Жизнь одного человека

Виктория Романова

Жизнь одного человека

Глава 1

Был один такой случай в моей жизни, который перевернул что-то внутри меня. Произошел он уже около года назад, но за этот сравнительно небольшой промежуток изменилось практически всё, что я взращивал в себе годами. Как я был неправ то долгое время.

Родственники и те немногие друзья, которые остались после всего случившегося, называют меня странным человеком. Что же, возможно, это действительно так и есть. Но я хочу думать, что, если когда-то и был странным, то это было раньше, а не теперь. Сейчас я чувствую себя более нормальным чем когда-либо. Помимо странности, которую мне приписали, они стали называть меня равнодушным. Но моя видимая холодность к окружающим совсем не то, чем кажется. Наоборот, только сейчас я стал любить мир во всех его проявлениях, а значит, полюбил и всё плохое, что было в нём. Я не просто принял людей, как неотъемлемую часть мироздания, я полюбил их, плохих и хороших. Теперь они все равны для меня. И если я действительно равнодушный человек, то это не от того, что мне все равно на людей, а потому что я равен душой к каждому из них.

Раньше я запрещал себе чувствовать что-либо, потому что боялся. Теперь уже сам не знаю, чего именно. Наверное, я боялся совершить ошибку, которая принесла бы мне много боли и страданий. На самом деле, ошибся я, когда сказал чувствам нет. Не произошел бы со мной тот случай, я бы навсегда остался человеком с пустой душой. А это страшнее любого зла.

Сначала было нелегко. Все-таки моя предыдущая жизнь шла за мной следом. Но теперь я знал, как мне бороться. Если чувства всегда были силой, которую я, по своей же глупости, не использовал, то мысли когда-то были моей слабостью. Долгое время я не мог управиться с ними. Сейчас всё изменилось. Я не подчинился разуму, а подчинил его себе. И теперь я управляю ими, а не они мной.

Так я осознал, что нет единства в людях в понятиях о добре и зле. После этого мне сразу стало легче жить. Перестав осуждать самого себя за мысли, которые вовсе моими не являются, за поступки, которые рождаются в процессе подобных размышлений, я посмотрел на людей через призму собственного печального опыта. Мне сразу стало жаль их. Представил я, сколько недовольства, презрения и порицания со стороны человек терпит всю жизнь. Но другие ведь многого не знают, а вот собственный наш судья всё видит и за всем наблюдает. И суд над самим собой есть самый жестокий суд в мире.

И такой суд существовать может и должен, но он обязан быть справедливым. Даже справедливее чем закон. Я больше не сужу себя по правилам других людей. Разве я должен нести ответственность за их грехи? Лучше я буду честен только перед собой, перед собственными нравственными принципами. Каждый человек, будучи ещё ребенком, должен сам воспитать их в себе, а цель общества никак не навязать ему порядок, а лишь направить, предложить варианты. А поскольку все дети, на самом деле, рождаются добрыми (извините меня, но в этом я точно уверен и боюсь никто уже не в силах переубедить меня), сердце подскажет им правильный путь. Родители, к сожалению, часто навязывают детям собственные или даже чужие мысли, которые мешают маленьким открывателям сделать нужный выбор. Наличие преград со стороны является лишь стимулом к их разрушению, поэтому единственный шанс сформировать мораль и совесть у личности – это дать ей свободу выбора. Поверьте, нарушить собственные правила гораздо труднее, чем переступить закон. И единственный шанс на искупление всегда есть только у тех, кто способен признать вину в душе, а не на словах.

Размышляя над этим, я осознал, что не хочу навязывать людям выдуманные мной правила. Конечно, если меня спросят, я выскажусь, слов мне не жалко. Но только если они будут оправданные. Просто так говорить не люблю, молчать всегда красивее, чем болтать без умолку.

Когда я принял тот факт, что мои мысли не единственно верные в этом мире. На самом деле, я выдохнул. Брать на свои плечи неподъемный груз, который тебя же и придавит, зачем мне это? Мне стало так легко общаться с людьми, зная, что мы не обязаны друг друга понимать, чтобы принять наше взаимное существование в мире. Не человек придумал жизнь, поэтому он не вправе отобрать её.

Когда ты умеешь принимать, можно считать, что ты уже любишь. Ведь любовь, в первую очередь, есть принятие. Раньше я думал, что если люди хотят любить друг друга, то они должны работать над этим день и ночь. Как я мог сравнить любовь с работой? Сам уже не знаю. Любовь, настоящая, на самом деле очень проста, она либо есть в тебе самом либо её нет. Раньше и во мне её не было, потому я вечно искал проблемы в себе, в людях, в целом мире. Наконец обретя её, я сам удивился, как изменился мир вокруг меня. Всё стало лучше.

Глава 2

Люди, с которыми я познакомился в этот год, незнающие моего прошлого, разделились на два лагеря. И третьего среди них быть не может. Одни влюблены в меня как в человека доброго и понимающего. Они говорят, что я умею поддержать, когда это нужно, а значит, личность моя выходит очень даже сердцу приятная. Другие думают совершенно наоборот. Человек я одним словом плохой, ни совета доброго не дам, ни материально не помогу. Раньше я бы задумался, что же я делаю не так, почему вторым совсем не нравлюсь. Кто же из них прав, а кто на меня наговаривает? Теперь же мне все равно? Получается, я вправду стал равнодушен? Нет, конечно, я и сейчас думаю над этим. От мыслей уж никуда человеку не деться, да и не надо, ведь занятие то наиприятнейшее, если мыслить необъективно. Скажу я вам сразу, что правильных мыслей в природе нет, потому пытаться найти единственную истину глупо. Правды много, но вместе с тем её и вовсе не существует. Поскольку миссия у меня простая – любить, то и истина родилась следующая: люди, которым я симпатичен, сами давно уже знают, чем и как себе помочь, а нуждаются лишь в поддержки и любви. Ведь любовь, которую я теперь готов дарить каждому, она не глупа и слепа, она с широко открытыми глазами, поэтому всё видит. И останется только с теми, кто ищет и сможет принять её.

Те вторые, которые меня, откровенно говоря, недолюбливают, ещё не поняли, чего хотят. И дал бы я им совет, который бы счел полезным, и денег бы занял, только никакой благодарности в ответ всё равно не дождался. Не то чтобы я её одну и жду, просто мешать не хочу. На собственном опыте знаю, как важно хоть раз остаться с трудностями наедине. Так закаляется сталь. О чем это я? Ах, да, подобным индивидам, в первую очередь, помощь нужна от самих себя. Опыт им нужен. Пускай жизнь поживут, с людьми пообщаются, книги хорошие почитают, может тогда поймут, что никто им ничего не должен. А поймут они это, когда осознают, что сами творцами являются. Вот и слепить жизнь каждый должен такую, которую посчитал заслуженной.

К чему я всё это начал, может, я таким образом хотел с вами познакомиться? Только вот ещё не придумал, кто вы такие. Я точно не писатель, а вы, стало быть, явно не мои читатели. Тогда кто вы? Пожалуй, оставлю вам право ответить на сей вопрос. В общем, знакомство наше получилось сумбурным, потому что запутал я вас чужим мнением. Что ж, так знайте, что я специально это сделал. Я бы не хотел, чтобы у вас сложилось какое-либо впечатление обо мне, прежде чем не расскажу историю, которая произошла со мной. Как только я сделаю это, так добровольно отдамся на суд ваш, а пока дайте волю воображению, погадайте. Представьте себе, кто я, где живу, чем занимаюсь и какую историю хочу рассказать. Ведь если вдруг угадаете, то, как приятно будет. Каждый человек любит угадывать чужие мысли, потому что сам себе внушил, что это делает его умнее. Обидно выйдет только, если я дураком окажусь, а вы мои мысли прочтете. Это что ж значит, что мыслите вы как дурак? Ну, что-то я совсем не о том заговорил, хотел сделать шуточное отступление, но сам уже вижу, что глупость написал, может даже обидную. Так будьте же умнее и никогда не обижайтесь, особенно на людей, которых не знаете.

Глава 3

Открыв глаза, я ничего не увидел. Пустота. Я поднес руки к лицу, сильно зажмурился, потер веки пальцами, наконец, посмотрел снова. Ничего. Я проделывал этот ритуал из раза в раз, пока мне просто не надоело. Всё это время я лежал и только теперь додумался встать. Это у меня получилось, хотя подо мною не было пола или чего-то твердого. Не знаю, как описать это пространство, в котором витало мое тело. Сложно описывать пустоту, потому что пустота есть ничего, а ничего выглядит никак. Но по этому «ничего» можно было перемещаться, и хоть я не видел никаких четких линий или границ, шел я прямо, как будто по ровной земле. Единственное, что точно могу описать – свет. Он был белый, как лист бумаги.

Шел я недолго, ноги почему-то особо не ощущал, они были легкие как перышки, хотя мог ими шевелить и передвигаться как обычно. Тем более, я их видел, совершенно обыкновенные голые ноги. Я сел и задумался. Первая и самая очевидная мысль была, что я сплю. Сон, конечно, показался каким-то уж слишком скучным, обычно мне такое не снилось. Даже звучит странно: мне приснилось ничего, но не в том плане, что совсем ничего или я не помню, а в том плане, что вокруг не было ничего, только я и пустота. Это какой-то бред. Но сама мысль, что это просто сон меня обрадовала. Я решил сесть в пустоту и ждать пробуждения.

Мне кажется или прошло уже много времени? Я начал вспоминать, когда последний раз видел такие сны, в которых время тянулось, как в реальной жизни. Я подумал, что таких ещё не видел. Что же, это меня озадачило… Спасла та мысль, что пока мы находимся во сне, мы чаще всего думаем, что происходящее вокруг абсолютно реально. Но как только просыпаемся, то сразу вспоминаем все несостыковки, по которым можно было легко понять, что это сон. Первым делом я начал вспоминать, как именно попал в это «ничего». Конечно, я не помнил. Это было первым и главным признаком, что человек находится в состоянии сна. Только меня это никак не обнадежило, потому что было одно большое но. Я помнил всю жизнь, которую успел прожить к тому моменту времени. Хотя я был не уверен, что в месте, в котором находился, время вообще существовало. Вспомнив мой последний день на Земле, я, наконец, понял. Я умер.

Я хотел заплакать изо всех сил, как мне вдруг стало жаль потерять всё, что у меня было. Неужели это конец? Я не был готов сдаться в ту минуту, потому начал отчаянно щипать себя, бить по лицу, потом громко закричал кому-то в пустоту, скорее, от бессилия, но, как и было ожидаемо, ответа не услышал. Я поник. Слезы капали, падали в бесконечность и вскоре совсем исчезали. Было странно, что я совсем не чувствовал, что плачу. Я видел, что руки были мокрые от слез, ощущал влагу на щеках, но внутри ничего не было. Я не сошел с ума, ведь точно знал, что плачу, потому что мне плохо. Или же нет? Казалось, что стоило мне отвлечься лишь на секунду, как я бы сразу забыл об этом. Я поднес руки к лицу и начал рассматривать линии на ладонях. Внимательно изучив все причудливые изгибы, я, наконец, забылся. Когда я вновь опустил руки, то уже не осталось и тени намека на недавние слезы. Было странное ощущение, как будто кто-то пытается обмануть меня. Я ничего не чувствую, но мой мозг отчаянно убеждает меня в обратном.

Вдруг я резко переключился с размышлений на воспоминания, подумал о том, как хорошо было жить на Земле, солнце светит, или дождь идёт, всё казалось теперь лучше чем эта пустота вокруг меня. Как только я начал проводить такие сравнения в голове, мне сразу стало грустно. Как же мог я не ценить, что имел? А если и ценил порой, то этого всегда было недостаточно! Как мне захотелось отругать себя, обвинить во всём произошедшем.

Да, я ужасный человек! Я не ценил жизнь, которую имел. Как она была прекрасна…

Это я, это я был недостоин её! Теперь же понимаю это и осознаю, что я есть ничего и мне стыдно перед собой, перед миром, что я таков. Но я нашел в себе силы признать это, так пожалейте же меня. Я слаб. Я человек бедный и безвольный. Я заслужил свое несчастье, теперь хочу же утонуть в слезах сострадания к самому себе. О, позвольте мне, хотя бы это.

Прошли дни или минуты. Это было невозможно понять в месте, где я находился. О, ужасное место! Я лежал в этой пустоте и страдал ещё очень долго. Так мне, по крайней мере, казалось. Я не чувствовал, что действительно несчастен сейчас, в принципе ничего не чувствовал. Но я точно знал, что мне плохо, потому что так должно быть. Ведь на земле у меня была жизнь. А просто жить – это, наверное, и есть счастье? Я пришел к выводу, что теперь мне должно быть грустно. Значит, остается утопать в страданиях.

Спасло меня время. Но это было не обычное время, которое на Земле исчисляется в минутах. Здесь оно как будто тоже существовало, только не количественное, а качественное. Потому, я не знал точно, сколько времени так пролежал, страдая о прошлом. Вдруг что-то перевернулось в моей голове, сломался механизм, который запускал весь мыслительный процесс. И тут я забыл, почему грущу. Не понимал, не помнил. И тогда глаза мои открылись вновь.

Я встал и пошел, только не прямо, а верх по диагонали. Это меня очень удивило, и я начал думать, как это так вышло? Как только я задумался об этом, так сразу и остановился. Идти дальше не получалось. Действительно, подумал я, как же это можно идти верх? Такое ведь невозможно! Но только сейчас я ведь шел, а значит, это реально? Тогда я напряг свои извилины как можно сильнее и попытался пойти наверх, но у меня ничего не вышло. Нога просто болталась в воздухе, никак не желая зафиксироваться в пространстве. Я понял, что делаю что-то не так. Оставалось понять, что именно.

Я ходил из стороны в сторону, пытался прыгать, бегать, но земные законы нарушить так и не смог. Мы же не можем ходить по Земле вертикально. Да, но я ведь не на Земле. Не факт, что в этом месте вообще существуют какие-либо законы, а тем более гравитация. А что если представить, будто я в космосе? Хорошо, ну представлю, что здесь всё работает именно так. Вот разбегусь, прыгну со всей силы и… полечу? Да, хорошо было бы полететь. Но что если я не только никуда не взлечу, так еще и сломаю себе что-нибудь. Ради интереса, я, конечно, попробовал пару раз легонько подпрыгнуть и взлететь, но, честно говоря, больше думал чем делал. А что если не получится?

Как же я могу что-то сломать себе, точнее, обо что это можно было бы сделать? Ведь тут совсем пусто. Ноги и руки ломаются о бетон или о землю, но точно не о пространство. А даже если и сломаю позвоночник, или голову разобью, так что же мне от этого? Я уже мертв, не так ли? Но разве мог бы думать, если умер? Я был в сомнениях, бесконечный поток вопросов не давал мне ни минуты покоя. Снова лег и закрыл глаза. «Один, два, три, четыре… восемь, девять», – считал я про себя. На счет десять я открыл глаза, встал, разбежался и прыгнул, не раздумывая. Кажется, сработало.

Я вправду летел. Только что же это? Я лечу не вверх, а падаю…? Я действительно падаю! Эта мысль так испугала меня, что я полетел вниз ещё быстрее. Но тут мозг, который до этого лишь мешал мне поверить в собственные силы, перестал выстраивать границы. Я думал, что падаю, лишь потому что сам себя в этом убедил. И тогда, перевернув мысль наоборот, я раскрыл невидимые крылья и устремился ввысь. Так я научился летать.

Полет так увлек меня, что я долго не мог поверить в происходящее. Так и не сумев найти этому логическое объяснение, я просто расслабился и отдался процессу. Это было потрясающе! Я парил, падал, вновь взлетал, мог устремиться вбок, затем резко остановиться и встать на ноги. Это был мой первый, неосознанный шаг к выходу отсюда. Пока я ещё не знал, что буду делать дальше. Но, самое главное, я перестал думать так, как будто всё ещё нахожусь на Земле. Это был нечто новое, в котором мои знания из прошлой жизни не только никак не помогали мне, так ещё и мешали. Не знаю, расширил ли я границы сознания или, наоборот, отказался от него, но мне не хотелось останавливаться на достигнутом. Я сделал следующий шаг.

У меня не было четкой цели, я не знал, зачем это делаю. Хотел ли я выбраться из этого места? Скорее всего, хотел. Я скучал по жизни, по людям, которых до этого не особо любил, потому что якобы наслаждался одиночеством. Я думал о доме, о родной земле. Мечтал вновь увидеть, как встанет солнце, и день сменит ночь. Где это всё? Неужели я и вправду умер? Можно ли покинуть это место или мне придется остаться тут навсегда? Вечно существовать в пустоте, где нет никого кроме меня. Мой разум – единственное, что осталось. Мысли одновременно спасали, но вместе с тем угнетали меня. Получается, смерть выглядит так. Никакого тебя рая с ангелами вокруг, даже никакого ада с огненными котелками. Сплошной вымысел, сказки о добре и зле, чтобы воспитывать детей. Смерть есть ничего. И всё, что тебе останется после прожитой жизни на Земле, это какие-то там мысли. Кому они нужны здесь? Я и при жизни думал столько, что голова раскалывалась, а прожил не так уж и долго. Теперь я обречен до бесконечности прокручивать их снова, и снова.

Я хотел обвинить кого-то в такой несправедливости, но и обвинять было некого. Единственный выход был начать бороться с собой, точнее, с головой. Я больше не мог думать! Я устал и хотел забыть всё, что было до этого. Мысли о доме, о Земле, они убивали меня. Небытие – единственное, о чем я мечтал.

И как так получилось, что шаг, который я сделал, вернул меня на два назад? Только я понял, что мысли лишь мешают мне, как сразу к ним вернулся. А всё это почему? Потому что я человек, и так уж мы устроены – не можем не думать. Это природа наградила нас таким проклятием, а вместе с этим и великим даром. Если не было бы мыслей, то не было бы и идей, а значит, не было науки, искусства, учения, культуры. Да, жизнь и без этого была и будет, но только не человеческая. А если уж хотим жить как люди, то нам придется в себе совмещать сердце и разум, по-другому мы не сможем.

К чему это всё? Наконец, я понял, что совсем не думать не смогу. За моими плечами какие никакие прожитые эмоции, чувства, воспоминания, именно они порождают мысли. И все вместе, они существуют не отдельно от меня, я не могу просто взять и избавиться от них, выкинуть за ненадобностью, они и есть я. Не было бы их, я бы и сам растворился в этой пустоте. Но я не есть ничего, поэтому всё ещё жив. Да, я живу, теперь уверен в этом. Пусть вокруг меня белый чистый лист, но пока я могу думать, пока могу чувствовать, а я точно что-то чувствовал, пока летал, я буду жить.

Раз уж сам пришел к выводу, что от мыслей никуда не деться, то мне придется помириться с ними. Подружить разум с чувствами.

Почувствовать что-то, когда вокруг ничего и никого достаточно тяжело. Но я знал, что это было необходимо сделать. Я вновь начал летать, это по-прежнему будоражило мое сознание, но чего-то не хватало. Из-за того, что я перемещался по пустому месту, ощущение полета было неполноценным. Мой мозг работал, и я понимал, что лечу. Это было так не похоже на повседневную жизнь, что он подавал мне сигнал – восхищаться. Парадоксально, однако. Я полетел, потому что отключил мозг, но во время полёта мысли о нем доставляли мне большее удовольствие нежели чувства. И я думаю, что наконец понял одну из главных вещей, которая помогла мне выбраться из этого места.

Мысли и чувства хоть и главные враги, но при этом только их слияние может сделать человека полноценным и помочь придти к осознанию, что он счастлив. Отключить нашу голову, и мы никогда не поймем, что именно приносит нам радость. Осознание получения удовольствия от жизни не главная, но для человека всё же важная вещь.

Чувства – это нечто неосознанное, больше происходящее от тактильного контакта и физического восприятия. Но что если наш разум способен воспроизвести или породить их самостоятельно, опираясь лишь на обрывки прошлых воспоминаний? Что если попробовать думать о чем-то, но при этом превращать мысли в чувства, визуализировать их. Например, представить, что мысль есть не просто образ в голове, а уже существующее в материальном пространстве действие. Конечно, тяжело сделать это на Земле, когда многие правила или установки складываются из уже существующего физического состояния вещей, которое было обусловлено природой. Но разве Земля есть единственный мир, в котором пребывает человек?

Ведь каждый человек существует также в мире нематериальном. Духовный и физический миры взаимосвязаны, они влияют друг друга даже больше, чем мы думаем. Материальный мир оставляет отпечатки на сознании человека, загоняет его в определенные рамки и условия. На него человек смотрит через призму собственных мироощущений, которые представляют собой мир духовный. Таким образом, два состояния человека в разных мирах работают как один большой механизм, каждое из них поочередно запускает в действие другое.

Сейчас я нахожусь в мире, где нет никакой материи, кроме моего тела. Значит ли это, что я полностью отстранился от физического состояния человека и перешел к духовному? Или может ли это место быть моим сознанием? Я не знаю. В любом случае, я должен попробовать одной мыслью пробудить в себе чувство. Когда люди испытывают их чаще всего? Я думаю, пик чувствительности человека приходится на его детство. В нём человек познает мир в большей степени благодаря чувствам. Он видит, как прекрасен этот мир снаружи, не задумываясь о сложных внутренних процессах, которые протекают в нём. Чем старше человек становится, тем больше уходит в себя, в процесс мышления над окружающим. Он не может уже, как в детстве, отдаться чувствам, посмотреть вокруг как в первый раз. Его голову чаще занимают проблемы, о том, зачем мы здесь, кто мы и что нам уготовлено. И это ещё хорошо, когда человек думает над вопросами вечными, они ещё могут вернуть его к смыслу жизни. А вот когда человек думает лишь над вопросами материальными, он, скорее всего, к настоящей жизни уже не вернется.

Итак, мне надо было выбрать чувство, которое я собрался испытать вновь благодаря работе мозга. Я вспоминал детство, но моменты, приходившие мне в голову, были в большей степени позабыты, а значит, их сюжет был давно подкорректирован в моей голове. Так не пойдет. Мне нужно целостное воспоминание, которое в определенной точке времени вызвало во мне чувства, а не выстроенная разумом картинка, которой, возможно, никогда и не существовало. Желательно было вспомнить что-то связанное с прикосновениями, чтобы не только мозг, но и тело отреагировало на это.

Глава 4

Хотел бы я в тот момент вспомнить поцелуи или объятия любимого человека, но при жизни был безумно одинок. Мне было страшно позволить себе подпустить чужого человека. Не нравились мне люди. Они казались мне пустыми, неправильными. Что тут говорить, если я не любил и самого себя. Не любил за мысли, за идеи, которые приходили мне в голову. Из-за них я чувствовал себя ужасным человеком. Не хотел, чтобы кто-то узнал про них, узнал настоящего меня. Я отдалился ото всех, потому что считал, что у меня не было другого выхода. Будто я должен был страдать во благо себя и окружающих, скрываться под маской безразличия. Но никто не знал, как мне было плохо по ночам, я часто не мог уснуть, а как только засыпал, видел кошмары. Часто я просыпался от испуга и смотрел сны наяву. Передо мной всплывали образы, лица, которых я боялся, но ничего не мог сделать. Не мог пошевелить руками, встать с кровати. О, как я хотел, чтобы кто-то был рядом со мной. Дотронулся, разбудил меня.

Проходило это не сразу. В какой-то момент мне казалось, что я уже проснулся. Тогда я начинал заниматься повседневными делами, но вдруг понимал, что ощущаю всё не так, как обычно. Один раз я, предполагая, что окончательно проснулся, решил выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Клянусь, я был уверен, что уже не сплю. Я вышел из двора дома и пошел к набережной. Ни одного человека, проходящего мимо. Повезло. Я прогуливался вдоль аллеи, пока не заметил нечто странное. Моя тень. Её нигде не было, хотя повсюду горели фонари. Мне почему-то стало жутко, кожа покрылась мурашками. Только теперь я обратил внимание, что мир вокруг меня был каким-то странным, неправильным и кривым. Я поскорее решил вернуться домой и свернул за угол. Пройдя пару шагов, я встретил его.

Это был пожилой мужчина, одетый в черный костюм, который, видимо, давно носят, но при этом поддерживают его внешний вид. Выглядел незнакомец, впрочем, как настоящий джентльмен. Он сидел на лавочке, держа в одной руке газету. Рядом лежала трость. Я хотел пройти мимо, но услышал за спиной голос.

– Здравствуй, дорогой, – обратился мужчина ко мне.

Я развернулся и посмотрел на него, глаз не было видно из-за темных очков и шляпы.

Если он был слеп, как мог увидеть меня? Интересно, зачем ему эти очки…

Фонарь горел слабо. Может, он обознался? Я твердо решил идти дальше, не обращая внимания на странного человека.

– Подожди, я тебя ещё не отпускал, – он вытянулся так, словно у него не было костей. Большая и длинная рука схватила меня и развернула назад. Он притянул меня к лавке, будто я был пушинкой, которую можно было поймать одной рукой и сдавить в кулак.