Комплекс Мечта

За мной сразу поспешил Паша, Сос тем временем с Гришей принялись разглагольствовать на тему моего сумасшествия. Я ожидала увидеть разрисованные стены, выбитые окна, кучи мусора и прочего барахла, что бывают в заброшенных зданиях, но тут было даже уютно. На смену мерзкому запаху пришла медицинская стерильность, а может быть, это спирт ударил в нос. Белые стены, покрытые слоем пыли и подсвеченные редкими работающими лампами, создавали впечатление вечерней больницы, вот только с очередями тут было лучше. Настораживало то, что до этого я никогда не видела света из окон. Кому и зачем пришла в голову идея освещать заброшенное здание – вопрос хороший. Возможно, оно даже и не заброшено.

– Так что ты там говорил насчёт твоих друзей? – голос Паши дрожал, ему здесь неуютно.

– Ну, если коротко, они не совсем мои друзья, но ходят слухи, что тут варили отличный стафф. Не стоит их слушать, они же под кайфом тут бродили, вот и рассказывают потом всякие бредни, – засмеялся Сос и пошёл дальше.

– И зачем мы сюда пришли? – Паша осмотрелся по сторонам с непонимающим видом, от которого на моём лице возникла улыбка. Может, на меня уже начали действовать воображаемые наркотики или всё дело в вине? – Этот яд я презираю, а ходить по наркопритонам – дело для дегенератов.

– Это твоя девушка была инициатором идеи, я вообще сюда идти не хотел, – Гриша побежал за Сосом, который к этому времени уже скрылся за поворотом, продолжая нервно смеяться. Куда он пошёл?

– Слушай, люди уже начинают думать, что ты моя девушка, – Паша расплылся в довольной улыбке, а вот моя уже померкла. Далеко в сознании кто-то нажал тревожную кнопку, но любопытство двигало меня дальше.

– Только через мой труп, – ответила я и поспешила за ребятами, оставляя Пашу у входа в подвал.

Вокруг так и веяло чем-то таинственным и пугающим. Зайдя за поворот, я оказалась в идентичном длинном освещённом коридоре с одной лишь разницей, что тут не оказалось моих попутчиков. Повернувшись, чтобы дождаться Пашу, к своему удивлению, я обнаружила, что и он пропал. Отлично, видимо, обиделся и пошёл дуться домой, да и мне уже пора, но, вернувшись, я обнаружила, что дверь исчезла. Пробежав ещё дальше, не понимая, как можно так опростоволоситься, мне на пути попадались лишь пустые темные комнаты. Заглянув в одну в надежде найти выход, передо мной развернулась довольно странная картина. Посреди комнаты стоит стол, деревянный и на вид совершенно новый, словно с него каждый день вытирают пыль. Со стола на меня каменным взглядом смотрит сова, статуэтка, которую дарят отличившимся работникам комплекса за заслуги. Точно такая же была у моего отца, он гордился ей. После его трагической гибели я спрятала сову в чулан, и вот на меня рухнули воспоминания из прошлого. Как ревела, проклиная всё на свете, как не находила себе места, сколько за жизнь мне ещё придётся вынести такого? Внутри всё сжалось и, собрав волю в кулак, я пошла дальше по коридору, пытаясь выбросить из головы этот образ. Чем дальше я шла, тем больше попадалось закрытых комнат и тем чаще встречались разбитые лампочки. К этому можно прибавить эффект присутствия, странные шорохи и скрипы, которые можно услышать в старом здании. Я пару раз оглядывалась, надеясь увидеть своих спутников, но там оказывался лабиринт из коридоров, неужели это здание настолько большое? Тут из-за угла появился Паша с бутылкой вина и стеклянным взглядом.

– Рита, – проговорил он, совершенно игнорируя меня, и, открыв одну из дверей, вошёл в комнату.

Обескураженная таким поведением я потянула ручку вниз, но дверь оказалась закрытой. Может, всё-таки стоило быть с ним помягче?

– Паша, открой, нам нужно поговорить, – ответом на мою просьбу послужила тишина. – Паша, если ты сейчас не откроешь эту дверь, можешь больше не рассчитывать на общение со мной.

Удар в дверь. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Да пошёл ты, козёл. Будто я виновата, что тебе плохо. Начиная постепенно трезветь, мой мозг подавал команды найти Сослана или Гришу и убраться подальше из этого места. Становилось душно, воздух совершенно не циркулировал, а от запаха хлорки уже болела голова. Не в силах больше выдерживать однообразную, гнетущую атмосферу я побежала вперёд сломя голову.

– Гриша, Сос! – на мой крик никто не реагировал, лампочки трещали в коридоре, а комнаты таили в себе опасность. Пытаясь не казаться истеричкой, я остановилась и обернулась. Выбить окно и бежать куда глаза глядят? Позвать на помощь? Телефон, у меня же есть телефон. Разблокировав своего спасителя, я начала думать, куда бы позвонить, и появился он.

– Конечно, я был прав, – из соседнего кабинета вышел Тимур.

– Тимур? Это ты? – он шёл в мою сторону вразвалочку, улыбаясь и вытянув руки вперед. Как мишка, который хочет обниматься. Вдруг меня переполнило чувство радости, будто всё хорошо, а происходящее – мелочь, глюк сознания. Реален лишь он, тот, кто сделает мою жизнь полной и насыщенной. Он подошёл, и его руки, теплые и мягкие, развеяли все сомнения. Прижавшись к его груди, я начала плакать ещё сильнее, но это были слёзы радости.

– Скажи, что больше никогда меня не бросишь, – поднявшись на цыпочках, я нашла его губы и поцеловала их.

– Конечно, никогда не брошу.

После этих слов в моей голове будто что-то взорвалось, а я превратилась в горящую комету, переполненную чувством экстаза.

– Кхм, ребята, я не хочу вас прерывать, но мне нужно кое-что вам показать, – голос Соса ворвался в идиллию, и, открыв глаза, мой взгляд упёрся в мелированные волосы фиолетового цвета.

– Ты не Тимур, – я оттолкнула Гришу, совершенно не понимая, что происходит.

– А ты не Лиза, – Гриша стоял с видом человека, испытавшего оргазм. – Может, повторим?

– Хам! – со всего размаху я влепила ему пощечину и пошла в сторону Соса, который стоял с ухмылкой на лице.

– Сорян, бро, не хотел прерывать, но вы должны это увидеть, – Сос сдерживал смех.

Как много нужно выпить, чтобы перепутать своего парня с этим? Сделав ещё пару глотков вина, я удивилась, откуда у меня в руках бутылка. Мы поднялись по ступенькам три пролёта вверх, но, по-моему, в здании всего два этажа. Сказать сложно, ведь на стены не успели нанести этажную маркировку, зато к каждому окну приделали по решётке. Причём с нашей стороны, не давая нам выбраться наружу. Куда выходят окна? Хороший вопрос, на который я не могу дать ответа, ведь за ними кромешная тьма. Настораживало и то, что ребята ничего подозрительного не заметили, да и вообще ожидали от приключения большего. На мой рассказ они отреагировали скептично, намекая на бутылку вина, торчащую из сумки. Почему я отчётливо помню, что мы её допили, и откуда у Паши оказалась ещё одна бутылка? И Гриша, совершенно не похожий на Тимура, тоже не вписывался в мозаику маразма.

– Смотрите, кто-то переживал за доступ на этаж.

Мы вышли на широкий лестничный проём, и я уже поняла, что хотел показать Сос. Огромная железная дверь, раскуроченная так, что большая её часть отвалилась, приоткрывала зловещую темноту.

– Макс, видимо, досюда не добрался, смотрите, – Сос поднял гильзу с пола, и я начала подмечать, что на стенах присутствуют странные воронки. Словно тут происходила перестрелка, а от разводов на полу кровь стыла в жилах.

– С чего ты взял, сыщик? – потирая щёку, Гриша странно поглядывал в мою сторону. Надеюсь, он хочет извиниться, иначе ему не понравится наше дальнейшее соседство.

– Думаю, он бы рассказал об этой стрёмной двери, словно из фантастического фильма. Не хватает только толпы зомби и глупого самопожертвования. Конечно, он рассказывал, что одному из них сорвало башню, и парень начал носиться как угорелый за ними по зданию с ножом, но что взять с наркоманов? – от слов Сослана мне стало не по себе. А что, если тут развеяли какой-то химикат, который воздействует на определенных людей. Вдруг я зашла в одну из комнат и попала под действие этого? Смешно, почему тогда другие ведут себя нормально. Все, кроме Паши.

– Стоп, я что-то не помню, чтобы он это рассказывал, – удивился Гриша.

– Да он много чего рассказывает, что он на десятерых прыгал со второго этажа, что его невеста на юге ждёт, а дядя – один из шишек комплекса, – Сослан мялся у двери, но в конце концов собрал волю в кулак. – Так, вы меня подождите тут, а я пока пойду на разведку. Вроде так говорят в тупых ужастиках.

– Надеюсь, ты пойдёшь не за ножом, – пошутила я, но на самом деле мне было совсем не смешно. – А может, не стоит, пойдём домой?

– У-у-у, что за упадническое настроение, не ты ли хотела приключений? – он пару раз шмыгнул носом и, включив фонарик, пролез под остатками двери внутрь. – Если я не вернусь через пять минут, не стойте, блять, столбом, найдите меня, – раздалось уже с другой стороны и, заглянув в проём, я заметила, как его фонарик удаляется.

Наступила неловкая пауза.

– Ты не видел Пашу? – спросила я, пытаясь безуспешно хоть что-то высмотреть в окне.

– Мы с ним как-то пересекались, он сидел у стены и бухал вино, отказываясь идти. Кажется, ему совсем плохо.

– А когда это было?

Мне стало стыдно. Ведь до такого состояния могла довести его только я.

– Буквально до того, как я перепутал тебя с Лизой, – Гриша отошёл подальше, боясь получить ещё одну пощечину.

– Не переживай, я тебя тоже перепутала, – сдув чёлку со своего лица, бутылка вина вновь возникла у меня в руке как напоминание о сегодня. Стоит меньше пить, Рита, да и вообще заняться собой, чтобы перестать попадать в такие вечера.

– Ну, я как-то и не переживаю… – топот ног прервал Гришу на полуслове и не на шутку напугал меня. Будто отряд людей в берцах поднимается по лестнице.

Моё сердце быстро заколотилось. Неужели нас сейчас всех задержат, что потом скажет мама? Но переживания были напрасны, ведь через минуту из-под двери показался довольный Сос, волоча огнетушитель, который где-то умудрился раздобыть.

– Смотрите, что я нашёл, – задорно сказал он, а затем озадаченно посмотрел на находку и бросил ее на пол.

– Огнетушитель? – разводя руками, спросил Гриша.

– Забей, а чем это вы тут занимались, пока меня не было? Опять в дёсны долбились?

– Ещё хоть раз это где-нибудь скажешь, и я отрежу твои яйца и положу их в коробочку.

Мои слова вроде возымели эффект, но он быстро переключился на другую тему.

– Короче, вы не поверите, что я там увидел. Целые комнаты с самогонными аппаратами и другой херней. Там наркоты завались, видимо, серые оставили всё так. Короче, вы должны это увидеть, – возбужденный, даже перевозбужденный Сос нырнул обратно под дверь, маня нас за собой.

– Если это очередная его разводка, клянусь, займусь спортом и сяду на диету, – подметил Гриша, еле пролезая за ним.

Допив всё, что оставалось в бутылке, я аккуратно поставила её у двери и полезла за парнями. К моему удивлению, там их не оказалось, зато кто-то включил свет, и теперь я вновь очутилась в идентичном коридоре. Спустя пару минут я поняла, что вновь осталась одна. Неужели всем так нравится бросать меня? Ничего не оставалось, кроме как грустно вздохнуть и пойти вперёд.

Этот этаж выглядел более зловеще, чем предыдущие. Даже подвал, по сравнению со здешними обшарпанными стенами, выглядел менее пугающе. Местами даже чудилось, что тут всё ещё ходят люди и занимаются ремонтом, но вокруг не было ни души. Также нигде не оказалось лабораторий, перегонных аппаратов, лишь захламлённые одеждой комнаты, непонятные ящики с маркировкой водки, что предпочитает моя мама. Даже нашлось пару гитар, но я не сворачивала в темные помещения. Что-то зловещее, отталкивающее было во всём.

– Ребята, вы где?! – мой голос отразился эхом по коридорам, но ответом на него послужило лишь шуршание. Решили проверить, насколько я пугливая? Опыт просмотра тысячи ужастиков не пропьешь, так что идите в жопу. Развернувшись и решив для себя, что на сегодня хватит прогулок, я не поверила своим глазам. Дверь вновь испарилась. Вокруг лишь лабиринт из комнат, мало чем отличающихся друг от друга. Может, именно об этом и говорил Сос? В этом здании люди сходят с ума, и я не исключение. Паника по нарастающей завладела моим телом, даже дышать трудно. Трогая стену, где ещё недавно была дверь, я не понимала, что происходит. И непрекращающееся чувство тревоги доводит до ослепления разума. Потерялась в своих мыслях и наяву. Потерялась и не могу понять, как вернуться обратно, в прежнее состояние. Судорожно нажимая на кнопку блокировки на телефоне, я поняла, что он сел. Истеричный смех и безысходность выбили из меня остатки отваги, и я побежала в надежде найти окно и позвать кого-нибудь на помощь, но сколько бы я не бежала, ни одного окна так и не показалось.

– Соберись, Рита, – голос казался чужим, но успокаивающим. Давал понять, что я ещё не тронулась умом. – У всего есть логичное объяснение.

Сев посреди перекрёстка из комнат и свернув ноги в позе лотоса, я закрыла глаза. Всё будет хорошо, это либо сон, либо алкоголь вперемешку со стрессом. Наверное, напилась как последняя дура с горя и словила белочку. Неуверенно распахнув веки, я обнаружила, что содержимое комнат исчезло. Вокруг белая стерильная комната, но запах, словно я вновь попала в подвал, и тут моё дыхание перехватило. Через комнату в дверном проёме лежали чьи-то ноги. Очередная глупая шутка?

– Нет, таким дешёвым фокусом меня не напугаешь, Сос.

Голова кружилась, пока я медленно подходила к ним, готовая в любой момент развернуться и убежать. В моих глаза потемнело, словно кто-то на секунду выключил свет. Я даже вскрикнула. Если это сон, то какой-то кошмар, который не может быть реальностью. Свет вернулся, и то, что я увидела, заставило сесть на пол. Щепок за ногу, пощёчина – ничто не помогло заставить призрак исчезнуть. На ощупь он казался настоящим, но с одним изъяном. Мой отец не мог дышать.

– Папа? Это ты? – недоверчиво спросила я, понимая, что это нереально.

Распахнув глаза, он резко сел и посмотрел в мою сторону взглядом, полным любви и грусти. Именно таким я его запомнила, вечно в проблемах и делах. Почему отец одет в свою фиолетовую робу? Зачем опять решил прийти ко мне во сне? Вытянув руку, он растрепал мои волосы и улыбнулся. Раньше меня бы в очередной раз это выбесило, но сейчас я поняла, насколько мне этого не хватает. Его руки оказались холодными, словно у мертвеца, но мне было все равно.

– Солнышко, ты, кажется, потерялась, – промолвил он, закрывая глаза. – Если всё время двигаться прямо, то обязательно можно найти выход.

Закрыв глаза, отец больше не проговорил ни слова. Развернувшись, я вновь побежала, но на меня из-за угла вылетел Сос с широко распахнутыми глазами и весь в крови. Когда начался мой сон? Почему в нём есть эти люди? Откуда кровь?

– Рита, Рита, мы должны выбираться на хер, блять, отсюда, – он подбежал и начал трясти меня за плечи.

– Какой реалистичный сон! – дотронувшись до его губ руками, я пошла дальше, не обращая внимания на крики за моей спиной.

Всё вокруг то и дело менялось, комнаты приобретали знакомое очертание. Вот комната родителей, где сидит мама и плачет. Стало очень жалко её, ведь часто через стену по ночам я слышала её плач. Заметив меня, она сразу убежала, и мне стало стыдно. Нужно будет, как проснусь, убраться и приготовить поесть, ведь, замыкаясь в себе, я часто не задумываюсь, каково ей. За моей спиной начал отключаться свет, лампочка за лампочкой, как будто сон подходил к концу, и перед моими глазами пронеслись фрагменты из прожитой жизни. В одной из комнат позади остался Тимур, что звал меня к себе, Диана снова попыталась меня схватить у поворота, но я упорно продолжала игнорировать их, убегая от темноты. И вот передо мной возникла дверь, от моего удара она распахнулась, впуская меня в просторный туалет. Схватившись за ручку, я захлопнула её в тот момент, когда за порогом погасла последняя лампочка. Сзади что-то скрипнуло, но мне не хотелось поворачиваться на шум. Страшно посмотреть, что за твоей спиной, а ещё страшнее принять это. Медленно и неуверенно развернувшись, я увидела девочку, что висела под потолком между кабинками и раковиной. Волосы спадали с её головы прямо на лицо, но я догадывалась, кто это. Одетая в простую пижаму, она раскачивалась из стороны в сторону, создавая противный скрип.

– Это всего лишь сон, всё это не по-настоящему, – твердила я себе, медленными шагами приближаясь к девочке. Её руки зашевелились и потянулись к голове, убирая волосы. С бледного лица на меня смотрели стеклянные глаза, а улыбка повергла в дикий ужас. Этот холодный труп был мной, и от осознания я бросилась прочь. Из темноты на меня вышла я, которая попыталась обнять. Оттолкнув её, я побежала прочь из сна, но проснуться у меня не получалось. Свет в здании чудесным образом снова загорелся, и, двигаясь на автомате, мне удалось его покинуть. Тоннели, трубы, крики – всё это осталось позади, и вот уже спасительная дверь дома. В квартире был сущий кавардак, и, забежав в свою комнату, я закрыла её. Вновь послышался мерзкий скрип, и, не веря своим ушам, я медленно повернулась. На гитарной струне там вновь висела девочка. Заплакав, я закрыла лицо ладонями, пытаясь избавиться от кошмара, и тут у меня в голове возник голос отца.

– Если двигаться прямо, всегда можно найти выход.

По ту сторону баррикад

«Вы говорите, что бог даровал нам жизнь. Это что получается, я ему должен? Значит, все мои действия – это возвращение долга, только с процентами», – записка, найденная на одном из тел жертв серийного убийцы по прозвищу «Винил».

Комплекс не прощает. Принцип, являющийся тайным постулатом работников комплекса «Мечта», нес в себе очень даже простой смысл. Во всяком случае на протяжении всей карьеры я неоднократно убеждался в этом. Он являлся точно такой же аксиомой, как и утверждение, что выживает самый сильный и хитрый. На рабочий телефон приходит обыкновенный шифр из букв и цифр. Улица, действие, количество людей, вооружение, номер ситуации. Удивительно, как просто можно передать всю нужную информацию за два предложения. Я привык к такой работе, когда в любой час может произойти что-то. Поэтому каждый миг нужно проживать максимально, испытывая благодарность за вздох и подаренную минуту. Многие бы сломались на такой работе, но это слабые люди, не знающие, как устроена жизнь. Проверив до блеска наполированное табельное оружие, я засунул его в кобуру под курткой. Кто-то скажет, что это неудобно, так делают только в фильмах. Оружие должно быть смазано, а не наполировано. Говорить могут многое, ну а после замолкать навсегда. На пути до машины из головы у меня не выходила эта фраза. Комплекс не прощает. Такая пафосная и банальная, я услышал её недавно от охранника и засмеялся. Между нами всё-таки большая разница, ведь многие не смогут отличить оперативника «Спрута» от обычного охранника или полицейского. Немногие, кто знаком с нашей работой, считают нас бездушными убийцами, но лишь единицы имеют представление, чем мы занимаемся. Оно и к лучшему, я до сих пор считаю, что счастье в неведении. Мне не нравится убивать людей, не нравится знать тайны, рушить жизни во благо миллионов, но кто-то ведь должен это делать. Кто-то подметает улицы, жалуясь на глупых людей, что вечно мусорят. Кто-то управляет государством, жалуясь все на тех же людей, что не могут понять работу аппарата власти. Я же выполняю приказы, и жаловаться приказа не было. Если не задавать лишних вопросов и делать то, что говорят, по карьерной лестнице тебя прокатят с ветерком на самый верх. Вот только стоит оступиться, и комплекс не прощает. Во мне нет злобы, мир не сделал мне ничего плохого, он нейтрален, обыкновенен. Во мне нет сочувствия, оно излишне. Вы сочувствуете корове, когда едите стейк? А зачем? Голодный волк не будет сочувствовать вам, глодая ногу. Поэтому просто нужно уметь выживать в реальном мире, без каких-либо фантазий. Иллюзии излишни, они отравляют разум и, в конце концов, разочаровывают. Это прививали мне с детдома, где, чтобы наесться до отвала, приходилось хорошенько потрудиться, что иногда и полезно сделать, так это провести внутренний монолог. Расставить по полочкам мысли и приняться за очередное задание.

У подъезда нужного дома уже дежурила пара сотрудников, промокая под проливным дождем. Я не сразу вышел из машины, осмотрев округу и прикинув, что вообще происходит. Окраина, один из спальных районов, дом напротив проблемного участка. Не думал, что произошедшая летом авария приведет меня сюда. Выйдя из машины, я неспешно направился к оперативникам, не обращая внимания на погоду. Благо на спецодежде комплекс не экономит.

– Он уже ожидает, – сухо произнес одетый в полную экипировку оперативник в черной униформе и с противогазом на голове.

Было время, когда мне тоже приходилось ходить в нём, часть уставной формы, которая должна быть на каждом рядовом оперативнике «Спрута». С повышением приходят и поблажки, я смог не только отложить в сторону душный шлем, но ещё и добиться признания в узких кругах. Редко кто может похвастаться тем же, но я отношусь к исключительным личностям. Молчание, преданность, смекалка – такие качества вырождаются в людях. Им приходят на замену толерантность, лицемерие, идиотизм, а вот и очередной пример. Из подъезда выволакивают мужчину в майке с пятнами жира и следами крови. Видимо, решил отклонить предложение посидеть дома. Стараешься как лучше для людей, а они лезут и лезут, твердят о правах, думают, что риторика им поможет. К каждому этажу поставили по оперативнику в полном боекомплекте, и каждый из них еле заметным движением головы приветствовал меня. В такие моменты чувство гордости переполняет, когда понимаешь, что являешься элитой, лучшим среди лучших.

– Лейтенант, – поприветствовал меня оперативник, открывая дверь и пропуская внутрь. – Вас ожидают, направо по коридору, до первого поворота.

На первый взгляд в квартире пронёсся ураган. Разбросанные бутылки, грязный пол со следами рвоты. Напоминают мне о вечеринках, что устраивали по молодости мои друзья. Сколько всего произошло за это время, сколько воды утекло. Аккуратно переступая через застывшую рвоту, я впервые пожалел, что у меня нет противогаза, но пахнет всё равно лучше, чем десяток тел, что уже начали подгнивать. На кухне сидит женщина, которая уже не первый час плачет и пьёт водку, стоящую на столе. Я этому давно перестал удивляться. Спальные районы, как капканы, хватают, и ты никуда не денешься, пока не отгрызёшь лень и самобичевание. Напротив стоял знакомый человек, но я ничего о нём не знал. Даже его псевдоним был прост и располагал к себе. Станислав Михайлович, добрый дядя с умными глазами. Один из немногих, кто может вызвать во мне чувство неподдельного ужаса. Он с любопытством изучает клочок бумаги, периодически пытаясь подбодрить женщину.

– Будьте уверены, Наталья Сергеевна, мы во всём разберёмся, комплекс вас не бросит, – он успокаивающе погладил плечо женщины, угостил её сигаретой и поманил меня за собой, выходя в коридор.

Без лишних слов мы прошли в зал, где, видимо, был эпицентр гулянки. Запах перегара и кальяна точно придётся выветривать из квартиры минимум неделю. Переступая через бутылки, разбросанные одноразовые тарелки с закусками, он вышел на балкон, откуда открывался вид на лесные массивы и объект С-7, на котором из-за одного идиота летом произошла авария. Мало того что он пристрелил старшего научного сотрудника по проекту Memorative faculty-3, так ещё и саботировал объект. Чтобы спасти комплекс, пришлось осуществлять аварийный перевод газа на объект С-7. Итог – сорок три инфицированных и полная консервация объекта С-7. Во всяком случае так было написано в рапорте.

– Лейтенант, вы уже ознакомились с ситуацией? – Станислав Михайлович достал золотой портсигар и теперь меланхолично стучал им по подоконнику, разглядывая огни объекта С-7. Сейчас там работают оперативники, устраняя следы и подготавливая объект к повторной консервации.

– Поверхностно, в шифре сказано о проникновении на объект посторонних лиц.

Ответ, кажется, удовлетворил Станислава Михайловича.

– Да, ты совершенно прав, и капитан Смойлов лично ответит за просчёт, – Станислав Михайлович издал звук, чем-то напоминающий смех, и выудил сигарету из портсигара с эмблемой совы. Годы не щадят начальника станции «Грех», ведь ещё год назад он отмахивался от табака, как от прокажённого.

– Если разрешите… – сделав паузу, я подождал одобрительного кивка и продолжил: – Капитан Смойлов – хороший сотрудник, но серьёзная ошибка непозволительна для людей его ранга. Поручите мне повторную консервацию объекта, и я вас не подведу.

– Похвальное рвение, лейтенант, похвальное, – Станислав Михайлович расплылся в улыбке, выпуская кольцо дыма в сторону объекта С-7, которое сразу порвали капли дождя. – Этим уже занимается группа зачистки, вы мне нужны для более деликатной ситуации.

Будь моя воля, сравнял бы с землей этот объект и точка. Выброс был такой силы, что вещество осело в стенах здания на годы. Станислав Михайлович поправил костюм, который не менялся за всё время моей службы, и передал мне клочок бумаги. Меня не покидало чувство, что это своего рода проверка. На клочке кривым подчерком кто-то написал еле разборчивый текст, который местами повторялся, будто писавший делал это намеренно.