Странная Алиса

Наша гостиница располагалась в средневековом замке, к которому подползали витиеватые узенькие улочки. Возле замка у входа раскинулся прекрасный парк, а сам замок немного напоминал чем-то старинную усадьбу.

Это место просто рай для художника, я бродила по нему и его окрестностям целую неделю, каждый день я что-то наносила на холст, действительно было ощущение, будто мы попали в сказку, когда я шла, окруженная старинными домами, которые так необычно выглядели, у каждого их них был свой какой-то проект.

Сам поселок был небольшой, он состоял всего лишь из нескольких улиц, из нашей гостиницы внутри замка и маленькой церкви, возле которой было небольшое кладбище, а вокруг поля и дремучий лес.

В какой-то из дней мы познакомились с местным жителем, милый приветливый англичанин, лет сорока – пятидесяти, с белоснежными волосами, которые словно нимб свешивались над ним, он пригласил нас к себе, показал нам свой дом, и одолжил мне велосипед, который стоял у него без дела в гараже.

На тот момент мое вдохновение стало иссякать, сегодня утром, я вновь прошлась к дороге и почувствовала, что оно почти меня покинуло. Я все же пыталась его вызвать, стараясь еще раз вглядеться на эти дома, на необычные для нас деревья, но оно куда-то испарилось.

Он вынес мне старый велосипед, но работал он отлично, и рассказал про окрестности этой деревушки, куда можно съездить на велосипеде. Этим он спас мое вдохновение, так как я стала ездить по всем окрестностям, и столько новых пейзажей для меня открылось, будто отворилась дверь в еще одну волшебную страну. Маленькие дорожки, по которым я ездила, так и манили в свою таинственную даль, будто они прятались в норку.

Все эти дни нас почти все время окружала обычная английская погода: большие длинные тучи от одного до другого края занимали все небо, ровный свет заполнял все, размывая тени. Но в один день все совершенно внезапно изменилось. Когда я спускалась завтракать все небо было в густых тучах и понемногу начинал стучать дождь, и он становился все сильнее и сильнее. Как-то даже грустно стало, что дождь усилился, так отчаянно он бился своими каплями в мостовые и окна, что грустить хотелось все больше и больше; но после того как я доела, выпила ароматный кофе со сливками, глядя на то, как он бьется с шумом в стекло, он стал постепенно проходить; и когда я окончательно позавтракала, он вовсе прошел. Тогда я взяла велосипед и поехала в соседнюю деревню, которая была в нескольких километрах от Лэтимера. И пока я ехала, тучи стали редеть, даже стали появляться голубые пятнышки, затем они становились все больше и больше, тучи потихоньку расползались и вдруг выглянуло солнышко, и когда я доехала до этой деревни, они вовсе перебежали на другую сторону неба, кое-где еще оставляя рваные куски. И солнце воссияло над полем, но к вечеру тучи снова сошлись. А еще как-то раз было, что уже ближе к вечеру на небе, так же полностью поглощенным тучами они стали расходиться и буквально за короткое время оно полностью очистилось, и такой великолепный закат тогда был! Но на следующее утро облака снова в сомкнулись, будто вовсе не расходились, и целый день стояла пасмурная непроглядная погода.

Настало время уезжать, а так не хотелось покидать это место. Мы шли, снова был ненастный пасмурный день, проходили те места, где некогда я каталась на велосипеде, и так ярко вспыхивает тот день, когда я здесь проезжала, снова тот дремучий лес, вновь я в него всматривалась, а он смотрел на все вокруг с небольшой горы.

Так не хотелось возвращаться в Лондон, здесь совсем другая Англия, все как-то мирно и покорно на тебя смотрит, и ты вместе с остальным придаешься этому покою и умиротворению, растворяешься в этой ровной тишине, поддаваясь ее мягкой плавной волне. Кажется, что тут все чуждо большим резким движениям, все здесь спокойно и равномерно: размеренно проходит жизнь, так как вовсе некуда спешить. Сама природа напоминала об этом, так снисходительно на тебя смотрели деревья, растения, и ничто здесь не мешает спокойно идти твоим мыслям.

Мы сели в поезд, он пока еще ехал сквозь обширные поля и леса, и я пыталась уцепиться за них, остаться в этом мгновении: уже минут через десять мы подъедем к Лондону, и они вовсе исчезнут, на их место придут тесные дома с узкими четкими улицами. А пока мы мчались сквозь лес, затем он обрубался и начиналось поле, но через какое-то время стали набегать сначала маленькие домики, они все уплотнялись, прижимались друг к другу, а затем, словно великаны среди остальных, ступали большие многоэтажные дома. Кое-где на улицах стали виднеться двухэтажные автобусы, они внезапно мелькали в окне. Вот мы уже на станции “Baker street”, поезд заехал в тоннель.

В Лондоне мы оказались вечером, вышли на станции ''London Bridge'' и сразу большая многолюдная толпа хлынула на меня, будто она прорвалась куда-то и стремительно неслась в ту сторону, но на самом деле все шли очень быстро и разрозненно. Невольно мне вспомнился последний тихий вечер в Лэтимере, как мирно над ним пели птички, как краешек солнца показался на горизонте, как я пыталась запомнить тот вечер, мне хотелось, чтобы он был целую вечность, и казалось, что он будет больше всех других. Так всегда кажется, когда уезжаешь из хорошего места, но вечер постепенно сворачивался, словно в трубочку, своим обычным темпом застилал все сумерками, затем, ровно, будто боясь резко все потревожить наступала ночь, а потом следующее утро, которое наступает внезапно, когда просыпаешься и тебе поначалу непросто в него войти, так как тебе кажется, что ты еще ночью.

Когда мы въехали в Лондон, он не внезапно, но через какое-то время ударил нас своим шумом, а те прекрасные поля и рощи уже остались позади.

И вот сейчас я стояла на Лондонском мосту, по которому не переставая неслась целая толпа, и снова я представила вечер в Лэтимере на минутку, который не знает этого шума и толпы, проносящейся мимо меня.

Вызов тьме

Мы ехали по МКАДу, был облачный день, лишь только снег незаметно тихо шел. А шел он действительно незаметно, медленно наслаиваясь на землю маленькими снежинками, он словно крался, не желая, чтобы кто-то его увидел, поэтому у него не хватало сил, чтобы осветить все вокруг.

      Вдруг я увидела одну рекламу, и сначала вовсе не придала ей значения. На ней черными буквами была надпись: «Мама, я бегал во сне». Но потом поняла смысл, когда прочитала еще одну надпись чуть ниже. Будто какая-то чудотворная ослепительная стрела мгновенно и неожиданно вонзилась мне в сердце. Это были слова ребенка, который страдал параличом, он не может ходить, но он радостно смотрел на маму и говорил: «Мама, я бегал во сне». В тот момент я уловила ноту этих слов, и мне представилась такая картина: Этот мальчик, который болен параличом с рождения, видит из окна своего дома как его сверстники вовсю бегают и прыгают, играют в футбол, он смотрит на них, прикрепленный к инвалидной коляске, а во дворе бегают такие же мальчики как и он, но он так не может, хотя, возможно, уже и смирился с этим, но за невзрачной кулисой смирения, которая все же может утешить его и утешила, все равно таится какое-то тайное желание, которое он каждый раз оборачивает, словно оберткой своим смирением, но будто это что-то живое, что не может находиться в этой обертке, и оно порою ворочается и иногда показывает себя. Возможно когда-то, он, грустно смиряясь, узнал о себе эту горькую правду – тень грусти стала постепенно исчезать, и вот, она уже почти незаметна, и он, кажется, быть может, про нее забыл, но все равно, где-то глубоко в душе ему хочется бегать, это тайное желание тихо спит. Он засыпает, ему снится, что он бегает, все оковы, несправедливо поставленные на него этим миром спадают, и во сне он, будто заключенный, которому снится свобода. Ему снится, что он бегает! Он бегает! В эту минуту происходит что-то волшебное и невероятное, он чувствует себя полноценным, его желание, а скорее даже потребность, невинно осужденная наяву, вдруг, совершенно неожиданно для него раскрывается полностью, ничто не может его обуздать, накинуть лассо, сила оков здесь не действует, и кажется, это еще больше его радует, чем сам бег, хотя и ему он бесконечно рад, хоть здесь он может отдохнуть от своих уз; и он бегает, резвится беззаботно, он невероятно рад каждому своему движению, и каждое из них воспринимает как дар, и как благодатно пребывать в этом состоянии будучи осыпанным тысячами таких подарков, блистающими как бриллианты. Но вот подкрадывается суровая действительность со своим мрачным лицом, заходит нагло без спроса, как надзиратель в камеру и выглядит как страшный зверь, с которым приходится или уживаться, или сражаться; он просыпается в своей кровати, вновь со своими больными ногами. Но это чувство еще горит, оно пока не угасло, и подобно яркому детскому утреннему солнцу, которое озаряет его личико. Он недалеко еще ушел от этого события, сейчас он помнит его и созерцает, вблизи от него самого. К нему заходит мама, поднимает его с кровати, а он еще не распрощавшись со своим заветным священным восторгом, который в данный момент все еще пересиливает привычную действительность, освещая его радостью, что была у него во сне, мама берет его на кухню, озаренную по-детски солнцем, и он с этой радостью маме говорит: «Мама, я бегал во сне!» Мальчик все еще чувствует исходное, чистое невинное лоно, где был он, когда спал. Какая же искренняя у него должна быть в этот момент радость, будто он и сейчас продолжает бегать, невзирая на свою нехорошо обошедшуюся с ним действительность. И вспоминая, он вновь проживает ее, так он рад, что случилось для него невероятное, пусть даже во сне, но случилось.

Меня очень поразили эти слова. Это возможно дает некоторую надежду, каждый из нас обставлен каким-то злом в жизни, кто-то больше, кто-то меньше, уж почему так, не знаю, но хочется верить, что есть такое состояние как у этого мальчика во сне, где оно оставит тебя, его власть не будет сильна, тогда можно будет воспарить, как этот мальчик, так же отдаться этим мгновениям, которые возможно слиты в несколько минут, почувствовать какое-то обновление, увидеть свое истинное лицо. Хотя кажется это невозможным, но как возможно было это почувствовать мальчику, быть может, возможно и нам…

Воскресение

Меня зовут Алиса. Я очень люблю кататься на велосипеде, вокруг моей дачи очень много интересных мест. Особенно мне нравится кататься по полю, ловя взглядом его бескрайность.

Была уже середина лета, почти все интересные места я объездила, мне хотелось чего-то нового, необычного, того, что я еще не видела. Я подумала поехать в Хьюрин, честно говоря, я давно туда собиралась, но все откладывала.

Я села на велосипед и поехала на станцию. Мимо меня со страшным шумом периодически проносились машины, но их было немного.

Я приехала на станцию и стала ждать электричку, она должна была прийти через пятнадцать минут. Я даже не верила в то, что решилась поехать в Хьюрин, по-началу мне казалось это чем-то нереальным, но теперь это деталями облекается в реальность. Электричка в скором времени подъехала, я затащила в нее велосипед. Народу в ней было немного, так что я спокойно нашла свободное место и села у окна. Электричка загудела и понеслась, а я стала смотреть в большое окно, которое, словно экран было передо мною. Я люблю смотреть в окно, когда еду в поезде или на машине, я надеваю наушники, слушаю музыку и любуюсь пейзажами.

Была уже вторая половина дня, солнце светило еще ярко, но уже начало склоняться к горизонту. До Хьюрина ехать минут сорок, так что я подумала, что немного покатаюсь по Хьюрину и поеду обратно домой.

Хьюрин довольно большой город, гораздо больше, чем Ельвецк, в котором я часто бывала. От вокзала я поехала в центр, проехала мимо площади Свободы, мимо Хьюринского драматического театра. Сам Хьюрин довольно красивый город, мы часто его проезжали когда ехали на дачу или с дачи, но в самом городе я еще не была, только видела его краем глаза. Хьюрин был основан в XIV веке, в нем много чего сохранилось, как например собор святого Себастьяна, несколько улочек со старинными домами, где часто бывают туристы, поэтому первые этажи этих зданий оккупированы разными кафешками и ресторанами. В Хьюрине жизнь бурлит, не так как в Танхонии, но гораздо интенсивнее, чем в Ельвецке. Ельвецк довольно тихий провинциальный город, он старше Хьюрина, туристов там меньше чем здесь. Его домики маленькие, приземистые, а в Хьюрине они трех-четырех-пятиэтажные.

Я проехала старый город, он, конечно, небольшой, не такой как в Танхонии, но тоже немного впечатляет, и оказалась в спальном квартале. Между высокими домами был футбольный стадион, а вокруг него огибающая дорожка, я стала кататься по ней.

Со временем, как обычно, я захотела в туалет, но поблизости его нигде не было, он есть на вокзале и в маленьких кафешках, но до вокзала было далеко, а в кафе не любят, когда к ним просто заходят в туалет, ничего не заказывая. Денег у меня было немного, да и я не хотела их особо тратить, поэтому оставался лишь только один вариант, это пойти в лес рядом с полем. Я хотела не очень сильно, так что думала дотерплю до вокзала. Но затем нужда ощущалась все сильнее и сильнее, так что я уже не могла не обращать на это внимание. Ехать на вокзал мне совершенно не хотелось, я думала покататься еще, поэтому ничего не оставалось, как пойти в лес, но я очень стеснялась, тем более, что какой-то мужчина ходил по стадиону. Я остановилась в нерешительности, но потом все же решила, что пойду все-таки в лес рядом со стадионом, там я смогу найти укромное место, где никто меня не увидит. Я сошла с дорожки и стала продвигаться осторожно вглубь леса. Поле скрывалось за ветками, и здесь уж скорее всего никто на меня не посмотрит. Обратно я так же аккуратно стала продираться сквозь кусты, подо мной хрустели ветки, вдруг сзади, неподалеку от себя я услышала какой-то хруст, будто кто-то наступил на ветку так, что она переломилась пополам. Я настороженно оглянулась, но никого не увидела, этот звук мгновенно растворился, словно его вовсе не было, будто это была шутка. Я остановилась на пару секунд, все глядя в ту сторону, откуда он донесся. Но там ничего не было и я не придала ему значения и пошла дальше к полю, думая уже ехать обратно. Вдруг еще раздался звук, на этот раз уже громче, я остановилась и снова прислушалась, мне что-то кольнуло в груди от страха, но я попыталась как-то это объяснить, но не особо успешно, я услышала как заколотилось сердце. Уже стало темнеть и вдруг я осознала, что нахожусь одна в лесу и тут он мне показался зловещим, хотя до этого я так не воспринимала его. Вдруг я заметила какой-то черный силуэт вдалеке между деревьями, а он двигался в мою сторону. Мне стало страшно, но затем, когда я увидела, что это какой-то человек, мне стало даже немного спокойней от того, что я хотя бы не одна, но страх все равно не проходил. Это оказался тот человек, который ходил по стадиону, и он зачем-то стремительно направился ко мне. Мне стало страшно, но затем, когда я увидела, что это какой-то человек, мне стало даже немного спокойней от того, что я хотя бы не одна, но страх все равно не проходил. Это оказался тот человек, который ходил по стадиону, и он зачем-то стремительно направился ко мне. Он двигался, с горящими глазами, словно огромный монстр надвигался на меня. Его огненный взгляд впился в меня, было такое ощущение, что он сейчас зарычит. На несколько секунд я застыла, увидев его и затем ясно с ужасом поняла, что он от меня хочет и, чувствуя сильный сжимающий испуг, побежала от него дальше вглубь леса, а он мгновенно ускорил шаг. Так как лес был густой, ветки все цеплялись за меня, я бежала зигзагом, виляя из стороны в сторону, у меня не было цели куда бежать, все расплывалось, кусты и ветки разбегались передо мной. Затем на своем плече я как удар почувствовала сильную, словно чугунную хватку его волосатой руки, будто что-то тяжелое упало на меня. От этого я остановилась, он схватил меня второй рукой и так сильно сдавил мне грудь, что я стала задыхаться. Я почувствовала, как у меня содрогнулась душа. Он обхватил меня своей рукой, так что я чуть было не задохнулась, его глаза горели, кипели, расплавлялись и дымились похотью. Он все держал меня, а второй рукой нагло и грубо стал трогать меня ТАМ, от чего я вся сжалась от стыда и сильного смущения, даже еще не сознавая что это произошло. Мне стало очень больно от того, что абсолютно незнакомый мне человек прикоснулся к моему самому интимному месту, словно он нагло ворвался во что-то очень личное, сокровенное, и осквернил это, будто он через что-то переступил, так цинично презрев и опрокинув эту грань, словно он ворвался в священную рощу, тайно сокрытую от всех и принадлежащую лишь божеству, в которую может входить лишь только тот, кому она доверена, и обезобразил ее. Это очень сильно меня ранило, равносильно тому, как если бы меня полоснули ножом, задев что-то очень личное, то, что ты всегда скрываешь от остальных, то, где обитаешь сам ты. Я даже подумать не могла, что кто-то так со мной поступит, что кто-то незнакомый прикоснется к этому месту, и я все время боялась что кто-то взглянет на него из посторонних, если вдруг увидит меня обнаженной, для меня это был бы сильный удар, после которого я долго бы приходила в себя.

Затем он стал пытаться сорвать с меня джинсы, а я ничего не могла сделать, лишь только невольно наблюдала за этим, но поскольку они были тугие и плотно прилегали ко мне, то у него не получилось с первого раза. Я стала сопротивляться, а он еще сильнее сжал меня, тогда я хотела было крикнуть, но он тут же сдавил мне рот, а вместе с тем и нос, от чего я сильно перепугалась, так как абсолютно не могла дышать, я стала мычать, мысленно прося его отпустить мне рот, и чувствовала его сильную цепкую руку, как она всей своей силой сдавливала мне лицо, она была такой устрашающе крупной, что казалась гигантской, а мое лицо по сравнению с ней было очень маленьким, так что своей рукой он мог обхватить его полностью. Я мычала, и это, казалось, еще больше приводило его в возбуждение, затем он все же отпустил меня, я упала, а он все держал меня за ногу, я всеми силами хотела выбраться, но он так цепко схватил меня, я очень огорченно поняла, что не смогу убежать, и это мне сулило то, что он скорее всего хотел со мной сделать. Я мысленно стала сопротивляться этому, все надеялась, что может есть какая-то тоненькая веточка чудесно спадающая на меня, за которую я смогу зацепиться, но ее не было поблизости, а я все в надежде искала ее глазами, порою она мерещилась мне, но я понимала, что скорее всего ее нет. Я все думала, что может каким-то чудесным образом можно избежать этого, мне стало казаться, что будто он исчезнет и этого не произойдет, но эта участь была передо мной и так меня страшила, я не знала что будет после этого, как я буду себя чувствовать, если это случится, то наступит другая, неизвестная, словно в другом мире жизнь, и есть ли эта жизнь после этого вообще.

Со всей силы он ударил меня по щеке и у меня что-то мелькнуло в глазах, а затем толкнул меня так, что я упала и ударилась о дерево. Я встала и думала, что смогу убежать, я, кажись, увидела яркий блеск спасительной веточки, но тут он подошел ко мне и ударил меня еще раз, повалил на землю и покатил меня словно валик, а затем, подобрался к моей куртке и стал рвать ее, так что отлетали пуговицы. Тогда на себе я почувствовала всю его ненависть, вдруг я осознала, что кто-то так со мной поступил. Я все пыталась вырваться, но он сдавил меня, а тем временем уже стемнело, из-за чего уже мало что было видно, весь лес погрузился в темноту, а вдалеке и вовсе в ней скрывался. На несколько секунд он разжал ноги, и тут я со всей силы рванула назад, помогая себе руками. Быстро встав, я принялась бежать, но судя потому, что он гораздо крупнее меня и бегает быстрее, я отчаянно сознавала, что убежать не смогу, я поняла, что я беспомощна. Все это время пытаясь вырваться, я молилась, наивно полагая, что каким-то чудесным образом мне удастся избежать этой участи. Залившись слезами, я снова упала, уже готовая к тому, что он сейчас меня настигнет, я вжалась в землю, словно искала у нее спасения, я лишь только хотела остаться в живых, хотя была у меня мысль, что если ему это сделать удасться, то я покончу с собой. Я не знаю как я смогу дальше жить с этим, после этого события начнется другая, мрачная жизнь, которая будет тянуться долго, я уже буду по-другому себя осознавать, и это событие тяжело впечатается своей тяжкой глыбой на всю жизнь. Возможно, иначе я начну ощущать этот мир, я никогда не думала, что такое случится со мной и вот теперь это случается. Я быстро поднялась и наугад, со всей силы бросилась бежать в темноту.

Я вышла на пустынный берег реки, вдали возвышался автомобильный мост, через него проходило Яродовское шоссе, а за ним – железнодорожный мост. У меня заплетались ноги, я прошла по берегу и вышла на пустынную улицу, которую лишь только освещали фонари.

Неужели женщина для того и существует, чтобы так безжалостно издевательски ее насиловать, наслаждаться тем, что она слабее и ничего не может сделать. Неужели она только для того чтобы ею так грубо утешать свое желание, а потом выбрасывать вон, наигравшись, как ненужную бумажку. Так просто можно наступить, раздавить, растоптать, чуть не задушив, повалять как огрызок, потому, что она не может ответить, что она абсолютно слаба и беспомощна, и так просто можно проехаться по ней как ни в чем не бывало. Почему я родилась женщиной, и вынуждена на себе это нести, сколько раз еще множество парней и даже мужчин посмотрят на меня с желанием потрогать и затащить в постель, и будут добиваться этого, осматривая меня с ног до головы, метая свои горящие взгляды, а я буду вынуждена их терпеть на себе, и ничего не смогу с ними поделать, но я им буду не нужна! Они не захотят просто поговорить со мною, или будут говорить вынужденно, потому что надо как-то скоротать время до этого момента, и всячески выискивая удобный случай, чтобы это заполучить. Я просто не понимаю почему так, просто за что, почему все так устроено, что девушки страдают от того, что мужчина может так унизительно и издевательски с ней обойтись, некоторые именно этого и ищут. Я почувствовала себя униженной от того, что я родилась девочкой, что этим я даю больше повода издеваться над собой и себя использовать. Не знаю, иногда, когда я вижу мужчину, начинаю чувствовать себя ниже его, порою меня сковывает его присутствие и мне становится неловко. А я думала, что когда-нибудь встречу настоящую любовь, найду того человека, который полюбит меня такой какая я есть и я полюблю его таким какой он есть, я смогу доверить ему самые сокровенные тайны, он открыл бы свои, и мы не могли бы насытиться друг другом, мы бы долго гуляли, общались, и каждый день узнавали бы что-то новое друг о друге, и нас с новой силой все больше и больше стремительно бы влекло друг к другу, и были бы бездонными колодцами друг для друга и всю жизнь прожили бы вместе. Неужели это так и останется в мечтах, неужели этого не существует на самом деле, а пребывает только в фантазиях, действительно ли жизнь настолько мрачна, что это не может сбыться? Я села на скамейку, закрыла лицо руками и громко разрыдалась. Я не могла понять, что это случилось со мной, может это мне показалось, привиделось; слишком быстро все произошло, и в моем представлении этого не должно было случиться и это шло параллельно ему, а оно никак с ним не соглашалось. Это не должно было произойти со мной, и где-то внутри мне казалось, что этого случая и вовсе не было. Я сидела и плакала и мне все больше хотелось плакать, я просто не хочу, чтобы это было со мной, это, как мне кажется, самое страшное, что могло бы произойти и оно произошло, я вся была раздавлена, я четко ощущала в себе отпечаток его ступни. Я все это видела перед своими глазами: его лицо еще не испарилось, оно все еще надвигается на меня, а я все убегаю от него в страхе, он все еще бьет меня, валит на землю, а я пребывала в оглушающем, цепенеющем ужасе, я чувствовала, как он наступает на меня, как пытается сорвать с меня одежду, как я сопротивляюсь и насколько беспомощно и ничтожно перед ним мое сопротивление, я пытаюсь вырваться, словно бабочка, оказавшаяся в клетке, хлопаю крыльями, бьюсь отчаянно о стекло, и только сейчас я начала это сознавать. Ужас все еще был передо мной, я смотрела на него, он какой-то пугающей бездной захватывал меня.

Я сидела здесь на лавочке, а он, вероятно где-то бродит и ищет меня, наши пути разошлись, но могут сойтись снова. Меня всю передернуло, когда я подумала об этом. А что если он вот-вот найдет меня, неожиданно появится из-за угла?

Не знаю, честно говоря я не особо думала об «этом», я не знаю как “это” бы происходило в моей жизни, я только всегда понимала, что сейчас не готова к «этому», я даже как-то мысленно шарахалась от «этого», мне всегда это представлялось чем-то таинственным, но я не готова и даже боюсь вступать в эту тайну, мне даже страшно немного это представить, я всегда думала, что если «это» и будет, то только с тем человеком, которого я очень люблю, тогда, может быть я была бы и готова, и то не знаю, для этого мне нужно хорошо узнать его, безгранично доверять ему; когда он станет мне близким человеком, может тогда я была бы на «это» готова, и то не знаю. Но ни в коем случае, я никогда не хотела бы просто с кем-то, кого я почти не знаю, мне всегда было противно даже это представить. Но я так рада была тому, что он все-таки не тронул меня, он лишь только попытался сорвать с меня одежду. Я очень бы не хотела, чтобы мой первый раз прошел именно так, мне было бы очень больно и очень сильно бы поранило меня. Но слава Богу, у него не получилось ничего, я осталась невредима, он не сделал того, чего хотел. Я как-то неожиданно это поняла. Я встала с лавки и пошла в сторону вокзала. Мой велосипед остался в лесу, я уже не пошла за ним, так как очень боялась вновь встретить этого человека. Мне было очень жалко, что он пропал, его подарили мне на День рождения, когда мне было четырнадцать лет.