скачать книгу бесплатно
– Простите, что вмешиваюсь, а почему Александр I патологоанатом?
– Не хотел общаться с пациентами и выслушивать жалобы, – думая о чем-то своем, ответила Люда и тут же добавила пояснение: – Это не тот Александр, который победил Наполеона. Это мой бывший муж, а первый, потому что второй муж тоже был Александром. И чтобы не путаться, я их пронумеровала.
– Мудро, – согласился Саня.
– Ань, а ты пока придумай, чем мы можем испачкать ему руки, чтобы получить качественные отпечатки.
– Сажа из камина подойдет?
– Тащи. И еще чистый лист А4. При случае с Первым поговорю. Это же не к спеху? Так долго человек не знал, кто он, продержится в неведенье и еще некоторое время. А сейчас позвольте я вас осмотрю. Думаю, вы достаточно долго пролежали в беспамятстве.
– ???
– Саня, вы же не думаете, что мы просто так сюда прилетели? Вы почти сутки не отвечали на звонки. А беспокоить соседей мы не рискнули. Они здесь все возрастные и весьма впечатлительные.
– Ой, соседи! Люсенька, мне надо своим позвонить, а то Аркадия сейчас прискачет вместе с Платоном Петровичем и Джесом.
– А Джес это кто?
– Взрослый и огромный как слон неаполитанский мастиф.
***
Новая машина еще пахла автосалоном. Люда физически наслаждалась ездой – внутри все пело и ликовало. Не машина, а мечта.
– Кстати, как Марина Игоревна отреагировала на твой звонок?
– Не спрашивай, – в очередной раз выныривая из сумки и отвлекаясь от изучения ее содержимого, наморщила нос Аня. – Поинтересовалась, готова ли я в тридцать шесть лет стать сиротой, и добавила, что если буду продолжать в том же духе – моя мечта скоро исполнится.
– Суровый подход. Твоей маме надо было не филологом стать, а хирургом или патологоанатомом.
– Может, поэтому она и вышла замуж за медика…
– Саня спрашивал о тебе, – внезапно сменила тему Люда. – А именно – о твоей атаке на вожака этих малолетних уголовников.
– Да? – Аня искренне удивилась и тут же по пояс залезла в свой баул.
– Вылези наконец из своего рюкзака – по-настоящему раздражает, – и, не обращая внимания на отсутствие реакции со стороны подруги, Людмила продолжила: – Я ему рассказала, что защищать сирых и убогих, несмотря на значительное превосходство противника, – это особенности твоего характера. Мол, ты с детства малость не в себе: помнишь, как в школе старшеклассника ранцем лупцевала за то, что тот у первоклашки пытался деньги отнять? Он от удивления тогда чуть богу душу не отдал – еле отбили. А ведь был на голову выше тебя. Слышала легенду, а может, это и правда, о том, как Петр I себе солдат набирал: если испытуемый в стрессе бледнел, то его отправляли в обоз или в технические помощники, а если краснел – то пожалуйте в ряды славной русской армии.
– Это почему? – Аня, оставив поиски неизвестно чего, с интересом уставилась на Люсю.
– Бледность – это спазм сосудов, кровь от головы отлила, мозг не получает кислород, и человек, вместо того чтобы идти в атаку, падает в обморок. Ну а если краснеет – выброс адреналина, кровь бьет в голову – человек впадает в ярость, горизонтов не видит и с голыми руками на танки, «За Родину, за Сталина». Особенно если видит какую-нибудь несправедливость, и особенно относительно других.
– Это ты обо мне?
– О тебе, догадливая моя, и имей в виду: подобные героические личности если и умирают собственной смертью, то преимущественно от инсульта – то бишь кровоизлияния в мозг.
– Угрожаешь?
– Как врач – предупреждаю. Но до инсульта можно и не успеть дожить. Неизвестно чем бы закончилась та история со старшеклассником, если бы меня не было рядом. Помнишь, как я ему в лицо вцепилась – швы накладывали? А сейчас? Хорошо, Саня оказался такой особенный, а то оба уже лежали бы у Александра I в прозекторской. Хотя уверена, что до этого бы не дошло… – постаралась она успокоить Аню. – Сделаем все дела и дома по глотку хорошего вина выпьем. Ты же знаешь: у нас всегда и все заканчивается хорошо.
В ответ Анна смогла лишь судорожно дернуть головой, что, по-видимому, означало согласие, но Людмила (на всякий случай) уточнять не стала.
Зарегистрировав машину в ГАИ, они совершили небольшой (для поднятия жизненного тонуса) тур по магазинам и, припарковавшись у дома, стараясь забрать из салона одновременно все пакеты (обязательно же надо унести всё и сразу), устроили небольшую давку.
– Представляешь, если бы не было машины – вот как бы мы это все дотащили? – задыхаясь под тяжестью покупок, произнесла Анна. – А ты еще сопротивлялась и не хотела ее брать…
– Во-первых, мы бы столько не накупили и сберегли не только здоровье, но еще и кучу денег сэкономили.
– Ничего б мы не сэкономили – купили бы все то же, только в несколько заходов…
– Фефчонки!!! Как я фаф фас фифеть!!!
– О нет, только не это, – еле слышно пробормотала Аня и тут же, расцветая вымученной улыбкой, громко добавила: – Вовчик, дорогой, как ты вовремя! Давай помогай!
И они дружно взвалили на него большую часть пакетов. От неожиданности тот чуть присел в коленях, при этом заметно подрастеряв радость от их внезапной встречи.
– Фы чего там накупили? – кряхтя от натуги, спросил он, подозрительно багровея. – А лифт у фас фаботает?
– Нет, – выпалил они дружно и, переглянувшись, забрали у него большую часть покупок.
– Дефчонки, фы фто? – не очень сопротивляясь и не очень убедительно фуфыкнул Вовчик. – Ну, мофет, чаем напоете?
– Напоите чаем, а не напоете, – поправила его Анна и отобрала последнюю сумку. – А чай в следующей раз, когда лифт отремонтируют. Так что не скучай, скоро увидимся…
– Обязательно, – подхватила Люся, перехватывая оставшеюся поклажу, – Все, Вовчик, чао, мы торопимся. Дети ждут.
– Фефчонки, поговофить нафо, фавно не фифились…
Его голос пропал, как только щелкнул автоматический замок закрывшейся за ними двери подъезда.
– Вот же братики-ужастики. Надеюсь, что лифт все же работает, а то я здесь, на первом этаже все оставлю, – тяжело дыша, сообщила Люся, яростно давя пальцем на кнопку вызова.
Лифт работал.
– Столько людей задаются вопросом: что такое счастье? – Аня смотрела на сигнальное окошко, где цифры отмеряли количество этажей, разделяющих их с лифтом. – Философы, ученые, писатели, кто только ни пытался дать на него ответ, а вот для меня счастье в данный момент – исправно работающий лифт. По-моему, счастье – это умение ценить то, что у тебя есть сейчас и быть способным этому искренне радоваться. Здорово, если ты стремишься к большему и достигаешь, а если не получилось, ну и что, зато хватило сил и смелости попробовать. Мне кажется, что счастье – это уменье радоваться не только большому, но и малому. Надо просто шире открыть глаза, научиться замечать очевидные вещи. Любовь – счастье? Власть? Деньги? Спорные моменты. И в доказательство: «Сказка о золотой рыбке», Ромео и Джульетта… А «властители судеб человеческих»? – в большинстве своем с собой разобраться не могли. Или счастье – это когда тебя понимают. Но если бы лифт сейчас не работал, я бы под этими сумкам сдохла где-то между третьим и четвертым этажами и при этом мне было бы абсолютно все равно, понимает меня кто-нибудь или нет.
– Все, Джульетта, приехали, выгружаемся, – прервала подругу Людмила. – Насчет миллионов: если бы они были, тебе не пришлось бы таскать такие тяжелые сумки. Хотя, как ты говоришь, «это спорный момент», но главное я поняла: счастье – это сегодня и сейчас, а не вчера и не завтра, поэтому радуемся тому хорошему, что имеем, но мечтаем и стремимся к большему. Отсюда вывод: Анна, мы с тобой счастливые, но не ценим то, что имеем.
Повернуть ключ в замке она не успела. Дверь распахнулась сама, и навстречу им, радостно вопя, вылетели Поленька и Оленька.
– Мам, у меня появились красные пятнышки и теперь у Оленьки тоже. Мы теперь еще больше красивые, а тетя доктор сказала, что у нас оспа…
– Ветрянка у обеих, – буднично сообщила Мариванна и, уже обращаясь к девочкам, добавила: – А кто будет продолжать буйствовать – тот завтра на завтрак получит не блинчики, а манную кашу с комочками, и еще рискует остаться без мультиков.
– Принцессы, без паники, сейчас я помою руки, переоденусь и приду читать вам про Элли и Тотошку, – пообещала Люся, чем вызвала у девочек новый взрыв безмерного энтузиазма.
Мариванна привычно перехватила у Люси пакеты и, не обращая внимание на беснование подрастающего поколения, продолжала:
– Анечка, у меня жаркое из телятины, оладьи из кабачков и икра из баклажан – сама делала. Поужинай с нами.
– Нет, спасибо, у меня Дуся некормленная и нецелованная…
– Тебе, Анечка, не Дуся нужна, а взрослый, самостоятельный и состоявшийся мужчина.
– Мариванна, вы рисуете какие-то фантастические картины: самостоятельный, состоявшийся и покрытая вековой книжной пылью перезрелая библиотекарь…
– Это ты о ком так жестко? – выскочившая из ванной комнаты Людмила находилась в приподнятом настроении. – Если про свою Светлану, так она у вас настоящая красотка. Высокая, стройная, а какие у нее волосы! – с ума сойти, и несмотря на все это, еще и умна – редкое сочетание… Это ее заведующая, – тут же пояснила она матери. – И эта заведующая действительно хорошая тетка, только с женским счастьем у нее почти как у Ани, а может и хуже. Там у них в библиотеке какой-то Бермудский треугольник: все нормальные мужчины пропадают уже на подходе к их «дому заплутавших душ».
– Вообще-то, говоря о вековой пыли, я имела в виду себя, – пасмурным тоном
сообщила Аня. Видимо на философствование о счастье у нее ушло слишком много сил, и она заметно скисла.
– Нечего всякую чушь городить, – оборвала ее Мариванна. – Сейчас выпьем по глоточку – обмоем новую машину. Я точно знаю: эту традицию надо соблюдать. И только потом Люся идет читать девочкам, а Аня, за неимением лучшего, – кормить Дусю.
Когда Аня вошла к себе в квартиру, походка у нее была неуверенная, настроение – замечательное, а время близилось к полуночи. Дусина морда выражала глубокую скорбь и открытым текстом показывала бездонность той пропасти, куда неумолимо скатывалась ее хозяйка: мало того что явилась поздно, так еще и пьяная.
Аня попыталась донести, что два бокала вина – это не пьянство, а тем более не алкоголизм, и попыталась поцеловать ту в макушку. Дульсинея не прониклась душевными метаниями хозяйки, цапнула ее за подбородок и, задрав веерный хвост, подиумной походкой скрылась в комнате.
– Как, скажешь, дорогая, – ничуть не обиделась Анна и, напевая себе под нос: «Сердце красавицы…», двинулась на кухню.
Постепенно хмель улетучивался, а с ним легкость и хорошее настроение. Тридцать шесть и «одиночество – скука…», а через четыре года будет сорок, как Светлане, может быть, должность старшего библиотекаря с окладом на три тысячи больше и, возможно, еще одна или даже две кошки. В принципе, чего еще можно ожидать, сидя дома или в библиотеке, расположенной в глуши спального района. На колени тяжело бухнулась Дуся, как настоящая женщина, знающая, когда надо остановиться в своих обидах, понять, простить и принять, и начала устраиваться поудобнее.
– А в другом месте никак? – поинтересовалась Анна, и на нее тут же уставились полные недоумения два сведенных к носу глаза. – Нет-нет, сиди, где тебе удобно.
Дуся, чуть поразмыслив, стоит ли ей вновь обидеться или повременить, по-видимому, решила, что ради комфорта можно пойти на определенные жертвы, а повредничать она всегда успеет. Аня почесала кошку за ухом.
«Может, мне слишком спокойно живется, и давно никаких проблем не было… О, кстати о проблемах! Ведь статья так и осталась недописанной, Светлана за это голову не оторвет, но бухтеть будет долго. И неизвестно, что хуже. Так, решено: завтра с утра займусь делом, тем более, там осталось всего ничего, как сказала бы мама: „Только начать и закончить“. Но при определенном вдохновении работы на пару часов, а насчет кошек: если хорошо поразмыслить, то с ними жизнь гораздо спокойнее».
Последняя «большая и чистая любовь», кроме страданий, неприятностей и головной боли, ничего больше не принесла. Хотя нет, как же она могла забыть о глобальном конфликте, возникшем в их семье из-за ее выбора? Несмотря на то что все уже было в прошлом, болезненный осадок и натянутость в отношениях с родителями сохранялись. Придя в очередной раз к мысли, что они, по сути, оказались правы и надо бы к ним съездить, она, глядя, как Дульсинея свернулась клубком, а значит устроилась надолго, полюбопытствовала:
– Дуся, может съездим к папе с мамой? А то ведем себя как две дурынды.
Кошка подняла голову, и Ане показалось, что у той от возмущения усилилось косоглазие.
– Хорошо, дурында одна – я. Я одна большая дурында, теперь ты довольна?
Дуся, хорошо зная свою хозяйку, не ответила, вновь свернулась мохнатым калачиком ии замерла в ожидании повода для очередной обиды.
Лежа в кровати и пытаясь уснуть, Аня нет-нет, но мыслями возвращалась к таинственному бомжу. Он был совсем не похож на того, кто виноват в создавшейся ситуации. Его взгляд, манера говорить, двигаться не укладывались в ее представления об опустившихся на дно жизни людях. Взять хотя бы, как он ел: ведь без всяких сомнений его мучал голод, но у него хватило выдержки не наброситься на еду, а воспользоваться вилкой и ножом, и потом он никуда не торопился и был аккуратен… Говорят, среди бомжей и профессора встречаются, но он точно не профессор. Что-то не складывается. Она перевернулась на другой бок. Он был явно в чуждой для него среде, и грязь помоек к нему не пристала, ну, в переносном смысле. Может, поэтому и возникла идея поселить его в Репино. Было в нем что-то такое… неординарное, а может, она просто давно не общалась с мужчинами. Нет, последний бокал вина точно был лишним… А вот если его представить в костюме и чуть поправившимся и если забыть то пальто, что он оставил на улице…
***
Люся тоже не спала. У мамы поднялось давление, и девочки, перегуляв, вели себя хуже некуда. Когда она со всеми справилась и в доме воцарилась тишина, время перевалило далеко за полночь. Она налила себе остывший чай и, сидя за столом, бессильно сгорбилась над чашкой. На улице поднялся сильный ветер. МЧС заранее предупредило о надвигающемся урагане, и он наконец пришел. За окнами стонало и выло, будто вся нечисть решила устроить веселую гулянку и теперь ломилась к ней в дом, зазывая к себе в компанию. В голове было пусто. Последние дни вымотали ее до крайности. Очень хотелось убежать, улететь, скрыться от существующих и надвигающихся проблем, и от осознания, что это невозможно, становилось только тяжелее. Столько лет без отпуска, без возможности побыть самой собой в круговерти той жизни, где существует только одно слово – «надо». Надо искать новую работу, только кому и где она нужна с двумя маленькими детьми? Надо купить Поленьке новую шубку: она хорошо подросла за лето. У мамы таблетки заканчиваются – надо завтра купить, и еще протокол операции дописать: бросила сегодня на половине и к секретарю забыла подойти, чтобы расписаться за выговор…
– Бедная моя девочка, – мать погладила ее по голове. – Как я могу тебе помочь?
– Мам, ты зачем встала? Сейчас давление опять поднимется… И потом, ты же знаешь, что именно ты тащишь на себе девочек и все домашние дела. Иди ложись, я сейчас допью чай и тоже пойду.
Мариванна поцеловала дочь и, запахнув на груди халат, тяжело вздохнув, сонно произнесла:
– Мне жаль, что я не могу сделать большего… А ты, детка, не засиживайся: поздно уже.
И еще раз поцеловав дочь, тяжело шаркая ногами, она медленно скрылась в спальне.
Людмила проводила ее взглядом. Хорошо, что есть мама, и по большому счету все не так плохо, даже можно сказать – хорошо. Анька была права: если подумать, она счастливый человек. Дети, мама, работа, которая позволяет шатко-валко сводить концы с концами, машина, подруга, всегда готовая прийти, прибежать, примчаться на помощь. Что она там говорила: «надо шире открыть глаза и научиться радоваться тому, что есть, продолжая стремиться к большему»? Поэтому нечего дурью маяться. У нее столько счастья – в обеих руках не унести. И, сладко потянувшись, Люся одним глотком допила остатки чая. Вот посуду можно помыть завтра, и от этого никто не пострадает.
Девочки уже спали. Раскрашенные зеленкой, они напоминали пупсов с неестественно большими веснушками. Поцеловав их, она заглянула к маме, та тоже спала, и на ее лице были покой и умиротворение. Она знала: дочь справится с любой проблемой.
– Мам, я не подведу, – улыбаясь, прошептала Люся и, тихо прикрыв дверь, без сил рухнула на свой диван. Перед тем как ее накрыл сон, она успела подумать о том, что все будет хорошо, обязательно будет хорошо, ведь она такой счастливый человек.
***
Наступивший день был ветреным и дождливым. В библиотеке кроме Ани и охранника никого не было. Зиночка, несмотря на клятвенные заверения, вновь опаздывала, у бабы Любы был выходной. Читатели субботним утром к ним не стремились: кто-то еще спал, кто-то занимался накопившимися за неделю домашними делами. Первая половина дня чаще всего проходила спокойно, ну, может, за редким исключением. Аня включила стоявший рядом с конторкой обогреватель, подвинула его к себе поближе: протапливать только начали, и в библиотеке, особенно утром, было холодно, но чашка с горячем чаем в
руках вселяла надежду на лучшее. Пока никто не объявился, можно почитать (мысли о
статье остались дома вместе с Дульсиней).
– Анна Ильинична, здравствуйте! Так рада вас видеть!
От неожиданности Аня едва не выпала из кресла:
– Эльвира Петровна?! Здравствуйте… Что-то случилось?
– Ах, да ничего, – Эльвира Петровна беззаботно махнула рукой. – Старческая бессонница. Проснулась в пять утра, читать не хотелось, убирать тем более, взяла и нажарила пирожков с яблоками. – Она расстегнула плащ на утепленной подкладке, под которым красовалась белая блузка с пышным жабо и большой камеей. – Нажарила столько – одной не съесть, вот и решила прогуляться и вас угостить…
– Так может, вам тоже чаю налить? – подхватилась Аня. – Чайник только закипел. Тем более, на улице холодно, и вы наверняка продрогли.
– Спасибо, дорогая, я тороплюсь. В магазинах скидки для пенсионеров действуют только до двенадцати часов, и все старушенции типа меня стараются затариться именно в это время. Я контейнер с пирожками оставлю в «зоне»… А что, Зиночка, как всегда, опаздывает?
И не дожидаясь ответа, Эльвира Петровна, все так же пребывая в приподнятом настроении, уплыла в сторону зоны отдыха. Аня проводила ее удивленным взглядом, и внезапно над ее головой утробно пророкотало:
– Доброе утро, душенька. Я знала, что застану вас одну.
Переведя взгляд на источник звука, она увидела, что находится в опасной близости от нависшей над ней шляпой с опушкой, из-под которой виднелся двойной подбородок и огромная грудь.
– Рада видеть вас, Скарлетт Альбертовна, – с максимальной доброжелательностью откликнулась Аня, решив про себя, что ей надо обязательно проверить слух. Не услышать появление Эльвиры, достаточно крупной дамы, и тем более Скарлетт, – это тревожный признак.
– Не лгите, душенька. Вы совсем не рады видеть ни меня, ни кого бы то ни было еще. У вас наикислейшее выражение лица, которое мне приходилось когда-либо видеть.
Ах, если бы мне вернуть мои сорок лет…
– Мне еще нет сорока…
– Ах, неважно, – перебила ее Скарлетт. Сорок лет – это начало прекраснейшего периода в жизни женщины. Он сочетает в себе одновременно мудрость, красоту и накопленный жизненный опыт. Женщина в этом возрасте все умеет, все может и ничего не боится. Это возраст свободы и независимости от условностей. Ах, как я была счастлива в свои сорок…
– Здравствуйте, уважаемая Скарлетт Альбертовна! – Эльвира Петровна успела в «зоне» поправить макияж и растрепанную непогодой прическу из седых локонов и выглядела так, будто собиралась не в магазин, а на бал. – Анечка, все на столе. Потом расскажешь, понравилось или нет. Зиночке передавай привет и всем до свидания.
