скачать книгу бесплатно
– Почти десять лет.
– Ух ты! – вслух сказала Лелёка, а про себя подумала, что инструктору должно быть и вовсе под пятьдесят, а то и больше.
– Честно говоря, за всю свою жизнь я с подобной подлостью вообще ни разу не сталкивался. Я ещё могу понять, когда шпион так себя ведёт. Но чтобы обычные люди, молодые, ради карьеры.
Мишиус покачал головой. После чего ещё больше нахмурился, отчего стал выглядеть на свои пятьдесят.
– Только с Элерикой вопрос решён.
– Её тоже куда-то сразу взяли?
– Нет, её сразу комиссовали.
– Как? Почему?
– Официально пока ещё не оформили, будет медицинская комиссия. Но решение уже принято. Комиссия будет формальностью. Просто официальный документ составят, что она не подходит для службы по психологическим и социальным параметрам.
– Я так и не поняла почему? – настаивала Лелёка.
– Как почему? – удивился инструктор, – за нападение на сокурсника. Она ни в чём не разобралась, а принялась выяснять отношения, да ещё силой. У неё же оружие в руках было. Хорошо, что не выстрелила, а то ведь убила бы.
– За то, что на меня напала? – сообразила Лелёка.
– Разумеется. Как можно служить, будучи такой несдержанной.
– Ещё неизвестно, только ли шрамом ты отделаешься, – продолжил он, – Хотя, можешь подать на неё жалобу с требование возмещения ущерба.
– Да не буду я.
– Твоё дело, – он снова тяжело вздохнул.
Помолчав немного он добавил:
– Для стрелковых курсов-то, конечно, хорошо, если ты не подашь жалобы, а то ведь ещё и начальству достанется за этот инцидент. Проверками потом замучают.
– Ну вот видите.
– И так следственная группа будет работать, чтобы выяснить, кто испортил ваше оружие.
– Посмотри какая ерунда получается, – продолжил он, после некоторого молчания, – если бы ты, скажем, или Элерика не стали стрелять, а позвали меня или ещё кого-нибудь из наблюдателей и сообщили, что пистолет не сработал на отпечаток, то, скорее всего, можно было бы определить, кто его трогал. В памяти пистолета же был чей-то отпечаток. Но вы так стремились сдать экзамен, что не подумали о том, что уничтожаете улику.
– Из-за того, что я отключила пистолет и перезарядила, я обнулила память, – догадалась Лелёка.
– Да, – подтвердил Мишиус, – не знаю, удастся ли что-то достать из памяти или теперь или уже всё. Разве что найдутся следы на обойме или других частях пистолетов. Но вы их трогали, могли стереть всё.
– Мне в голову не пришло, что это так всё серьёзно и я уничтожаю улики.
– Не кори себя, думаю никому не пришло. Это сейчас, когда можно спокойно рассуждать, приходят умные мысли в голову. А на экзамене, от которого зависит твоя судьба, конечно же, будешь думать о том, как получше отстреляться, а не про улики. Вы же обе одинаково поступили. Ни одной из вас в голову не пришло, что это серьёзный проступок, подлежащий расследованию.
– Да уж, – теперь тяжело вздохнула Лелёка.
Оставшийся путь до выхода с полигона они прошли молча.
Уже перед машиной, отдавая девушке сумку Мишиус сказал:
– Ты позвони мне или напиши после того, как в больнице проверят твою голову.
– Хорошо, – пообещала Лелёка.
Советник
Однако позвонить инструктору в этот день она забыла. Вспомнила на следующий. И то лишь когда увидела пропущенный видеозвонок от него. Пришлось звонить и извиняться за свою забывчивость. Как оказалось, доктор уже по своим каналам всё выяснил и успокоил Мишиуса.
Поговорив с инструктором, Лелёка начала собирать вещи. С гостиницей, верней, палатами она договорилась, что оставит вещи у них в камере хранения. В первый день решила идти налегке. И правильно сделала.
Больше половины дня она под руководством выделенного ей наставника изучала дворец, верней основные помещения, которые могут понадобиться в процессе работы. Изрика, так звали девушку, что выделили в наставники Лелёке, отвела её в некое подобие отдела кадров – здесь от неё потребовались отпечатки пальцев и электронная подпись. После чего её сфотографировали и просили зайти часа через два за пропуском.
Экскурсию по дворцу закончили на этаже гвардии, верней там, где располагались спальные помещения. Здесь гвардейцы находились в свободное от дежурства время.
– Если покидаешь дворец, обязательно бери с собой листинд, чтобы с тобой можно было связаться. И лучше от дворца далеко не уходить.
– Получается всё время надо быть во дворце?
– А зачем тебе уходить из дворца?
– Ну не знаю… еда, одежда… – растерянно начала перечислять девушка.
– Еда – я тебе показывала кухню. В любое время суток приходишь и говоришь, что тебе надо. Даже ночью есть дежурный, который тебя обслужит. Гвардия в приоритете!
– Разумеется после королевы, – добавила Изрика, увидев изумлённый взгляд новенькой.
– Мы на привилегированном положении, – с гордостью добавила гвардейка.
– Круто.
– Что касается одежды. Во-первых, у тебя будет форма. Кстати, когда перевезёшь свои вещи из палат, сходим в ателье снять мерки. Во-вторых, во дворце ты ходишь в форме. За пределами дворца желательно тоже.
– А если я хочу поплавать в океане?
– Что ты хочешь? – изумилась Изрика.
Её лицо было настолько удивлённым, что Лелёка поняла, что сказала что-то не то. Было такое впечатление, что гвардейка действительно не поняла, что только что сказала новенькая. Верней какой смысл вкладывала девушка в свои слова.
– Могу же я в свободное время пойти к океану, позагорать, поплавать.
Изрика потрясла головой, словно пытаясь с себя что-то сбросить.
– Что такое «загорать»? И объясни, зачем плавать в океане, если есть бассейн во дворце?
– Загорать – лежать на солнце.
– Фу, это только чорлы всё время на солнце, поэтому кочемазые, – скривилась Изрика.
Потом выражение её лица сменилось на сочувствующее:
– Прости, я забыла, что ты потеряла память и жила с чорлами.
– Набралась от них, – театральным шёпотом добавила она, вроде как себе под нос, но Лелёка её прекрасно слышала.
Что-либо ответить она не решилась, боясь выдать себя.
– Загорать и плавать… Хм, – нахмурилась девушка, – мы не плаваем в океане, и вообще не загораем. Поплавать – это в бассейн. Опять-таки в любое свободное от службы время. Ну разве что он может быть закрыт для посетителей, если там её величество или кто-то из придворных хочет приватности. Хотя туда в принципе редко кто ходит.
– Покажу, после ателье, – махнула рукой Изрика.
– Ладно, дуй за вещами, через два часа встречаемся здесь.
Девушки находились в комнате, что выделили Лелёке. Помещение было довольно маленьким, особенно по сравнению с её апартаментами в палатах. Окошко, на стене противоположной входу, было широким во всю стену, но не высоким, почти под потолком. Светло, но ничего в него не видно. Лелёке надо было встать на цыпочки, чтобы хоть что-то увидеть.
У этой же стены, под окном, стояла кровать. Обычная, довольно узкая, рассчитанная явно на одного. Около кровати тумбочка с лампой. Дальше такой же небольшой, как и всё в этой комнате, столик, придвинутый к стене. Рядом стул, и почти сразу за ним начинается стена, отделяющая санузел. Видимо его делали значительно позже, поэтому он забирал площадь у комнаты. Всё необходимое в нём присутствовало, хоть и было тесновато.
За зоной выделенной под санузел была входная дверь, а следом, в узеньком промежутке до стены, стоял шкаф, торцом к этому самому промежутку. Открытые его дверцы перегородили бы вход в комнату. «Там должно быть только пару вещей и поместиться», – скептически подумала Лелёка. Она утрировала, её скромный гардероб туда легко поместился бы, да ещё и место останется.
На стене рядом со шкафом в шахматном порядке были две полки. Лелёка назвала бы их книжными, но книг на Элионоре она до сих пор пока ещё не видела – все пользовались индивидуальными устройствами связи. Проследив за взглядом девушки наставница пояснила:
– Это пережиток. Раньше были бумажные книги. Но сейчас все больше пользуются гаджетами. Их, – девушка кивнула на полки, – почти никто не использует, или не по назначению.
Лелёка перевезла свои вещи из палат, сходила в ателье, где не только сняли мерки, но и подобрали временный комплект формы, пока не сошьют её персональный. Как и обещала, Изрика показала ей, где находится бассейн. Это было кстати, девушка любила плавать. Она давно сходила к океану, но не увидела пляжей, лишь порт. Во время прогулок она прошла довольно много вдоль берега по набережной, но так и не увидела оборудованных пляжей, как впрочем и купающихся людей. Если набережная была благоустроена для прогулок, то береговая линия была не тронутой. Теперь она знала, что здесь это почему-то не принято. За всё время своего нахождения в Ниде она ни разу не встречала и магазинов с купальными принадлежностями. Правда она не так часто ходила здесь по магазинам – своих денег у неё всё равно не было, а тратить средства мецената на развлечения она считала недопустимым.
В бассейне девушка впервые увидела в чём плавают элионорцы.
– У меня вот этого нет, такой одежды – сказала она Изрике, кивнув головой на мужчин и женщин, что шли к спуску в воду.
– Плавательный комплект? Сегодня уже не успеем, завтра у нас дежурство, послезавтра сходим в магазин. Пойдёт?
– Пойдёт, – согласилась Лелёка.
«Ух ты! А ведь я уже почти год на Элионоре».
Вспоминая свою жизнь после перемещения, пока сидела в камере в подземелье дворца, она поняла, что до службы в гвардии она прожила здесь, на этой планете, пять месяцев, а то и больше. Пять – это то, что она точно смогла сейчас вспомнить.
«А в гвардии я шесть месяцев, – продолжила она вычисления, – через три дня как раз полгода».
«Да, ладно, может ещё три-то дня проживу», – пыталась подбодрить она саму себя.
Вспоминать то, что было за время её службы в гвардии не хотелось. Сейчас не хотелось. Слишком много было хорошего. Боялась, что начав думать об этом, не выдержит и расплачется, а сейчас этого делать точно не следует. Скорее всего совсем скоро за ней придут.
«И что это я решила, что полгода назад меня уволили?» – спросила она сама себя.
«Как-то здесь быстро время летит, – попыталась она оправдаться перед самой собой, – да и время года здесь проходят иначе».
Да, погода в Ниделии соответствовала одному большому лету и маленькой, не больше трёх месяцев, дождливой осени. Причём не поздней, а скорее больше напоминающей бабье лето, но с дождями. Было такое впечатление, что есть май, который длиться пару месяцев, потом наступает июль месяцев на пять, затем пару месяцев длится август и три месяца сентябрь, а затем снова май, июль, август…
Потому должно быть Лелёке и казалось, что прошло куда меньше времени – не было привычной для неё смены времён года. Не было привычной зимы, а лишь три месяца менее жаркие, чем остальные и с дождями. Да и то, дожди шли не целыми сутками напролёт три месяца, а просто были, как привычной осенью в сентябре. Эти три месяца усиленных дождей слабо напоминали снежные и холодные зимы в России. Хотя именно зимой здесь и считались.
«Соскучилась по снегу», – неожиданно подумала Лелёка. Раньше она не любила зиму. «Никогда раньше не подумала бы, что соскучусь по снегу», – как-то грустно подумала девушка.
Похоже это была не реальная грусть, а скорее её стала охватывать паника. Она вдруг отчётливо поняла, что скорее всего никогда больше не увидит снега. И похоже, совсем скоро уже вообще ничего не увидит.
Сначала воспоминания хоть немного отвлекали её от неопределённого ожидания. Всё что было до гвардии, было вспоминать легко. То что позже – затрагивало такие струны души, что становилось неуютно и даже болезненно. Воспоминания о гвардии напрямую связаны с Сигрусом. Думать о нём сейчас не хотелось. Она гнала от себя эти мысли. Вместо этого постаралась сосредоточиться на том, что произошло до того, как её схватили. Может быть тогда она поймёт в чём дело.
Началось-то всё не сегодня, и даже не пару дней назад, когда ей встретилась худая и какая-то замызганная женщина. Та была настолько маленькая, худенькая и какая-то угловатая, что поначалу она приняла её за мальчика-подростка. У девушки сложилось впечатление, что женщина целенаправленно её поджидала у дворца. А может ей это только показалось. Возможно замарашка высматривала любого гвардейца, их же легко было распознать по форме.
Мальчик, как тогда думала Лелёка, схватил её за руки и заглянул в глаза. Девушка остановилась:
– Чего тебе? У меня нет денег, я же на довольствии в гвардии, – сказала она, решив, что перед ней бездомный, выпрашивающий милостыню.
В тот момент она даже не отследила, что до сих пор ни разу не встречала бездомных, выпрашивающих подачки. Их в Ниде попросту не было. Или же она до сих пор не попадала в те районы городе, где они обитали.
– Передай это Бориусу Глелу, – заговорил мальчик низким, но всё же женским голосом.
Лелёка присмотрелась и поняла, что то, что она приняла за нежные детские черты мальчика оказалось женскими. Похоже дама специально вырядилась в такую одежду, чтобы её приняли за мальчика.
Пока Лелёка рассматривала её, та произвела какие-то манипуляции с маленьким предметом, которым прикоснулась к пальцу девушки. Сунула его в коробочку. Той в свою очередь тоже прикоснулась к пальцу девушки.
Эта странная дама каким-то непостижимым образом вызывала доверие и вовсе не вызывала беспокойства. Наверно поэтому Лелёка позволила той произвести все эти манипуляции, в итоге которых в её руке оказалась небольшая коробочка. Женщина же испарилась, будто её и не было, мгновенно растворившись в толпе зевак перед дворцом.
Лелёка с трудом запоминала имена ниделийцев, однако имя Бориуса Глела забыть было сложно – это был Советник королевы. За время службы во дворце девушка наслушалась достаточно сплетен про него. Что из этого было правдой, а что выдумкой, судить было очень сложно. То, что королева не принимала без совета с ним ни одного серьёзного решения скорее всего было правдой. Но вот следовала ли она его советам или лишь выслушивала их – никто не знал. Все их важные разговоры проходили с глазу на глаз. Даже компаньонки королевы, самые приближённые из придворных, те, кому было полное доверие, выпроваживались. Ещё говорили, что он был не только Советником, но и фаворитом королевы. А вот в это Лелёка не верила. Она видела, как королева и Советник смотрели друг на друга. В их взглядах не было любви. Доверие, уважение, искренняя забота, даже восхищение – что угодно, но не любовь.
Возможно когда-то, очень давно, во времена молодости они может и были любовниками, но это давно прошло. Так думала Лелёка, слушая сплетни, пока не узнала, что он стал Советником всего десять лет назад. До этого он пятнадцать лет был послом в Годарионе. До назначения на пост служил около пяти лет в посольстве. То есть никакой совместной молодости у королевы с ним быть не могло. Когда он в двадцать пять лет отправился в Годарион, её величеству было пятнадцать лет.
Ещё поговаривали, что он самый богатый вельможа в Ниделии, даже богаче королевы. «Что ж такое возможно», – подумала Лелёка, которую мало заботило чужое богатство. Её и её собственное, неожиданно свалившееся на неё богатство мало волновало. Хотя если быть справедливым и честным до конца это было не совсем её богатство.
На тот момент она должно быть прослужила месяц в гвардии, когда её попросил об аудиенции королевский адвокат. Немало удивившись, Лелёка направилась к нему. Адвокаты королевского двора имели при дворце кабинет, где дежурил один из представителей компании. Здесь с ними могли встречаться вельможи, живущие при дворце. На этот раз такой милости удостоилась Лелёка.
– Сударыня Лилейка Сидла? – поинтересовался невысокий стройный мужчина средних лет, после приветствия.
– Как вы догадались?
– На сегодня у меня только одна встреча с гвардейцем, – пояснил он.
– А -а-а, – протянула Лелёка, – чем обязана приглашению?
– Алексиус Якола, – представился адвокат и продолжил, махнул на кресло для посетителей, – присаживайтесь.
Сам же отправился за письменный стол, на своё рабочее место. Которое покинул, чтобы поприветствовать девушку.
– Ваш дед по линии матери, Эдрус Фрола, оставил после себя наследство. У него было трое детей. Вашей матери причиталась некоторая сумма, при условии, что она вернётся в столицу и будет жить как добропорядочных барл. Если же в течение своей жизни она так и не одумается, то наследство переходит к её детям.
