Графские развалины. Эссе

– Задумались-ь.

Задумаются или нет – кому это интересно, так как все смотрят только на него. Что:

– Такое, оказывается, бы-ва-ет-т.

Поэтому и выслали Сол-на, именно, как бомбу. Ибо не все сразу поняли:

– Он вас пожарит-ь, – как дед Щукарь, – да и скушает. – Это, как синоним того действия, которое уже не имеет противодействия:

– Просто растворитесь в синем тумане, как иллюзии не только хорошей жизни, но и жизни вообще.

Ибо я сказал:

– Исчезнете.

А тут, на Радио Свобода, изображают взволнованную любопытствующую толпу, весело сверкающую глазами, что валится, валится стена – может быть, даже:

– Иерихонская, – не будет теперь границ уму-разуму!

Вот он какой рус-ка-й-й Илья Муромец, что даже выпустили его нам на радость, что таперь-то, счастливец, будет жить в Америке-е. М.б., и конца света-то таперь уже не будет! – ась?

18.12.18

Иллюзии о Солженицыне давно развеяны

– Умник Вася

Вася начинает, оказывается, вон с чего! Ругает Соли, что он ругал Эстэлина Завоевателя! Ну, это понятно, ибо при Эстэ правительство было полностью еврейским, как именно:

– Наши жены – пушки заряжены!

Плюс Каганович.

Что значило: от горы Синай к взятию Рашки – операция, на удивление всему миру прошла успешно, ибо такого злодейства не видал ишшо никто.

След-то, Солженицын недостаточно критичен к сегодняшней мягкости либерализма абориген-офф. К тогдашней.

Это банально. Солженицын – значит, как выводится:

– Пропагандист – сознательно лживый.

В общем, наоборот по сравнению с тем, что я предположил будет, как наибольшая вероятность:

– Солженицын любит Запад.

Здесь, до Этого, разумеется, не докатывается, но мягкость Ника Сера ему нравится.

– Это недопустимо, – УВ, хотя и с через чур унылыми личиком на картинке ютуба.

Смеется от большой печали над Соли, как над либералом.

Я думал будет шутить. Да вы что! Здесь только печаль.

– Сол-н не заблуждается, а врет сознательно, – УВ.

Речь идет о покаянии Сол-на. Это о чем?

Пожертвования не изменят сделанного, – УВ. Похоже, это сделанное, рассказы Сол-на о терроре 37-го и т. п.

Но это и сделано специально, чтобы начать с новой страницы, ничего почти не меняя. Делать под прикрытием либерализма. Под прикрытием правды. Как это и начиналось в 17-м году:

– Всё ваше: и пизда, и параша.

Террор, оказывается – по УВ – был против тех, кто не хотел реформ к лучшему, и даже – они терроризируемые – немного успели помешать этим реформам.

Не думал, что Вася начнет заниматься этой демагогией, используя для этого Сол-на, как повод, но – с другой стороны – снимает с Соли все подозрения, что он такой же по сути, как и Умник Вася.

Собственно, УВ напоминает нам про жестокость битвы у горы Синай. Ибо вот такая хренопасия и ждала Моисея при возвращении от Бога с Двумя Скрижалями Завета.

Не очень ясно, кто был против реформ: низы аппаратчиков или верхи? Я так понял, что именно низы, за что их и:

– Поучили.

Плетет явную ахинею.

С западными немцами сделали тоже, что хотели сделать здесь, в России, – с нАмИ – в 90-х. Имеется в виду – что ли – Хи сделал с немцами? Похоже, да.

Ельцин – значит – по УВ – это Хи. Гайдар – не знаю, а Бурбулис – точно Гэби, кто был Зарой Леандер? Скорее всего Алла Пугачева так и осталась, ибо все эти На-На и др. всё-таки не пик радости, а так для кабака, чтобы попрыгать.

Говорит, что будущее поколение будет относится к Архипелагу Гулаг – этеньшен:

– Критичнее, чем нынешнее, – тогда как нынешнее даже не стало его читать ни вообще, ни в частности. – Это уже более понятно: похвалить, как противник, что значит, в любом случае:

– Так – делать надо!

Нет, это скушно. Заявочка:

– Солженицына можно почитать, но нельзя читать.

Честно говоря, не могу представить, как с ними бился Моисей: какая наглая извращенность сознания – тут вообще, далеко не Беня Крик, который не принимал шуток только насчет своей свадьбы – здесь:

– Уровень говорящей консервной банки вот того бакалейщика Бабеля, который потом разорился, не выдав своего сына за много-объемную дочь главы ломового кооператива Фроима Грача.

Еще одна заявочка:

– В целом добротный писатель, по содержанию произведения Сол-на уже разобраны на цитаты многими критиками.

Балаган, издевательство над слушателями.

Говорит:

– Деятельность Сол-на сильно повлияла на советское общество. – Но!

Кроме того, что Сол-н сказал против Гайдара:

– Надо иметь план действий, как школьник, не понявший даже вопроса, что это не учебный вопрос, и даже не вопрос о перемежевании пришкольного участка, где груш так много, что некоторые – как я например – их даже воруют хоть раз в жизни целые карманы, на:

– Более кислые и менее сладкие, – меньше будут, – а не подумала, как вот этот УВ, что больше-то всего эти груши кому достаются, как не ей, по прозвищу:

– Колхознице, – и такому же допотопному колхознику – намного глупее, чем дед Щукарь – Умнику Васе.

Берет, однако, вот именно этим идиотствованием, как заведомой агрессий.

Зря включил.

Солженицын – не худший философ, чем Бердяев.

Специалист, – как говорил Владимир Высоцкий, – но и, однако, буквально-таки по:

– Нелепостям.

Специально говорит так, чтобы у всех глаза полезли на лоб.

200-летие Сол-на праздновать уже не будут, – говорит.

Вставка

24.12.18 – Интересный момент, было замечено, что УВ начал ругать Сол-на не за то, за что, предполагалось, будет – но!

УВ и начал сразу напирать на Сол-на, что он был недостаточно суров к врагам советской власти, – что и значит именно за то, что было предположено еще до его речей:

– Сол-н – западный засланец. – Но!

Есть другое автоматическое восприятие текста – Не Так прямо. А именно, художественно. Что значит, известно уже наперед, что УВ – все, что ни говорит, а:

– Заведомо демагогизирует.

Но даже и не в этом дело, но любой текст – имеет Посылку. Не только художественный. Поэтому автоматом дается УВ не роль полена Папы Карло, который только говорит, – а:

– В виду ничего не имеет, – что критика Сол-на воспринимается, не как критика возможного западного засланца, устроившего нам тут контрреволюцию, а:

– Такого же противника Запада, как Умник Вася, – но между собой они решили посоперничать, – поэтому и получилось автоматически, критика Сол-на, как слишком большого демократа – это критика всё равно и именно:

– Запада.

Удивляет уже только то, что делается это автоматически, не взирая, что по содержанию говорит рассматриваемый реципиент, находясь, однако – если не знает:

– Под телескопом большого увеличения.

Вот даже само это разъяснение оно – если буквально – не соответствует тому, что имеется в виду одномоментно – это уже опять:

– Шаг дальше, – иначе правды не будет.

Именно в этом всё дело – в форме – а содержание – как можно удивиться после, что, собственно, написано:

– Умник Вася начал критиковать Сол-на в обратную сторону, чем было предположено, что он объявит его западным агентом, ну, с некоторым преувеличением, а обвинение Сол-ну и было сделано за пристрастие его к Нику Серу, который его пожалел, и велел Твардовскому сделать из него:

– Интересного человека.

– — – — – — —

Есть еще В. С. Бу-ин – писал много, говорят, про Солженицына.

Говорит:

– Шолохов, Симонов, Маршак приветствовали Солженицына.

Говорит, что Сол-н много врал. Скорее всего, о том же, о чем рёк УВ.

Юбилей Сол-на – странное торжество.

Власть у нас – антисоветская, – заявляет Бу-ин. Так как был героический 75-й период.

Дальше не буду, так как эти рецензии только поднимают Солженицына вверх, как демократа, что он превысил свои полномочия до невозможности.

Тогда, как Сол-н сказал про то, что и так знали многие – имеется в виду – люди, работающие в аппаратах власти, с книгами, – а рабочие:

– Так им и тогда, и сейчас по барабану, был ли Сол-ни, не был ли, читать это:

– Пусто-похмелье – никто не будет без предварительного условия, что или засчитают за диссертацию, или переведут из обычных, сменных электриков в мастера, – но!

– Как минимум без понижения зарплаты.

p.s. – 1 – Точнее, это Сол-на советская власть перезагрузила.

р. s.– 2 – На Графских Развалинах – значит, что Россия после 17-го года – это царская Россия, та ее часть, которая встала на защиту крепостного права.

Послесловие

в виде трех цитат из текста Эссе

По тексту – Солженицын – это и есть прямая советская власть – форма отсутствует. Говорится – имеется в виду – пишется так, что лучше и не надо, а так и оставить всё.

– Где?

В До-сотворении мира, – только. В хаосе. Следовательно, Хаос – это и есть то, что не имеет Формы.

Тут надо было написать не с Дубом бодался теленок, – а – нет, не с Хаосом, – а:

– За него!

Собственно, Солженицын – это и есть атака Хаоса на людишек, притаившихся в пивных советской власти. Да с:

– Суш-ки-ми, маком солеными.

Ибо Новый Завет – это разделенный пополам Ветхий Завет.

Разделенный, однако, по Великой теореме Ферма, по Кролю Лиру – и другим произведениям – Вильяма Шекспира, по Джонсону и Макферсону Александра Пушкина и его же Воображаемому Разговору с Александром 1.

Говорятся слова:

– Образ Героя, – но! Его не может быть, так как Герой и Сцилла и Харибда, и не одновременно, а по очереди – уловить это их единство удалось только Одиссею многоумному – остальные – их нету.

Ибо Герой Романа – это ТРОЕ – Макферсон и Джонсон и их объединяющий обман в лице Читателя.

А также Пушкин и Царь – тоже самое, возможны, как герои романа, только взявшись за руки, как друзья с Гулливером – Читателем!

А тут:

– Героем становится сам писатель, – а:

– Когда думали хоть кто-нибудь иначе?

Но в том-то и дело, что такой ответ второстепенен – ибо настоящий Герой – это именно не бог, – а:

– В Его роли Человек, – переводимый в Книге, как ЧИТАТЕЛЬ.

Он – как мог сказать Высоцкий Шарапову – единственный и неповторимый свидетель для всех времен и народов, так как только Он и оживляет их мертвые, павшие с смертельной битве, тела.

– — – — – — – — – — – —

ОДИН – МОЙ, ЕДИНСТВЕННЫЙ

или

Доказательство чистого атеизма

Игра в бисер, Игорь Волгин

Написано по замечаниям литературного критика Владимира Новикова о Венедикте Ерофееве и его книге Москва – Петушки. А также по утверждениям режиссера Владимира Бортко по поводу Одного Единственного.

Наверное, преподаватель литературы и режиссер думают, что атеизм это синоним слов:

– Правда, истина, научность. Да, и просто: здравый смысл. – Иначе, как объяснить их горячую заинтересованность в отстаивании этой идеологии.

Приведу несколько великолепных высказываний Новикова.

– В книге Венедикта Ерофеева Москва – Петушки 75% аллюзий и заимствований.

– Я устал от цитат, устал от пародийности, – говорит критик. Можно бы сразу спросить:

– А где он ее видел? В каких современных романах? Или имеются в виду какие-то запрещенные списки?

Далее:

– Поэт это тот, кто понял самого себя. Прозаик – это тот, кто понял другого. – Фантастика! Откуда, что берется?

Еще преподаватель университета о произведении Москва – Петушки и о Венедикте Ерофееве:

– Нигде нет намека на понимание другого человека. Человек видит только самого себя.

Еще:

– Русский постмодернизм все время отсылает к чему-то. Западный постмодернизм сюжетен.

Пожалуй, здесь уже можно ответить. В принципе, всё это очень хорошие вопросы. Почему здесь, действительно, роман не сюжетен? А всё очень просто. Сколько ни долбили нам Бальзак, Дюма, Вальтер Скотт, Даниэль Дефо, как устроен мир – по барабану! Мы на это даже не смотрим. Мы ищем у них ошибки! Как могли заниматься мушкетеры любовными интригами и дуэлями, когда они:

– Мушкетеры! – А ведь мушкетеры это солдаты, которые таскают на себе пушки. Пусть не очень большие, но мушкеты это же пушки.

Или:

– Как мог Робинзон Крузо отрезать ножом веревку на дне? Ведь перед тем, как нырнуть в воду, этот парень разделся до гола!

– Или, как могли часы семнадцатого века бить и показывать время в пятнадцатом? – У Шекспира.

И выходит, что эти ребята нам:

– Врали, врали и врали.

На Западе читатели так не делали. Они воспринимали мир классической литературы, как Веру. Поэтому они и сейчас рассказывают интересные сюжетные истории. Которые, между прочим, здесь не приветствуются! И первый удар цензуры, как всегда наносится:

– Это не очень-то художественно. Это не совсем интересно. Запрет начинается с удара по качеству западной литературы. Самый известный пример: Приключения Гарри Поттера. Спрашивают – некоторые дамы и представители культа – где здесь искрометный юмор? Где развивающийся сюжет? Что еще там они говорили?.. Да, не важно. Но ведь сравниваются несравнимые вещи. Гарри Поттера можно сравнить с едой, которую ел Хемингуэй в своих кафе. Она была настолько вкусной, что остатки соуса он собирал хлебом. А противопоставляемые Гарри Поттеру русские детективы – это опилки. Больше в них нет ничего. Это деревяшки, их есть нельзя. Вы хоть лобзиком выпиливайте из них узоры – никакого юмора там не появится. Не неразвивающегося, ни просто так, стоящего или сидящего. Но наши литературные критики так не считают. Они думают, чти кроме опилок ничего и не существует. Поэтому переводят Гарри Поттера так же, как пишут русские опилки. И чтение перевода в фильмах о Гарри Поттере такое же: совершенно не понятно, что происходит на сцене.

И дело не в том, что для превращения обедов Хемингуэя в… знает что, надо обладать каким-то специальным умением, пройти специальное обучение, нет. Достаточно просто не верить в Бога. Заниматься, так сказать, атеизмом. А конкретно, совершается всегда одна и та же ошибка при чтении перевода. Ошибка настолько серьезная, что она описана в Библии. А именно:

– Чтец перевода от всей души старается создать Образ! – а это ошибка. Образ должен получаться автоматически, сам собой. Стоит вам только надеть костюм переводчика. Как Смоктуновскому, чтобы стать Гамлетом. И говорить надо не кикиморским языком, не языком леших, осложненным простудным заболеванием, не применять ради «художественности» фефект речи, а примерно так же, как вы разговариваете с мамой, с папой, с дедушкой. Ну, как говорит Царевна Лебедь у Пушкина:

– Молвите русским языком. – Хорошо, но нельзя:

– Гарри Поттер тогда покажется Гераклом с семью пядями во лбу. А нам это надо? Лучше мы будем лешими и кикиморами, чем сделаем из Гарри Поттера благородного Рыцаря Айвенго.

Скажут, что это не та литература, о которой идет речь.

– Ответ:

– Не вижу принципиальной разницы между детективами и другой, так сказать, прозой. То же самое. Если не считать классики.

Но в данном случае дело не в этом. Вопрос, почему русские писатели пишут по-другому.

Здесь теперь русские писатели, в связи с такой упертостью некоторых читателей, а точнее, литературных работников, пишут не Роман, а:

– Рассказ о Романе. – Что и называется Постмодернизмом. Они не просто рассказывают о том, как Робинзон Крузо жил на острове вместе с Пятницей, а одновременно объясняют, почему можно нырнуть в воду голым, и отрезать там, на дне веревку. Хотя ножа-то у него, действительно не было. Это уже Эссе, а не просто Роман, это Рассказ о Романе. А иначе так и будут искать ошибки в тексте вместо того, чтобы принять события на Веру. А как их примешь на Веру? Если ее нет! В этом все дело.

А все ошибки русских литературных работников возникают только по одной причине. По причине установок атеизма, а конкретно, соцреализма. А именно:

– Герой типичен, произведение это типичный срез общества. – Делают такую установку, совершенно не понимая, что «всем вообще» занимается Бог. А человек только исключениями из правил.

А вы говорите:

– Где сюжет? – Идет теоретическое сражение. Какие тут сюжеты. Кого с кем? Русских с русскими. С кем тут еще сражаться.

Далее.

Почему Бродского здесь не слышно? На это есть второй постулат критика. А именно:

– Поэт пишет для себя. – Нет, это было раньше, где-то в девятнадцатом веке. Сейчас, оказывается, поэт не только пишет для себя, не только так, как говорил Пушкин:

– Ты им доволен ли, взыскательный художник? Доволен? Так пускай толпа его бранит, и плюет на алтарь, где твой огонь горит, и с детской резвостью колеблет твой треножник. – Оказывается, поэт вообще не в курсе, что такое толпа. Он вообще не может понять, о чем она думает.

Удивительно, почему прозаик может? Только человек не любящий постмодернизм, может допустить такую ошибку. Ибо это та же ошибка, которую допустил сын Высоцкого Никита, когда запечатал Владимира Высоцкого в маску. Этот ошибочный ход объясняется так:

– Он был гений. Он принимал откуда-то сверху свои песни, от Бога. – Казалось бы, что ошибочного в этом утверждении? Послушаем Пушкина, и это будет ясно:

– Он же гений, – но это не все, что сказал Пушкин. Он через запятую добавляет: – Как ты да я.

И отсюда видно, зачем нужен постмодернизм. Ибо не в том дело, что Высоцкий получал информацию от Бога, а в том, что он и рассказал нам, что:

– Все так! – Все получают информацию от Бога. Ибо другого пути нет.

Все дело в этом рассказе Высоцкого, а не в том, что он только был связан с Богом. Все. Как говорится:

– Как?

– Все так.

– Не он бог, а:

– Вы – боги. – Об этом рассказ.

И это также означает, что каждое предложение писателя, будь он хоть поэт, хоть прозаик пишется двумя людьми:

– Автором и героем. – Или, что то же самое:

– Поэтом и толпой.

И это не зависит ни от чьего желания, или наоборот, не желания разговаривать с толпой. Ибо такова конструктивная особенность человеческого мозга. И связь эта между человеком и толпой зафиксирована фразой:

– Поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.

Или, как в Библии:

– Возлюби ближнего твоего, как самого себя.

Дело-то не в том, чтобы люди старались так делать, а в том, что они так сделаны.

Такое представление о мире, что поэт поет, а прозаик думает – не лезет ни в какие ворота.

Видимо некоторые просто никогда не слышали, что представляет собой конструкция понимания человеком друг друга. Нет, конечно, слышали, но с семнадцатого года эта конструкция была признана ошибочной. И здесь, как я вижу, до сих пор такой остается.

С чего начать? С Вавилонского Столпотворения или с Египетского Царя Эхнатона, который придумал Единого бога Атона? Собственно, Эхнатон и собирался исправить ошибку, которую совершили первые люди при строительстве Вавилонской башни. Почему произошло это Вавилонское Столпотворение? Именно потому, что какой-то литературный критик сказал какому-то прозаику:

– Ты, мой милый, оказывается, понимаешь других людей! – И началось!

Что? Прозаик сразу написал свой первый роман под названием:

– А зачем мне бог, если я хорошо понимаю людей без него, а? – По-другому этот роман и можно назвать:

– Вавилонское Столпотворение.

Или эта часть истории нашим литературным критикам неизвестна? Нет, как я говорил, известна, но запрещена. Запрещена, как видно, уже на генетическом уровне.

Эхнатон попытался исправить ошибку первого романиста. Но, увы, ничего не вышло. Ибо… ибо люди быстро привыкли «понимать» друг друга.

А ведь для того и Бог, чтобы люди понимали друг друга. Конструкция мира такова. Сначала информация от одного человека идет к Богу, потом от Бога к другому человеку. Другого понимания нет. Именно это понял Эхнатон. А именно:

– Чтобы понять друг друга, нужен посредник! – А посредником может быть только Единый бог. Если информация пойдет к разным богам, то человек не будет уверен, что его правильно поняли. А если один, то получится:

– Знаю я – знаешь ты. – Центр знаний – один.

Это только с первого взгляда можно сказать, что стихи пишутся для себя. Ну, так как другим-то они непонятны. На самом деле именно стихи имеют вид того, что направлено Богу. А уж потом мы, любя Бога, со всей душой, поймем их. Например:

Так, как в конце веснызвуками полон лес, —в мире конструкций сныпрежний теряют вес.Так, впредь былого дыша,Я пред Тобой, Господь,видимо, весь душа,да вполовину плоть.

Очевидно, что как раз поэт понял другого человека. Ибо он разговаривает с Богом. Ибо он дерется с толпой за свой треножник. Ибо Бог нам пошлет от него ответ.

Прозаик, вот так с первого взгляда, стоит на втором месте по пониманию другого человека. Ибо нельзя же его личные размышления, не обращенные к Богу, принимать за понимание другого. Хотя я принципиальной разницы в понимании себя, в понимании мира, в понимании другого, и потом в пении песен толпе, между поэтом и прозаиком не вижу. Если не считать того, что существование прозаиков вообще находится под сомнением. Если не считать классики. Но была ли это проза?

Фантастика просто! Бродского никто не читает, а все его стихи обращены к Богу. То есть к нам. Потому что он понял, что нам нужно.

Вот говорят, что и у Венедикта Ерофеева нет даже намека на понимание другого. Видимо, преподаватель литературы хочет, чтобы Венедикт Ерофеев, как Вовочка в его классе встал и сказал:

– А вот я, товарищ литературный критик, имею активную жизненную позицию! Могу даже сказать, что многих здесь очень хорошо понимаю.

– Молодец, Вовочка! Вот как надо! А вы только и делаете, что пьете… знает что прямо в вагоне.

Здесь я хочу добавить еще немного про Вавилонское Столпотворение и про Египет. Почему оно все-таки произошло, и почему Эхнатону не удалось восстановить связь с Богом, не удалось, как бойцу-радисту, зажать зубами оборванный литературными критиками провод.

Скушно. Да, друзья мои, людям стало скучно, без тесного общения друг с другом. Захотелось выпить и поговорить, не как Венедикт Ерофеев сам с собой, а друг с другом. Захотелось пообщаться по тесней. Захотелось, в конце концов, понять друг друга! В общем, как сказал Леонид Ильич:

– Надо, в конце концов, когда-то иметь и активную жизненную позицию!

Дело сделано. Если уж Адама и Еву удалось соблазнить активным отдыхом на Земле, то от застолья, как говорится, еще никто не отказывался. И пошло, поехало:

– Ты меня понимаешь?

– Без базара.

И когда Эхнатон решил прекратить этот балаган, на него посмотрели, как на сумасшедшего. Ну, примерно, как на Венедикта Ерофеева.

– Ты чё, в натуре, мы же ж умрем от скуки! Ни выпить, ни закусить ни кем уж будет нельзя. Кругом будет Синайская Пустыня с эгоцентризмом посередине.

Он лежит под пулеметным огнем, держит зубами перебитый провод связи с Богом, а литературные критики говорят:

– Это человек, которому не нужны другие люди. – Он же ж не обращает ни на кого внимания!

Он один. Один единственный, как говорит Владимир Бортко:

– Да, … с ним! – Ибо:

– Нас больше.

Далее, говорят, что надоели ссылки. Надо бы чего-то по свежее, своего, личного.

Что такое ссылка? Это роль! Даже Пушкин ничего бы не мог сказать сам. Только в роли Ивана Петровича Белкина. Как говорится, просто так, по-честному, сказать ничего не получится. Вот так просто выйти и от души сказать всю правду. Понимаете? Не существует такой возможности. Поэтому будь это хоть один из трех богатырей:

– Иванов, Петров, Сидоров, – просто так они на сцену не выйдут. Просто по-простому, как любил говорить Шолохов. Увы, они не попадут в Роман.

Только с помощью текста! Слова. И, следовательно, только по ссылке на Гамлета, Ромео, Джульетту. Только в их роли. Только сославшись на них, на прошлое.

Режиссер Мастера и Маргариты и критик Венедикта Ерофеева хотят рассказать о призраках, о существовании материи без носителя, без сцены, без текста, без прошлого. Нет! Нет, как сказал Ньютон, только стоя на плечах гигантов!

Иначе вместо реальности получится призрак коммунизма известного режиссера.

Именно это имел в виду Ньютон, когда сказал:

– Я стоял на плечах гигантов.

Без них не то, что нельзя открыть Первый, Второй и Третий законы Ньютона, без ссылки на гигантов не скажешь даже:

– Ни бэ, ни мэ, ни кукареку.

Ибо в буквальном смысле человек стоит на их плечах, как Гамлет на сцене.

Или по-другому:

– Для того, чтобы сказать хоть слово, Смоктуновский должен постоянно делать ссылку на Гамлета. У него просто нет своих слов в этой трагедии. Увы, но никакого свежего мяса зрителям шекспировских пьес не полагалось. Никогда. Как говорится, всё та же песня: