Беги, детка

С ума сойти!

Он практически поцеловал меня!

Так, стоп! Не надо обманываться. Такие, как Марк, они… завоеватели. Чем больше сопротивляешься, тем сильнее их интригуешь. Но как только крепость падает, они теряют интерес. Хотя в итоге они все равно выходят из игры победителями, потому что завоевали девушку. А вот она чаще всего остается с разбитым сердцем.

Мне такое не подходит.

Я сюда вообще-то учиться приехала, а не страдать от любви мажора.

– Ох и жарко! – восклицает Лиля, выходя из кабинки. – Особенно от ваших с Келлером танцев, – подмигивает она и встает у соседней раковины, чтобы помыть руки.

– Ничего такого, – снова краснею. – Просто танцевали.

– Да я разве против? Веселись, Аська, студенческая жизнь бывает такой яркой только раз в жизни!

Мое настроение повышается, и мы с подругой выходим из уборной, откуда топаем прямиком на танцпол, где отрываемся еще около часа.

А потом наша компания начинает понемногу напиваться, а я – уставать. Я совсем не ночной житель, обычно в это время уже давно сплю.

– Лиля, я в общежитие хочу, – говорю соседке, прижавшись к ее уху.

– Что? Ась, время детское! Давай еще погуляем!

– Нет, я хочу домой, – качаю головой. – Оставайся, тут совсем недалеко, я одна дойду.

– Серьезно? Давай кого-то из парней попросим тебя отвести.

– Не надо. Я правда дойду, рядом же.

– Напиши, как будешь в комнате! – выкрикивает подруга и сразу же отворачивается, погружаясь в сумасшедшие танцы.

От грохота музыки и мелькания огней у меня уже начинает болеть голова.

Ни с кем не прощаясь, я иду сразу в гардероб, где забираю свою куртку и выскакиваю на улицу.

Застегиваясь на ходу, тороплюсь через улицу к скверу, за которым находится кампус, а там и до общежития рукой подать.

Надо сказать, что зря я, наверное, отказалась от того, чтобы меня проводил кто-то из парней, потому что в парке горит слишком мало фонарей. В тишине ночи мои каблуки стучат по асфальту чересчур громко. И внутрь закрадывается какое-то неприятное чувство леденящего ужаса. Оно еще совсем слабое, но от него по коже уже ползут мурашки.

Заставляю взять себя в руки и решительно шагаю в сквер. В конце концов, он не настолько большой, чтобы там скрывались какие-то маньяки. А между сквером и кампусом ездят машины. Со стороны клуба тусуются несколько небольших компаний. Если я закричу меня, наверное, кто-то услышит.

Ох, как же я жалею, что не надела кроссовки вместо сапожек на каблуках. Они невысокие, всего четыре сантиметра, но в кроссовках сейчас было бы удобнее. Я могла бы притвориться, что на пробежке, никто бы и внимания не обратил.

Тороплюсь по аллее, а потом резко встаю, как вкопанная, потому что словно из-под земли вырастают две мужские фигуры. Между нами расстояние не больше трех метров. И что-то мне как-то перехотелось уже в общежитие. Отступаю понемногу назад, а они начинают идти в мою сторону.

– Куда торопишься? Малыш, ты заблудилась? – спрашивает один из них.

– Сделай еще один шаг в ее направлении, и я засуну твои ноги в твою же задницу, – слышу за спиной угрожающе спокойный голос Марка.

– А ты типа бойфренд? – хмыкает второй.

Но дальше идти они не решаются. Останавливаются.

Марк обходит меня и закрывает своей спиной.

– А я типа твой костоправ.

– Че, борзый?

– Он, наверное, из Элитки. Мамин пирожок.

– Хочешь проверить? – хмыкает Марк.

– Да ввалим ему, а потом покажем, как надо его девочку трахать.

От их угроз у меня волосы на затылке встают дыбом.

– Марк, пойдем, – прошу еле слышно.

Он протягивает руку и чуть отталкивает меня назад.

– Ну? – провоцирует их. – Чего встали, орангутаны? Ебальники лишние?

– Сука! – орет один из них.

Марк отталкивает меня дальше и бросается к этим уродам.

Я кричу, отступая. В ужасе смотрю на то, как эти двое нападают на него. Марк отбивается, но я слышу противные звуки хруста и еще какой-то чавкающий. Все трое залетают в темную зону, которую не освещает фонарь, и я перестаю что-либо видеть, кроме силуэтов. Телефон Марка еще раньше выпал на дорожку, и теперь экран загорается. На нем какой-то непонятный знак и подпись: “Сенсей”. Не знаю, кто это, но хватаю гаджет и, проведя пальцами по зеленой трубке, прикладываю ее к уху.

– Марк, ты куда…

– Помогите! – кричу. – Марка убивают! Спасите!

– Вы где? – сразу же спрашивает голос в трубке.

– В сквере возле клуба “Портал”! Помогите! Вызовите полицию! Их двое, а он один!

– Уже бегу, – отвечает парень на том конце провода и сбрасывает звонок.

– Отпустите его, сволочи! – кричу, прижимая к груди телефон.

Меня так сильно трясет, что я плохо соображаю. Выискиваю что-нибудь, чем можно огреть этих уродов. Выхватываю взглядом валяющуюся возле скамейки палку. Она небольшая. Не дубина, которой можно пришибить, но, по крайней мере, получится отвлечь их внимание и дезориентировать.

Хватаю палку, бросаю на скамейку телефон и с боевым кличем несусь в темноту. Замахиваюсь этим дрыном и бью наугад.

– Ай! – ревет кто-то.

– Марк! – кричу, но в потоке матов меня еле слышно.

– Ася, уйди! – рычит Келлер.

А я опять замахиваюсь и бью, но тут мне прилетает в скулу локтем или чем-то другим. Вскрикнув, отлетаю назад и падаю на дорожку. А потом на меня сверху летит один из этих ублюдков.

Я уже готовлюсь, что сейчас меня начнут пинать, но тут кто-то хватает меня под мышки и оттаскивает назад, а к драке присоединяются еще трое. Меня отшвыривают дальше, и я забегаю за скамейку.

Снова эти ужасные звуки хруста, ударов, какого-то чавканья и маты, маты, маты…

Наконец все заканчивается.

Затаив дыхание, всматриваюсь в темноту. Сердце колотится так быстро, что сейчас выпрыгнет из груди.

– Проверь, живые? – произносит кто-то в темноте.

– Да живые, – отвечает второй голос.

Где-то неподалеку слышится полицейская сирена. Я хватаю телефон Марка.

– Блядь! – рявкает он сам. – Мне нельзя светиться!

После этого Келлер подбегает ко мне, забрасывает на свое плечо и срывается с места в сторону кампуса. Я покорно вишу на его плече, пока мы несемся по аллее, перебегаем через дорогу и оказываемся на территории кампуса. Его друзья бегут за нами со смехом и улюлюканьем.

Пройдя через парковку, Марк наконец опускает меня на землю.

– Жива? – спрашивает.

– Я – да. А ты?

– А что мне будет? Спасибо, пацаны.

– Мы-то что? Асе своей спасибо скажи, ответила на звонок и нас позвала.

– Ее я еще отблагодарю.

– Мы назад в клуб. Возвращайся.

– Я пойду Асю проведу.

Мы прощаемся с парнями, а потом Марк хлопает себя по карманам.

– Мля, тлефон прое…

– Вот, – протягиваю ему гаджет.

– О, спасибо.

Мы притормаживаем, когда слышим, как возле сквера стихает полицейская сирена и хлопают дверцы машины.

– Идем быстрее, – подталкивает меня Марк, и мы ускоряемся по дороге в общежитие.

– А почему тебе нельзя светиться? – спрашиваю, когда мы подходим к зданию.

Глава 9

– Ты знаешь, кто моя мама? – спрашивает Марк.

– Знаю. Уже просветили.

– Ну вот потому и нельзя светиться. Я просто… облажался совсем недавно, вот и надо залечь на дно.

– Как облажался?

– Ты как будто с луны свалилась. Ну погугли мое имя. Там наверняка еще в первых же ссылках мой факап всплывет. Он был эпичным.

Я уже не уверена, что хочу.

Мы попадаем под фонарь, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Марка, после чего ахаю.

– У тебя губа и бровь разбиты!

– Пустяки, – отмахивается он.

– Ничего не пустяки. Надо обработать. Пойдем, – я решительно шагаю в здание, а Келлер идет за мной.

Поднимаемся на нужный этаж, заходим в мою комнату.

– Садись. Я помою руки и обработаю твои раны, – командую и иду в ванную, чтобы хорошенько вымыть руки с мылом.

А когда возвращаюсь, вижу Марка сидящим на полу с моей книгой в руках.

– Ты почему на полу? – хмурюсь.

– У тебя покрывало светлое, а я валялся на земле.

Одежда у него и правда грязная.

Кивнув, достаю из комода аптечку. Марк разводит ноги шире, и я встаю между ними на колени. Наливаю на ватный диск антисептик и тянусь к лицу Марка. Замираю на мгновение, и мое сердце пропускает удар. Он так внимательно смотрит на меня, что становится неловко. Чувствую, как щеки краснеют и вздрагивают пальцы. А потом возвращаюсь к своей миссии.

Прикладываю диск к брови и начинаю промакивать ранку. Сжав челюсти, Марк терпит, не издавая ни звука. А его взгляд прожигает меня до самых косточек.

– Ты красивая, Ась, – хриплым голосом тихо говорит он.

– Не болтай, нам надо обработать губу, – отзываюсь так же тихо, а сама внутри трепещу от его слов.

Красивая…

Он считает меня красивой.

Я уже и начала забывать, почему Лиля говорила, что заинтересованность Келлера во мне – это плохо. Потому что до этого момента все, что он делает и говорит, мне нравится.

– Спасибо, что спас меня, – произношу тихо, обрабатывая разбитую губу.

– Ты не должна благодарить.

– Не разговаривай, – снова командую, а Марк улыбается. – Ты мешаешь мне обрабатывать губу.

– Ай, печет, – шипит он.

Я убираю ватный диск и, подавшись вперед, дую на его губу. А потом вдруг осознаю, насколько близко наши лица. И то, как потяжелело наше дыхание. В тишине комнаты оно ощущается особенно громко. Сейчас вокруг нас нет толпы людей, грохота музыки и полумрака.

– Уже не печет? – шепчу я.

– Надо, как в детстве, поцеловать, чтобы не болело, – шепчет в ответ.

Я сглатываю. Внезапно ловлю себя на мысли, что мне очень хочется поцеловать. Но почему-то же Лиля говорила мне сторониться Марка. Она бы плохого не посоветовала.

В голову закрадывается предательская мысль, что, может, моя соседка сама не против была бы встречаться с Марком, и поэтому так сказала. Но я ее отметаю. Лиля хорошая и вряд ли стала бы манипулировать мной.

Я уже облизываю губы. Мои ресницы трепещут.

Чувствую его горячее, сбивчивое дыхание.

А потом внезапно дверь в комнату распахивается, и в нее влетает Лиля.

– Аська, представляешь, кто-то… Ой.

Я резко отстраняюсь от Марка и начинаю суетиться с ватными дисками, антисептиком и аптечкой. На пол выпадают пластыри, которые я собираю дрожащими руками, пока пытаюсь перестать краснеть так, что страшно поднять голову. Завеса из волос скрывает мой позор, но допроса мне точно не избежать.

– Я не знала, что у нас гости. Простите, если помешала.

– Ничего ты не помешала. Пф, – фыркаю. – Просто… Ну… Я обрабатывала Марку раны.

– О, понятно. Так это ты этих… в сквере…

– Никому ни слова, – говорит Келлер.

– Я могила, ты же знаешь.

Мечусь взглядом в Лилю, которая стягивает свою куртку и вешает в шкаф.

“Ты же знаешь”? Что это значит? Они знакомы ближе, чем я думала?

– А вы… знакомы? – задаю вопрос.

– Да так, пересекались пару раз, – отзывается Марк.

Я поднимаю голову и перевожу взгляд с него на Лилю, которая хватает свою пижаму, полотенце и торопится на выход.

– Я в душ.

Как только за ней закрывается дверь, я впиваюсь взглядом в Келлера.

– Ты спал с ней, да?

– С кем? С твоей соседкой? Нет, – усмехается. – Она симпатичная девчонка, но не в моем вкусе.

– А кто-то из твоих друзей?

– Ась, никто с ней не спал.

– Откуда тогда ты знаешь, что она не выдаст?

– Да мелочи. В прошлом году мы забрались в общагу на вечеруху. Все тогда немного перебрали, чувак выпал из окна. Полиция, скорая, все дела. Опрашивали всех, понятное дело. Но мы с друзьями успели свалить. Лиля нас не выдала, вот и все.

– Ужас какой. Тот парень жив?

– Жив, конечно. Он выпал с третьего этажа, только ногу сломал. Точнее, даже не выпал, выпрыгнул, чтобы показать, что он крутой паркурщик. Пацаны не успели его остановить, слишком быстро все произошло. С тех пор чувак не пьет, – хмыкает Марк.

Его объяснений мне оказывается достаточно.

Убираю аптечку в комод, выбрасываю ватные диски.

– Ась, есть чего пожрать? – спрашивает Марк.

– Боюсь, что нет. Мы после пар доели макароны. А, подожди! У меня есть китайская лапша быстрого приготовления. Хочешь? Я же тебе все равно должна за покупки в магазине.

– Ничего ты мне не должна. А лапшу давай, сто лет ее не ел.

Пока закипает чайник, я, спрятавшись за шкафом, переодеваюсь в спортивный костюм и смываю макияж. Завариваю Марку лапшу и зову его за стол.

– Я грязный. Не буду. Тут поем.

– На полу? Марк, да ладно тебе. Садись. Я вот подстелю подушечку, потом постираю наволочку.

– А на подоконник можно? – кивает на наше большое окно с низким подоконником, которое мы превратили в место для чтения, завалив его подушками.

– Конечно, – киваю.

Марк уходит помыть руки и умыться, после чего возвращается, перемещает все подушки на одну сторону и садится на голую древесину. Я подаю ему большую пиалу с макаронами, в которые нарезаю еще и две сосиски. Он приступает к еде, а я завариваю нам чай и тоже приношу к окну. Обняв чашку руками, устраиваюсь на подушках напротив.

– М-м-м, это офигенно вкусно. Ты, может, тоже хочешь? – протягивает в мою сторону пиалу.

– Нет, – качаю головой. – Я в такое время не ем.

– А к чаю ничего нет?

– К сожалению, – вздыхаю.

– Погоди, не пей.

Марк отставляет пиалу на подоконник, а сам быстро что-то клацает в телефоне. Потом снова прячет его в карман и продолжает есть.

– Любишь торты? – спрашивает.

– Кто же их не любит? – улыбаюсь.

– Ну и хорошо. Расскажи о себе.

Глава 10

Марк

– А что рассказывать? – задумывается Ася и проезжает зубами по пухлой нижней губке.

Какая же хорошенькая, аж низ живота сводит.

Не знаю, что меня так торкает в ней. Наверное, то, что она настоящая. Такие сейчас редко попадаются. А еще она забавная. Не знает толком, кто я такой. Наверное, и моя универская слава до нее еще не долетела, если она до сих пор со мной общается.

А танцует как… Как медведь. Неуклюже размахивает руками и странно перетаптывается на месте. Зато когда я веду, ее тело как будто становится пластичнее и начинает двигаться вместе с моим как единое целое.

– Я родилась в небольшом городе. Там у нас нет университетов. Отучилась в обычной школе. Готовилась поступать в другой ВУЗ, но в последних классах объявили о гранте для поступления сюда, и я решила пробовать. Все равно заканчивала с отличием. Последние три года в школе, казалось, я училась почти круглосуточно. А когда не училась и не спала, то рисовала.

– Ты серьезно, да, заезжаешь по художке?

– Я люблю рисовать, – коротко пожимает она плечом. – Мечтаю выставлять свои работы в галерее.

– Тогда почему не пошла учиться в художку?

– Художники мало зарабатывают. Только если раскрученные. Но на раскрутку тоже нужны деньги, а у меня… нет таких возможностей.

– Поэтому ты выбрала прозаичную профессию экономиста.

– В любую профессию можно привнести творчество, если очень захотеть.

Телефон пиликает, и я проверяю сообщения.

– Сейчас вернусь, – произношу и, поставив на подоконник пиалу, сваливаю вниз. Забираю нашу доставку и возвращаюсь в комнату Аси. Ставлю перед ней пакет.

– Что это?

– Всякие вкусняхи. Смотри, – киваю, и Ася ныряет носом в пакет.

– Оу, – выдыхает, доставая один за другим контейнеры с едой, а потом и целый торт. – “Иней”! – восклицает Ася, улыбаясь.

И я улыбаюсь. Как дебил, блядь. Как будто мне ЧСВ погладили голыми руками. Ну реально. Радуюсь, как идиот, тому, что притащил девчонке еду. Это потому что она заряжает меня своими эмоциями.

– Ась, это просто еда.

– Знаешь, я бы сказала, что не стоило, но тут “Иней”, который я очень люблю.

– А “Эстерхази” любишь?

– А что это?

– Торт такой. Мой любимый.

– Никогда не пробовала, – качает она головой.

Раскладывает кусочки торта по тарелочкам и опять несет к подоконнику. Кладет первую вилку в рот и, довольно зажмурившись, тихо стонет.

Стонет, твою мать!

Негромко, хрипло. Так, что у меня сводит ствол.

Сглатываю и выпиваю остатки юшки после макарон, чуть не давясь этой жижей.

В комнату возвращается Лиля. Забрав свой кусочек торта, быстро съедает его, благодарит и, прихватив свои подушку с одеялом, уходит ночевать куда-то к подруге. Лиля знает, как себя вести. Не первый год в общаге. Понимает, что нас надо оставить наедине.

– Давай приглушим свет, – предлагаю я.

– Зачем это? – настораживается Ася.

– Тогда будет лучше видно, как идет дождь.

– О, я даже не обратила внимания на то, что он начался, – говорит Ася. Выключает верхний свет, включает настольную лампу и возвращается на подоконник. – Представляешь, как тут станет уютно, когда будет лететь желтая листва или падать снег? – со вздохом произносит она, продолжая уплетать торт. – Красиво будет.

– Да, красиво, – произношу, глядя на то, как она скользит вилкой между губ.

Ох, не вилку я там хочу видеть. Ох, не вилку.

Ася замирает и упирается в меня взглядом.

– Что? Я испачкалась?

И она облизывает губы, а мои аж зудят, так я хочу поцеловать ее.

– Нет, – качаю головой.

– Тогда почему ты так на меня смотришь?

– Жду, чтобы ты продолжила рассказ о себе. Чем занимаются родители? Есть братья или сестры?

– Есть младший брат, ему одиннадцать. Папа инженер на заводе, а мама медсестра. Еще есть бабушка в селе. На зиму родители хотят забрать ее к себе. Моя комната освободилась, так что поселят ее там.

– А ты не собираешься ездить домой?

– Я поеду только на новогодние праздники.

– Почему так?

– Ну… просто, – отвечает пространно, а мне становится интересно выведать причину.

Дальше мы болтаем обо всем на свете. В основном я задаю вопросы, а Ася отвечает. Чай давно выпит, пустая посуда сгружена на пол возле подоконника, а мы так и сидим напротив друг друга, общаясь о всякой фигне. Не только о фигне, конечно. Этой ночью я узнаю многое об Асе.

Ее любимые цветы ромашки. Любимый торт “Иней”. Любимая музыка – лаунж, под которую она любит рисовать. Но сейчас рисует в тишине, потому что наушники сломались. Еще она мечтает научиться кататься на роликах, выставить свою картину в галерее и пойти на настоящий симфонический концерт.

Она такая какая-то неземная и воздушная, но в то же время приземленная и практичная. Не из тех богемных девушек, который рассуждают о дихотомии добра и зла. А самая вроде обычная, но со своей изюминкой.

Когда Ася начинает все чаще зевать, достаю телефон и смотрю на часы. Почти пять утра.

– Я поеду, – произношу, хотя пиздец, как не хочется уходить.

И я даже задумываюсь о том, чтобы напроситься остаться. Но знаю, что утром какая-нибудь сука обязательно увидит меня и понесет по универу новость, что Келлер ночевал у Аси. Мне похер, а вот ей такая слава ни к чему. Я же знаю, чем потом это заканчивается. Проходили уже. И если раньше мне было похрен, что будет дальше с девчонкой, то Асю под пули почему-то подставлять не хочется.

Что-то неприятное скручивает внутри.

С каких это пор я стал париться о репутации девушки и том, что она подумает?

Чувствую, как нарастает тревожность.

Мне не нравится, что я теряю контроль. То, что начинаю переживать о ком-то больше, чем о себе самом.

Чувство настолько некомфортное, что заставляет кровь неприятно бурлить в венах.

Встаю с подоконника.

– Спасибо, Ась.

– Ты уже… уходишь? – спрашивает она с сожалением в голосе.

Блядь, как же хочется прижать ее к себе и целовать до онемения губ.

Вот! Это тоже херня какая-то. Никогда не любил поцелуи. Восемьдесят процентов девчонок, с которыми спал, так и не узнали, как я целуюсь. Я всегда предпочитаю чувствовать их губы на своем стволе, а не на моих губах.

Сжимаю челюсти и киваю.

– Пора, – выдаю коротко и, развернувшись, сваливаю.

Ага, молча.

Мне же похер.

Глава 11

Суббота в общежитии поражает тишиной.

Я лежу в кровати и слушаю, как барабанит дождь за окном. Время полдень, а мне совсем не хочется вставать. Я легла в начале седьмого. После внезапного ухода Марка приняла душ и улеглась, но не смогла сразу уснуть.

Я все пыталась понять, по какой причине так резко изменилось настроение Келлера. Сначала он был крайне дружелюбным. Расспрашивал обо мне, болтал со мной о всяких глупостях. А потом вдруг бац – и его взгляд мгновенно холодеет. Как будто покрывается ледяной корочкой. И вот уже Марк смотрит на меня совсем другим взглядом. Он обжигает льдом, заставляя ежиться.

“Пора” – последнее брошенное им слово.

Не “пока”, не “увидимся”, не “перезвоню”.

Нет. Пора…

Не помню, как уснула. А сейчас, проснувшись, пялюсь в потолок, кутаясь в свое одеяло.

Перед глазами голубые льдины. Ночью они мне улыбались, а потом вдруг перестали. И меня мучит желание узнать причину, но как бы я ни перебирала в голове наш диалог, не могу понять, и все тут.

Ближе к двум часам дня, еще раз вздремнув, я наконец встаю и, приведя себя в порядок, сажусь на подоконник есть торт с чаем. В этот же момент в комнату бледной тенью заплывает моя соседка. Бросает одеяло с подушкой на свою кровать и падает напротив меня.

– А для меня тортик с чаем найдутся? – спрашивает хрипло и трет глаза.

Завариваю Лиле напиток, кладу кусочек десерта на тарелочку и подаю ей.

– Спасибо. – Мы приступаем к завтраку. – Я думала, Марк до сих пор у тебя.

– Нет, ушел еще в пять утра.

– Выгнала, что ли? Или не дала?

Мое лицо вспыхивает, и я отвожу взгляд.

– При чем тут…

– Ой, да ладно тебе. На твоем месте хотело бы оказаться процентов девяносто всего женского населения универа, включая преподш. И они бы точно не упустили свой шанс.

– А я, получается, упустила. Да и что это за отношение? Он что, вибратор, чтобы так им пользоваться? Марк человек, между прочим.

Брови Лили сначала подскакивают, а потом съезжаются на переносице.

– Ну человек, да.

– И с ним не только спать можно. Он и собеседник приятный.

– Надо же, – усмехается моя соседка. – Кажется, ты уже влюбилась.

– Что? Нет! – восклицаю. А у самой щеки опять пылают.

– Так что обсуждали? – переводит Лиля тему, и я выдыхаю. Потому что о таком говорить не так смущает, как о чувствах.

В воскресенье я готовлюсь к занятиям, когда в нашу дверь стучат. Лиля, которая мыла полы, резко открывает дверь.

– Табличку не видишь на двери? Не входи! Убью! Оу, здрасьте.

– Ася Потапова тут живет? – спрашивает незнакомый голос, а я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, кто пришел.

– Ась, иди сюда.

Лиля поправляет резиновые перчатки, ногой придерживая дверь открытой. Я вскакиваю со стула и тороплюсь к двери. Там стоит парень в курьерской форме. Он держит перед собой огромный букет нежнейших ромашек, а на пальцах у него висит крафтовый пакет.

– Это вам, – вручает все мне и, развернувшись, уходит. А я так и стою в дверном проеме, глядя вслед парню.

– Дай угадаю от кого, – усмехается Лиля и заталкивает меня в комнату, после чего закрывает дверь.

Я зарываюсь носом в ромашки и улыбаюсь, топая к столу, за которым занималась. Ставлю на него пакет и кручусь с букетом. У нас нет ни одной вазы.

– А куда же их поставить? – спрашиваю растерянно.

– Сейчас возьму у девчонок вазу или банку, – говорит соседка и выходит.

Я заглядываю в пакет и хмурюсь. Там лежит коробка с наушниками. Вытаскиваю, и у меня буквально отвисает челюсть. Они такие… модные. Я подобные видела у девочек в соцсетях. Натянув их на голову, они занимаются спортом или уборкой.

– Ни фига себе! – восклицает Лиля, войдя в комнату с трехлитровой банкой, наполовину заполненной водой. Ставит ее на стол и выхватывает у меня из рук коробку. – Они не будут работать с твоим телефоном, у тебя же андроид.

– Да? – спрашиваю и ставлю цветы в импровизированную вазу. – Значит, завтра верну, – не без сожаления произношу я.

Следующим утром я прихожу в здание университета раньше, чтобы подкараулить при входе Марка и отдать ему подарок. Он появляется за десять минут до начала занятий. Идет с друзьями в развалочку, смеется над чем-то. На нем черный гольф, такого же цвета брюки и короткое темно-серое пальто. Его практически белые волосы сегодня в легком беспорядке, как будто он взъерошил их пальцами.

– Марк! – зову, когда он заходит в здание.

И он, и его друзья резко поворачивают головы, чтобы посмотреть, кто его позвал. А я опять позорно краснею. Поправляю сумку на плече.

Парни окидывают меня заинтересованными взглядами, а потом продолжают идти, куда шли. Марк же подходит ко мне.

– Привет, – мнусь и снова краснею под его пронзительным взглядом.