Полторы имперских марки

Я подтвердила. Тут его окликнули из-за двери, и он ушел, забрав документы. Обезболивающее, выданное мне местным доктором, еще продолжало действовать, спать хотелось сильно, но едва я задремала, как влетела Ульрика.

– Фреди! Только не спи. Сколько пальцев?

Светловолосое видение показало мне «козу».

– Два, – отмахнулась я. – Спать мне и без тебя не дают.

– Пока не приедет целитель и не уточнит диагноз, спать нельзя. Я читала исследования Норбонской целительской школы, по статистике пятьдесят процентов всех сотрясений маскируют апоплексию мозга, а это…

– У меня снова ломит виски, – простонала я.

Ульрика – доктор мертвых. Но в ее ухоженной голове столько знаний, что порой это мешает. Я, конечно, привыкла, хотя… виски действительно заломило.

– Прости. Я зашла только поздороваться, – вздохнула Ульрика. – Не буду тебя утомлять.

Она выпорхнула из комнаты, а я в очередной раз подивилась, как ей всегда удается выглядеть как модели из модного журнала. Разбудили под утро, на сборы времени точно не было, раз они явились так рано, но все равно – белокурые локоны уложены, глаза подкрашены, на платье ни единой складочки, плащ и туфли – сухие и чистые. Порой мне казалось, что Ульрика вообще не спит.

Второй раз она пришла, когда Петер пытался накормить меня отвратительной жидкой кашей, сваренной поваром специально – твердая пища оказалась под запретом.

– Когда приедет целитель? – я воспользовалась ее приходом, чтобы отпихнуть от себя тарелку.

Наше управление обычно приглашало для сотрудников целителей из Императорской коллегии, но поскольку я была в «отпуске», могли быть варианты.

– Ближе к вечеру, точнее не скажу. Твоих родителей уже известили?

Я строго-настрого запретила Петеру сообщать что-либо родителям. Но дяде Рольфу я этого запретить не могла. Впрочем, обычно у него хватало ума помалкивать о моих рабочих травмах. Опять же, лучшие целители Отьенсбурга всегда были к моим услугам – настоящих ищеек в Управлении было всего четверо, в их числе и я. Нас ценили.

Настоящий целитель тоже ценился на вес золота. В местечках вроде Вильямсштада, как правило, имелись только обычные врачи, которые могли наложить шину при переломе или, вот как мне, прописать постельный режим при сотрясении.

– Что с трупом?

– Я провела все стандартные тесты. Труп как труп. Не понимаю, как ему удалось восстать. Внешнего воздействия не было, всплеска темной энергии – тоже. Вы же понимаете, что обычный человек не может стать зомби сам по себе? Истории известны несколько случаев, когда Великие Мастера прошлого становились высшими личами, но с тех пор в горах сошло слишком много лавин. Теперь такие не рождаются.

– А что говорят военные? – поинтересовался Петер, прервав начавшуюся лекцию.

– Что у нас массовое помешательство? – предположила я.

Ульрика фыркнула (конечно, в своей интеллигентной манере) и сказала только, что их тауматург – мрачный одноглазый верзила, который оспаривает каждое ее слово.

– Они проводят тайные магические эксперименты, – я задумалась. – Та монета, полторы имперских марки, что-то очень важное.

– Таких монет не бывает, – твердо уверила Ульрика. – Императорский монетный двор печатает монеты в одну, две, пять, десять и пятьдесят марок.

– Сама знаю. Только я ее видела.

Петер забрал тарелку с окончательно остывшей кашей и вышел. Он не разглядел монету – целился, и теперь переживал, что не может подтвердить мои слова.

– С таким сотрясением ты могла… – начала было Ульрика, но вдруг на миг умолкла. – Я проведу еще один тест, и если все на самом деле так, то мы прижмем военных!

Я с готовностью подскочила, но подруга была солидарна с местным врачом, который прописал мне покой и постельный режим. В магический резонанс он не поверил, зато сразу заявил, что с сотрясением мозга шутки плохи.

– Доктор Вальдан! – крикнул снаружи Вонжич. – Военные спрашивают о заключении. Хотят забрать труп и все вещдоки!

– Пусть забудут, – рявкнула она и ушла, оставив меня со строгим наказом не вставать.

Как же хотелось посмотреть, что она будет делать… Мне оставалось только лежать и ждать новостей.

Кажется, я снова задремала, найдя удобное положение, в котором голова болела меньше.

– …вот сами и разбудите ее.

– Лейтенант… фроляйн Штальм, вам нельзя спать.

Этого я ожидала меньше всего. Петер с какой-то стати впустил ко мне Эггера.

– Я не сплю.

С этим армейским расслабляться нельзя. Сейчас, видимо, попросит изменить показания.

– Простите, показалось. Я зашел поблагодарить вас за…

Я с интересом приоткрыла глаза. За что же?

– За неоценимую помощь. Это вы уничтожили нестабильный портал и пострадали при этом.

– Не стоит благодарности, – отделалась я дежурной фразой.

– Вы ведь не поверили мне, но это был портал. И нам всем очень повезло, что у вас оказались особые пули.

– С той стороны ожидалась нежить?

Можно пугать нежитью полуграмотных селян. Но все образованные люди знают, что эти твари неразумны. Нежить в портале – бредовый бред.

– Да уж лучше бы нежить, – невесело усмехнулся Эггер. – Словом, вы спасли наши з… жизни. Если я могу что-то для вас сделать, только скажите.

Все это крайне подозрительно. Ночью он вел себя совсем иначе. Сейчас, наверное, хочет завязать знакомство, чтобы иметь возможность влиять на ход следствия.

– Сделайте так, чтобы ваша контрразведка не замяла смерть полковника Танау.

– Человек не всесилен, – он пожал плечами, будто я просила отменить осень вместе с зимой в одной отдельно взятой империи. – Мне бы хотелось сделать что-то лично для вас.

Я прикрыла глаза, разговор утомил.

– Лучшее, что вы могли бы сделать для фроляйн, – вмешался Петер, – привести целителя. Не знаю, как, но ваши офицеры спокойно пользуются порталами. А…

– А это – военная тайна, – оборвал его Эггер. – Но вы правы, целитель ей нужен.

– Целитель приедет к вечеру, – из чувства противоречия заявила я.

– Чем скорее, тем лучше, фроляйн, – заметил Петер.

– Фроляйн Штальм, поправляйтесь, – попрощался Эггер.

Петер вышел вслед за ним. Устроить скандал было совсем некому. А ведь капитан только что, пусть и косвенно, подтвердил, что у военных в Предгорье есть стабильные порталы! И они утаивают их от полиции и служб быстрого реагирования! Если он приведет целителя, устрою допрос с пристрастием!

Эмоции спровоцировали новый виток головной боли. Чтобы отвлечься, я стала думать про монету. Мысленно представлять ее, восстанавливать траекторию полета… Но она будто ускользала, кружилась, как блестящее конфетти, рассыпалась на несколько отдельных фрагментов. И легче не становилось.

Вернулся Петер с известием, что баронесса эф Штальм только что звонила в гостиницу. Требовала меня, но Петер очень удачно перехватил трубку и отговорил ее приезжать.

– Пришлось соврать про оползень с этой стороны перевала, – признался он.

– Спасибо, – с облегчением прошептала я.

Только матушки здесь сейчас и не хватало. Когда дело касалось здоровья ее детей, сдержанная аристократка превращалась в неуправляемую дикую кошку. Военные сдались бы ей в плен через три минуты. Через пять она бы выпытала их тайну про порталы. Максимум через полчаса рядом с моей постелью сидел бы целитель.

Дверь без стука открылась.

Дедуля с длинными седыми усами и бородой в светлом костюме-тройке, мягкой шляпе и блестящих, словно только вычищенных ботинках мог бы показаться обычным стариком-чудаком, если бы не радостно встрепенувшееся чутье. Петер подскочил и поклонился.

– Ну-с, и что тут у нас? – поднимая на нос золотое пенсне на шнурочке, рассеянно спросил гость. – Нет, фроляйн, молчите, я и сам вижу. Ну и угораздило вас. Давненько мне не попадались такие-с вот любопытные случаи…

Он продолжил что-то бормотать, а я вдруг ощутила удивительную легкость, сладостный покой, неимоверно приятное чувство. Редко когда человек осознает, как хорошо ему живется, если не болит голова! Я осознала это именно сейчас. Блаженство!

– А торопиться вам некуда, фроляйн, – прервал мои восторженные мысли целитель. – Последствия магического резонанса, как ни удивительно, не убившего вас на месте, весьма серьезны, да-с. И дар ваш будет некоторое время нестабилен. Так что рекомендую отдохнуть в тихом месте, на природе, без лишних раздражителей.

– Я как раз в отпуске, – Пресветлые Небеса, как прекрасно жить без головной боли! – Сколько времени потребуется на восстановление?

Меня уже не пугали родительские матримониальные планы. Попрошу целителя зафиксировать слова «без лишних раздражителей»! Настроение неудержимо улучшалось.

– Неделю для начала-с. Потом покажитесь мне, – он вытащил из жилетного кармашка визитку.

Петер взял ее, вновь поклонившись.

– А теперь спать.

Я не знаю, сказал он это или показалось. Я уже спала.

*****

– …это же сам Клаушвиц! Он же… Это же…

– Шшшш!

– …светило с мировым именем!

– Да тише вы, док, он велел ей спать.

– Я уже не сплю, – сладко потягиваясь, сообщила я. – Что ты расшумелась, Ульрика?

– Фреди, тебя лечил сам Клаушвиц, основатель школы…

– Вот говорил, чтоб тише, – перебил ее Петер. – Фроляйн, привел это светило капитан Эггер.

Благодушное настроение стало чуть менее благодушным. Кажется, капитан стал для меня тем раздражителем, о которых предупреждал с а м Клаушвиц. Почти сразу включились естественные потребности. Про Эггера с его связями подумаю потом. Приводя себя в порядок, узнала, что сейчас уже поздний вечер. Военные все-таки забрали труп. Но Бауэр поехал с ними. Вонжич и Ульрика остались в гостинице до утра. В люксе только что провели полную зачистку физических и магических следов, так что наш эксперт по вещдокам с горя отправился в ресторан.

За прошедший день я съела две ложки жидкой каши, так хоть поужинать по-человечески! Хорошо, что Ульрика меня разбудила. Драган не должен горевать в одиночестве.

Пока шли в пристройку к ресторану, Петер постоянно зыркал по сторонам, а Ульрика рассказывала про свой тест.

– Вокруг было много магических возмущений, а забрать его в лабораторию мне не дали. С учетом искажений я уверена только на восемьдесят процентов. Принцип подобия в данном случае не подошел, использовала принцип сродства. Пришлось повозиться, но я все же сделала отпечаток его правой ладони на проявляющей бумаге. Ты ведь знаешь, что проявляющую бумагу каждый тауматург готовит самостоятельно, это капризный материал. Наложить на лист бумаги частицы пепла от точно такого же листа так, чтобы они с легкостью отставали при контакте с объектом, очень сложно.

Я люблю Ульрику. И внимательно слушаю ее лекции. Иногда. Но сейчас хотелось знать, чем все кончилось!

– Да. В руке он держал круглый плоский предмет диаметром с монету, – выдала свой вердикт доктор-тауматург.

– Монета достоинством в полторы марки? – уточнила я.

– Я же говорила тебе, как трудно сделать хорошую проявляющую бумагу. Особенно когда вокруг толпа военных и остаточные магические возмущения, – терпеливо ответила она. – Хорошо заметна была только единица. Но если бы это была одна марка, то единица находилась бы строго по центру. А если десять марок, то откуда взялась косая черта, там ведь должен быть ноль, верно?

– Верно. Значит, прижать военных не удалось?

– Знаешь, кто приехал с приказом о зачистке? Генерал-майор эф Тилль.

Мало кто не слышал о ветеране всех победоносных войн Фердинанда Второго, который в мирное время командовал тренировочной базой Экспедиционного корпуса. Зачем эф Тиллю убитый начштаба Бешотского округа? Или распоряжался кто-то еще более высокопоставленный?

Входя в ресторанный зал, я думала, что надо расспросить братца Джонаса о том, кто есть кто в военной верхушке. Но когда в нос ударили вкусные запахи с кухни, эти мысли сменились более насущными и приземленными.

– Штальм! – радостно крикнул на весь зал наш эксперт по вещдокам, который уже успел влить в себя несколько кружек местного пива.

Кроме Драгана в небольшом уютном помещении всего на десять столиков сидели две парочки и компания из четверых местных. К счастью, эти находились в той стадии, когда соседа-то слышишь через раз, и на вопль Вонжича никто не среагировал.

– Не ори, – шикнула я на эксперта. – Мою семью тут знают.

– Ну прости, Шта… Фред. Я просто обрадовался, не всякому удается так вляпаться и остаться в живых.

Мысли о возможной смерти я пропускала по краю сознания. Риск есть всегда, тем более при нашей службе.

– А давайте сначала поедим. Раньше здесь готовили потрясающие свиные колбаски на огне!

– И картофельные клецки, – мечтательно поддержал Петер.

– В сметане? Или с острым соусом? – деловито спросила Ульрика.

– С чем пожелает прелестная фроляйн, – ответил неслышно подошедший… нет, пожалуй, не подавальщик. Сам хозяин.

Ульрика с ног до головы осмотрела невысокого, крепко сбитого мужчину в колоритном костюме жителей Предгорья: поверх синих шаровар с вышивкой была выпущена длинная белая рубаха, затканная красными обережными узорами, на плечи накинута черная безрукавка со множеством карманов, а на голове маленькая шляпа с загнутыми вверх полями, непонятно каким чудом державшаяся на макушке. Кивнула одобрительно и сообщила, что желает острый соус.

Мы сделали заказ на всех, и вскоре передо мной стояли умопомрачительно пахнувшие костром и пряностями колбаски, клецки со сметаной и большая кружка светлого пива. Ульрике, морщившей нос при одном только слове «пиво», хозяин гостиницы открыл бутылку вина из своего погреба. Похоже, между ними пробежала некая искра.

– А если он женат? – шепнула я подруге на ухо.

– Ни в коем случае, – категорично возразила она. – Узор на его рубахе однозначно сообщает, что мужчина находится в свободном поиске. Я изучала орнаменталистику в старшей школе.

– Да это, может, дедова рубаха, он ее только по торжественным случаям из сундука достает, – возразила я. – Я тут выросла, и, поверь, в народных костюмах люди давно не ходят.

– Да? – задумалась Ульрика. – Ладно, я спрошу.

В это время Петер и Драган, отдав должное колбаскам, клецкам и пиву, обсуждали насущную тему зачистки.

– Мало того, что улики забрали, еще и помещение зачистили, – в который раз жаловался эксперт. – Нет, ты понимаешь?!

– Я все поняла, как только Эггер сунул в карман револьвер полковника, – вмешалась я. – И склоняюсь к версии, что он знал о готовящемся убийстве. Примчался предупредить, но опоздал.

– Я еще не уверена, что это убийство, – возразила Ульрика. – Хотя такое поведение очень похоже на Эггера.

Только я собралась расспросить, насколько тесно они знакомы, как Драган, добавивший к уже выпитому еще пару кружек, стукнул кулаком по столу и рявкнул:

– Так нельзя!

Конечно, нельзя. Столько пить! Мы переглянулись, я успокаивающе хлопала эксперта по плечу, бормоча всякие глупости типа «все хорошо». Петер поднял его со стула, я подхватила с другой стороны. Ульрика ненадолго осталась, чтобы расплатиться, а наша троица медленно, но верно продвигалась к выходу.

– Нельзя так! – вырывался Драган. – Все, все себе загребли!

– Я тебе больше скажу, вас с самого начала водили за нос.

Стараясь поскорее вывести Вонжича, я не заметила, как допустила ляп. Эффект оказался неожиданным.

– Ты же главный свидетель, так? Ты обнаружила труп! – уперся он уже в коридоре. – Пошли, восстановим место преступления!

– Да ты лыка не вяжешь, – возмутился Петер. – До утра не проспишься.

– Спокойно, я трезв, – с пьяной уверенностью отозвался Драган. – Или буду трезв через пару минут.

Он с третьей попытки попал в свой номер, открыл дорожный саквояж и, покопавшись внутри, вынул небольшой флакончик. Зубами вытащил пробку и одним махом влил в себя все его содержимое. По телу эксперта прошла судорога, глаза покраснели, а кожа, наоборот, побелела. Я подумала, что сейчас начнется рвота, но нет: спустя пару мгновений все вернулось на свои места – щеки порозовели, глаза стали нормальными, его легонько встряхнуло второй раз и только.

– Зелье? – спросил Петер.

– Бабка из Халапуты делает, – поведал вполне трезвый Драган.

– Адресок с тебя. А теперь спать.

– Нет! – возмутился эксперт. – Штальм, покажи, как все было!

Я пожала плечами. Если нас пустят в люкс, почему не показать? Спустя пару минут при нас были ключ от люкса и Ульрика. И хозяин гостиницы маячил на периферии. Он до дрожи боялся пускать в номер постояльцев, пока его не осмотрит маг.

Звезды сошлись. Ищейки – не маги, но такие осмотры – как раз по нашей части. Нет ли вредоносных артефактов, неактивных чар или другой какой дряни. Да и Ульрика – спец по темной энергии.

Снова попасть в идеально вычищенный люкс было все-таки любопытно. Хозяину от военных сплошная польза: дорогой чинц обивки менять не надо, ковер тоже, ни одна горничная не надрывалась, убирая пятна крови (после вердикта экспертов я уже могла называть вещи своими именами).

Я стала рассказывать и показывать: где сидел труп, где лежал его армейский револьвер, где китель с карманом, набитым деньгами. Как и предполагала, все это военные прибрали еще до приезда наших.

С каждым словом Драган мрачнел, а Ульрика заводилась.

– Да, ребята, вот еще что. Я слышала, а Петер видел, как в люксе шумели офицеры. Примерно за три часа до выстрела.

– Герр Шульц, что они говорили? – Ульрика живо обернулась к нему.

– Я не слушал особо, фроляйн ждала наверху. Но полковник был удивлен. Сказал что-то вроде «как вы меня нашли», а потом молодые стали разом орать «предатель».

– Молодые? – я уцепилась за новую информацию.

– Ну да, совсем молодые – не старше лейтенантов, – подтвердил Петер.

– Предатель? – задумалась Ульрика.

– А вам сказали, что в момент, когда Танау якобы стрелял в себя, ему позвонили из штаба Бешотского округа?

– Бауэр допрашивал портье, – мрачно ответил Драган. – Но я ничего такого не слышал.

– Фреди, как ты? – с беспокойством спросила Ульрика. – Тут нехороший остаточный фон, зачищено на троечку.

Странно, но я ничего не чувствовала.

– Герр Клаушвиц сказал, что дар может быть нестабильным, – тут же влез Петер. – Шли бы вы в номер, фроляйн, дальше я и сам все расскажу.

– А портал? Нет, в портал стреляли мы с Эггером.

Драган сделал стойку. Потребовал показать, где стояла я, где капитан, куда мы целились, и, что-то прикинув, полез на диван.

– Нашел!

В стене были дырки от пуль – большие, явно не от моего «майера». От моих пуль дырок не было, как Вонжич ни искал. Выходит, Эггер стрелял от безысходности? И я действительно спасла наши задницы… Что же было в том портале?!

– За портал тебя представят к награде, – сообщила вдруг Ульрика. – Вот герра Шульца не представят, их тауматург думал, что я не слышу, но я сносно читаю по губам. Он возмущался, что пулей в лоб загублен такой экспериментальный материал.

– Думаете, все-таки эксперимент? Не убийство? – спросил Драган, чье профессиональное самолюбие почти восстановилось.

– Рабочих версий две: убийство и эксперимент, – возразила я.

– Если бы мне дали возможность поработать в лаборатории, я бы сказала точнее, – вздохнула Ульрика.

– Интересно, а если нам потребовать допуск в лабораторию военных?

– Фроляйн, идите уже в номер. Военные никогда не дадут вам допуск.

– Да, Штальм. Видишь, Бауэра они с собой взяли, а нас с Вальдан – нет. А почему?

– Потому что эксперт и тауматург нужны только в лаборатории, – кивнула Ульрика. – Нам сразу дали понять, что свои эксперименты они афишировать не собираются. Фреди, в самом деле, иди спать.

Согласившись, я в последний раз оглядела люкс. Стол оказался как раз напротив, труп полковника даже не потребовалось представлять. Я будто снова увидела, как он подбрасывает вверх монетку. Она кружилась и исчезала. Осыпалась блестящими искрами. Казалось, что эти искры повсюду. Везде и нигде. Я сморгнула и увидела привычную уже картину. Пожалуй, стоит послушать целителя. Отдых, покой и никаких раздражителей.

Делая шаг через порог, я оглянулась: будто проявился неясный зов. Но он исчез так быстро, что я решила не возвращаться. Монету не нашли до зачистки, а после и искать нечего.

Пока мы с Петером шли на второй этаж (лестницу тоже переделали, я еще помнила, как скрипели выщербленные деревянные ступеньки), Ульрика внизу шепталась с хозяином. Потом мы свернули в коридор. Помню, хотела попросить Петера, чтобы приглядел за Вонжичем, местное пиво коварно.

Но тут прямо перед носом распахнулась дверь. Так резко, что стукнула о стену. Внутри клубилась та же тьма, что и в портале, из-за которого я заработала сотрясение и прочие последствия магического резонанса. Но если прошлой ночью в люксе между мной и ним было хоть какое-то расстояние, сейчас, протянись оттуда рука, меня запросто можно было схватить за шкирку.

Петер едва успел оттолкнуть меня назад, к лестнице. И рука из портала действительно показалась. Огромная шестипалая ручища, густо покрытая рыжими волосами. Она помахала перед лицом Петера, который хладнокровно, явно помня про результаты стрельбы нашими пулями, стоял, закрывая меня собой.

– Шшиит, – высказался хозяин руки где-то с другой стороны.

– Беги! – рявкнул Петер, не оборачиваясь.

– Это что еще такое? – одновременно с ним возмутился Драган, с которым я столкнулась, выполняя команду.

– Оружие есть? – тихо спросила я, вжимаясь в стену.

Обычным экспертам оружие не положено. Но нашему Вонжичу прощали многое. В этот раз у него оказался охотничий нож с пружиной, явно из вещдоков.

Я выхватила нож и, размахнувшись, со всей дури воткнула лезвие в толстую ручищу.

– Шшииит! – взвыл ее обладатель, унося с собой нож.

Портал схлопнулся, повеяло запахом грозы, тьма исчезла, а внутри комнаты обнаружилась парочка из ресторана. Дама взвизгнула, мужчина на глазах стал обрастать шерстью, глаза налились кровью, рубашка на груди лопнула… Петер оборвал визг и превращение своим фирменным выстрелом в лоб.

Второй упокоенный за неполные сутки.

– Фроляйн, представьтесь, – дежурно начала я.

– Беляна Зимодан. Я… я здесь случайно.

– А спутника, наверное, звали Бабадимри?

*Прим. автора: Беляна Зимодан – местная Снегурочка, ее дедушку в Предгорьях и за горами зовут Бабадимри.

– А… откуда вы знаете?

В комнату вбежали Ульрика, хозяин гостиницы и портье. Беляна хлопала ресничками, изображая шок. Наш доктор-тауматург сразу занялась трупом, пока и его не изъяли. Драган разрывался между восторгом соучастия и горем от утраты ножа, проходившего по какому-то делу. Петер вел себя как профессионал. Усадил даму на стул и связал ей руки. А я смотрела на эту катавасию и думала, что в Драконий Лог попаду не скоро.

Глава 3

Беляну опознал портье. Оказалось, эта дама не первый раз приезжала в Вильямсштад, останавливалась в гостинице и, как утверждал портье, звалась Хеленой Греслау. Правда, убедить в этом саму Хелену нам не удалось.

– Меня зовут Беляна Зимодан, – твердила она монотонно.

Мы пробовали и так, и эдак. Задавали вопросы – Зимодан она по мужу или это девичья фамилия. Как тогда звали ее родителей?

– Я… не помню…

– У нее шок, – уверенно объявила Ульрика, оторвавшись на минутку от своего подопечного.

– Кто-нибудь, вызовите уже местных! – надрывался Драган.

Между прочим, мысль-то здравая. По крайней мере, невменяемую Хелену можно будет отправить в участок, чтобы глаза не мозолила. Обидно, конечно, что рядом нет целителя или хотя бы эмпата. С ними допрос внучки Бабадимри состоялся бы максимум спустя полчаса.

И почему дядя Рольф не прислал в составе группы нашего штатного эмпата Роя Бирсона? Говорят, в прежние времена эмпаты могли управлять толпой. Или государством, если попадали в фавор к королям. Но, как любит повторять Ульрика, с тех пор с гор сошло слишком много лавин. Магии в мире становится все меньше, а людей – все больше.

Портье между тем пел не хуже столичного тенора: Греслау – дама замужняя, приезжает из соседних Крушевиц развлечься, каждый раз с новым кавалером.

– В этот раз с кавалером ей не повезло, – высказался Петер. – Господа, мне самому спуститься и вызвать полицию?

Хозяин гостиницы лишь слегка свел брови, и разговорчивого портье смело, как Анхеля великанской метлой.

– А вы что можете сказать? – обратилась я к нему. – Может, видели когда-то этого… Бабадимри?

– Нет, никогда, – без размышлений ответил тот. – Вы простите, фроляйн Штальм, у нас в Предгорье всякое бывает, но чтоб так, в моем собственном доме два убийства подряд… Не нравится мне это, прямо говорю.

– Мне тоже, поверьте, – я подхватила его под локоть и настойчиво поволокла из комнаты. – Особенно то, что вы скрываете.

– Ваша милость! – возмутился он.

– Военные шастают у вас порталами, как у себя дома. Выкладывайте, любезный, или моя подруга узнает все о вашей жене. А жена – о ваших шашнях.