Хозяин пустоши

Они такие же мягкие и шелковистые, как полвека назад, когда, будучи совсем ребенком, она плакала на моем плече, прячась от бесчеловечных мразей, устроивших костюмированную садистскую оргию в саду дома моей семьи.

– Ты понимала это с самого начала, Диана, – заключив ее в объятия, я упираюсь подбородком в белокурую макушку и с наслаждением вдыхаю обожаемый аромат. – Еще до того, как приняла решение стать матерью. Еще до того, как осознала, что жизнь вне Улья больше не для тебя.

– Незадолго до своей смерти мама сказала мне, что таким, как мы, нельзя размножаться. Она приговорила меня еще до того, как я родилась. Больше всего я боялась стать похожей на нее. Искалеченной, зависимой, одержимой местью и безжалостным монстром – моим отцом, – Диана прерывается, словно ей мучительно сильно не хватает кислорода. – Я боялась потерять себя и предать своих детей. И я потеряла…

– Это не так, Ди, – мягко перебиваю я. – Мы имеем право на все, что делает нас счастливыми. Вспомни, разве рождение наших детей не было для нас высшей формой абсолютного счастья?

– Ты снова говоришь о себе, о нас… Где в твоей пламенной речи место для Рины и Эрика?

– Счастье в определении семьи имеет неделимое значение. Непостоянное, не всегда осознанное, мимолетное и ускользающее, но даже за самый краткий его миг приходится сражаться. Каждый день, каждую минуту – с собой, со всем миром, а сейчас с тем, кого практически невозможно победить. И ты понимаешь это, как никто, мы нашли друг друга там, где люди имели право только терять и умирать. Мы выстояли, Ди. Мы смогли. Так почему ты не веришь, что наши дети унаследовали от нас ген победителей? Почему ты скорбишь по живым? Ты видишь? – я киваю головой на голографический экран. – Их сердца бьются сильно и твердо. Я сдержал слово. Их ничто не сломает. Ни Эрика, ни Ари. Ты веришь мне?

– Мы сейчас в той точке, что и они тогда. Кронос и моя мать, – словно в бреду шепчет Диана, невесомо и трепетно нежно дотрагиваясь до моей щеки. Каждый зарубцевавшийся шрам на моей коже отзывается на ее прикосновение фантомной болью, превратив тело в одну кровоточащую рану.

– Нет, Диана…

– Да, – она резко отстраняется.

На таймере отображаются последние две минуты. Картинка за окном искажается, раздаются звуки сигнальной сирены. Лихорадочно горящий взгляд моей жены замирает на Одинцове:

– Твой автомат при тебе, генерал[6]? – вскинув голову, громко произносит она. В ее глазах пылают вызов и решимость. – Или тебе нужен приказ? Считай, что он у тебя есть.

– Успокойся. У тебя истерика, – я с силой привлекаю Диану к себе, фиксируя ладонью ее затылок. – Прости меня, пчелка, – выдыхаю в приоткрытые губы, оставляя на них поцелуй с едким вкусом соли и поражения.

За окном вспыхивает слепящий белый свет. Он рассекает горизонт, как раскалённое лезвие, врезающееся в расползающееся полотно реальности. Атмосфера дрожит, как стекло, готовое вот-вот лопнуть от внешнего давления. На проекционном экране мелькают красные дуги: боеголовки, входящие в терминальную фазу. Всё в этот момент кричит о конце. Но внутри меня только тишина.

Остается всего одна минута до того, как несокрушимый остров канет в огне. Диана не отстраняется. Ее пальцы вжимаются в мои плечи, будто они ищут опору. Губы дрожат. Сердце стучит в унисон с моим. Мы – два пульса в теле умирающей империи.

– Всё, – исступленно бормочет она, пряча лицо на моей груди… как тогда, в далеком прошлом, когда мы еще не знали, какой путь нам придется преодолеть и скольким пожертвовать. – Теперь – всё, Дэрил. Игра закончена.

– Или перешла на новый уровень, – отзываюсь я, глядя, как по панорамному окну медленно расползается рябь из миллиарда умирающих пикселей.

Пылающий горизонт рассыпается на фрагменты. Огненная волна смывает очертания улиц, башен, мостов. Город-Улей – некогда живое сердце системы, воплощение порядка, власти и контроля – рассеивается, словно мираж, порождённый страхом, и уходит в тень истории. Но где-то там на пустынных просторах океана все ещё дрейфуют плавучие острова – остатки прежней цивилизации, не ведающие, что Пустошь уже подступает и к их границам.

Глава 1

Ариадна Дерби

За час до ракетных ударов по острову Улей

Солнечные лучи слепят глаза, заливая золотистым сиянием зал. Океан света разливается через прозрачные стены и, отражаясь от глянцево-белого пола, создает иллюзию бесконечности пространства. Воздух чист, почти стерилен, я не чувствую запаха пота, хотя уверена, что это место создано не для медитаций и ленивого созерцания бескрайнего неба за стеклянными стенами. У него совершенно иное предназначение.

На толстых матах тренируются шесть фигур в белых комбинезонах с глубокими капюшонами, накинутыми на головы. Я могу рассмотреть только очертания худощавых невысоких силуэтов, синхронно перемещающихся по залу. Каждое движение плавное, слаженное, но лишённое индивидуальности. Их позы напоминают то боевые стойки, то замысловатые акробатические фигуры. Сердце сжимается. Я видела их раньше. Я была здесь.

Голос. Четкий, властный. Голос моего отца. Я оборачиваюсь.

– Ариадна, на ринг!

Внутренности протестующе сжимаются. Я хочу отказаться, но ноги уже идут вперёд, словно подчиняясь неведомой силе. Поднимаюсь на белоснежный ринг, который кажется центром этого странного места. Один из тех, кто тренируется, тоже выходит на арену, за ним второй и третий. Они окружают меня с разных сторон. Капюшоны на их лицах не оставляют возможности установить зрительный контакт, считать намерения, подготовиться… Я слышу своё сердцебиение: громкое, отчётливое, почти болезненное.

Они не двигаются. Не нападают. Просто стоят, безмолвно наблюдая за мной. Я делаю шаг вперёд. Поднимаю руку, принимая боевую стойку. Всё тело напрягается, мышцы вспоминают давно отработанные приёмы. Первый удар – точный, быстрый. Противник уклоняется, но я тут же наношу второй удар, обходя его защиту. Он падает на мат.

Второй бросается вперёд. В мгновение ока он тоже оказывается на полу. Третий пытается застать меня врасплох, атакуя сбоку. Всё заканчивается за секунды. Я задыхаюсь, воздух рвёт лёгкие, но внутри пульсирует удовлетворение.

Я справилась!

Собираюсь сказать это вслух, но осекаюсь, так и не открыв рот. Один из моих поверженных соперников поднимается и медленно снимает капюшон.

Затем второй.

Третий.

Мир замирает. Я вижу их лица.

Теона. Юлин. Финн.

Мои друзья. Мои погибшие друзья.

Боль пронзает сердце. Но чувство это странно привычное. Словно я уже свыклась с утратой. Словно всё это повторяется не в первый раз. Да, я была здесь, но сейчас что-то изменилось. Ранее утвержденный и отрепетированный сценарий сбился.

– Шон? – зову я шёпотом, обводя взглядом остальных. Голос дрожит, и, отражаясь от белых стен, эхом разносится по залу.

Никто не отвечает. Они как мраморные статуи. Окаменевшие манекены.

– Мне страшно… Пожалуйста, поговорите со мной, – умоляю, с опаской подступая ближе. В ответ лишь мёртвая тишина. Жуткая и до дрожи пугающая.

Протянув трясущуюся руку, начинаю поочерёдно срывать со стоящих передо мной капюшоны. Леденею изнутри, слезы обжигают глаза, с губ срываются знакомые имена:

– Дилан… Кассандра… Амара.

Я знаю их. Помню. Помню такими, как сейчас – совсем юными. И другими тоже помню – спустя много лет. В голове картинками калейдоскопа вспыхивают воспоминания: разрозненные фрагменты, фразы, движения. Но они не складываются в единую картину. Детские лица накладываются на взрослые. Фон меняется: от стерильного минимализма к спартанской, грубой обстановке. Время скачет. Пространство искажается.

Еще одна вспышка… Зимний лес, свет фонарей и черная тень, скрывающаяся за деревьями. Слышу шум своего сбившегося дыхания, крики друзей и хруст снега под толстыми подошвами. Кажется, я бегу, сжимая оружие… Затем выстрел, удар и парализующий ужас. «Оно» смотрит прямо на меня и шепчет… шепчет в моей голове:

«Аристей. Аристей. Аристей».

Нет. Не хочу. Убирайся!

Сжав пальцами виски, я прогоняю уродливый призрак. Сейчас мне крайне необходимо быть в другом месте. Не понимаю зачем, но чувствую, что так нужно. Я словно слышу зов, цепляюсь за брошенную нить и иду на свет. Мгновение, и вокруг меня снова стерильный зал.

– Ну же, Грейсон. – Схватив Кэс за плечи, с отчаянием вглядываюсь в пустые глаза. – Посмотри на меня! Это же я!

– Я знаю, кто ты, Ариадна Дерби. А ты? Ты знаешь? – ее взгляд на секунду проясняется. Уголки губ приподнимаются в печальной улыбке.

– Что мы здесь делаем? – с облегчением выдыхаю я. – Где Шон? – схватив Кассандру за плечи легонько встряхиваю ее, пытаясь привести в чувство.

Легким, почти незаметным движением головы она указывает в сторону дальней стены, где мое внимание сосредотачивается еще на двоих, одетых так же, как остальные. Они стоят неподвижно, почти сливаясь с фоном. Руки безвольно вытянуты вдоль тел, головы опущены вниз. Я бросаюсь вперед, сердце сжимается от волнения. Скинув капюшон с первого, рефлекторно отступаю, мгновенно узнав жесткий пронизывающий взгляд.

– Зак? – сдавленно выдыхаю я, а затем выдаю то, что буквально взрывает мой мозг. – Лейтенант Эванс?

«С завтрашнего дня лейтенант Эванс будет обучать вас стрельбе и рукопашному бою. Сегодня его задача – оценить, как вы справляетесь с нагрузками».

«Сегодня ваше первое ночное патрулирование. Инициар Дерби, ты – лидер группы. Покажи, на что способна».

«Я отвечаю за остальных, Дерби. За всех вас. Если мы и дальше будем терять людей, у нас просто не останется шансов на спасение».

Фразы сыплются на меня, как удары. Чьи они? Почему я их помню? Голоса в голове переходят в монотонный гул, острая боль прорезает затылок, заставив меня отшатнуться в сторону и буквально свалиться в руки тому, чье лицо все еще скрыто. Он инстинктивно подхватывает меня, не позволяя упасть и лукаво подмигивает, когда я скидываю с него капюшон.

– Привет, принцесса, – в теплом взгляде обращенных на меня глаз вспыхивают игривые смешинки. Парень не спешит меня отпускать, а, наоборот, прижимает крепче к себе. – Ты сегодня показала настоящий класс, детка. Еще пару тренировок и тебя поставят в спарринг с Эвансом, а он у нас – тут самый крутой.

– Шон, – порывисто обняв его за шею, я смаргиваю набежавшие слезы. – Слава богу, это ты. Как же я рада тебя видеть, – отстранившись, недоверчиво ощупываю его довольное лицо и взъерошиваю пальцами каштановые волосы. – Мне приснилось, что ты умер.

– Какая жуть, – поморщившись, беспечно смеется Ховард. – А Теоне на днях приснилось, что они с Заком пара. Вот умора, да? Ты только прикинь: Эванс и Фокс. Да их даже добровольно стоящими рядом представить невозможно.

– Заткнись, трепло, – толкнув его в плечо, хмуро бросает Зак и уходит в сторону ринга. – Грейсон и Пирс. Вы, следующие на ринг, – командует он.

– А Эванс… – проводив парня долгим взглядом и отметив, что смотрю на него не только я, но и порозовевшая Теона, снова поворачиваюсь к Шону, – он… наш инструктор?

– Типа того, но на минималках, – хохочет Ховард, с любопытством рассматривая меня с головы до ног.

– Что? – растерянно переспрашиваю я, не поняв ни слова.

– Ты странная сегодня, принцесса. Как с луны свалилась, – добродушно усмехается Шон. – Не выспалась? Или удар в голову пропустила? Я следил, тебе вроде сегодня не досталось.

– Отставить разговоры, – грозно рявкает кто-то за моей спиной. – За болтовню во время тренировки пятьдесят отжиманий каждому. Исполняйте.

Я резко разворачиваюсь, собираясь высказать все, что я думаю по этому поводу, но стоит моему взгляду встретиться с глазами насыщенного зеленого цвета, как заготовленные слова застревают в горле. Звуки борьбы на ринге, голос, шорохи – все стихает, уходит на второй план, растворяется и медленно исчезает. Густая чернильная тьма обступает нас со всех сторон, и только мы вдвоём остаемся стоять в ярком круге света.

– Кайлер… – беззвучно шевелю губами, почти не веря в реальность происходящего.

Он не двигается. Просто смотрит, и я тону в его глазах – ярких, как изумруды, и одновременно глубоких, будто в них спрятана целая галактика. Я не могу отвести взгляда, испытывая странное, необъяснимое ощущение, которое невозможно выразить словами – его можно только почувствовать. Словно каждая клетка моего тела откликается, настраиваясь на частоту Кайлера.

Он делает шаг вперёд, и всё вокруг словно приходит в движение: молекулы воздуха вибрируют, свет дрожит, будто сама структура пространства реагирует на его приближение. Кайлер не произносит ни слова, и образовавшееся между нами молчание проникает в меня, затрагивая что-то хрупкое и тонкое, готовое преобразиться и проложить мост между двумя мирами. Нечто невидимое соединяет нас – не словами и не памятью, а чем-то телесным, первозданным, укоренившимся под кожей. Словно в нас звучит один и тот же неуловимый ритм, общий импульс, заставляющий дыхание слиться в унисон. Это не узнавание, не воспоминание. Скорее, древнее знание, зов, доносящийся из глубин. Странное притяжение, которое не объяснить и не осмыслить. Я знаю, как он пахнет. Как касается. Хотя не могу сказать с уверенностью, были ли мы когда-нибудь близки. А если да, то в какой из реальностей? В этой жизни или сотни лет назад? Или это память будущего? Такое возможно, или я окончательно сошла с ума?

Если это всего лишь сон, то выбор заключается лишь в том, чтобы досмотреть его до конца или заставить себя проснуться. Но зачем спешить? Здесь совсем не так плохо, как мне показалось вначале. Сон обнажает чувства, счищает шелуху слов, оставляя только чистое ощущение. Я не думаю, не анализирую, не цепляюсь за лишнюю мишуру… Я вспоминаю кожей, пульсом, дыханием.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Кронос – Уильям Демори, основатель острова «Улей» и отец Дианы (матери Эрика и Ариадны). До своей гибели Уильям занимал пост главы Корпорации, который впоследствии возглавил Дэрил Дерби.

2

Apis mellifera – медоносная пчела (лат). Условное название модифицированного адренохрома, синтезированного в лабораториях «Улья» из крови доноров, находящихся в состоянии острого стресса. Название связано с шестиугольной структурой молекулы и философией «социального улья».

3

Failover (англ.), технический термин, обозначающий автоматическое переключение системы на резервный ресурс или канал при отказе основного.

4

5 махов ≈ 6125 км/ч – гиперзвуковая скорость, которую показывают современные баллистические ракеты, типа «Циркон» или «Авангард».

5

Водный Щит Акватории или сокращенно ВЩА – глобальная оборонительная система, разработанная для защиты плавучих островов от внешней угрозы. Включает сеть управляемых датчиков, блокирующих границы и управляемых барьеров, действующих в масштабах всей акватории. Стена(Щит) Улья – локальный сегмент ВЩА: массивный высокотехнологичный барьер, окружающий столичный остров Улей.

6

Отсылка к событиям из трилогии «Улей», где генерал Одинцов расстреливает Кроноса (Уильяма Демори) и Марию по приказу самого Кроноса.