скачать книгу бесплатно
Сегодня в «Централе» смена Луца. Предупреждаю его сообщением: мы приехали. Для нас он убирает со столика в VIP-зоне табличку «зарезервировано» (на самом деле, столик просто придерживают для почетных гостей, буде такие заглянут, – вот как сейчас). При виде Душанки Луц морщится, она тоже корчит недовольную гримаску. Мои бесценные друзья не переносят друг друга. Единственный раз, когда они провели вместе больше десяти минут, чуть не кончился дракой. Я отлучилась в дамскую комнату, а когда вернулась, воздух искрил от ненависти.
– Прости меня, Франка, я ухожу, – прошипела Душанка, поднимаясь. – Ни минуты не проведу больше с этим пиздёнышем.
– Иди-иди. Прямо на хуй иди. – Луц развалился в кресле и сделал выпроваживающий жест рукой. – Передавай привет сама-знаешь-кому, подстилка.
– Захлопни пасть!
Никогда не видела, чтобы они так себя вели. Казалось, Душанка сейчас вцепится Луцу ногтями в горло. Я беспомощно переводила взгляд с одной на другого.
– Да что, блядь, с вами такое? Какая муха вас укусила?
Душанка накинула ремень сумки на плечо, быстро поцеловала меня на прощание, шепнула на ухо:
– Держись от него подальше, Франка.
– Душанка, что ты делаешь? Сядь немедленно, ты никуда не пойдешь. Может, вы объясните мне, что произошло?
Она отрицательно покачала головой.
– Просто послушай меня, я тебе добра желаю. Ничего хорошего от этого типа не жди.
Душанка всё-таки ушла, а объяснений я так и не получила. На все вопросы оба отвечали одно: «просто держись от этой твари подальше». Это сложно, но теперь я стараюсь даже не упоминать Луца при Душанке и наоборот.
Мы устраиваемся на низких диванчиках. Серхио мягко берет меня за руку и усаживает рядом с собой. Диего с Душанкой занимают противоположный диван.
– Принеси водку и четыре рюмки, зайчик, – прошу я Луца. И предупреждаю испанцев по-английски: Сейчас я научу вас пить водку. Меня научили в России, а так, как пьют там, не пьют больше нигде.
Душанка жестом показывает мне притормозить, но я уже не могу. Моё поле зрения сузилось до одной точки, у меня одна цель этим вечером, и я не вижу ничего вокруг. Не хочу видеть.
– Ты была в России? – спрашивает Серхио.
– Была.
– И как там, холодно?
– Не знаю, я в мае была. Было тепло. Но меня всё равно поили водкой.
Пока несут водку и закуски, мы перекидываемся названиями городов, в которых побывали. Похоже на игру в «Морской бой».
– Вена!
– Ранил!
– Прага!
– Ранил!
– Берлин!
– Ранил!
– Амстердам!
– Мимо!
– Барселона!
– Убил!
Появляется Луц с подносом. Это странно: бариста не должен разносить заказы – но спрашивать, в чем дело, неудобно. Луц ставит передо мной рюмку и незаметно подмигивает.
– Отличный выбор, – шепчет он, и я не знаю, имеет ли он в виду водку или Серхио.
Я поднимаю рюмку, остальные следуют моему примеру.
– Это называется «брудершафт». Мы скрещиваем руки, вот так, – я завожу руку за локоть Серхио, Душанка следует моему примеру, – не забывайте смотреть друг другу в глаза… и выпиваем.
Мы одновременно опрокидываем рюмки. Меня передергивает, Душанка морщится. У испанцев идёт легко.
– А теперь целуемся, – говорю я.
В VIP-зоне нет окон, поэтому здесь ужасно душно и полутемно. Серхио наклоняется ко мне, я кладу ладони ему на плечи. Мы замираем, соприкасаясь лбами, смотрим друг другу в глаза, расплывающиеся мутными пятнами. В этом хрупком моменте и смущение, и предвкушение, и обещание. Я знаю, что сейчас Серхио поцелует меня, но когда его язык проникает в мой рот, это всё равно неожиданно.
– Dios, eres tan dulce…[10 - (исп.) Боже, ты такая сладкая…] – говорит он.
Я не понимаю, но прошу говорить еще. Он бормочет что-то по-испански, и меня выносит из реальности окончательно.
посмотри на меня еще своими охуенными зелеными глазами, они правда такие охуенные или ты носишь линзы? твои губы, они точно настоящие, они мягкие и нежные, ты целуешь меня, и я хочу закрывать глаза, но видеть тебя я тоже хочу, поэтому я смотрю пальцами, мне нравятся твои волосы, твой беззащитный затылок, нравится, как жесткая щетина трется о мой подбородок и губы; ты повторяешь: «эрмоса, эрмоса»[11 - (исп.) hermosa – красивая] – а я сама не знаю, на каком языке теперь говорю, может, по-испански, может, ты передал мне его через поцелуй, заразил меня испанским языком, и я теперь могу говорить только на нем
Я слышу отдаленный женский смех и открываю глаза. Душанка полулежит на груди Диего, хихикает и, глядя на него снизу вверх, обводит кончиком пальца его губы. Заметив, что я смотрю на нее, она суетливо выпрямляется и говорит:
– Еще по одной?
Диего тянется за куском ветчины, но Душанка хлопает его по руке.
– После первой не закусывают.
Мы пьем еще. Я перебираюсь на колени к Серхио, сижу на нем боком, перекинув ноги через его бедра. Он снял свитер, теперь между его телом и моими пальцами только тонкая футболка. Сквозь нее я чувствую горячую и чуть влажную кожу. Наливаю еще водки. Я хочу напоить его. Хочу сдёрнуть этого холёного красавца с небес, пусть будет на земле, пусть смотрит на меня мутными глазами, лапает, говорит мерзости, как это делали все, кто был до него. Я чувствую, что сейчас со мной происходит нечто исключительное, но эта мысль мне не нравится. Пусть всё будет обычно, а потом садись в свой самолет и уёбывай в лучший город Земли, чтобы навсегда забыть обо мне.
Диего уже хорошо набрался. Он пытается залезть под платье Душанки, но путается в складках ткани и никак не может достичь цели. Душанка повторяет: «Don’t, don’t» – но не отводит его руку. Он говорит, мешая английские слова с испанскими:
– No voy fuck you right here, mija, don’t be afraid, I prefer a bed. Sоlo quiero touch your beautiful skin, tus piernas hermosas, raise your skirt, hermosita, do this for me, be nice to me, just un poco…[12 - (исп., англ.) Я не собираюсь трахать тебя здесь, детка, не бойся, предпочитаю кровать. Только хочу прикоснуться к твоей прекрасной коже, к твоим красивым ногам, подними юбку, красавица, сделай это для меня, будь милой со мной, хотя бы чуть-чуть…]
Серхио еще держится, настоящий кабальеро. Бедром я чувствую его напряженный член и слегка трусь об него. Он вздрагивает. Я говорю Серхио:
– Научи меня каким-нибудь испанским словам.
– Каким например?
– Самым необходимым. Без чего в Испании никак?
Он не ловит намёк и начинает, очень серьезно:
– Если ты заблудишься, можешь подойти к туристическому офису и сказать: «Necesito conseguir informaciоn». Это значит: «Мне необходимо получить информацию»…
Я закатываю глаза и перебиваю:
– Это скучно. Давай что-нибудь более… неформальное.
До него наконец доходит, он улыбается и слегка сжимает мою талию.
– Хочешь узнать какие-нибудь грязные словечки?
Я киваю. Он ненадолго задумывается.
– Ну например… Te quiero follar. Я хочу трахнуть тебя. Повтори.
– Те кьеро фойяр.
– О, сексуальный акцент. – Он целует меня, и я чувствую, как его член твердеет. – Тебя могут спросить: ?Puedes chuparme? Можешь отсосать у меня? А если ты хочешь, чтобы парень тебя вылизал, скажи: cоmeme el co?o. Повтори.
– Коме ме эль коньо.
– Bien, muy bien, zorrita[13 - (исп.) Хорошо, очень хорошо, лисичка (сленг. "шлюшка")]. – Серхио утыкается лицом мне в шею и гладит мои ноги – от колена и чуть выше середины бедра. – Тебе приятно?
Мне хочется повторить с досадой: «Это скучно». Вместо этого я беру его руку и направляю ее дальше, прижимаю его ладонь себе между ног.
– Трогай меня здесь, – говорю я. – Делай так… Ммм, как это называется по-испански?
– Follar con los dedos, – шепчет Серхио мне в шею. – Скажи: fоllame con los dedos. Скажи: haz que me corra[14 - (исп.) Трахать пальцами. … трахни меня пальцами. … заставь меня кончить].
Речь мне отказывает, я могу только стонать и двигаться на его пальцах, насаживаться глубже. Потолок пляшет над головой, словно мы раскачиваемся на качелях и взлетаем вверх, так что сердце падает в низ живота и ниже, еще ниже.
Меня отвлекает очередное визгливое «stop it!» от Душанки. Она добавляет: «You hurt me!» и обиженно отодвигается от Диего.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Это животное силу вообще не рассчитывает. У меня синяки останутся от его лапищ…
– Он пьяный. Выйдем на улицу, он освежится и будет нормально себя вести. Хочешь, домой поедем?
– С этими?..
– Ну, ясно. Я представляю компанию, не забыла? Их нельзя тут бросать.
– Ладно. – Душанка улыбается, поворачивается к Диего и берет его за подбородок, глубоко впиваясь в кожу ногтями: – Would you be a good doggy? You wouldn’t hurt me again, would you?
Он мотает головой, часто дыша, как настоящий пёс. Душанка похлопывает его по голове.
– Good doggy.
– Я попрошу вызвать такси, – говорю я, слезая с колен Серхио. Говорю Душанке вполголоса: – Присмотри за мальчиками, хорошо? Справишься?
– Не с такими справлялись.
***
Луц замечает меня сразу, как только я появляюсь в общем зале. Просит напарника подменить его, напарник смотрит на меня и подмигивает. Шутливо грожу ему пальцем. Мы выходим наружу, Луц прикуривает сразу две сигареты, одну отдает мне. Прохладный воздух действует отрезвляюще, я обхватываю себя за плечи. Голые ноги покрываются гусиной кожей. Луц выпускает дым через нос и спрашивает:
– Ну как?
– На мази… наверное. Не знаю. Вроде пока всё нормально, а потом что будет… хуй знает. В какой-то момент мне показалось, что я в него влюблена. Ебанатство, правда?
– Ебанатство.
– Я так давно не влюблялась. – На меня накатывает хмельная тоска, я прижимаюсь лбом к груди Луца. Он держит сигарету на отлете и свободной рукой гладит мои волосы.
– Зачем тебе это?
– Не знаю. Всем надо.
– Ты не сможешь быть как все. Даже если захочешь.
– Почему?
Я отрываюсь от Луца, затягиваюсь сигаретой и снова прижимаюсь к нему. Он обнимает меня, целует в макушку.
– Ты пьяная сейчас, вот и лезет всякая чушь в голову. Тебе не нужен никто, ты сама знаешь. Никакой ебучей любви, ясно? Люди забивают пустоту внутри, суют туда всякую мерзость, проводят всю жизнь в поисках, и только ты – другая. Ты не боишься пустоты, тебя не ебёт, что всё заканчивается. Для тебя нет ничего вечного, и это твоё преимущество. Для остальных тоже нет вечного, но они об этом не знают или не хотят знать. Ты не обманываешь себя. Я это ценю в тебе больше всего. Знаешь, что я сделаю? Смотри, – он проводит рукой по моему лбу, – я соберу все твои сомнения, все глупости, которые собрались в твоей голове, вот они, – он показывает сжатый кулак, – и отпускаю их, пусть катятся, – Луц открывает ладонь и дует на нее. – Видишь? Больше ничего нет.
Моё лицо овевает прохладный ветерок. Больше ничего нет – лучше и быть не может. Всё представляется таким простым и прозрачным. Я счастлива, я смеюсь и смотрю вверх: над нами кружатся звёзды, и мы кружимся вслед за ними. Пьяная ночь танцует, ухая и пошатываясь, по-цыгански трясет плечами и задирает юбки.
– Я вызову такси, – говорит Луц. – Поедете в гостиницу?
– Конечно нет. Поедем домой, на Освободителей.
– Там есть всё, что нужно? Чтобы, знаешь, не получилось как в прошлый раз.
Я киваю: да, всё есть – и глажу его по щеке. Мне кажется очень важным сказать то, что я сейчас чувствую.
– Луц, ты охуенный, ты понятия не имеешь, какой ты охуенный, да? Ты заботливый, понимающий, блядь, ты лучший в мире друг. Я люблю тебя. Правда. Серьезно.
Мы обнимаемся, топчемся на месте, уткнувшись друг другу носом в плечо.
– Я тоже тебя люблю, – говорит Луц в мои волосы. – Езжай, предавайся низким вибрациям, забывай обо всём и кончай под этим испанцем как подорванная. Только подумай, как прекрасна эта ночь в своей неповторимости. Идеальный набор случайностей: убери одну – и вся конструкция рассыпется. Если бы Виктория не попросила тебя развлечь испанцев, если бы им не нужно было завтра улетать, если бы ты не надела это восхитительное платье…
Он отпускает меня, вытирает мои повлажневшие от трогательности момента и выпитой водки глаза, расстегивает еще один крючок на верху платья.
– Готова?
