– Я не буду.

– Я тоже.

– Никто вас и не просит, – сказала Лиза Серг.

– Почему? – спросила Маркиза, оказавшаяся на борту, но и то бы всё равно не сбросили, так как подвернувшийся сейчас случай был уже запланирован именно для нее. И тем более, ее подруги Малины не было, ибо без конкуренции, а только для души, что значит:

– Ты только не души его, ибо так ничего не почувствует, как жаба об лед.

– Зачем вы сказали мне про жабу, я ее, и даже их, очень боюсь, ибо: вдруг взасос целоваться придется?

– Хорошо, – давно понял все ее мысли Ник Сер, – будут там деньги двадцать процентов – твои.

– Сто.

– Хорошо, сорок пять, больше не могу – я глава клана, который уже в скором времени будет требовать от меня пропитания, одежду и даже секс на викенд.

И так как лодка боялась причалить к беседке с покойником, то и Маркиза поплыла, и даже не по собачьи, а кролем, стилем высоких домов.

– Ставлю пари, что это Нерон, дождался – достукался, что его заказали, – сказала Гимнастка.

– Кто такой Нерон? – спросила Лиза.

– Во! – резюмировал Лина, – значит и до тебя, милка, он добрался, когда еще был живым, несмотря на то, что вы, миссис, привыкли жить одна, как Цирцея на необитаемом острове.

– Бросьте, бросьте ваши варварские шутки, – махнула лапкой Лиза. – И добавила: – Хотите я сама пойду?

– Не надо, – мягко придержал ее Ник Сер, чувствуя, что Веня не верит – или забыл – в своё счастье:

– Уже быть избранным царем наверху.

– Да, да?

– Вы, достойнейшая будете в резерве.

– А! так – я соглазна, – оговорилась она, намекая навязчивому своей царственной одиозностью, что:

– Небось, небось, а Вова – Герм:

– Скоро вернется.

– Будем ждать, – так же молча ответил Ник Сер. Если кто не забыл, раньше: всегда почти пьяный сторож ресторана, выходцы из которого считали себя привилегированными созданиями, ибо люди с Альфы Центавра, Сириуса и других – для них – близлежащих систем – причащались в их сервинариуме чаще, чем в других места, и более того:

– В инопланетян больше-то никто и не верил.

И удивительно, после этих простых слов Лиза почувствовала себя проституткой. И до такой степени, что даже задала себе логичный вопрос:

– Было ли у меня еще с кем-то, кроме? – И, к счастью, пока еще не помнила.

Она улыбнулась своему счастию, что когда-то, возможно, где-то почти на необитаемом острове, может стать мамочкой большого публичного дома, и тогда уж, извините, я по штату даже не обязана помнить сегодня, кто здесь ошивался вчера. Впрочем, скидки за актуально-регулярную посещаемость:

– Будут, будут, будут, – несмотря на то, что на сегодняшний день не ясно:

– Зачем дешевить. – Ибо и да:

– Все же ж будут очень богаты.

– Что там? – крикнула Лиза Маркизе, которая уже заплыла в дальнюю беседку.

– Плавает! – ответила Маркиза.

– И всё? – спросил Ник Сер Лизу, как переговорщицу, и как царь, который сам, напрямую ни кем разговаривать за бесплатно не будет. И добавил кстати:

– Шкуру сними.

– Вот ду ю сей?

– Я, кажется, ясно сказал: разденься.

– Здесь люди, я не могу.

На что Ники просто заметил:

– Ладно, я это запомню. – А, как говорится, что такой старый пердень может запомнить, если это не вчерашнее обещание:

– Опять налить ему немного той барматы, которая нас радует уже тем, что на ней нет слов, а только клинопись в виде 777, – и чтобы это, так сказать, значило, не могу не узнать, хотя ведь помнил еще почти в детстве:

– Дэфицит-т. – В том смысле, если денег нет или, как обычно, мало, а так-то только свиней поить, чтобы потом не закусывать, чем придется, как-то:

– Луком с грядки, ибо огурчики еще малолетнике, ты их не трожь, зараза, оболтус, во вчерашнего еще не способный выйти в люди и протрезветь, наконец, хоть раз в году.

Но ответ-вопрос логичный:

– Зачем, мэм?

И, действительно, незачем, так-то только, чтобы помечтать, помечтать о том, что могло бы быть, да не сбылось.

– Значит ты, хрен собачий, мечтать, как надо – не умеешь!

– Дак, учусь, милая.

– Смотри так и проучишься до старости лет, как меч Короля Артура, который тебе никогда не найти.

– Мне и искать его не надо, ибо он – всегда со мной.

– Так-то так, но он так крепко сидит в камне, что вынуть его тебе уже не под силу.

– Да, берегу к старости, как уйду в дальнее плаванье – так содержать буду, как древний Кук – целое племя, и заметь одних молодых и глупых, как подручные телки учителя Билла, которого, в конце концов, грохнула Девица Роз Мари, по древнему прозвищу:

– Черная Мамба.

– Зря ты ее вспомнил, – сказала Нина, – сейчас эта прохиндиада Маркиза вернется, и точно, после того, как напьется мертвой крови, забеременеет каким-нибудь вулканизатором наподобие вот того Коряги, которого мы намедни сняли с хвоста.