Мы

Дверь приоткрылась, и в зал проник кудрявый человечек с грустным иудейским лицом. Я его видел пару раз, говорили – личный помощник ректора. Он подобрался к декану, вручил какую-то бумагу. Декан надел очки, прочитал, удивлённо взглянул на человечка – тот лишь пожал плечами и утвердительно кивнул.

Декан повернулся в зал:

– Гхм… Немного изменились обстоятельства… Только что поступил официальный документ из Нижнего Новгорода за подписью Олега Юрьевича Маслова, депутата Нижегородского городского Совета, председателя комиссии по экономической реформе и развитию самоуправления. В официальной телеграмме он выражает признательность нашему вузу за воспитание столь социально ответственных граждан.

– Каких ещё граждан? – подозрительно переспросила активистка.

– Да вот этих, – вздохнул декан и ткнул бумагами в нашу сторону. – Студентов наших.

– А что с ними не так? Ведь вроде решили их выгнать?

Сан Саныч громко хмыкнул.

– Теперь нельзя, – вздохнул декан. – Видите, какой человек за них подписался?

– И что тогда?

– Объявим по строгому выговору. Если в течение года ещё что-нибудь отчубучат – тогда точно выгоним.

Из зала (так и хотелось сказать «суда») мы вышли в лёгком недоумении – по крайней мере трое из нас морально уже приготовились к службе в армии.

– Что, салаги? – небрежно улыбнулся сержант Вадим. – Повезло вам?

Вовка хотел было отвесить ему затрещину, даже поднял руку, но передумал. Повернулся, застучал каблуками вниз по лестнице…

Однако история всё равно закончилась не очень хорошо. Уралмашевского Вовку вскоре взяли с компанией корешей на разбое, который совершался в отношении лица азербайджанской национальности, цветочного бизнесмена. А сержант из института ушёл сам.

– Да ну вас на хрен, – на прощание сказал он. – С вашими сессиями.

И ушел. Куда, зачем и почему вообще поступал в институт – неизвестно. Здоровяк Серёга перевелся в университет, сказав, что «там посерьёзней будет».

Клянусь, я в жизни не учился прилежней, чем в том семестре. В итоге сам декан, кисло шутивший про «зря вы ко мне на лекции ходите, зря…», похвалил мой курсовой проект, а мне стало чертовски приятно, будто получил возможность прожить вторую жизнь… Когда писал диплом, готовил его к защите, уже тогда прекрасно знал, что ни дня не буду работать по специальности – это неинтересно. Хотелось строить собственное предприятие, наблюдать, как в его механических жилах будут струиться денежные фонтаны, которые (быть может!) будут ко мне благосклонны. Я строил планы, прожектировал в блокноте и точно знал: скоро всё изменится.

На момент получения диплома у меня было два пути: на завод сереньким инженером или попробовать себя в бизнесе. На завод забил сразу. И это оказалось в духе того времени: пока профессионалы от экономики вдохновенно топили свои «Титаники», любители строили неуклюжий, но ковчег. А этот ковчег взял и выжил. И страна стремительно покатилась в эру микроволновок и домашнего спутникового телевидения. Причем без существенных полутонов: бах – и уже в светлом «рыночном» будущем.

Иногда я думаю: как-то там поживает Олег Юрьевич Маслов?

Истребители вампиров

Николаев сурово уставился в аудиторию. Огромная лысая башка и выпученные голубые глаза делали его похожим на пожилого филина в погонах.

– А что вы, салаги, знаете о вампирах?

Этот подполковник считался личностью эксцентрической, от него всегда ожидался какой-нибудь кульбит. Собственно, за это военную кафедру и любили: весело раз в неделю вместо лекций по теплотехнике слушать совершенно фантастические байки.

– Запомните, симулянты! А лучше запишите… Вампиризм – это такой способ жизнедеятельности. Основан на отъеме крови у другого существа, как правило, ещё живого. И сегодня будем изучать способы защиты от этой нечисти…

Николаев служил ликвидатором в Чернобыле и прекрасно понимал, что нужно студенту знать, а что нет. Прокуренный палец ткнул в отличника с первой парты:

– Бельдыев, а ну-ка, перекрестись! Плохо крестишься, студент, плохо! Не кулаком надо, а тремя пальцами! И быстрее! Как это – не умеешь? Ты что, некрещёный что ли? Н-да… И где же святую воду будешь брать, ежели, допустим, вампиры нападут?

Якут вздыхал, мы тихонько ржали. На военной кафедре нашего института вообще собрались неординарные личности. Один подбор фамилий чего стоил: Николаев, Петров, Иванов и Юрьев. И каждый чем-то был знаменит. А сам начальник военной кафедры был настолько секретен, что его вообще никто никогда не видел.

– Чтобы завтра же с утра в церкви присягу… Тьфу, крещение принял! – рявкнул подполковник. – Кто ещё тут некрещёный?

Мы притихли. Когда у Николаева наливались кровью глаза, с ним лучше было не спорить: никогда не поймешь, шутит он или всерьёз. Его коллега, маленький, беспрестанно матерящийся спортсмен Юрьев тоже был такой же психоватый. Он несколько лет отслужил в Афганистане, а студентов, как потенциальных изменников Родины, искренне ненавидел: лекции вел быстро, орал, а после мрачно курил в туалете, рассматривая замазанное краской окно.

– Кто знает методы обороны от вампиров?

Мы начали вспоминать всё, что видели в фильмах и читали в книжках: чеснок, осиновый кол, серебро, крест. Николаев ухмылялся:

– Чеснок, как это стало известно из последних постановлений правительства, на вампиров не действует… Да и как вы им собираетесь защищаться? Жрать будете или обвешаетесь с головы до ног? Нет, надёжнее воспользоваться колом.

– Плохая оценка! – пошутил кто-то с задних парт, а Николаев медленно повернул череп в сторону юмориста.

– Ещё раз так пошутишь, Марченко, и кол будет стоять у тебя в зачетке. За экзамен. Это я тебе как офицер обещаю. То, что кол должен быть именно осиновый, – ерунда. Главное, чтобы он был деревянный. Преимущество данного метода в том, что его можно взять везде: сломанный стол, ветка дерева – всегда можно найти нечто подобное под рукой. Но есть и недостатки: чтобы вонзить кол в вампира, нужно обязательно повалить его на спину. Кроме того, необходимо, чтобы руки у него были разведены в сторону, символизируя, таким образом, крест. Соблюсти эти два правила, поверьте, нелегко. Попадать конкретно в сердце не нужно, достаточно пробить грудную клетку или живот.

Полковник задумчиво посмотрел в окно, продолжил:

– Что касается серебра. Данный металл действительно является невыносимым для организма вампира. Вызывает жжение, быстро переходит в кожный зуд, далее – ожог второй степени. При прицельной стрельбе в вампиров пули лучше использовать серебряные. Наиболее эффективным способом является применение открытого огня: кожа вампиров довольно чувствительна к высоким температурам. Но, как сами понимаете, вампира необходимо сжечь дотла. Пепел-то уж никак не оживёт, не птица феникс…

– А крест? – спросил кто-то.

– Предрассудок! На самом деле он вообще не работает. Кровососам на него наплевать – некоторые ещё помнят тех, кто и не подозревал о распятиях, а поклонялся Зевсу или египетскому Ра…

– А правда, если человека кусает вампир, он становится вампиром? – спросил кто-то.

– Правда, – меланхолично ответил преподаватель. – Хотя лично я думаю, что многих искусали бараны.

В полуоткрытой двери аудитории появилась голова Юрьева. Майор яростно вращал зрачками, о чём-то сигнализируя подполковнику. Николаев многозначительно ему кивнул, постучал по наручным часам. Тот исчез.

– Итак, на сегодняшнем занятии мы с вами изучили основные понятия вампиризма и, соответственно, методы борьбы с этим, безусловно, опасным явлением. В заключение скажу как ветеран-ликвидатор чернобыльской аварии, который, без сомнения, повидал всякого рода вампиров. Лично я всячески рекомендую в подобных ситуациях использовать спиртосодержащие продукты. Особенно, как показала практика, эффективен армянский коньяк. Идеально выводит радиацию и любую другую нечисть.

Мы сдержанно хихикнули. Но Николаев сурово ударил кулаком по кафедре.

– Ничего смешного! У нас, товарищи студенты, в институте очень серьезная проблема с вампирами. И мы с майором Юрьевым взялись её решить. Короче, если вашей группе нужен зачет автоматом, через час жду от вас ящик армянских боеприпасов… Будем, понимаешь, вампиров истреблять.

Разумеется, через час «боеприпасы» уже были на кафедре, а в зачетках сделаны необходимые отметки.

Я окончил институт, об особенностях развертывания полевых хлебозаводов благополучно забыл, о вампирах тоже. Но спустя много лет встретил доцента с кафедры теплотехники. Сан Саныч узнал меня. Сели на скамейку покурить. Разговор зашел о военной кафедре.

– Сократили у нас эту тему…

– Да вы что?

– Ага. Товарищи офицеры очень переживали. Особенно после случая с Николаевым.

– А что за случай, Сан Саныч? Я не в курсе.

– Ты не слышал что ли? Громкая история была. Убили его несколько лет назад. Прямо за вторым корпусом, где котлован рыли.

– Кто? За что?

– Неизвестно кто. Вроде как сам из открытого окна вывалился. Я потом сверху смотрел – как подбитый истребитель лежал: руки раскинуты, а глаза открыты, на небо смотрят… И как будто сказать что-то хочет. Менты говорили: пьяный был сильно. Но потом ему кто-то палку в живот воткнул. Причем с такой силой, что все кишки наружу вышли. Сильно, видать, его подбили, сильно…

Мы замолчали, докуривая сигареты. И я неожиданно понял, что сейчас мне очень хочется коньяка. Того самого, армянского. Двести грамм.

Сэппуку

В детстве я приходил к железной дороге, садился на тёплый пригорок и наблюдал, как мимо стучат поезда. Как я завидовал находящимся там людям! Мне казалось, что люди из этих поездов и правят миром. И пока я сижу на пригорке, они всегда на пути между прошлым и будущим – там, где прошлое надоело (или забыто), а будущее тревожит несбыточными надеждами… И мне очень хотелось попасть в этот промежуток «настоящего», узнать, куда это все едут, самому ехать вместе с ними.

Железная дорога подобна океану: никогда не знаешь, что именно выбросят волны под ноги. Подобно этим самым волнам, на мой жизненный путь выбросило одного странного парня по имени Александр.

Познакомились мы довольно просто. Следуя веяниям того времени, я решил заниматься каким-нибудь боевым искусством. И когда открыл газету, первым мне попалось на глаза объявление о наборе учеников в секцию каратэ, где Саня был тренером. Чёрный пояс, все дела… Нужно отметить, что у него действительно оказался недюжинный тренерский талант. Он объяснял приёмы настолько доходчиво, что повторять дважды никогда не требовалось.

Охотно рассказывал о себе. О том, что родом из какого-то бурятского села и верит в Будду. С виду – самый натуральный японец, такой же узкоглазый и щуплый. По идее, должен был закончить свою жизнь, как и прочие односельчане: от цирроза печени. Однако Сашке повезло: мальцом он посмотрел один-единственный фильм с Брюсом Ли и понял, что хочет заниматься по жизни только этим.

Как только закончил восемь классов, сел в поезд и уехал на Дальний Восток. Работал разнорабочим и вообще – кем попало. Потом прибился на баркас к каким-то краболовам и ушел с ними в плавание. Едва судно оказалось у берегов Японии, Саня спрыгнул с баркаса в море и поплыл к мутной кромке прибоя…

По «заграницам» мыкался он почти десять лет. Сумел поучиться у самого Масутацу Оямы. Долго жил на Окинаве. Чудом попал в Таиланд, к мастерам муай-тай. Потом обучался в Китае. Не в Шаолине, правда, но тоже в весьма уважаемой школе. А когда вернулся обратно в Россию, то сразу нашел себе новую историческую Родину – наш маленький городок. Нашёл совершенно случайно. Просто ткнул пальцем в карту и купил билет до нашей железнодорожной станции.

Естественно, его рассказы мы слушали раскрыв рот. Рассказчик он был великолепный, теперь я даже не знаю, что мне нравилось больше – сами тренировки или время, когда он гасил в зале половину ламп, садился, скрестив ноги, в углу, а ученики рассаживались полукругом. Мастер мог бесконечно рассказывать про свои приключения на Востоке, различные боевые искусства. Иногда он затрагивал довольно странные темы. Например, ритуального самоубийства – харакири.

– Смотрите, – говорил он, доставая изогнутый клинок. – Этот короткий меч называется вакидзаси. И носили его, просто заткнув за пояс. Для средневековых японцев он был обыденным предметом – можно порезать мясо, а можно отбиться от разбойников или свести последние счеты с жизнью. Для этого вонзали острие клинка в свои собственные кишки. Смерть, конечно, мучительная. Но вполне в духе дзен-буддизма, поскольку на Востоке центром жизнедеятельности человека и души в принципе считался именно живот, занимающий как бы срединное положение по отношению ко всему телу. Разрезание живота требовало от воина большого мужества и выдержки, так как брюшная полость – одно из наиболее чувствительных мест. Именно поэтому самураи, считавшие себя самыми смелыми, хладнокровными и волевыми людьми Японии, отдавали предпочтение этому мучительному виду смерти.

Про буддизм вообще было много разговоров. Между прочим, красивая религия. Чего стоит, например, обряд «подношения лампад» – потрясающий ритуал! Церемония носила необычное название «зула». Целый вечер мы клеили эти бумажные светильники с крохотными свечами внутри. Наполняясь тёплым воздухом, такие «лампадки» должны были взлетать вверх. Честно говоря, верилось в это с трудом.

– Зула – это благодатный огонь, – говорил тренер. – Запуская в небо горящий фонарь, человек тем самым очищается от злых мыслей, которые постоянно витают вокруг него. Туда же, в небеса, уходят наши молитвы и для благополучия семьи, родственников… Для светлого, для доброго, на благо всех живых существ… Такое учение дал нам Великий и Просветленный Будда…

Как стемнело, мы выбрались из спортзала на улицу, чтобы запустить фонарики в небо. Удивительно, но всех охватило странное волнение, будто мы готовились соприкоснуться с чем-то ещё не изведанным, но очень-очень важным… Хрупкие купола сминались под дрожащими руками, бумага горела. Но постепенно у нас все получилось – фонари взлетели. Тяжело и медленно, как будто и впрямь полные печали… И когда ветер начал относить стайку фонариков в сторону, на юго-восток, откуда и пришло учение Великого Просветленного, нас охватило чувство единения, которое я даже объяснить не смогу, настолько оно было прекрасно. Как будто нас всех в этот момент коснулась рука чьей-то бесконечной мудрости и доброты…

Несмотря на богатый приключенческий опыт, в житейском смысле Саня оставался совершенной бестолочью, наивным ребёнком, уверенным, что деньги появляются сами собой. Единственное, во что он безусловно верил, в своё искусство. И разумеется – в Будду. Тем не менее, как часто бывает по жизни с подобными балбесами, Александру банально везло. Один местный мини-олигарх приютил бродячего мастера, дал кров, зарплату, оборудовал спортивный зал, где тот мог спокойно преподавать. Очень сомневаюсь, что это приносило какие-то деньги, проект был явно убыточным.

Идиллия закончилась неожиданно. Один из самых перспективных учеников вдруг не пришёл на тренировку. Поначалу никто не беспокоился – не пришёл и не пришёл. Дело молодое… Но спустя два недели стало понятно: что-то случилось. Тренер разузнал телефон и позвонил ему домой.

Выяснилось жуткое: Кольку насмерть сбил огромный американский внедорожник, единственный по тем временам в городе. Почему такое произошло, было не совсем понятно. Может, Колька зазевался на пешеходном переходе, а может – владелец джипа. Тем не менее в милиции данного «автолюбителя» оформили как неизвестного, хотя каждой собаке было ясно, что за рулем сидел тот самый мини-олигарх, спонсор секции каратэ.

Александр немедленно отправился к виновнику происшествия:

– Я благодарен вам за вашу доброту, но поступок, какой вы совершили, просто ужасен.

– Тренер, ты чё, опух? Какой «поступок»? Перетрудился что ли?

– Вы убили Николая.

– И что?

– Он был моим учеником. Я отвечал за его душу. А вы его убили…

Мини-олигарх заметно посуровел:

– Слышь, правдоруб! Быстро заткнулся и ушёл отсюда! Никого я не убивал, тебе приснилось, понял? Приснилось!

– Но…

– Пшёл вон! Ещё раз у меня появишься – глаз на пятку натяну!

И вот Саня вбил себе в голову, что «благодетель» должен совершить харакири. Таким, мол, образом сможет искупить свой грех. Но когда Александр попробовал намекнуть работодателю на оптимальность подобного исхода с точки зрения его философии, тот пришёл в ярость.

– Чего, чего мне нужно сделать?

– Харакири, – ответил тренер. – Именно оно послужит вам оправданием перед небом и людьми.

Олигарх выдернул из стоящего рядом металлического шкафа охотничий карабин «Тигр». Вполне возможно, он застрелил бы непокорного каратиста, если бы не вовремя подоспевшая охрана. Александра деликатно выпроводили на улицу и ещё раз настоятельно порекомендовали не нарываться на неприятности.

В тот вечер он провёл особенно напряжённую тренировку. А когда все, как обычно, расселись вокруг него полукругом, Саня произнес странную речь:

– Я не рассказывал, но харакири иногда называют по-другому – сэппуку. На деле это одно и то же слово, записываемое совершенно одинаковыми иероглифами. Разница между ними лишь в порядке чтения. Ну и методики исполнения, конечно. Применяется в основном для таких самураев, которые, будучи готовы к ритуалу харакири, по каким-либо причинам страшатся или не желают его совершать.

Он немного помолчал и продолжил:

– Этот ритуал – своеобразное милосердие Будды для слабых… Только для слабых…

– К чему вы это, учитель? – спросил кто-то.

– Потом поймёте… – махнул он рукой.

По домам расходились с тяжёлым чувством, будто этой безлунной ночью должно что-то случиться. А на следующий день весь городок узнал, что тот самый мини-олигарх погиб, причем в своём коттедже. Происшествие выглядело совершенно таинственным, поскольку вечер тот провел как обычно: поужинал с семьей, немного поиграл в бильярд, затем отправился в мансарду – выкурить сигару перед сном.

Жена заснула, так и не дождавшись супруга. А когда и утром не обнаружила его рядом, поднялась наверх. На истошный крик сбежались все домочадцы. Мужчина лежал в луже крови возле камина, а живот у него был вспорот охотничьим ножом, который валялся тут же.

Незамедлительно вызвали милицию. Прибыли лучшие районные силы и после тщательного обследования вынесли однозначный вердикт: самоубийство. Напрасно родственники и кореша погибшего взывали копать вширь и вглубь. По всему выходило, что олигарх действительно покончил с собой: никто в помещение не входил, а отпечатки пальцев на рукоятке и расположение ножа по отношению к телу неопровержимо свидетельствовали о том, что покойный действительно отдал концы без посторонней помощи.

Потом кто-то вспомнил о странной перепалке с подопечным каратистом. Отправились к нему на квартиру, дабы провести подобающее разбирательство. По прибытии не сразу решились войти. Дверь была слегка приоткрыта, а на требовательные крики никто не реагировал. Когда наконец вошли внутрь, их ожидало разочарование: в комнате было пусто. Не было даже мелких личных вещей, включая туалетную бумагу, будто здесь жил не человек, а какой-нибудь киборг или ангел.

Бойцы олигарха устроили засаду там, а заодно выставились в спортзале. Впустую тянулись часы ожидания. Сэнсей больше не появился. Но одна служащая железнодорожного вокзала сказала, что видела, как Александр садился в какой-то проходящий поезд. Она отлично запомнила выражение лица мужчины: безмятежно-спокойное, как у самого настоящего Будды…

Иногда я прихожу к железной дороге, сажусь на тёплый пригорок и наблюдаю, как мимо стучат поезда. Мне нравится на них смотреть. Раньше мне казалось, что именно люди из этих поездов правят миром. Наверное, это правда. Поскольку на каждый американский внедорожник с карабином «Тигр» всегда найдется свой бурятский парень, которого вдруг вынесет течение океана или всё той же железной дороги. И вдруг этот самый внезапный парень окажется осенённым рукой Великого и Просветленного… Будде всегда виднее, кого именно следует осветить благодатью, а кому даровать сэппуку. Как знать, с кем это произойдёт в следующий раз…

Крыша

Невозможно повествовать о событиях девяностых годов без упоминания «братков», попросту говоря – бандитов. Именно они и стали своеобразной меткой той эпохи. Они целыми днями кружили по «бизнес-комьюнити» в поисках повода к «сотрудничеству», иначе говоря – грабежу.

Как и все люди, бандиты были разными: один умный, кто-то поглупей, этот качался штангой, а другой сидел на игле… Была у них и общая черта – показная жестокость, скорее даже циничное отсутствие жалости, даже похвальба – кто «зверее». Начав «плющить коммерса», останавливаться было нельзя – свои загрызут.

В девяностые все, как Буратины, верили в возможность внезапного обогащения, и, самое удивительное, многим это удавалось. Всё происходило настолько легко, что казалось, будет продолжаться вечно: авантюрные спекуляции, ларьки, разборки и прочие атрибуты туземной бедности и богатства…

В то время у меня с компаньоном был маленький магазин бытовой электроники: телевизоры, видеотехника и так далее. Зарабатывать получалось неплохо, несмотря на то, что располагались в цокольном этаже дома, по сути – в подвале.

Проект был из числа тех, что называют «с нуля». И поэтому отлично запомнился первый покупатель. Ещё не было вывески, витрин, кассы. Даже рекламы не было. Была только партия видеоплееров «Голдстар» и чёрно-белый советский телевизор для проверки товара.

И вдруг вбегает какой-то мужик в дешёвой куртке и насмерть вытертых джинсах. Вожделенно смотрит на стопку «Голдстаров», потом переводит взгляд и говорит:

– Это… Парни… Я слышал, тут «видаки» продают?

Откуда он взялся – реально непонятно. Но именно ему я продал первый видеоплеер.

Магазин встал на ноги довольно быстро. Естественно, периодически появлялась разного рода нечисть, которая пыталась откусить что-то своё. От обычного хулиганья помогал опорный пункт с участковым и мой газовый пистолет, который я таскал в кобуре под мышкой. Серьёзные бандиты на огромных джипах приезжали редко. Мой скромный бизнес не представлял интереса: полным ходом шло акционирование заводов и фабрик. «Бомбить» же ездили откровенные аутсайдеры бандитского бизнеса.

Как раз с ними и было больше всего проблем. Они не стремились «легализоваться», как бандиты старой волны, им это было не нужно. Жить сейчас и сегодня – вот их девиз. Девки и наркота – предел мечтаний. Но именно они, «отмороженные», оставили больше всего трупов по окрестным лесам. Убийство стало идеальным способом решения проблем. Любых проблем, понимаете? Нужна еда – убил, съел. Нужны деньги – убил, отобрал. Нужна машина – тоже кто-то стал трупом…

Общение с подобной публикой оказалось в определённом смысле школой жизни. И я отлично усвоил ключевой принцип: если начинаешь играть по их правилам – обязательно проиграешь. Нужно действовать другими методами, к которым они не привыкли: переговоры, хитрость и компромиссы. А драка, тем более стрельба, означают финал, в котором ты стопроцентно становишься «терпилой». Поскольку это их среда, бульон, в котором они варятся ежечасно…

Однажды в магазин приехала компания на чёрной тонированной «восьмёрке» (по тем временам модная тачка). Трое накуренных молодцов в одинаковых спортивных костюмах «Адидас» со стандартно бритыми черепами. Долго и шумно выбирали себе телевизор («чисто в офис»). Наконец рассчитались, потащили приобретение себе в машину. Я вышел следом покурить.

Пока двое впихивали коробку в багажник, один подвалил ко мне:

– Слышь, а это чё… Твой магазин-то?

– Угу.

– С кем работаешь?

Это подразумевало: «Кто твоя крыша?» Уже тогда у меня был ответ, опередивший своё истинное значение лет на пять.

– С милицией.

– И чё, помогает?

– Хочешь проверить?

– Хочу! – заявил он. – Давай, приводи завтра свою крышу… Перетрём.

В этот момент из своей каморки вышел участковый Андрюха. Как обычно, с невозможного похмелья: фуражка набекрень, рубашка расстегнута, заплывшие маленькие глазки зло смотрят на мир. Бритоголовый улыбнулся, и Андрюха это заметил. Подошёл вплотную, дыхнул перегаром:

– Что-то смешное, да?

Молодец сразу перестал улыбаться:

– Пацаны, у нас тут герой!

Я заметил, что бандиты потянули из багажника блестящие бейсбольные биты, и сунул руку под куртку поближе к рукоятке газового пистолета. Каждый знал, почему эта бита металлическая, а не из дерева, например. Ответ был ужасающе прост: с металла проще отмывалась кровь.

– Ты чего, мент?

Нужно отметить, что отношение к милиции уже тогда было снисходительным, как к великовозрастному, но туповатому, не приспособленному к рыночным реалиям детине. Именно тогда придуман анекдот: «Милиционер застрелил своего сослуживца, затем застрелился сам. Свою вину он пока отрицает…»