Крон

Итак, экспертизу делали абы как. Значит, там могло быть все, что угодно.

Первый кирпичик лег в здание передачи.

Следователь по делу появился через сорок семь минут. Это был невысокий лысоватый человечек средних лет, на невыразительном лице которого выделялся нос солидных размеров, что-то вроде королевского банана. Если правда то, что на витрине, то и в магазине…

Александра помотала головой, отгоняя низменные мысли.

– Экспертиза сделана похабно, -категорично заявил следователь.– Но следы от пуль или мину в бензобаке предполагать не стоит. Пацаны могли невнятно описать характер ранений или состояние одежды, но техническая часть заключения достаточно грамотна. Кроме того, я сам, и еще трое лазили по тачке, так что извините…

– Но вы не медэксперт, -возразила Александра.

– Нет. И что? Не знаю, что вы ищете, – раздраженно парировал носатый. – А я утверждаю, что криминала там нет. Обычный несчастный случай.

После его ухода женщина набросала несколько пометок и посмотрела на часы. Пора было в больницу, где содержался в послереанимационной палате бедолага механик.

Вадим Бровко приходил в себя в палате больницы скорой помощи. Здесь все сверкало чистотой, никелем сверкало хайтековское оборудование, от которого тянулись трубки, опутывающие тело пострадавшего. На голове и лице белый шлем, видны только глаза, нос и рот.

Пребывание в такой палате обходится в круглую сумму.

Дежурный врач и сиделка в один голос заявили, что посещение такой милой дамы не только не нанесет вред состоянию больного, но придаст восстановлению сил их подопечного положительный импульс. Не более получаса, предупредил врач, общайтесь.

Александра представилась. Из-под забрала не донеслось ни звука, яркие синие глаза механика внимательно изучали гостью. Она взяла стул и придвинула его поближе к высокой ортопедической кровати.

– Вадим, я не собираюсь мучить вас сверх необходимого, – пообещала женщина. -Всего несколько вопросов.

– Зачем это? – голос был мятым и тусклым.

– Мой начальник предполагает, что имел место не несчастный случай, а намеренное действие неизвестного или неизвестных лиц, – официально заявила Александра.

– Максим мертв, и я в этом виноват, – прошептал Вадим.

– Что вы имеете в виду?

– Если машина на скорости выходит из строя, виноват механик. Можете меня объявить убийцей.

Она нахмурилась.

– Я не понимаю, почему третье лицо не могло вывести из строя какой-нибудь бензонасос или подложить бомбу?

– Никто не мог. Машин в гараже никто не касался, – только Максим и я.

– Гараж всегда был под замком? – спросила Александра

– Точно так.

– А на трассе?

– Нет. Я не допускал к машине никого.

Александра постучала указательным пальцем по лбу.

– Что вы помните до взрыва?

– Мы въехали на участок Фонтана, примыкающий к ограде Артиллерийского училища. Мы почти вышли из мягкого поворота. Улица была свободной. Скорость 120. Максим переключился и что-то сказал, а что, – я не услышал. Взрыв, вспышка и все. Очнулся в больнице.

Журналистка глубоко вздохнула.

– Послушайте, Вадим, вам жалко Максима Бородина? – внезапно спросила она.

– Глупый вопрос, – прошелестел он.

– Мой шеф- умный и опытный человек. Если он почуял что-то в вашей трагедии, значит, есть шанс отыскать действительного виновника.

– Что вы хотите? – устало спросил он.

– Я хочу, чтобы вы нашли силы повторить то, что сейчас сказали. Перед камерой. Это три минуты записи. Мы используем ваши слова в том случае, если станем изобличать убийцу.

– Его не существует. Впрочем, будь по- вашему. Я устал.

Александра встала и приоткрыла дверь.

– Дядя Витя, заходи, – шепнула она в отворившийся просвет.

Когда короткое интервью завершилось и искалеченный механик смог перевести дух, Александра покинула помещения больницы.

У машины журналистка остановилась.

– Дядя Витя, нижайше прошу, – попросила она, зная о взаимоотношениях Глазика с Кроном.– Покажи шефу это сегодня, лучше прямо сейчас. Знаю, знаю, он начал просматривать материал на следующую передачу, но надо, понимаешь. А он твою работу оценит.

Оператор тяжело вздохнул.

– Спасибо, дядя Витя, – улыбнулась она. -А я через часик звякну самому. Ладно? С меня пиво.

Глазик еще раз вздохнул.

Поговорить с Кроном удалось только через три часа, так как он на месте не сидел, – был на одной из своих конфиденциальных встреч.

Услышав короткий доклад подчиненной, Болтик засопел в трубку.

– Ну и что ты об этом думаешь?

– У меня неясное ощущение, что здесь виноват не один, а как минимум двое. Может, инициатор Гнесин, а исполнитель- механик. На злодея он не похож, но мало ли мотивов, и человек вынужден делать то, что ему совсем не нравится?

– Гнесин? А его интерес в чем?

– А если они с Бородиной любовники? Или конфликт интересов профессионального порядка?

– Тебе в суде выступать…

– Можно кому-то поручить за Гнесиным походить?

– Ха-ха. Какая ты умная, – отозвался Крон.– Отдыхай. Завтра законный выходной. Между прочим, твой куда более глупый шеф отдал распоряжение, и с утра Гнесина водит Ахмед. Съела?

– Я восхищена. Вот что.…Этот дурацкий взрыв не дает мне покоя. Что-то с ним не так…

– Ты порассуждай на отдыхе, – медленно сказа Крон.– Участок Фонтана перед Артучилищем в ночное время, – самое пустынное место на Фонтане. Дежурные спят где-то в корпусе, далеко от ограды, дома на противоположной стороне закрыты листьями деревьев, да и от противоположной полосы стоят далеко. Овощные киоски. Добавь сюда широкую разделительную полосу с трамвайными путями. Вот и спроси себя, почему именно там все произошло? Случайность?

Александра поймала себя на том, что при упоминании об Ахмеде подавила неуместный истерический приступ смеха. Это случалось время от времени, и тому была причина.

В небольшом коллективе «Расследования» имела место служба безопасности.

Ее ядром была пара накачанных близнецов, совершенно одинаковых парней двадцати пяти лет, со смуглой кожей и хорошей спортивной подготовкой. Одевались они в одинаковые костюмы, сидевшие на них влитую. Ребята были похожи, как два мобильника одного выпуска, и однажды рассвирепевший от постоянной неразберихи Болтик заставил братьев носить на одежде опознавательные значки. Ахмеду достался оранжевый, брату зеленый.

Смешно становилось, когда Александра вспоминала некоторые обстоятельства семейной истории братиков. И дело даже не в сочетании имени Ахмед с фамилией Гойхман. Брата, также само собой, Гойхмана, звали гораздо более уместно, – Леонид.

Секрет крылся в любовной истории, произошедшей более четверти века назад.

Тогда простую, но очень милую одесситку Розочку Гойхман страстно полюбил иностранный студент из Палестины по имени Сафьян. Интернациональная семья, отбросив совершенно невозможную для советских реалий фамилию Ангирухат, объединилась для производства себе подобных маленьких Гойхманов.

Сафьян, потеряв дорогую сердцу фамилию, настоял на том, чтобы один из вновь народившихся однояйцевых малышей был назван именем уважаемого деда, потерявшего верхнюю конечность в борьбе против ненавистных сионистов, но вскоре охладел к изучению инженерных и воднотранспортных наук и инкогнито отбыл за рубеж, -возможно, в свои палестины. Как он там объяснял родне смену фамилии, неведомо, но братья выросли и оказались неоценимы на службе у Крона.

Если учесть, что в конторе юристом трудился еще один Гойхман, но уже Семен, можно было сделать вывод как о протекции Болтика клану Гойхман, так и о том, что Розочка Гойхман в свое время была не такой уж юной, да и поводу невинности любимой милый Сафьян был введен в некоторое заблуждение. Семе-то было под тридцать, и где прятала мама своего первенца, было неведомо никому.

Утром в понедельник, сменив брата, зеленый близнец доложил сенсационные данные. Услышав доклад, Крон тут же отзвонил Александре, и, не поздоровавшись, буркнул:

– Поздравляю. Ты была права. Приезжай, посоветуемся.

Суть доклада сводилась к следующему: обе ночи на выходные Гнесин провел в доме Бородиных.

Мотив адюльтера обрел плоть и кровь.

Шеф сидел у себя и священнодействовал, -закуривал первую на сегодня папиросу. Обычно их было три на день. У Болтика были странные взгляды на долголетие: он курил папиросы, но вместо кофе пил бурду из цикория с заменителем сахара; пил анисовку, в том числе и на ночь, но во время редакционных перекусов питался попеременно то хлебом с овощами, то колбасой и сыром, выуженными из бутербродов.

Это он называл раздельным питанием. Он безумно любил свою ротвейлершу, был несносен и очарователен одновременно.

– Тебе привет от нашего доблестного подполковника, -сообщил он, указывая на бланки экспертиз.

– Хамло, – коротко сказала Александра.

– Сто процентов, -усмехнулся Крон.– А со мной он вежлив. Ну, я ему скажу. Садись. Ты готова?

С полчаса они обсуждали то, что стало известно за последние несколько дней, обозначили версии.

Затем Болтик позвонил штатному юристу. Семен пришел с пустыми руками, как всегда озабоченный, вежливо поздоровался и сел сбоку стола.

Он был безукоризненно одет, на лице, не чета братьям, читался ум и на лбу отпечаталось высшее юридическое.

– Что ты знешь об этом дЕльце?

– Как удалось установить с девяностопроцентной точностью, супруга получает все, что принес бизнес Максима Бородина. Вероятно, это не менее пяти миллионов долларов. В этой сумме не учтена недвижимость за рубежом, – доля двух фабрик в России, дом с участком во Франции, дом в Чехии. Возможно, вложена сумма до полумиллиона в одну из команд Формулы1. Детей нет, близких родственников, претендующих на части наследства, тоже. Имущества под судом не имеется. Не наследство, а сказка. Пока это все.

– Хороший кусок. – Облизнулся Крон.– За это и человека можно убить, а?

– Вам виднее, – уголками губ улыбнулся Семен.

– Протягиваем цепочку: Бородина-Гнесин-Бровко, механик, – предположила Александра

Крон одобрительно покачал головой:

– Хорошая цепочка, – каков же будет кулончик?. Нет прямых улик, вот незадача. А с предположениями выходить он-лайн несолидно. Цепочки сцеплять может любой обыватель. Надо искать железные улики. И здесь без экспертиз не обойтись.

– Да они дырявые, эти экспертизы. Кстати, ведь по головушке Лутченко тоже не случайно вломили? – Покачала головой женщина.– Не сама же Бородина.

Крон уже раскладывал на столе протоколы. Семен сослался на дела, и его отпустили.

– Да, специалисты исчезают, как класс, -ворчал он. -Ты посмотри, на фото какой аккуратный проломчик прямо над ухом, а в протоколе, – «средней тяжести». Любители…

Александра зажгла сигару и подтянула к себе фотографии.

– И здесь, смотрите, -показала она зажженным кончиком, -похожая дыра. Впрочем, это не пробитый череп, а рваная рана…

– Угу, – сосредоточенно буркнул Крон. – Здесь над правым ухом, а здесь… переверни-ка. Над левым. Это что получается?

Движения шефа замедлились, он закрыл глаза, потом упал в кресло и попросил:

– Найди траекторию движения автомобиля после взрыва.

– Это только со слов механика, -напомнила журналистка. – Взрыв мог быть и в другой точке.

– Дорогая моя, – открыл глаза Крон. – Могу с уверенностью сказать, – Вадим Бровко не врет. Так что точку взрыва, отмеченную на схеме с его слов, будем считать отправной. А вот дальше…

– Дальше совсем непонятно.

Они склонились над вычерченной на компьютере схемой.

– После взрыва машина ведет себя странно. Вместо того, чтобы двигаться по прямой, и, не вписавшись в очень пологий поворот, врезаться в дерево левым крылом, она сдвигается вправо и бьется бампером почти по центру. Кроме того, судя по всему, скорость в момент столкновения была гораздо ниже той, что можно было ожидать.

– Да, Вадим запомнил скорость, – 120. А, судя по разрушениям, у дерева было не более семидесяти. Значит, Максим смог затормозить, уже теряя сознание. Смещение автомобиля…

Александра задумалась.

– Бензобак слева, так? В результате взрыва в движении машину развернуло вправо, и она ушла ближе к правому бордюру. Вот, видите, вектора направлений.

– Вижу.

– Так оно и было.

Крон почесал затылок:

– Смотри, как у тебя складно выходит. Взрыв, механик отрубается, водитель, получив смертельную травму осколками, все же тормозит, машина врезается в дерево под нужным углом. Гнесин выскакивает с заднего сидения, вытаскивает механика, пытается вытащить водителя, но машина горит, ремни заело, и Гнесин убегает от греха. Жарковато там было, должно быть

– Похоже на то. А что вас не устраивает, Евгений Карлович?

– В твоих рассуждениях есть одна неточность, – заявил Крон.

– Какая же? – осведомилась Александра.

Повисла пауза. Крон опять закрыл глаза и качал здоровенной башкой из стороны в сторону.

– На самом деле все было не так. Поверь, нам лучше сосредоточиться на следующем вопросе: не КТО, а КАК убили Максима Бородина. При этом мы должны доверять тому, что механик запомнил перед взрывом.

– А понятнее нельзя? – обиделась женщина.

– Давай-ка ты встретишься с Гнесиным, – вместо ответа приказал Крон- Пора. Мужчина, говорят, красивый, холеный.

– Как скажете.

– Учти, Саша, этот тип может оказаться очень опасным субъектом. И если поймет, что ты может стать его проблемой, попытается ее решить. Своими средствами.

Кабинет и хозяин соответствовали друг другу. Чистые, ухоженные, нарядные. Если бы не ледяное выражение глаз Владимира Гнесина, можно было поверить об искренности радушного приема. Суровость глаз подчеркивали синяки на виске и подбородке, а также следы ожогов на шее. Совсем небольшие.

– Все ведь и так понятно, уважаемая Александра, – отреагировал Гнесин на вопрос Александры об аварии.– Дело, как я знаю, закрывается. Только вашему шефу неймется. Нет здесь сенсации, черт побери, нет.

– Для журналиста не существует закрытых дел, – попыталась пошутить женщина.

Он улыбнулся уголками рта:

– Ну, если я смогу удовлетворить ваше любопытство…

– Судя по тому, что мы уже знаем, – решила взять быка за рога журналистка, – вас связывают с Мариной близкие отношения.

Он на секунду замер, потом расслабился. Расстегнул пуговицу на воротнике. Лишь глаза еще более охладели.

– Вы собираетесь упомянуть об этом в репортаже?

– Нет, если не станем доказывать вашу причастность к смерти Максима.

Гнесин приподнял бархатные брови:

– Даже так?

– Такие вещи трудно спрятать.

Он вздохнул:

– Что ж, нас с Мариной действительно связывает постель.

– Как долго?

– Уже три месяца.

– Только постель?

Гнесин пожевал нижнюю губу. Его голова с идеальной прической на фоне обоев напоминала негатив.

– Почему я должен… -он замялся, пытаясь подобрать слова. -Вы думаете, что имеете право.…Впрочем,…Вы имеете в виду любовь, виды на брак и тому подобное?

– Да.

– Называйте, как хотите. Желания овладеть Мариной, для того, чтобы стать ее мужем не было, у нее был любимый муж.

– Любимый?

– Не верьте слухам, милая.

– Но сама Марина…

– Чего не скажешь с досады, когда муж предпочитает пацанские развлечения домашнему уюту. Мы такие. Марина не убивала мужа ни сама, ни с моей помощью, поверьте.

– Еще один нескромный вопрос. А вы-то когда нашли время на отношения, ведь занимались квестом не меньше Максима?

– Было бы желание…

В общем, Гнесин так ничего нового и не сказал. Встреча осталась бы совсем пустой, если бы под конец Александра не спросила:

– Женщине позволено задать глупый вопрос?

– В дополнение к остальным, – бесцеремонным и нескромным?

– При ударе подушки безопасности должны срабатывать, не так ли? Почему они не среагировали?

Но поймать его так и не получилось

– На машине Максима не было подушек безопасности. Считалось, что ремней, ребер жесткости хватает. Подушки иногда срабатывают на ухабах, при таких скоростях. Мой приятель однажды сломал себе нос о подушку при резком торможении. Если это все, я хотел бы еще поработать.

Уходила Александра слегка озадаченной. Этот лощеный господин вёл себя как-то не так. В поведении, в жестах. Он пытался что-то скрыть…

– Словно он что-то пытался скрыть. Знаете, как женщина непроизвольно прикрывает рукой в разговоре кривоватые зубы, или бедняк в гостях прячет заношенные ботинки.

Крон засмеялся.

– Ему есть что скрывать. Не зря я отправил тебя туда. Молодец.

– Но я не понимаю…

– Потерпи, еще немного.

– Объясните хотя бы неувязку с бензобаком. Вадим не мог минировать его, ожидая взрыва в машине, где сидел штурманом. Гнесин доступа к гаражу не имел. Есть возможность сговора, но тогда Гнесин должен был обмануть механика, каким-то образом изменив время взрыва. Полная ерунда.

– Вот-вот. Вадима выводим из списочка подозреваемых. Так что вопрос, как взорвали машину, становится не только главным, – он становится единственным. Впрочем, нет.

Крон задумался. Потом сказал:

– Удовлетворю твое любопытство, если скажу, что на месте аварии был еще один человек, исчезнувший до приезда патруля скорой, и был он не в машине Бородина?

– Господи, этого нам только не хватало.

– На тебя не угодишь, в самом деле. А ты знаешь, мы готовы к передаче. Две-три детали, и мы готовы. Тебе предстоит еще одна встреча, Александра. С Бородиной. Спросишь у нее следующее…

В бутике немецкой фирмы «Триумф» Марина выбирала белье, активной красной расцветки.

Пока Александра шла к ней вдоль стеллажа, ее слегка покачнуло от ценника на милых трусиках размером с тряпочку для вытирания очков. В ее душе поднялось непреодолимое желание сразу по окончании передачи «Ночной квест» вызвать шефа на принципиальный разговор, и вырвать обещание о прибавке жалованья.

– Ах, это опять вы.

В голосе Бородиной не хватало теплоты.

Вдова со страдальческим видом повесила на место милый лифчик из гипюра и отвернулась к зеркальной стене.

Поздоровавшись, журналистка слегка перекрыла вдове выход из тупичка между двумя стеллажами, и кашлянула.

– У меня два вопроса, – как можно нежнее сказала она.

– А не хватит? – грубовато осведомилась Марина, и сделала попытку освободиться.

Но не тут-то было.

– Мне лично вы неинтересны, – сказала Александра.– Это мой шеф господин Крон хочет уточнить кое-какие обстоятельства. А у вас, как я знаю, некое соглашение с ним.

– Валяй, ищейка, – оскалила зубки Бородина, окончательно выходя из образа леди.

– Вопрос первый. Вы, – любовница Владимира Гнесина?

– Да, вы со своим шефом вообще охренели? – Взвизгнула вдова- Что ты себе позволяешь, шалава?

– Потише, пожалуйста, – невозмутимо попросила Александра. – Это ваше право, -не отвечать. Все и так понятно.

– Чтобы, ты знала, – чуть спокойнее сказала Бородина. -Более деликатного мужчины, чем Вова, я не встречала. Никаких приставаний, липких рук. А как ухаживал… Цветы, подарки, концерты. Обещал подождать, когда мы сами с Вадимом выясним отношения, а как с ним выяснишь, если Бородин меня за собственность.… Держал! И сам не имел, и другим не давал! Один раз заикнулась, так летела, свистела и не радовалась. Шишка на лбу была с твою левую грудь…

Она задохнулась и замолчала.

– Вопрос второй. -Голос Александры стал ледяным.– Что делал у вас в доме Гнесин в ночь с субботы на воскресенье, и с воскресенья на понедельник. Шашки, шахматы?

Глаза Бородиной полезли из орбит.

– Ты что плетешь, идиотка?!! Сказано тебе, до секса у нас и не доходило, андестуд?! А на выходные он на своей машине сам отвез меня в Совиньон, на дачу, так что делать в моем доме ему было нечего!!! Поняла, кретинка?

Из-за стеллажа донесся голос дяди Вити:

– Снято. ОК.

– Что?!!! – заорал вдова так, что было попрятавшиеся по углам продавщицы стали выглядывать бледными лицами над стеллажами.

– Ах!! – выдохнула Бородина, подняла руки с длинными кровавыми ногтями и вцепилась ими в волосы Александры.

Журналистке пришлось обороняться.

Она нанесла несколько коротких, но болезненных тычков в область солнечного сплетения истерички, и та, выпустив волосы соперницы, с воем упала навзничь, увлекая за собой стеллаж с бесценными образцами нижнего белья.

– Боже мой, что вы делаете, – причитали где-то неподалеку в несколько голосов работницы магазина.

Бородина каталась по полу, пытаясь выпутаться из ночных рубашек самых соблазнительных оттенков. Сзади отлетел в сторону еще один стеллаж, и шею журналистки охватила сильная рука. Она почувствовала недостаток воздуха и услышала у уха мужской голос:

– Я вас придушу, милая. А для ментов скажем, что это была самозащита. Как вам такая перспектива?

Александра пыталась вырваться, но безуспешно.

В голове зазвенели колокола, но тут раздался рывок, мужской голос над ухом ойкнул, ее шея освободилась и воздух полился рекой в легкие. Сзади раздавалась возня и глухие удары, затем грохот. В магазине больше не осталось стеллажей, хоть в каком-либо близком к образцовому порядку. Продавщицы рыдали в полный голос.

Бородина выпуталась из стильных вещичек и поползла к журналистке. Александра мстительно ткнула ее носком туфли по ребрам, отчего вдова завалилась набок.

Александра повернулась назад, чтобы узнать, что произошло. У стены валялся смутно знакомый человек, и это был не Гнесин. Ах, да. Это был дворецкий Виталик, выполнявший, вероятно, дополнительные функции не только водителя, но и телохранителя. У бодигарда были закрыты глаза, он был в тяжелом нокауте. Стоявшего над ним атлета Александра тоже сразу не признала, но когда тот оглянулся на нее с победной улыбкой, по оранжевому значку тут же определила, -Ахмед.

Болтик сказал, что тебя без присмотра оставлять нельзя, -оскалил Ахмед белоснежные зубы.– И, как всегда, шеф прав.

Прошли чуть менее двух недель.

Крон решил выбрать форму передачи, к которой иногда прибегал, – он задействовал оппонента, -нечто вроде адвоката защиты, чтобы подчеркнуть весомость обвинительных аргументов. Защитника играл актер, – юрист-недоучка с двумя курсами юракадемии.

Напомнив зрителям суть дела, Болтик приступил к правде-матке.

– Уважаемые зрители, – начал он.– Картина, которую уважаемые органы приняли на веру, была изначально ложной. Плохим парнем был сотрудник Максима Бородина Владимир Гнесин. Мотив: устранив своего шефа, он освобождал место у руки завидной невесты-вдовы Марины Бородиной, которая была готова к этой участи.

– Позвольте, – вмешался защитник.– Но сама гражданка Бородина утверждает, что они не были любовниками.

– Физически, – нет, – подтвердил Крон.– Однако со стороны Бородиной имела место страсть, – как по отношению к Гнесину, так и к мужу, только с противоположным знаком. Бородина мечтала освободиться от собственного мужа.

– Так она участвовала в интриге, или нет? – вопросил адвокат.

– Нет, конечно, нет. Она чиста перед законом. Возможно, она благодарила небеса за взрыв машины Максима, но руки к этому не прикладывала. Другое дело Гнесин.

– Странно, – перебил обвинителя защитник.– Страсть, и без, мм…

– Плотской любви? Странно, потому что Гнесиным также владела страсть. Только не к Марине Бородиной, а к ее слуге, Виталию.

– Ах… – в студии зашумела небольшая аудитория. -Ох!

– Поэтому посылы и реверансы в сторону красавицы Бородиной со стороны пылкого влюбленного могли быть только платоническими. Получив же контроль над маленькой империей в качестве нового короля, Гнесин не стал бы, предположу я, насиловать свое естество. Еще один маленький несчастный случай, и безутешный новоявленный вдовец смог бы отдаться моногамной любви, имея громадный капитал.

– Но как же произошло убийство? – недоверчиво спросил защитник. – Пока это все слова.

– Действительно, невозможное невозможно. Как можно взорвать машину, будучи в ней, остаться живым, да еще оставить свидетеля. Тем более, что машину никак не заминировать, – она стоит в неприступном гараже. Все становится проще, если предположить, что убийство произошло не во время, а до взрыва.

– Как это может быть?

– Вот схема движения машины. Здесь, по словам механика, рвануло. Эти слова и для нас, и для следователей долгое время были определяющими. А если мы перестанем им верить?

– Так что же, Бровко лжесвидетельствовал?

– Нет, он честный человек. То, что он ПРИНЯЛ ЗА ВЗРЫВ, БЫЛО НЕ ЧЕМ ИНЫМ, КАК СИЛЬНЫМ УДАРОМ ПО ГОЛОВЕ. Нанесенным сзади. Смотрите, вот увеличенное фото раны. Очнувшись, и узнав о взрыве, он и не смог предполагать что-либо иное.

– Что же было дальше?

– Нанеся удар механику, Гнесин заставляет Бородина остановиться и бъет его таким же ударом, но только в правую часть головы. Видите, следы ударов расположены зеркально, только голове Бородина принесен больший вред.