Вепсы

Все то же самое сделали и с пойманными в силки бобрами. На две недели были оставлены все домашние дела. Митрич и Владимир ставили ловушки на норку и куницу. Охота была удачной. Через месяц, когда лето перевалило за середину, загрузили лодку тюками норки, куницы, бобра и шкурой медведя. Дед захватил с собой самое драгоценное из внутренностей медведя, так называемую «струю» или «желчь», за которую врачеватели платили золотом. Отправились вниз по реке в большую деревню, Алеховщину, продать товар и купить коня. Воды становилось в реке мало, но на лодке пройти было можно – займет пару дней с одной ночевкой.

Снарядились налегке. Дед взял с собой лук и два ножа, один длинный, второй засапожник. Владимир – два меча и так же два ножа. Дед сел на корму с одним рулевым веслом, Владимир посередине, за два гребных, и пошли. Лодка ходкая, шла быстро. Владимир греб размеренно, не утруждая себя. Переночевали в Ярославичах – так называлась деревня на полпути. На постой ни к кому не пошли, костер и лежаки устроили в лодке, дежурили по очереди, охраняя товар. С утра позавтракали и отправились до Алеховщины.

Алеховщина – поселение уже не маленькое. Полноводная река Оять там была широка, купцы спокойно подымались с Ладоги вверх по реке на лодиях с товаром, меняли соль, зерно, железо и другие товары на пушнину, лен, воск и мед. В каждой деревне вепсов стояли пчелиные бортни – готовили медовуху, лепили свечи, мед использовали как сладость.

До Алеховщины добрались после обеда. Пристали к свободным мосткам, стали разгружать вещи.

– Знаю постоялый двор Добрыни, – сказал Митрич. – Я до них схожу, а ты с товаром будь.

Приказчик Добрыни оказался на месте, распоряжался по двору.

– Здорово, тебе чего, мил человек? – сказал он, увидев Митрича.

– Как звать?

– Прохор.

– Я товар привез, меха.

Прохор свистнул двум отрокам.

– Помогите принести товар, – сказал он им, указывая на Митрича.

Вчетвером дотащили товар до постоялого двора.

– Опа, живой! – воскликнул Владимир.

Прохор подошел к нему, тронул за плечо, протянул руку, поздоровались.

– Распаковывайте товар, – Прохор повернулся к Митричу. – Взглянем и пойдем за стол, поговорим о цене.

Он прошел, все осмотрел, потрогал, потряс меха, полюбовался на перелив меха, а когда развернули шкуру медведя, даже цокать начал – большой! Зашли в хату. Стряпухи перед каждым поставили миски отвара с овощами и кусками мяса. Пока кушали, Прохор рассказал деду, что, когда они вместе с Владимиром возвращались от волхва, обменивая по поселениям пушнину, на них набросилась шайка разбойников.

– Нас четверых, вместе с купцом, прижали к лодке. Мы отбивались, а на Владимира то ли четверо пошли, то ли пятеро разом навалились. Мужик бился хорошо, но потом я не видел, что было, – крепко на нас насели. Выручили нас охотники из деревни Пелдуши, которым соль была нужна. Прослышав про купца, они пошли через озера к реке Оять. Там люди им сказали, что купец уже вниз пошел. Они решили догнать и догнали вовремя, увидели четверых бившихся в лодке и помогли, с луков постреляли. Те, что на Владимира накинулись, увидели, что половина шайки побита, и рванули в лес. Охотники погнались за ними, немного углубившись в лес, но не догнали. Владимира не было нигде. Все видели, что он по колено в воде стоял, отбиваясь, и решили, что зарубили его и река унесла. Пока тех сожгли разбойников, пока с пелдушкинами сторговались, Добрыня за помощь в два раза соли больше дал. А когда дальше на лодке пошли, все кругом посматривали, тело, может, кто увидит, но так и не нашли. И решили, что волхв знал судьбу мужа и отправил с ними. А эво как вышло.

У вепсов свой язык, но, когда приезжали торговать, говорили по-русски. Практически все знали два языка. Владимир с волхвом общались на русском, а вепский хорошо знали, так как жили вокруг вепсов. Митрич долго торговался с Прохором, сошлись на цене, устраивающей обоих. Взял за все серебром, а после спросил:

– Медвежью струю возьмешь? Две монеты золотом, в Новгороде за четыре продашь.

– Согласен, – махнул Прохор рукой.

Митрич ухмыльнулся – хорошо сторговал.

– Пошли, – сказал он. – Коня будем выбирать. Потом переночуем, и домой.

– Добрыне привет передавай, – сказал Владимир Прохору.

– Передам. По осени, по большой воде, пойдем в ваши края.

Выбирали коня долго. Митрич куда только не заглядывал коню: и в рот – зубы смотрел, и под хвост, и копыта и ноги трогал, и бока обстукивал, в уши заглядывал. Выбрал стройного рыжего с белым пятном на голове меж глаз, этот, сказал. Продавец два золотых и два серебряных запросил. Чего только Митрич не наговорил, тыкая в коня пальцем: и тут не то, и там не так, будто клячу брал на последнем издыхании. Сторговались на один золотой и один серебряный. Митрич был доволен своей сообразительностью.

Купили пяток яблок и морковен, взяли два мешка овса и вернулись обратно к Прохору. Владимир дал коню яблоко и морковку, погладил по морде. Гордый коняка хмыкнул, отведя морду в сторону и оглядывая взглядом человека, но не удержался, съел морковину и покорно пошел сзади. Митрич, как хозяин, прикупил белого материала, цветных лент, ржи, пшеницы, а на остальное взял соли. Осталось еще на накидку для коняки.

Зашли в таверну, послушать, кто правит на Руси, с кем воюют, аль мир сейчас. На Руси был мир, в Новгороде шла торговля. Вои рассказывали про викингов, племя лживое, воровское – то купца ограбили, то ладью на абордаж взяли. Нет особой веры у купцов к ним.

Митрич и Владимир поели, выпили, загрузили лодку добром купленным. Владимир сел за весла, дед оттолкнул лодку от берега, сам на коня сел и в путь вверх по реке, по берегу поехал. Конь оказался хорош, не строптивый, вез деда смирно. Потом Владимир с дедом поменялись: дед за весла, Владимир на коня, но против течения, все путь длиннее. До дому добрались поутру на четвертый день. Коня в сарай, добро в дом. У Устиньи все в порядке с хозяйством. Девки воду стали таскать в баню и растапливать, Устинья на стол легкую закуску выставила с морсом и медовухой. Пока девчонок не было, дед из мешка достал белое как снег полотно, цветные ленты и сказал:

– Тебе на свадьбу.

Устинья взяла, поклонилась с благодарностью и убежала в девичью комнату.

Мужики день и ночь отсыпались. К празднику Митрич учинил обход, осмотр всего имущества хозяйства, огорода. Вернулся довольный.

– Молодец, хорошо хозяйство ведешь, – сказал он Устинье. – Мы сегодня будем под ваш дом лес расчищать и подвозить.

Месяц ушел на постройку дома. Не забывали и охотиться, перед самой свадьбой была большая рыбалка. Дед медовухи заготовил, где только кувшины ни стояли. Гости были созваны с разных поселений. Предполагалось человек полсотни. Урожай был собран небогатый – условия суровые, но пришло время свадьбы. Даже прибыл волхв, который не покидал своего места никогда. Пили много, ели много, девчонки вокруг костра хороводы с песнями кружили, парни через костер прыгали. Невеста вся в белом, Владимир в льняной, тоже белой рубахе – оба красивы. Обряд провел волхв. Гуляли до ночи, потом молодые ушли в новый дом отдыхать, а гости, неприхотливые люди, у костров остались.

Второй день отгуляли так же весело, на третий все разъехались. Из подарков подарили посуду, глиняную и деревянную, волхв преподнес очень дорогой подарок, такому бы самый богатый купец Новгорода позавидовал – пластинчатую кольчугу. Она была с двойной защитой: кольца, а на них пластины, как чешуя сделаны.

На свадьбе был Федор с женой и средним сыном. После свадьбы Федор задержался дольше всех гостей.

– Наш купец, ваш товар, – завел он такой разговор.

Митрич аж глазами захлопал и рот приоткрыл.

– Да когда вы сговориться успели?

– Хозяйство твое хорошее, а девчонки просто красавицы. Сватаем твою Машу за нашего Николу.

Дед аж заерзал, только здесь отгуляли, и снова. Посмотрел на Николу. Парень муж был в отца – плечист, силен не по годам, рука как лапа, стоял в сторонке, краснел.

– Пойду узнаю, – сказал Митрич, поглаживая бороду.

– Чего узнаю? – обомлел Федор.

– Я старший здесь, но не родитель. Пусть девчонки по сердцу выбирают.

Федор нахмурился. Митрич зашел к девчонкам.

– Маша, тут Никола к тебе свататься пришел, пойдешь?

– Да, – Маша опустила голову.

– И когда вы сговориться-то успели? – задал он тот же вопрос и хлопнул ладонью по бедру.

Вернулся в кухню, махнул рукой и сказал:

– Гуляем!

Федор улыбнулся, Никола уже стоял посмелее. Сговорились на зиму, в Немже праздновать.

– Где жить будут? – спросил Митрич.

Федор и Владимир посмотрели на Николу.

– Можно здесь дом поставлю?

Митрич махнул головой в знак согласия, Федор только развел руками.

Свадьбу сыграли в Немже зимой, так же весело. Проходила она в большом доме Федора. Катались по улице на санях, пели песни, жгли большой костер. После свадьбы Никола и Маша жить стали в доме Митрича, им была выделена отдельная комната.

По утрам Никола, выходя умыться, наблюдал за Владимиром, как он, по пояс раздетый, бьется двумя мечами с невидимыми врагами. Это было завораживающе красиво. Как-то раз он обратился к Владимиру с просьбой обучить и его двуручному бою. Каждое утро два мужика, как два тетерева, кружились, то сходясь, то расходясь в схватке. Никола привез с собой свой лук, который отличался от дедовских, так как был сделан из рогов косули, которые очень редко встречались в вепских лесах. Лук был короткий, и не каждый мог бы его натянуть и выпустить стрелу, но у Николы были мощные руки, он с ним обходился как с игрушкой. Стрела, выпущенная им, пробивала насквозь и расщепляла деревцо размером в два кулака здорового мужа и выходила вполовину с другой стороны дерева. Когда он в первый раз продемонстрировал выстрел, это впечатлило и Митрича, и Владимира: отлично, на медведя и лося не надо подходить с копьем, этот лук пробьет любую шкуру.

Проходила зима, заканчивались запасы. Мужи приносили свежее мясо и рыбу, доставая с выставленных мереж, но хлеба уже не было. Охотиться приходилось уходить все дальше и дальше от дома. Расставленные на зайца и птицу силки оказывались пустые – то волки съедят, то лисы. Иногда волки устраивали охоту на охотников, зашедших подальше в лес. Владимир и Никола собрались с обходом силков и поохотиться подальше от дома с ночевкой, с собой взяли копья, луки и по два ножа – у кого на боку, у кого засапожник. После снежной бури погода устоялась. Встали на лыжи, подбитые шкурой снизу так, чтобы скользили лучше, а в обратную сторону шерсть тормозила. Вышли, как рассвело. Шли не быстро, оглядываясь по знакомым местам. Силки на зайцев и птицу были пусты, съедены. День зимой короткий, после обеда наступают сумерки, и приходит ночь. Заготовили побольше дров сушняка у толстой поваленной березы, где росла большая ветвистая елка. Развели костер, на костре вскипятили воду, покидали туда вяленого мяса, гороха, репы, нарезанной кусочками морковки и лук, варево получилось на славу, запах быстро распространялся по лесу. Ухал филин, звуки ночного леса слышались далеко, спали по очереди, под утро где-то очень далеко послышался протяжный волчий вой. Рассвело, встали на лыжи, пошли дальше по знакомым местам, где расставлены силки, увидали свежий след лося, уходящий в молодой ельник. Договорились, что Никола по дуге зайдет с другой стороны, а Владимир пока подождет, а как Никола займет позицию, ухнет филином, тогда Владимир шумно пойдет по ельнику. Все прошло как задумали. Никола ухнул филином, Владимир с копьем пошел, ударяя по елям и березкам, создавая больше шума, лось выбежал из ельника, где-то метрах в полста от Николы. Никола выстрелил со своего убийственного лука, но попал в заднюю ногу. Лось взвился, припустил и скрылся из вида в лесной чаще. Из ельника вывалился Владимир.

– Попал? – спросил он.

Никола махнул головой – да, попал. Пошли по следам, первая кровь начала попадаться метров через десять от того места, где указал Никола. Подранок. Побежали на лыжах во весь опор, через две версты увидели стоящего лося, хватающего снег ртом, бока у него вздувались. Никола на ходу доставал стрелы из-за спины, забирая вправо, чтобы видеть бок лося. Владимир в горку и налево. Быстро заходили с разных сторон. Стрела вошла в бок лося. Владимир, скатываясь с небольшой горки, на ходу метнул копье. Лось стал заваливаться на бок. Владимир с длинным ножом в руке, ждавший, когда отойдут судороги, подошел и вскрыл горло быстрым отточенным движением.

До дому далековато, но хотелось притащить тушу. Придется дня два-три идти. Вырубили две березки ветвистые, по бокам отрубили лишние ветки, сделали волокушу, затащили лося и поволокли. Ночь зимой длинная, устроились на ночлег, где дров было побольше, развели костер, с лося вырезали сердце, сварили и съели. Посмеялись меж собой – тащить легче будет. Спали по очереди. Когда сумерки начали уходить вдалеке, меж деревьев замелькали тени и силуэты – по следу пришли волки.

– Это не есть хорошо, – сказал Владимир.

Уложили мясо на волокушу и потянули. Шли весь день, не останавливаясь. Волки кружили, не приближаясь. До дому оставался еще один дневной переход. Пока шли, выискивали самое удобное место для обороны, знали, ночью нападут. Место нашлось – выворотень ели как стена, а молодые березки сверху росли как корона, обрамляя вздыбленность земли. Тушу лося затолкали под выворотень, натаскали, сколько смогли, дров. Волки осмелели и уже стали близко подходить к людям.

– Дров может не хватить, – сказал Никола.

Развели огонь, сварили похлебку. Волки бесновались, подходя все ближе и ближе к людям. Никола поднял свой убийственный лук и выпустил стрелу на самого близко подошедшего волка. Стрела чуть ли не насквозь пробила волка, тот взвизгнул и сдох. Другие сразу отошли на приличное расстояние. Сумерки в лесу быстро превратились в ночь. Насчитали без убитого около шестнадцати голов. Костер горел хорошо, подкидывали дрова, оружие было под рукой, волки попытались зайти сзади, но тщетно, укрытие было выбрано хорошо. Ночью, чуть костер уменьшался, волки подходили ближе. Никола стрелял без промаха, уже три волка лежали на земле убитыми. Стая на потери внимания не обращала, голод гнал их к добыче, стрел оставалось семь штук. Владимир сжимал копье, все стрелы он отдал Николе, дрова заканчивались, только угли сверкали в проталине от костра. Волки пошли в общую атаку. За короткий миг все стрелы были выпущены, но волки не останавливались, бросились на людей. Владимир воткнул копье в одного. Удар был такой сильный, что копье осталось в умирающем волке. Выхватил длинный нож правой рукой, в левой был короткий. Левой рукой защищался от прыгнувшего волка, метившего в горло. Волк вцепился в руку и получил удар в горло. Нож вошел по рукоятку. В пылу схватки волк разжал зубы, отпустил руку, отскочил и повалился на бок, кровь хлестала из раны. У Николы копье сломалось в прыгнувшем на него волке. Он стоял с ножом наготове. Волки остановились, половина стаи лежала мертвой. Они поджали хвосты, отбежали на некоторое расстояние и все равно не сводили взгляда с добычи, которая показала острые зубы. Костер погас полностью, угли забросали снегом в пылу схватки. Люди стояли плечом к плечу, тяжело дыша. Владимир воткнул длинный нож в ножны, сделал пару шагов, вырвал копье из убитого волка, отдал Николе.

Начал зарождаться рассвет, волки двинулись на людей, и тут Владимир зарычал, как медведь или волк, Никола подхватил, стояли и оба рычали что было сил. Волки развернулись и рванули в чащу леса. Люди сели на землю, спиной опершись на выворотень, пар хлестал из-под одежды. Владимир и Никола начали осматривать себя.

– Есть раны? – спросил Владимир у Николы.

– Считай царапина на руках.

– У меня тоже.

Так просидев какое-то время, снарядили заново волокушу и потащили в сторону дома лося. Пришли к вечеру, оба пошатываясь и неимоверно уставшие, но довольные и живые. Устинья ухаживала за Владимиром, обработала раны теплым смоченным полотенцем. То же самое проделала Маша с Николой. Аша собирала на стол. Дед предложил отужинать. Все сели за стол. Пока мужики ели, их ни о чем не расспрашивали. Когда наелись и положили ложки, дед сразу спросил, как все прошло. Владимир вкратце рассказал, как добыли лося, где шли и где приняли схватку с волками. Мужиков уложили отдыхать под меховые одеяла. Дед ходил по дому, о чем-то размышляя и приговаривая – больше десятка волков! Ушел в сарай, стал там что-то делать, дал наказ Устинье на завтрашнее утро собирать с собой полный обед на четверых человек. В те времена не надо было рассказывать и объяснять, что задумал дед. Он вынул из сарая небольшие волокушечные сани, осмотрел и потрогал все соединения, остался доволен, кинул на них веревки. Сходил на ручей Симак, проверил мережи, принес домой двух налимов. Девчонкам сказал приготовить с утра ушицы.

– Ты отдыхаешь, – сказал он Устинье.

Все поняли, кто четвертый пойдет с мужчинами. Пока не рассвело, девчонки Маша и Аша хлопотали у печки, готовя завтрак, выставляя посуду на стол и чистя лук, который нарезали на блюде ломтиками и оставили посередине стола, большой горшок с горячей ухой встал рядом. Все проснулись, потягиваясь шли на кухню к большому столу.

– Морозно, – объявил дед. – Пойдем за шкурами волков.

Устинья нарядилась в мужские меховые штаны, перед всеми покрасовалась, все от души посмеялись. Снаряжение было как для простой охоты. Вышли, как только начало рассветать, чтобы к закату вернуться. Шли быстро, волокуша их не задерживала, это не куски мяса на ветках тащить. К месту схватки дошли к обеду. Мужики взялись за ножи и стали снимать шкуры, Устинья готовила обед у костра, подтаскивала и складывала шкуры. Семь туш были разделаны, шкуры уложены на сани. Поели с общего котла, как всегда делается в лесу. Мужики принялись снова за дело, еще шесть шкур легли в сани. Светлого дня оставалось не много. Быстро собрались и почти бегом пошли в сторону дома. Мужики менялись, таща сани с поклажей. Вышли к дому, когда уже стояли сумерки. Затащили шкуры в баню, вся обработка шкур ляжет на плечи девчонок, чтобы их сделать мягкими и пушистыми. Пока раздевались и умывались, девчонки зажгли свечи и, не торопясь, поставили угощения на стол. Ужиная, Митрич рассуждал вслух:

– Надо будет к большой воде сделать лодку побольше и с парусом, – взгляд пошел на Устинью.

Та кивнула, и все поняли, кто будет заниматься парусом.

– Как ледоход пройдет, пойдем в Новгород на торговища. Там за шкуры волков, соболей, куниц и лисиц получим раза в два или три больше, чем Добрыня здесь нам сторгует.

Владимир и Никола закивали, соглашаясь с дедом.

Зима проходила в обычном порядке. Вепсы занимались каждый своим делом: мужики проверяли силки, приносили пушнину и иногда свежего мяса – то зайца подстрелят, то глухаря, сходят мережи проверят и несут рыбы свежей. Потихоньку расчищали они место под дом Николы и Маши, заготавливая лес на постройку. Дед потихоньку мастерил лодку больших размеров, чем была у них, иногда привлекая Владимира и Николу для помощи – принести, подать, здесь поддержать. Мужики, приходя с охоты, всегда с собой тащили вязанку дров, хоть и были заготовлены дрова, но с лесу пустыми не приходили. Женщины занимались всем хозяйством, стиркой, уборкой, готовкой еды и выделкой пушнины, делали полотно из льна. Всем хватало работы от рассвета до заката, на общий завтрак и ужин собирались вместе. Утром обсуждалось, что нужно сделать за день, а вечером подводились итоги и строились планы на будущее.

Весна приходила постепенно, дни становились длиннее, лес оживал, птицы кругом щебетали. Ладья уже была сделана дедом, оставалось проконопатить и просмолить – с этим помогли Владимир и Никола. На ладье было рулевое весло и два парных для гребли двух человек, толстый шест, на который установят небольшой парус, который сделала Устинья с девчонками. Снег на Симак-ручье начал темнеть, превращаясь в капельки воды, лед приподнимался, и воды в ручье становилось все больше и больше. Этот поток устремлялся в реку Оять. Мужики подтащили лодку по снегу на холм. На днях тысячи таких же ручейков войдут в Оять, лед поднимется, вздыбится, разломается и пойдет ледоходом по руслу. Шумно грохоча и переламывая друг друга, льдины будут скрести берега, уносить в Ладогу все листья и бревна вниз по реке.

Мужики осмотрели куртки, с дополнительными нашитыми кусочками кожи. Владимир проверил свою броню и все застежки. Воды в Ояти становилось все больше и больше, а льдин все меньше и меньше, время подошло. Меха были уложены в нос лодки, где Митрич соорудил два откидывающихся щита – защита от дождя, чтобы товар не намокал. Щиты сверху были отделаны кожей, а если откинуть их, становились как стена в носу ладьи. Еще в ладье были установлены шесть щитов, по три с каждой стороны между гребными веслами, что являлось дополнительной защитой от стрел и лихих людишек. Столкнули ладью в реку и пошли. Лодка всем нравилась, Митрич был доволен, что она шла быстро и была устойчива на воде. Парус не ставили, ветер был встречный, но мужики сели за весла с удовольствием поразмяться, гребли в такт по команде Митрича. Он хорошо знал русло реки: где поглубже, где камни порогов, чтобы не налететь на один из них днищем. Световой день увеличился, в поселении Ярославичей не стали делать остановку, а прошли быстро и устремились вниз по реке. Так же прошли Алеховщину, но были замечены Прохором. К позднему вечеру вошли в реку Свирь, в которую впадала Оять, а затем в устье Ладоги. Остановились в поселении Свирица на ночлег. Место то хорошее, две большие реки сливаются вместе, входя в Ладогу. Переночевали на берегу у ладьи. Дрова для костра были взяты предусмотрительно с собой. Поселенцы Свирицы, видя, что люди с товаром, подходили здороваться, а тамошний купец сразу начал спрашивать, что везут и за сколько хотят товар сбыть. Митрич знал, что в Новгороде они получат лучшую плату за свой товар, так как там были купцы с юга, привозившие свой товар аж с самого Константинополя, галы, свеи, викинги. Знал, что последние – лживый, вороватый народец, всегда обмануть норовит, а восточные купцы чистоплотные, но с ними нужно торговаться, показывая качество своего товара, зато брали хорошо. Переночевав в Свирице, пошли дальше, вошли в Ладогу (море пресное). Владимир и Никола никогда не видели столько воды – до самого горизонта вдаль уходило озеро, соприкасаясь с небом.

– Море тоже такое же, – сказал им Митрич. – Только вода там не питьевая, горькая, а здесь зачерпнул ладонью, и пей спокойно.

Мужики сидели на скамьях, отдыхая, так как ветер был попутный, Митрич показал, как установить парус, как отрегулировать, сам сидел за рулевым веслом, рассказывал. Плыли вдоль камышей, не заходя в глубь озера, проплыли остров, за которым находилась дельта Сясь-реки.

– Следующая дельта наша, – сказал Митрич. – Седой Волхов, который берет свое начало в Ильмень-озере.

Вошли в Волхов. Лодка сбавила ход, так как шла против течения. Мужики сели за весла, опять подразмяться и, не сбавляя ход, стали подниматься по Волхову. Митрич сказал, что надо запастись дровами и поесть горяченького, а к вечеру, если будет попутный ветер, доберутся до Новгорода. Его лодка была меньше лодки купцов, поэтому могла пристать к берегу, где хотелось. Он высматривал берег, где сушин в лесу видно больше и вид красивее. Место такое нашлось. Пристали к берегу, мужики немного подтащили лодку, взяли топоры и пошли в сторону леса.

– Брони наденьте, – остановил их окрик Митрича.

Переглянулись, вернулись. Владимир кольчугу надел, а Никола кожаную куртку. Митрич в это время поднял в лодке верхний настил, выкинул два щита на берег и начал перебирать мешок с продуктами. Мужики быстро вернулись, таща по паре сухих деревцев. Владимир начал разводить костер, Никола рубил дрова. Вдруг на берегу застрекотала сорока и перелетела с места на место. Митрич поднял голову и начал всматриваться в кромку леса. Сорока не прекращала стрекотать и перелетать с места на место. Из леса выскочило четыре норманна с оружием в руках. С воинственным кличем они бежали к лодке. Владимир кинул взгляд на Митрича, который через борт протягивал ему мечи. Стрела ударила в спину Владимиру, но броня выдержала. Владимир встал в боевую стойку с двумя мечами, Никола с топором в одной руке и подобранным щитом в другой, спокойно ждали приближения норманнов. Еще свистнула стрела. Никола спокойно взял ее на щит, обломав обухом топора, чтоб не мешалась. Митрич, охотник с малолетства, смотрел вначале в то место, откуда прилетела первая стрела. Выпущенная вторая показала место стрелка – туда же было выпущено сразу две стрелы Митричем. Никола первым принял на щит удар норманна и махнул своим. Пара норманнов отскочила, чтобы не попасть под рассекающий воздух удар, но Владимир уже начал свой танец, крутя мечами. Самый яростный и рычащий из викингов, брызгая слюной из-под шлема, наскочил, попробовал ударить прямым ударом меча. Владимир левым мечом отвел удар, а правым рубанул, уходя немного назад, а Никола в это время сделал полшага вперед, прикрываясь щитом. Викинг и не понял, что оказался без кисти, Владимир сделал полшага назад, быстро атаковал вперед, отбиваясь от левой руки викинга и отводя удар второго викинга с топором. Викинг первый взмахнул левой рукой с мечом, пытаясь нанести удар сверху вниз. Владимир встретил своим левым мечом удар, правый вогнал врагу в подмышку, немного отступил и прикрылся телом первого викинга от второго. Никола нанес по щиту противника такой удар, что щит раскололся, стало видно, что рука противника повисла, как плеть, Никола вторым взмахом вогнал топор между шеей и плечом противника, копье второго его противника чиркнуло по бедру. Он отбил выпад щитом и нанес удар топором. Викинг отвел удар щитом, противники разошлись на полшага назад. Викинг, размахивая секирой, пытался достать Владимира, но тот уклонился, вогнал левый меч под горло, а правый в живот. Николин противник, метя копьем в голову, ударил, сделав шаг вперед. Никола отбил щитом и по выставленной ноге норманна нанес удар топором, ломая кости. Противник упал вперед, второй удар топором в затылок закончил дело.