Приватный танец для майора

– Прости. – Вновь упало в тишине.

Конечно же, это был Даниил. Сердце замерло в груди. Он здесь! У нас дома! Что он делает?! Я бесшумно переступила с ноги на ногу – Чёрт! Пошла на лоджию без носков и тапок, – и прислушалась дальше.

– Прости? – голос отца был колючим и полным обиды. – Три года, Даня! Три года. Ни звонка, ни слова. Ты знал, как много ты для нас значил, и всё равно – исчез. Я тут на костылях по дому шкандыбаю, а Олеська всё это время тянет хозяйство и меня на себе. Думаешь, мне не горько? Думаешь, я не помню, как, когда мы братались, ты обещал быть рядом?

– Димон, – Даниил, казалось, проглатывал слова, взвешивая каждое. – Прости, я и правда не знал, что ты… Что у тебя всё так плохо. Я думал, что у тебя всё нормально, что у тебя всё есть. У меня такая работа, что я сам себе не всегда принадлежу.

– И что, за три года не дали ни единого выходного?!

Мне было ужасно интересно, кем же работает Даниил, но ещё больше я хотела не допустить скандала. В голосе отца уже слышались те самые истеричные нотки, после которых он мог впасть в депрессию. Я решительно толкнула дверь на лоджию. Не позволю расстраивать папу! Не было Даниила три года в его жизни, пускай и дальше не будет.

– Всем доброе утро, а я с блинчиками! – Громко произнесла, привлекая внимание.

Честно говоря, я немного переоценила свои силы. Точнее, переоценила то, что выспалась за ночь и собрала мысли в кучу. Отец стоял по мне спиной, тяжело опираясь на костыли, а Даниил был у панорамного окна. Яркий свет проходил через стекло и очерчивал его фигуру, буквально оставляя отпечаток совершенной картинки на сетчатке глаза.

Он стоял, небрежно опираясь бедром на столешницу массивного стола, расслабленно положив руки в карманы дорогих брюк со стрелками и высоко держа голову. Тонкая кашемировая водолазка облегала мощный торс так, что каждая линия восхитительного тела была отчётливо видна. Каждая впадинка, каждый кубик, ямка пупка и огромные литый мышцы груди. Где он только так накачался? Кем работает? Уж не фитнес ли моделью?.. Тонкий трикотаж подчёркивал широкие плечи и не менее рельефные руки. И, несмотря на повисшее общее напряжение в комнате, от Даниила исходила такая аура силы и спокойствия, как от человека, привыкшего быть хозяином любой ситуации. «Дядей Даней» такого мужчину теперь и язык не повернётся назвать.

Я чуть не уронила поднос, но вовремя взяла себя в руки, сделав глубокий вдох. Руки дрожали, а в голове билась одна мысль: «Господи, он идеален». Даниил резко повернул голову на мой голос, и наши взгляды встретились. В его глазах на мгновение мелькнуло странное, не поддающееся распознанию чувство, но он тут же внезапно расплылся в широкой тёплой улыбке.

– Ле-е-еська! Привет, моя маленькая красавица! Как же ты выросла, ну ничего себе! Вот это ты изменилась, а я помню тебя совсем ещё ребёнком. – Он нарочито шумно присвистнул, сделал несколько шагов ко мне и взял поднос из рук. – Кнопкой мне по пояс, которая просила помочь с 3D-паззлом. Так, а куда ставить поднос?

– Сю-ю-юда. – Я махнула рукой на тот самый стол, на который он опирался.

А вот я совершенно не могла прийти в себя – все мысли разлетелись в разные стороны, как те самые осколки, которые я собирала на кухне. «Ребёнок», «Кнопка». Я вновь почувствовала себя маленькой двенадцатилетней девчонкой, которая вместо кукол предпочитала головоломки. Щёки залил обжигающий румянец.

– Пока тебя не было, Леся, между прочим, закончила экономический и теперь работает в «ТехНекст» старшим аналитиком, – не без гордости произнёс отец, тут же меняя тон.

Я неловко переступила с ноги на ногу, чувствуя, как жар всё дальше растекается по телу. Экономический факультет я действительно закончила. Экстерном, кое-как, с тройками – лишь бы только корочка была, а вот из «ТехНекст» меня уволили. Точнее я сама ушла, потому что была там стажёром на символическом окладе, когда в нашей жизни случилась авария. Отцу срочно требовались деньги на операции, которых у нас не было, и перспективная позиция в крупной ИТ-компании накрылась медным тазом. Я пошла работать в «Саванну». Разумеется, отец понятия не имел, откуда у нас такие деньги, и думал, что я очень талантливая и быстро взобралась по карьерной лестнице.

– Я всегда знал, что она далеко пойдёт, – неожиданно сказал Даниил, переводя на меня внимательный взгляд. В его глазах я видела что-то новое, и это странно завораживало. Бархатистый тембр проник под кожу. – Она с детства была слишком умной для своего возраста.

– Вот и я говорю, далеко пойдёт! Эх, жаль Маринка не застала… – Отец шумно выдохнул и осёкся.

– Я наверно за третьей чашкой скажу, – ойкнула я, обратив внимание, что чашек-то теперь не хватает.

– Сиди тут, сам принесу, – внезапно перебил отец и, тяжело опираясь на костыли и медленно переставляя один за другим, побрёл из лоджии прочь.

Когда дверь за ним закрылась, я перевела растерянный взгляд на Даниила. Он смотрел на меня, молча, пристально, так, будто видел меня впервые, и от этого взгляда сердце сжалось и замерло где-то в горле. Я отвела глаза, но ощущение его присутствия стало только острее. Терпкий запах дорогого мужского одеколона заполнил помещение и вскружил голову. Вчера ночью, когда я стояла перед ним в клубе, у меня был шанс коснуться этого мужчины – вытянуть руку и почувствовать тепло его кожи, напряженные мышцы, вдохнуть запах у острого кадыка. Но я убежала. И теперь осознание того, как близко он был, и как я упустила этот момент, прожигало изнутри.

«Ау, Леся, очнись! Ты всё сделала правильно! Это не твой мужчина, он тебе вообще никогда и ничего не обещал», – дала я себе мысленную пощёчину и мгновенно взяла себя в руки.

– Я подслушала ваш разговор, – произнесла я первое, что пришло в голову, чтобы хоть как-то изменить вектор своих мыслей.

Густые светлые брови поднялись на лоб.

– Весь?

– М-м-м… не знаю. Частично, наверное, – я пожала плечами. – Но основное я услышала и хотела попросить тебя… Не мог бы ты быть с отцом помягче? Дело в том, что после аварии ему пришлось пережить не одну операцию, и врачи просили сделать так, чтобы он нервничал как можно меньше. Стрессы ему категорически противопоказаны…

– Да-да, я понимаю, я и не хотел вводить в стресс.

– Тогда зачем приехал?

– Лесь… – Он произнёс моё имя, будто не был уверен, что это действительно я и замолчал.

Глава 5. Голые ноги

Даниил

– Тогда зачем приехал?

Её вопрос ударил, как хлесткая пощечина. Она смотрела, ожидая ответа, и я буквально терялся под этим взглядом. Густые, чуть приподнятые брови, напряженные губы, в широко распахнутых аквамариновых глазах – мягкая просьба и немой укор. От неё исходило тепло, такое нежное, почти домашнее, что я просто не мог вывалить на неё всю правду о том, зачем вернулся.

Как, чёрт возьми, объяснить, что я уехал из Норильска три года назад, потому что буквально бежал от неё? Что, когда она вдруг перестала быть просто маленьким очаровательным Лесёнком, которой я иногда помогал решать её головоломки, мир для меня встал с ног на голову. Она была дочерью моего лучшего друга – ребёнком, пока однажды не стала чем-то гораздо большим, чем я мог себе позволить.

И вот сейчас, глядя на неё, я снова понимал, что ошибся, что бегство не избавило меня от этих чувств. Что три года ничего не изменили.

А ещё я вчера потерял самообладание в вонючем ночном клубе. Приехал по работе, как майор ФСБ, решил ловить местных преступников на наживку, но увидел девушку с лиловыми волосами, которая напомнила её – и пропал.

Сердце забилось за грудиной так, будто все эти годы лежал в коме, а теперь меня завели дефибриллятором. Сознание буквально плыло, отказываясь принять реальность. Вчера вечером я хотел Нимфу до умопомрачения, до жжения в паху, до судорог мышц. Давно со мной такого не было. Позабыв, зачем пришёл в «Саванну», я попытался купить секс со стриптизершей и получил такое фиаско, какое и не снилось майору ФСБ. Нимфа с голубыми глазами и бесподобной фигурой якобы согласилась на сделку, но выпорхнула прочь. Вместо неё пришла какая-то другая женщина. Да, безумно похожая, также одетая и накрашенная, но я идиот, что ли?!

В вечернюю программу произошло то, что изначально я никак не планировал: скандал и почти что драка с управляющим клуба. В последнюю минуту сообразил, что мне ещё нужно провести здесь расследование, а потому я не могу набить морду прянику, который держит меня за придурка и утверждает, что девушка передо мной и есть Нимфа.

И вот я приехал к Димону. К Олесе, конечно же, но не мог я это сказать открыто. Чтобы увидеть её в свете дня и наконец успокоиться. Убедиться, что вчерашняя Нимфа – это не она. Что я просто сошёл с ума от переутомления за последние месяцы. Но вот я стою, и меня нещадно глючит, что та девушка из стрипклуба и Лесёныш – один и тот же человек.

Леся продолжала смотреть на меня своими огромными глазами цвета океана, и я сглотнул, машинально почесав отросшую щетину.

«Тогда зачем приехал?»

– Лесь… – начал я и осёкся.

Ну не говорить же, что вчера чуть не трахнул стриптизёршу, которая напомнила мне её? Нет, это совершенно точно не то, что хотят слышать молодые привлекательные девушки. Да и потом… парень у неё наверняка есть. Её возраста.

От последней мысли я вдруг понял, что страшно злюсь и тут же сказал первое, что пришло в голову, просто чтобы отвлечь себя и дать продышаться.

– Расскажи мне про отца, пожалуйста, и про катастрофу. Что произошло?

– А что тут рассказывать? – Олеся повела плечом, совсем как вчерашняя танцовщица. – Через месяц после того, как мне исполнилось семнадцать лет, мы поехали на машине на юг. Думали с остановками сделать мини-путешествие в Сочи, но на первом же перегоне начался сильный дождь. Трассу как раз начали ремонтировать, и временный дорожный знак опрокинуло ветром… А может его и вовсе никогда там и не было, и так сказал адвокат дорожных служб, чтобы нам не выплачивать компенсацию из госбюджета.

Она обхватила себя тоненькими ручками за талию, ёжась и вспоминая тот ужасный день. У меня зачесались руки подойти к ней, обнять, сказать, что все позади, теперь я рядом. Но я не имел на это права.

– Врачи сказали, что мама умерла мгновенно и не испытывала боли. Мне каким-то чудом повезло, я была на заднем сиденье, легко отделалась сотрясением мозга и парой царапин. А вот отец сидел за рулём. – Её голос стал тише. – Помимо множества операций он ещё очень сильно переживает, считая в случившемся виноватым себя.

«Легко отделалась сотрясением мозга»? Фраза не укладывалась у меня в голове. Я смотрел на это неземное создание, которое запомнилось мне гениальными мозгами и смешливым характером.

Леся так изменилась…

В семнадцать она была красивой – даже слишком, но тогда я воспринимал её как нечто лёгкое, бесхитростное, солнечное. Той детской искренности, конечно, всё равно хватало и сейчас, но с ней пришло что-то новое. Её взгляд стал увереннее, жёстче – как будто она научилась держать под контролем каждую эмоцию, скрывать их за маской. Тот свет, который был в ней раньше, не погас, но теперь он направлен внутрь, она научилась не распыляться, как это делают дети. Как будто три года обернулись для неё по меньшей мере тринадцатью. Такая взрослая.

– В общем, я очень прошу не портить настроение отцу и не вспоминать при нём аварию, потому что это очень сильно его расстраивает и может сказаться на выздоровлении.

Я кивнул, давая понять, что принял к сведению. Олеська переступила с ноги на ногу, я опустил взгляд и осознал, что всё это время она стояла голыми стопами на плитке. Ледяной!

– Лесёныш, ну нельзя же так, простудишься! – воскликнул на автомате и, действуя скорее по старой памяти, чем полностью отдавая себе отчёт, подхватил Леську за талию, усадил на диван и принялся растирать её стопы.

– Даниил Александрович, не надо…

– Ну конечно надо, ты в курсе, что у вас пол без подогрева, а на улице минус десять?

– Я лучше носки надену.

– И носки, и тапки, и чтобы больше босиком не ходила на лоджию.

– Даниил Александрович, ну это неприлично! Ты ещё подыши на них! – возмутилась Леся, пытаясь забрать у меня аккуратные лодыжки с розовым педикюром с белой каемочкой. Меня снова триггернуло, потому что у Нимфы, кажется, тоже ногти на ногах были сделаны под «френч».

«Не сходи с ума, подавляющая часть женщин красит ногти так».

– И подышу, – воскликнул я, чувствуя накативший азарт.

Улыбнувшись её притворному возмущению, я, не раздумывая, склонился ближе и, словно в шутку, подул на её ступни, одновременно согревая их дыханием. Вначале тёр пятки, а затем провёл пальцем по своду ступни, начиная от основания пальцев и спускаясь вниз, вдоль мягкой линии. Леся засмеялась, дёрнула ногой, но не убрала её. Она была уверена, что я остановлюсь. Но я продолжал, с каждым разом медленней и более нежно проводя ладонями по её ступням, чуть сильнее дыша на них, чувствуя тягучее желание в паху. Хотелось послать всё к чёртовой матери и взять от Олеси то, что так и не вышло с Нимфой. Одна эта мысль превращала кровь в жилах в лаву.

Щёки Олеси покраснели, губы приоткрылись и смущённое «ох» заставляло моё сердце биться быстрее, чем хотелось бы. «Даня, ты похотливый козёл, который пускает слюни на единственную дочь лучшего друга», – укорила совесть, но увы, я ничего не смог с собой поделать.

И вместо того, чтобы перевести всё в шутку, я спросил:

– А помнишь, однажды, когда мы с твоим отцом жарили шашлыки во дворе после чемпионата по футболу, ты принесла мне венок из одуванчиков.

Олеся смутилась ещё больше, опустила взгляд, но стопы из моих рук вырывать не стала.

– Помню.

– А помнишь, что ты сказала при этом?

– Да ерунда там какая-нибудь детская была… – неуверенно произнесла она, но так как её щёки покраснели, я сделал вывод, что и слова она тоже прекрасно помнит.

– Ты сказала, что надеваешь на меня венец безбрачия, чтобы вырасти и самой, цитирую, «выйти замуж за любимого дядю Даню».

– Да это просто мама говорила, что её подруги не выходят замуж, потому что на них венец безбрачия… Сколько мне тогда было лет? Восемь? Десять?

– Двенадцать.

***

Олеся

Я замерла, глядя в его глаза, и ощутила, как всё вокруг вдруг перестало существовать. Только этот взгляд – глубокий, изучающий, будто он пытался понять, что у меня на душе. Сердце билось так часто, что мне казалось, оно заглушает даже старинные тикающие часы с кукушкой у серванта. Неужели Даниил не понимает, как на меня действует? Что это согревание стоп… неуместно как-то! И этот неожиданный поворот в разговоре, его голос, пропитанный чем-то, что я не могла уловить, его близость и мужской аромат – всё это сбивало с толку.

Двенадцать лет.

Я действительно сказала это? Господи, какая глупость.

– Я… я точно не помню, – пробормотала я, хотя, конечно, помнила тот день очень хорошо. И тёплый смех Даниила, и отцовское возмущение «Леся, брысь отсюда, лучше делом займись, салат постругай», и то, что Даниил всё-таки надел на себя венок со словами: «Ну если даже твоя дочь считает, что у меня нет шансов жениться в ближайшие годы, то похожу в венке».

Я невольно облизнула пересохшие губы и, кажется, ещё сильнее покраснела. Даниил всё ещё держал меня за лодыжку, чуть касаясь пальцами, и этот контакт сводил с ума. Я чувствовала, что не могу дышать, что всё это… неправильно.

Он же видит во мне ребёнка? Видит. И наверняка смеётся про себя, вспоминая мои глупости.

Его глаза лучились смехом, заботой и чем-то, что у меня не получалось распознать. Снисходительность? Да нет, не похоже…

В этот момент дверь на лоджию резко открылась.

– Я принёс чашку. Лесь, просил же на верхние полки не ставить посуду… – Голос отца мгновенно смолк.

Он смотрел, сузив глаза. В этом взгляде было что-то, от чего захотелось провалиться под землю. Я быстро отдёрнула ноги с колен Даниила и поднялась с дивана.

– Да, пап, прости, я забыла, – забрала чашку и поспешно поставила её на стол. Пол всё ещё жёг ноги холодом, и я дала себе слово, что надену тапочки, как только найду их.

Даниил же, напротив, поднялся очень медленно, демонстративно поправил рукава водолазки, а затем посмотрел на роскошные часы и внезапно покачал головой.

– Чёрт, совсем забыл! Димон, прости, пожалуйста, но завтракать я не останусь. Я прилетел сюда не просто так, у меня дела есть.

– У тебя всегда работа была на первом плане, – отец сухо кивнул, а Даниил улыбнулся.

– Ну, кому-то говорят, везёт с карьерой, кому-то с семьей. Я пойду… ах да, – Он обвел взглядом лоджию, ненадолго задержавшись взглядом на костылях. – Дим, не пойми превратно, но Леся сказала, что ты пережил множество операций…

– Да, и что? – отец с вызовом выпрямился, задирая подбородок.

– Я хотел предложить тебе денег. Ты ведь мне всегда был как брат. Хочешь подарю, хочешь в рассрочку. Я даже представить себе не могу, каково это оказаться в одночасье без заработка. Ты раньше ведь работал тренером…

Я затаила дыхание, с изумлением обернувшись на Даниила. Деньги нам были нужны, ох как нужны! Один долг за последний папин имплант составлял ещё более трёхсот тысяч рублей, а впереди ещё одна операция… На миг я представила, что этот мужчина закроет все наши проблемы, и вместо ночного клуба я смогу устроиться на нормальную работу в ИТ компанию…

– Ты за кого меня держишь, Даня?! – Внезапно лицо отца исказилось гневом. – Я не попрошайка какой-нибудь. Думаешь, можно вот так легко можно забыть обо мне на три года, заявиться обратно как ни в чём не бывало и швырнуть деньги в лицо?!

– Дим, я не это имел в виду, – Даниил поднял руки в примиряющем жесте. – Я просто хочу помочь. Это не о том, чтобы что-то бросить тебе… Это о том, чтобы исправить то, что я не сделал раньше.

– Исправить? Исправить?! – Отец горько рассмеялся, и этот смех прозвучал тяжелее любых слов. – Деньгами? Ты что, думаешь, мы тут с Олеськой сидели и считали, когда ты вернёшься с пачкой купюр, чтобы нас выручить? Нет, Даня, так не работает. Мне нужен был друг три года назад, а сейчас никто не нужен. Леся у меня прекрасно зарабатывает, будущий заместитель начальника департамента информационных технологий. Мы сами справимся.

– Ясно. Что ж… до свидания.

– Иди уже давай.

– Лесь, закроешь за мной? – это уже Даниил бросил мне.

– Да, конечно, – ответила я, чувствуя горькую растерянность. Жаль, что папа не согласился на деньги. Эх, рано я обрадовалась…

Мы молча прошли в прихожую, и Даниил накинул элегантное кашемировое пальто поверх водолазки. Этот простой жест сделал его ещё более собранным и каким-то неприступным. Идеально скроенное пальто подчёркивало широкие плечи, а высокий ворот пальто скрывал шею, которую я так внимательно разглядывала несколько минут назад.

Даниил задумчиво хмурился, но при этом выглядел как мужчина, который привык с лёгкостью справляться с любыми проблемами. Это чувствовалось в его уверенных движениях, в том, как он держал спину, в плотно сжатых губах. И это сводило меня с ума. Уходя, он словно уносил с собой эту уверенность, этот образ мужчины, способного решить всё, чего мне так не хватало в нашей с отцом жизни. Внезапно я почувствовала острую горечь.

Друг отца обернулся ко мне на пороге.

– Береги себя, Лесь, – сказал он тихо.

– Разумеется, Даниил Александрович.

– Ох, Лесь, – он поморщился. – Давай уже без этого официоза.

– А как мне тебя называть? – Я удивлённо моргнула. Ну не «любимым же дядей Даней» в конце концов…

Оказывается, последнюю мысль я произнесла вслух. Поняла это только тогда, когда Даниил усмехнулся, а уголки его губ слегка приподнялись в лукавой улыбке.

– От «любимого» я бы точно не отказался, – сказал он, и его голос стал чуть ниже, теплее, – но давай остановимся просто на Дане. А то, когда ты произносишь моё отчество, мне кажется, что я древний. Ещё чуть-чуть – и из меня пыль посыпется. Надеюсь, это не так.

Пыль? Он?! Я смотрела на него, чувствуя, как у меня внутри всё перекручивается от волнения. Самый шикарный мужчина, которого я когда-либо видела. Этот разворот плеч, крепкий торс, который не снился и половине моих ровесников, лёгкая щетина, которая ему безумно идёт, и утончённый вкус в одежде. Даже несколько седых волосков в его короткой светлой стрижке, которые я только сейчас заметила, казались не признаком возраста, а чем-то, что делало его ещё более мужественным, каким-то… идеальным.

– Что ты, Даниил! Какая пыль? – выпалила я слишком быстро. – Ты прекрасно выглядишь, и для своего возраста… то есть вообще великолепно. Я уверена, что множество женщин со мной согласится.

Мои слова, кажется, звучали нормально, пока я не поняла, как глубоко себя зарыла. В эту самую секунду. Я почувствовала, как кровь приливает к щекам, и резко замолчала, кусая губу и проклиная себя за это несчастное «для своего возраста».

Даниил запрокинул голову и рассмеялся. Звонко, весело, без всякой насмешки, но мне всё равно хотелось провалиться под землю.

– Во-первых, не Даниил, а всё же Даня. Во-вторых, тапочки.

– Что?

– Надень тапочки, – он стрельнул глазами в полку для обуви. – Или я подумаю, что ты переступаешь с ноги на ноги потому, что вновь хочешь оказаться у меня на коленях.

Я спохватилась и тут же схватила пресловутые тапки. Щёки при этом горели.

– В-третьих, – продолжил он, когда я обулась. – Дай мне свой номер и номер отца, пожалуйста. Так вышло, что, когда я три года назад уезжал, у меня украли телефон и я потерял все-все контакты.

– О-о-о… – пробормотала я и дала, все что от меня требовалось.

На этом Даниил попрощался и вышел прочь, а я, отчего-то расстроенная, побрела на лоджию, стараясь не думать, почему мне так тяжело от того, что он ушёл. В груди щемило. «Ты ведь мне всегда был как брат», – крутились в голове слова лучшего друга отца. Действительно, с чего я взяла, что там на диване Даниил не просто так вспомнил историю с венком и смотрит на меня как-то по-особенному?

«Совсем, ты, Леська, с ума сходишь. Не о том думаешь…»

Глава 6. Ссора с отцом

Олеся

Отец сидел за столом, за которым мы обычно завтракали. Его взгляд был таким строгим, что я невольно почувствовала себя провинившейся. Костыли стояли рядом, как немой упрёк, как символ того, через что ему пришлось пройти. На столе лежали тарелки с остывшими блинчиками, которые я утром готовила с таким старанием, будто хотела склеить нашу жизнь, которая уже давно перестала быть нормальной. Ощущение тепла, которое я ещё минуту назад испытывала, общаясь с Даниилом, мгновенно сменилось тревогой.

– Садись, – его голос был холодным, резким, как зимний ветер.

Я медленно опустилась на стул, стараясь избежать его взгляда, но отец не собирался молчать.

– Хочешь объяснить, что это было? – начал он, слегка прищурив глаза.

– О чём ты? – попыталась я уйти от темы, но лицо отца напряглось.

Черт. Это была плохая идея.

– Ты прекрасно знаешь, о чём я, – резко сказал отец, ударив ладонью по столу. – Я зашёл и увидел, как этот… Даниил держит твои ноги у себя на коленях! Ты хоть понимаешь, что это ненормально?

Я почувствовала, как в груди всё сжимается. Справедливости ради стоит отметить, что в свои двадцать я так и не встречалась ещё ни с одним парнем, а потому то, за чем застал нам отец, выглядело в высшей степени интимно и… в общем-то таковым действительно являлось для меня. До семнадцати лет я была по уши влюблена в «дядю Даню», а после авария началась новая жизнь с постоянным стрессом и проблемами вида «откуда достать деньги». Когда я вдруг стала отвечать за всё, личная жизнь оказалась чем-то недостижимым.

– Пап, он просто согревал меня. Ничего не было, – пробормотала я, чувствуя, как голос дрожит. – Он же и в детстве так делал, когда я ходила босиком.

– Согрева-а-ал?! – его голос почти сорвался на крик. – Олесь, ты хоть понимаешь, что это ненормально? Во-первых, тебе не двенадцать лет, чтобы он так делал, а во-вторых, Даниил не для тебя! Он взрослый мужик, а ты… Ты ребёнок! У тебя впереди карьера, жизнь, а не вот это всё!

– Ребёнок? – я почувствовала, как внутри закипает злость. – Пап, мне скоро двадцать один исполнится, если ты не заметил.

– А он старше тебя на двадцать лет, Олесь! Это не просто возраст, это целая жизнь. Неужели ты не понимаешь?!

Увы, понимала. Но чувство противоречия взметнулось в душе с огромной силой. В конце концов, я зарабатываю деньги, покупаю еду, готовлю, убираю, стираю, оплачиваю счета, вкалываю как проклятая и фактически содержу нас обоих… Неужели я не имею права выбирать, что и с кем делать?! Я не собиралась развивать ссору и тем более не претендовала на какие бы то ни было отношения с Даниилом, но острое ощущение несправедливости захлестнуло с головой.