Стрелец государева полка. Меч падишаха

– Покорить меня?

–Да, мой повелитель. Враги через эту женщину желали влиять на падишаха полумира.

Султан вспомнил о тех словах, которые он совсем недавно говорил этой женщине. Если Дауд прав, то враги едва не добились своей цели! Ведь он был готов сделать её своей первой одалиской!

Падишах повернулся к Вахид-паше.

– А ведь это ты нашел для меня эту рабыню, Вахид!

Тот пал ниц и закричал:

– То, что сказал каймакам-паша ложь и злобный навет! Он сводит со мной счеты, великий повелитель полумира, гроза неверных, и грозный лев ислама! Я всегда был тебе верен!

Но султана эти слова не убедили. Он повернулся к великому визирю и бросил ему:

– Проведи сыск по этому делу и узнай правду!

Великий визирь поклонился и ответил:

– Все будет исполнено, по словам великого падишаха полумира!

Придворные сразу поняли какими будут выводы Кепрюлю. Ведь Дауд-бей его человек, а Вахид-паша человек Ибрагима, который метил на место великого визиря вместо Кепрюлю.

Дауд-бей одним рассчитанным ударом свалил своего врага. Великий визирь Кепрюлю был доволен своим слугой…

Глава 12

Проигранная ставка (Сентябрь-октябрь, 1660 год).

1

В окрестностях Могилева.

24 сентября 1660 года.

Стан польской армии Стефана Чарнецкого.

Польский командующий внимательно смотрел, как его драгуны отступали, поддавшись натиску дворянской кавалерии русской армии князя Юрия Долгорукого.

Пан Стефан Чарнецкий был спокоен и не осуждал своих отступающих солдат. Это были новобранцы и понятно, что они лихо атаковали, но настоящего натиска не выдержали.

– Пан, прикажет поддержать драгун? – спросил Чарнецкого полковник Джунковский.

– Не сейчас. Еще рано. Пусть русские углубятся немного, а затем мы ударим по ним справа. Но не ранее чем они растянутся. Тогда наши гусары их сразу сомнут.

– Послать две хоргуви?

– Да. Двух будет достаточно. Но поведешь гусар не ты, пан полковник.

Джунковский вопросительно посмотрел на Чарнецкого. Они давно воевали вместе и отлично знали друг друга.

– Отчего, пан?

– Сегодня большой битвы не будет. Это всего лишь атака. Долгорукий не введет в бой свои основные силы прямо с марша.

– А если нам начать, пан командующий? Ведь русских меньше чем нас. Мы разгромим их!

– Наша пехота слишком сырая. Вчерашние мазовецкие крестьяне. Пики держат в руках словно палки. Остаются хорошо обученные немецкие дружины. Но наемники наши ненадежны, пан полковник. Ко мне вчера приходили полковник Шрох и полковник фон Клюге. Ты сам знаешь, что казна задолжала им последние выплаты жалования.

– Но ведь нам привезли деньги дня три назад, пан Стефан? Разве нет? – удивился Джунковский. – Я думал, что с наемниками рассчитались.

– Если бы. Денег прислали немного, пан Роман. И пришлось закупить фураж для лошадей и продовольствие для солдат. Сам понимаешь, что будет, если наши гусарские лошади останутся без корма.

– Значит, наемники ничего не получили?

– Пока нет. Я обещал им выплатить все сполна. Я дал им королевское слово в том. Но они не слишком доверяют Яну Казимиру. Они желают видеть деньги.

– Немцы отличные солдаты, но всегда воюют за деньги и не терпят, если жалование не выплачивается. Полковник Шрох говорил, что тот, у кого нет денег, не должен нанимать войска. Сам это слышал, пан Стефан. Отчего ты не сказал мне раньше, что жалование им не выплачено?

– А от того было бы легче, пан? Думаешь, я не думаю про то ежечасно? У меня армия в 27 тысяч человек. У Долгорукого не больше 15 тысяч. Я точно это знаю. И не могу атаковать! Должен спорить с наемниками в такой час.

– А наши знатные шляхтичи что же? Я сам готов дать 200 золотых!

Чарнецкий горько засмеялся и сказал:

– Если бы это могло помочь, пан! И я готов дать все, что имею в кошельке – 500 монет! Но нам нужно уже сегодня больше 7 тысяч золотых. А шляхта давать денег не желает. Ведь и гусары не получили жалования. Они также дерутся пока бесплатно за отчизну. А немцам на нашу отчизну плевать…

2

28 сентября 1660 года.

Битва на реке Басе.

Стрелецкие полки, повинуясь приказу, дали дружный залп из пищалей. Польские жолнеры не смогли на него ответить достойно. Это были отряды вчерашних мазовецких крестьян, которые прошли довольно слабую подготовку и были совершенно не спаяны чувством локтя, так необходимым солдату в битве.

Стрелецкие головы отдали команды, и передняя шеренга убрала пищали и отошла назад, дав дорогу второй шеренге. Они четким движением поставили пищали на бердыши и приготовились к залпу.

– Пли! – прозвучала команда.

И снова сотни пищалей изрыгнули огонь, и смертоносные пули продолжили косить поляков. Напрасно польские офицеры кричали на своих солдат. Те уже поддались панике, и мобилизовать их на битву более не было возможности.

Немецкие же полки даже не вступили в битву. По команде полковника фон Клюге они сделали поворот, и стали отходить, обнажая позиции. Польский ротмистр пытался помешать немцам и даже стегнул одного капитана нагайкой. Его застрелили из пистоля. Наемники не собирались отдавать свои жизни и воевать без оплаты.

Полковник Шрох повернул своего коня и громко произнес:

– Кто не может платить – пусть не нанимает войско! Где это видано, чтобы солдаты не получили обещанной платы? Эти поляки думают, что мы станем воевать за них даром?

– Вы правы, господин полковник! – проговорил капитан, убирая дымящийся пистолет. – Наши солдаты не станут воевать даром!

Громогласное «Ура!» было ответом на его слова. Стрельцы пошли в рукопашную атаку. Началась сеча…

***

Стефан Чарнецкий был возмущен поведением немцев, но предпринимать ничего не стал. Пусть уходят.

– Разреши мне, пан командующий, ударить на них! Пусть ответят за предательство! – вскричал молодой князь Ян Чарторыйский.

– Куда ударить? – осадил Чарторыйского полковник Джунковский. – На немцев? У пана нет мозгов!

– Что пан сказал? – князь схватился за саблю. – Пан забыл, с кем говорит?

– С мальчишкой и молокососом! – вскричал Джунковский.

– Цо?! Я князь Чарторыйский! И пан ответит!

– Хватит, панове! – закричал на них Чарнецкий. – Или вы позабыли, где находитесь? Или тебе, пан князь, негде показать свою удаль? И ты остынь, пан полковник!

Кто-то из офицеров штаба закричал в этот момент:

– Пан командующий! Наша пехота не сдержит полки Долгорукого!

– А то я сам этого не вижу. Но наши пушки их остановят ненадолго.

– Но что потом? – Джунковский указал саблей на битву. – Дай мне отбросить их пан командующий. С тремя хоругвями гусар я смогу ударить по ним слева.

– Нет, пан. Они наступают по правилам, уступами, и твоя конница сразу попадет под удар солдатского мушкетерского полка и пикинеров. Вон как блестят на солнце кирасы пикинеров. Отсюда видать.

– Тогда стоит дать приказ отходить? – послышался чей-то робкий голос.

– Я не сказал, что эта битва проиграна, панове! – ответил Чарнецкий. – Пусть они двигаются к нашему центру к холмам, где находиться артиллерия. Князь Долгорукий желает её захватить и правильно ведет наступление. Это вам не Хованский. Они поставили надежный заслон против нашей тяжелой кавалерии. Но Долгорукий предусмотрел не все!

Польский полководец загадочно усмехнулся. Полковник Джунковский хорошо знал его и понял, что тот уже нашел выход из создавшейся ситуации…

***

Стефан Чарнецкий был одним из лучших полководцев того времени и имел большой опыт. Он сражался в неудачной для поляков битве под Желтыми Водами в 1648 году против Хмельницкого и Тугай-бея и попал тогда в плен к татарам. Но в 1649 году его выкупили из плена на деньги королевской казны. Чарнецкий смог много пользы принести своей отчизне.

Пан Стефан, после того как в пределы Речи Посполитой вторглись шведы со своим королем Карлом Густавом, сумел организовать партизанскую войну, и сделать так чтобы земля стала гореть у захватчиков под ногами. Он сумел победить шведские войска в битвах под Ярославом и Козенице в 1656 году. И именно благодаря Чарнецкому шведов вытеснили из Речи Посполитой, и король Ян II Казимир получил возможность вернуться из изгнания в пределы своего государства.

Чарнецкий знал правила войны и отлично разбирался в тактике сражений того времени. Он хорошо знал сильные и слабые стороны многих армий и русской армии в том числе…

***

Чарнецкий повернулся к Джунковскому:

– Бери левый фланг, пан полковник! Отправляйся туда и по моему сигналу начинай атаку! Там уже стоят три гусарских хоругви. Бери еще три отсюда!

– Понял, пан командующий! Все исполню как надо! – Джунковский был рад полученному заданию.

– И пана Чарторыйского забирай с собой. Его стяги пойдут в бой под твоей командой! Ты все понял, пан князь? Отчизна ждет твоих подвигов.

– Я готов! – решительно заявил молодой князь.

– Отправляйтесь, панове, и да хранит вас бог!

Джунковский и Чарторыйский повернули своих коней.

Чарнецкий обернулся к своим полковникам и отыскал среди них храброго гусарского офицера Паца. Вот кто возглавит атаку на правом фланге.

– Пан Пац!

– Я здесь, ваша ясновельможность!

– Ты пойдешь с пятью гусарскими хоругвями и десятью драгунскими с правого фланга. Там дворянская кавалерия и тебе будем много сложнее чем полковнику Джунковскому.

– Меня это не пугает, пан командующий.

– По моей команде поведешь своих кавалеристов в бой. Во что бы то ни стало опрокинь их фланговое прикрытие и заставь дворян отступить! Тогда Долгорукий ослабит натиск на наш центр. И тогда придет наше время.

– Понял, пан командующий. Все будет исполнено! – ответил Пац.

– Потому и доверяю самое сложное тебе, пан полковник! Знаю твою храбрость и верность долгу!

В этот момент ударили пушки польских войск. С новой силой затрещали мушкетные и пищальные выстрелы. Битва продолжалась…

3

Лагерь крымского хана под Чудновом.

Хан крымский Мехмед IV Гирей молча смотрел на своего пленника. Перед ним на коленях стоял гордый воевода русского войска боярин Шереметев. Его одежда была изорвана, а на шее болталась веревка – знак его нынешнего рабского состояния.

Мурзы и салтаны с торжеством смотрели на унижение знатного уруса.

– Гордыня помутила твой разум, – произнес хан. – Аллах наказал неверных такими воеводами как ты, Пожарский и Хованский.

Шереметев молчал.

– Твои войска разбиты. Много гяуров попало в плен. Совсем недавно вот так же стоял предо мной князь Пожарский. Что скажет твой царь? Или у него еще много армий, что я могу разбить?

Шереметев снова ничего не ответил.

– Пусть твой царь уйдет из этих земель, и я дарую ему мир.

– На то воля великого государя, – пробормотал на этот раз Шереметев. – Я только слуга моего царя.

– Поляки побили твоего государя, и я побил войска московского царя не единожды. Чего еще нужно? Взять Москву и надеть на твоего царя вот такой же аркан? – спросил Мехмед Гирей. – Гетман Хмельницкий так и не пришел к тебе на помощь. И не придет. Нам путь на Киев открыт. От твоей армии ничего не осталось.

Эти слова резанули слух боярина. Он и сам знал, что сражение не просто проиграно, его полностью разгромили. Вся артиллерия и обоз достались врагу. Уйти сумело не больше 3 тысяч воинов. Остальные либо лежат мертвыми, либо стали рабами и скоро заполнят рабские рынки Кафы, Гезлова и Бахчисарая.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил хана Шереметев.

– Прикажи воеводе Барятинскому сдать Киев и войне конец. Ведь он твой подчиненный. Ты имеешь право ему приказывать, боярин. Война закончится и тебя скоро выкупит твой царь. В твоем поражении нет бесчестья. Мне можно проиграть, – самодовольно заявил хан.

Мехмед Гирей был горд тем, что довершил разгром русских без помощи султана. Он справился и без его янычар и спахиев. Настроение хана разделяли все его приближенные. Все были рады победе и скорому возвращению домой.

– Я отдам такой приказ, – согласился Шреметев и опустил голову.

– Ты разумный человек воевода, – примирительно сказал хан и положил руку ему на плечо. – Сейчас с тебя снимут веревку. Ты с этого часа мой гость, но не пленник…

***

Положение русской армии стало критическим. Поляки вытеснили русских из Белоруссии и Литвы. Но вместо бездарного Хованского был назначен воеводой князь Юрий Долгорукий, человек способный и решительный. Он снова стал наступать, надеясь вернуть утраченное положение в Белоруссии.

С 24 сентября на реке Басе развернулось большое сражение длившееся почти месяц. Поначалу русская кавалерия потеснила поляков. Долгорукий хотел закрепить успех, но Чарнецкий ликвидировал прорыв своими гусарскими хоругвями.

28 сентября битва на реке Басе развернулась с новой силой. Стрелецкие приказы и пешие полки нового строя успешно атаковали центр польской армии Чарнецкого у села Губарево. Наемники короля Яна Казимира сражались из рук вон плохо. Они еще накануне битвы потребовали выплаты жалования, не полагаясь более на королевское слово. Денег у короля не было, и он не заплатил.

И центр Чарнецкого бы тогда не устоял, если бы не успешная атака крылатых гусар на флангах. Основные силы Долгорукого попали в окружение и дрались геройски. Противникам пришлось разойтись в итоге. Победы не одержал никто. Но битва должна была продолжиться…

На юге Шереметев был разбит под Любаром и полностью разгромлен под Чудновом. Его армии больше не существовало, и это было, пожалуй, одно из самых страшных поражений русской армии в XVII веке…

***

Посланец Стефана Чарнецкого при ставке хана полковник Поланецкий увидел, что его жестом подозвал хан.

– Подойди, – проговорил Мехмед Гирей.

Поланецкий приблизился и поклонился.

– Ты желаешь поскорее отправиться обратно? – спросил хан.

– Да, великий хан. Твоя победа порадует моего короля и пана Чарнецкого.

– Отправляйся в ставку Чарнецкого и доложи ему, что он может взять Киев. Пусть срочно двинет все войска туда. Пусть выбьет оттуда русских! Эту победу я дарю твоему королю!

Поланецкий поклонился.

– Как только Киев снова станет вашим, дело Богдана Хмельницкого будет проиграно! И его сын Юрий исполнит все, что ему прикажут я и король!

Мехмед IV Гирей понимал, что если так произойдет, то они с Яном Казимиром и Юрием Хмельницким смогут заключить союз не только против Москвы, но и против Стамбула!

Поланецкий получил грамоты от хана и повеление воеводы Шереметева князю Барятинскому. Он приказывал сдать Киев полякам…

***

Хан вечером снова уединился с Селим-беем, и они пили вино, запрещенное Кораном, и наслаждались беседой.

– У нас все получается, мой Селим. Я даже не ожидал, что моя победа будет столь громкой. Мы близки к тому, чтобы воплотить мечту многих ханов – добиться независимости ханства от Османской империи.

– Но для этого стоит прекратить войну с Москвой.

– Сенатор Моршинский уже работает в этом направлении, Селим. Сенаторы заставят Яна Казимира пойти на перемирие с урусами.

– Повелитель допускает даже союз с Москвой? Они пока наши враги. До тех пор, пока московский царь не выполнит наши условия.

– Нет, Селим. Не союз. Но мне будет нужен нейтралитет Москвы в случае конфликта с Османами. Так что не стоит много требовать от московского царя. Все же он великий царь и сила его велика. С ним нельзя поступать как с мелкими князьками степных племен. Пока за нами стоит султан, мы можем бросать вызов Москве. Но можем ли мы это сделать сами, Селим?

– Такие слова стоит говорить с осторожностью, мой хан. Среди твоих подданных надеется много таких, кто донесет о них султану. И потому не говори о них никому кроме меня.

– Вот этого я и боюсь больше всего. Смогу ли сплотить моих мурз и салтанов, Селим? Все ли они мечтают о возрождении великого ханства? Жив ли в них дух великого Чингисхана?

– Не думаю, мой хан. Многие из наших мурз думают совсем не о величии твоего государства.

– От таких мы избавимся, Селим. Я знаю тех, кто захочет стать моим врагом…

4

Варшава: резиденция короля Яна II Казимира.

Король Речи Посполитой Ян Казимир Ваза принял у себя группу сенаторов.

Он не хотел их принимать, но пришлось. Намеченную на этот день охоту пришлось отменить. Возглавил сенаторов главный подскарбий пан Даниэль Моршинский.

Король не любил этого маленького и худого человека. Его сладкие и тихие речи всегда раздражали короля. Пан Даниэль был противником Яна Казимира и в свое время стоял за коронацию принца Кароля Ваза вместо него.

Пан Моршинский в сиреневом с серебром камзоле французского покроя с широким кружевным воротником, увидел короля и отвесил ему поклон. За ним поклонились королю и другие сенаторы. Это были паны Любомирский, Чарторыйский и Томашевский. Все они были в польском платье в отличие от Моршинского и выглядели по сравнению с ним настоящими гигантами.

– Вы потребовали встречи со мной именно сегодня, панове? – недовольно спросил сенаторов король.

– Дела государства потребовали от нас того, ваше величество, – произнес в ответ Моршинский.

– Пан Даниэль не единственный кто занимается делами государства, – резко заявил король. – Но мне пришлось отложить охоту. Не думаю, что у вас есть новости, о которых я не знаю.

– Нам стоит подумать о перемирии с московским царем, ваше величество. Ибо дела наши не столь хороши, как могут показаться.

– Вот как, пан Даниэль? Но пан Чарнецкий побеждает! И он смог полностью разгромить московитов! Одна его победа под Полонкой чего стоит.

– Это так, ваше величество, но…

–А пан подскарбий уже нашел деньги для пана Чарнецкого? – перебил подскарбия король.

– Вот про это я и хотел говорить с паном крулем, – спокойно ответил Моршинский.

– Я готов выслушать пана подскарбия Речи Посполитой. Говори, пан.

– Пан Чарнецкий просит денег, ибо его войска не желают сражаться без оплаты. Но в королевской казне денег нет. Мы больше не в силах продолжать эту войну.

– Но победа близка! Хан выступил навстречу войскам Шереметева и готов с ним сразиться. Возможно, битва уже состоялась!

– Даже если хан победит, нам нужен мир, ваше величество. Московский царь может продолжить войну, хоть и ему трудно. Война разоряет наше государство. Налоги со многих областей перестали поступать, пан круль. Холопские восстания ширятся по Великой Польше. И если так пойдет, то нам стоит ожидать появления нового Костки Наперского50.

– Пока эти восстания не слишком большие, – вмешался в разговор пан Любомирский. – Но дальше, что будет?

– Сейм не даст больше денег на войну, пан круль! – высказался Томашевский. – Хотя у нас их и так нет. Сколь можно повышать налоги? У холопов также не три шкуры!

Ян Казимир давно знал о том, что среди сенаторов ширятся такие разговоры. Они воевать не желают. Денег нет! Но зачем тогда было начинать эту войну? Не лучше ли было отдать московитам всю Украину просто так? Пусть забирают!

– Панове, не знают где взять денег на нужды армии пана Чарнецкого? – спросил король.

– Польша и Литва разорены войнами, пан круль, – развел руками Моршинский.

– Но я достану денег на эту войну, – завил Ян Казимир.

– Государь? – не понял его Моршинский.

– Я достану денег на эту войну, повторил король.

– Я хорошо знаю состояние дел королевской казны как подскарбий Речи Посполитой. И могу сказать, что денег у нас нет. А это значит, что шляхетское ополчение и немецких наемников стоит распустить.

– Это значит, что у Чарнецкого останется не больше 7 тысяч солдат?

– Так, ваше величество. А разве можно воевать с такими силами против московитов?

– Значит, в казне нет денег? – снова спросил король.

– Нет, пан круль!

– А я хочу сказать, пан подскарбий, что деньги для пана Чарнецкого у меня есть!

Ян Казимир вчера получил через посредство пана Николая Цвилиховского от Ордена иезуитов 20 тысяч золотых…

5

Киев: ставка князя Юрия Барятинского.

Князь Барятинский готовил город к обороне. Он ждал скорого прихода под стены Киева большой польско-татарской армии.

Он сам ходил по стенам, и следил за приготовлениями. Рядом с ним были два сотника из стрелецких полков приказа Лопухина – Иван Примаков и Дмитрий Коваров.

– С этой стороны они не подойдут, князь. Мы отметем их от стен пушками, – сказал Коваров. – Я здесь с сотней сумею простоять.

– Не хвались, сотник. Если поляки подведут осадную артиллерию, то не устоишь. Стены то ветхие и их не латать надобно, а новые строить. И войск у нас мало.

Барятинский вздохнул. Если бы Шереметев не угробил армию, то они не оказались бы вот в таком положении.

– Да откуда у них осадные пушки, князь? Армия их налегке подойдет. А у татар такой артиллерии отродясь не было. Устоим.

– В том, что устоим у меня нет сомнений. Я крепость доверенную мне царем не сдам. Но снова много русской крови прольется.

– Сколь её уже пролилось за эту войну, – проговорил Примаков. – Проклятый Юрась не оказал нам помощи. Что у них за гетманы, воевода? Изменники одни. Надо им воевод поставить для порядку.

– Про то не нам с тобой говорить, сотник. То дело государево, а не наше с тобой, – оборвал Примакова князь. – Коль решит государь великий то отберет булаву у Юрася.

– А он нас до той поры продаст. Продаст, как Выговский продал!

В этот момент к Барятинскому подбежал посыльный:

– Господин воевода. Князь, польские послы к тебе.

– Послы? – удивился Барятинский. – Польские?

– Да.

– С чем прибыли?

– Говорят будто с письмами от воеводы Шереметева.

Сотники переглянулись. Ведь Шереметев в плен попал. С чего это ему с поляками письма слать?

–Идем, – бросил князь. – А вы вдвоем продолжайте осмотр стен. Смотрите за работными, дабы от работ не отлынивали. Для себя стараются.

–Будь в надеже, князь воевода, – поклонились сотники.

Барятинский вернулся в город и в своем доме застал польских послов. Это были полковник Поланецкий и ротмистр Каховский.

Барятинский пригласил их сесть напротив себя и извинился за свой запыленный наряд:

–Простите панове, что я принимаю вас в таком виде, – произнес он по-польски. – Сами понимаете время военное и мне недосуг. Город надобно к обороне готовить.

– А мы пан воевода как раз привезли тебе письма начальника твоего. Он избавляет тебя от забот об обороне города.

Полковник Поланецкий вручил князю письма. Тот принял их и сломал печать первого. Пробежал глазами и отшвырнул его от себя.

– Что это, панове, вы привезли мне? – строго спросил он.

– То письма твоего начальника, пан! – вскипел Каховский. – Пан Шереметев приказывает тебе сдать город! Он в ответе за него перед царем.

– Ты, пан, не петушись! – осадил князь ротмистра. – Я пока еще здесь именем моего государя главный воинский начальник. А Шереметев мне приказывать не может. Я сюда царем поставлен! И царь мне никакого приказа о сдаче города не давал! А Шереметевых на Руси много!

– Так пан города не сдаст и приказа своего начальника не исполнит? – спокойно спросил Поланецкий.

– Нет, пан полковник. Я буду защищать Киев. А ежели ваши войска захотят его взять, то милости прошу к нам гостевать! Мы уже и угощения наготовили. Али думаете, что победа ваша, коли хан Шереметева одолел? Таких армий государь великий еще несколько сюда пришлет!

– Это последнее слово князя-воеводы? – спросил Поланецкий.

– Последнее. Иного ответа паны послы не получат. Мои войска готовы сражаться.

Поланецкий уважал смелых людей и с достоинством поклонился князю…

6

Слободищи: Ставка гетмана Юрия Хмельницкого.

Гетман Юрий Хмельницкий уже никакими государственными делами не занимался. Он во всем положился на хорунжего Яненченко и некоторых полковников. Его ставку в Слободищах обложили со всех сторон польские и татарские войска. Но решительного штурма они не предпринимали. Им нужен был союз с гетманом на выгодных условиях, а не его поражение.

Пан Иван Яненченко неоднократно встречался с представителями польского командования. Они толкали гетмана на скорейшее заключение союза.

В тот день Яненченко вошел к Юрию и громко произнес:

– Пан ясновельможный гетман, к тебе посланцы польского короля и хана крымского.

– Они здесь?

– Так, пан гетман.

– Но сегодня мне не хочется никого принимать, пан Иван. Пусть говорят с моей генеральной старшиной.

– Того нельзя, пан гетман. Они желают говорить лично с гетманом. Дело отлагательства не терпит. Иначе они грозятся начать правильную осаду Слободищ, Юрий. А сил у них сам знаешь сколько.