Загон

Второй скончался так же скоропалительно, но неделей позже. Причиной его смерти стало резкое сгущение крови в организме, которая просто перестала циркулировать по сосудам. Тоже мучительная и долгая смерть. Причиной назвали инсульт. Никто не находил объяснений загадочным болезням, но я-то прекрасно понял, чьих рук это дело. А Иван в это время был в Конго, и ездил куда-то в джунгли на несколько недель.

После столь жестоких расправ, я решил прекратить все наши совместные дела со Столповым. Во что бы то ни стало. Я не стал раскрывать причины и мои подозрения относительно него, но узнав о моих намерениях, Столпов будто озверел, он не уговаривал меня, он сразу взялся за шантаж, где-то что-то сказал, кому-то намекнул, и на меня начали косо смотреть. В какой-то момент надо мной даже нависла угроза экономического расследования. Так рисковать я не мог, и мне пришлось идти на попятную. Столпов обладал недюжинными связями, он мог манипулировать ситуацией даже из Москвы. Мне стало действительно страшно, когда он попытался встрять в российско-конголезские отношения на финансовом рынке. У нас намечали открыть совместный банк, а в председатели правления с нашей стороны выдвигали меня. И я сделал Ивану предложение: я свожу его с могущественным бокором, а он оставляет меня в покое. Но Иван был непрост, он принял мое предложение, но с одной существенной поправкой: бокор должен был согласиться помочь ему, а если выдвинет какие-либо встречные условия, то я буду обязан помочь ему их выполнить и довести дело до конца. Деваться мне было некуда, и мы ударили по рукам. Оставалось найти бокора. И убедить его.

Мой собеседник замолчал. Он забыл про еду, чего нельзя было сказать обо мне. Да, повар у Мабобо в самом деле был чудесным. Антуан молчал и я жевал молча. Вошла неслышная Эстель, забрала мою тарелку, покачала головой над нетронутой тарелкой Мабобо, но унесла и ее. А потом на столе появилось большое блюдо с разнообразными сырами и бутылка портвейна.

Мабобо сам разлил напиток по рюмкам и заговорил снова.

– Поиски бокора были делом хлопотным. Я поднял все свои связи, потратил уйму денег, но все было напрасно. Пару раз я уже думал, что нахожусь у цели, что вот он, тот, кого я так долго искал. А потом выяснялось, что это очередная инсценировка, простая попытка выудить деньги. А Иван уже психовал и дергался, называл меня обманщиком, ставил сроки и угрожал. Но что я мог? Я и так делал все от меня зависящее. Так прошел почти год, и однажды Иван пришел ко мне и сказал, что если в течение недели я не найду ему нужного колдуна, он применит ко мне свои «санкции». Он так и сказал: «санкции». Я попытался объяснить ему ситуацию, но он не стал ничего слушать и ушел, хлопнув дверью. Естественно, через неделю я никого не нашел, а еще через неделю случилась странная болезнь моей супруги. Она словно помешалась рассудком, как будто стала жить какими-то старыми воспоминаниями, замкнулась, взгляд ее стал совершенно бессмысленным. Она постоянно пряталась по углам дома, шептала что-то на неизвестном мне языке, качала воображаемого ребенка. Она впадала в такое состояние на несколько часов в день, а когда приходила в себя, то ничего не помнила. Я пытался расспрашивать ее, но она даже не понимала, о чем я говорю. Я показал ее лучшим врачам, и не только нашим, но в общении с ними она замыкалась, на контакт не шла, была капризной, а порой и буйной. Потом стала избегать не только врачей, но и меня. Медицинские светила лишь разводили руками. Одни говорили, что это нервное переутомление, другие подозревали тяжелую степень шизофрении, третьи склонялись к неизвестной форме психотических расстройств. А ведь в глубине души я догадывался, что с ней происходит. Догадывался, но боялся признаться самому себе. Так продолжалось некоторое время. Иван улетел в Москву и периодически звонил мне, чтобы справиться о «наших» делах. Моя семейная жизнь превратилась в сущий ад. Я ожидал самого худшего, потому как выхода на бокора найти не удавалось. Однажды, когда Иван в очередной раз приехал в нашу страну по делам, я не выдержал и задал ему прямой вопрос:

– Зачем ты это делаешь? Зачем ты мучаешь невинного человека? Ты сводишь с ума и ее и меня. Я обещал тебе, и выполню свое обещание, но и ты держи себя в руках, не дави на меня, не загоняй в угол.

В тот день мы с ним страшно разругались, от нашей дружбы не осталось и следа. Ее заменила ненависть, злоба и мое отчаяние. Я понимал, что когда-то случайным знакомством с Иваном подписал себе смертный приговор. Да, ладно если бы только себе, я поставил под удар и семью, и других людей. Итак, скандал состоялся. Иван буквально впал в бешенство, кричал, что я беспринципный трус, что у меня нет ни чести, ни гордости, что я даже не могу выполнить собственные обещания и уберечь семью. После этих его слов я тоже вскипел, и высказал ему все свои подозрения и осуждения. Мы оба жутко кричали, в сердцах Иван даже разбил древнюю китайскую вазу, которую жена привезла из путешествия по юго-восточной Азии. Прислуга в страхе попряталась, весь дом словно наэлектризовался ненавистью. Вся эта безобразная сцена произошла в моем доме, Иван ушел, кинув мне на прощанье:

– Ты еще не знаешь, кому перечишь. Все твои обязательства остаются в силе. Даю тебе сроку две недели.

А через несколько дней, он, как ни в ни чем не бывало, заявился ко мне на работу, уселся в кабинете, положил ноги на стол и начался справляться о моих делах. Спросил как дела у жены, дочери, и когда ожидается очередная поставка драгоценных камней в Россию, а также поинтересовался, когда я намереваюсь выполнить свои главные обязательства. Время идет, а результатов никаких.

Пытаясь отделаться от него поскорее, я заверил Ивана, что уже практически вышел на нужного ему человека, что необходимо пройти еще несколько кругов посвящения, чтобы попасть на аудиенцию к бокору, и он снова дал мне временной срок. Через пару дней я отправил свою дочь в частный пансион в Англию, нанял сиделку для жены, а сам направился в джунгли с одной лишь мыслью: или умереть, или найти этого самого бокора. И, возможно, Бог смилостивился надо мной. Возможно, он посчитал, что я достаточно наказан за свои прегрешение, и помог мне найти черного мага. Или сам маг уже достаточно посмеялся над моими страданиями, и дал мне шанс встретиться с ним.

Здесь не могу не упомянуть о еще одной немаловажной детали. Каждую ночь, на протяжении всего моего путешествия по джунглям, до той поры пока я не встретился с черным магом, мне снилась моя давно умершая бабушка. Она была известной знахаркой и травницей, лечила людей и проводила различные обряды для повышения плодородия. Бабушка была знакома с магией Вуду не понаслышке, но она была белой ведуньей, и никогда не использовала черную магию. Так вот, по ночам она являлась мне во сне, успокаивала и давала подсказки, куда идти и что делать. Она говорила, что я должен выполнить обещание, данное русскому, но уверяла, что Иван сам идет к собственному наказанию, и я не должен ему препятствовать. Она внушала мне, что мы лишь звенья в бесконечной цепочке жизни, говорила, что любит и оберегает меня. И эти ночные видения не пугали, а придавали силу и уверенность в том, что я поступаю правильно.

Здесь Мабобо снова прервался, чтобы перевести дух.

– Выпейте, мы еще всего лишь в начале истории, – негромко произнес он, разглядывая на свет волшебный напиток.

Я с удовольствием последовал его совету.

– Вы никогда не задумывались о том, что в жизни все происходит не случайно? Нет, конечно, каждому дается право определенного выбора. Но когда задан вопрос о том, как поступить, где-то, по ту сторону твоего сознания, находятся те силы, которые намекают тебе на последствия, ожидающие тебя при том или ином решении, и конечно же мы выбираем тот путь, который нас устраивает именно в данный промежуток времен. А потом, когда мы преодолеваем этот отрезок времени и входим в другую фазу жизни, мы думаем о том, что было бы, если бы мы выбрали другой вариант решения прошлой проблемы. Мы строим и программируем собственную жизнь по череде случайных совпадений, которые объяснимы, и предоставлены нам самой судьбой. Не удивляйтесь совпадениям, с которыми вам приходится сталкиваться, это игра жизни. Это не чудеса, а всего лишь закономерности нашего жизненного выбора.

Возможно, сейчас вы посчитали меня старым занудой, но кто-кто, а уж вы-то должны понимать, что когда на долю человека выпадает столько испытаний, он волей-неволей становится немного философом, а немного и мудрецом. Подумайте о сказанном на досуге.

Поездка в джунгли была слишком утомительна для меня. Со средствами связи, такими как мобильный телефон, в нашей стране и сейчас проблема, а уж тем более тогда, да еще и в глуши. Даже имея огромный коммуникатор, я не смог бы связаться ни с кем, и лишь ежедневные явления моей бабушки убеждал меня в том, что с семьей все в порядке.

Я понимал, что в моем сердце дернулись стрелки, которые начали временной отсчет возвращения в семью. Вот ведь, как странно утроен человек… Пока все хорошо, пока жизнь улыбается вам, вы не задумываетесь о том, что значат те или иные люди, даже и сама жизнь. Но стоит только нависнуть угрозе потери всего того, что составляло ее смысл, то понимаешь ее истинную ценность. Как всякий семейный человек, проживший в браке многие годы, вырастивший взрослую дочь, я, занимаясь своими делами, забыл о семье. Я все время куда-то спешил, торопился, был вечно в разъездах. Ведь, если вдуматься, я даже не заметил, как моя дочь выросла. А что я дал ей, кроме денег и благополучия? Тогда, в джунглях, я дал себе слово, что если вся эта история закончится благополучно, я сверну свою политическую карьеру, и займусь семьей. Возьму жену, дочь, и поедем в кругосветное путешествие. Я буду жить только для них…

Мабобо вновь сделал паузу, а я вспомнил свои беды. Да, он был прав на все сто! Ведь и я дал себе точно такое же слово. Вот вернусь, возьму Татьяну, Катьку, поедем отдыхать… Черт возьми, все мы люди одинаковы. Как говорил еще Шекспир, «не ценим мы того, что мы имеем, но стоит только это потерять…»

Тем временем Антуан уже говорил о встрече Столпова с Великим Бокором.

– Об их встрече я знал все в мельчайших подробностях, все же я был «особой, приближенной к императору», к тому же Иван не смог понять все сказанное бокором и требовал, чтобы я разъяснил ему некие, как он их назвал, афоризмы.

Встреча проходила в сакральном месте, туда Иван добрался по карте, состоящей из магических знаков, которые мог читать лишь посвященный в ортодоксальную магию Вуду, причем посвященный до верхних ступеней, хунгал, мамбо или бокор. Не буду вас озадачивать различными степенями посвящения, скажу лишь, что это не предел и в каждом мире волшебства, белой или черной магии, есть свои покровители или лидеры, как мы называем их в обычной жизни. В общем, чтобы встретиться с верховным Асогве20 Бокором в наших землях, с тем, кого Иван искал столько времени, ему надо было быть посвященным. Подобное испытание Столпов преодолел с легкостью, из чего следовало, что он действительно необычайно способный, достигший определенных высот человек.

«Кромешная тьма, похожая на укутывающую паутину, звенящая тишина, наваливающаяся на вас вязкой липкой массой», так описывал Иван первые впечатления от места, в которое он попал. Словно время здесь смешивалось с пространством, очертания предметов растворялись, а реальность теряла свою сущность. Здесь было некое состояние невесомости души и тела, и практически полная потеря сознания… если бы сюда попал простой человек, он бы не выжил. Но в том-то и дело, что Столпов простым не был. Он растерялся лишь на долю секунды, а потом сразу же понял, что попал в нужную точку пространства, собрался, сконцентрировался, и выдержал испытание.

Хотя, конечно, общение со всемогущим Бокором даже для Ивана было нереальным волшебством. Столпов не видел Бокора, он лишь осязал его непосредственное присутствие, ощущал разумом, каждой клеточкой своего «несуществующего» в данном загадочном месте тела.

Ивану казалось, что он говорит с Бокором, но то была ошибка, общение было телепатическими, потому, как вязкая глухая тишина никуда не исчезала, а слова верховного жреца отпечатывались лишь в его сознании, словно выжигались каленым железом.

Бокор не спрашивал, зачем он нужен этому белому человеку, он лишь сказал, что знает, зачем тот пришел. Верховный черный маг оценил мастерство Ивана, и даже похвалил за усердие, и указал на то, что желания его вполне понятны. Он пообещал исполнить то, что хочет белый, но взамен, он укажет ему праведный путь. Эту фразу Иван не понял, но согласился не раздумывая. Также Бокор потребовал от Столпова подтверждения того, что тот никогда не оступится от собственных целей. Иван уверил жреца в этом, и мгновенно почувствовал, будто всю его человеческую сущность поместили в огромный миксер и перемешали словно коктейль, состоящий из уймы ингредиентов. В сознании отпечаталось несколько фраз, значение которых остались для Ивана неразгаданной шарадой, смысл которой он искал до самой смерти. Накануне он звонил мне, и в сотый раз переспрашивал, что бы это могло значить:

«И увидишь яркий свет, когда придет подобный тебе, без сладострастной жажды, и будет откровение о желаниях задуманных, о воплощение мыслей в реальность и отпущение души от тягости, возвратится все на круги своя, сам придешь подобием желанного и обретешь свободу через освобождение…»

Как я сказал, эти слова отпечатались в голове Ивана, словно саднящие раны, а я заучил их наизусть, потому что мгновенно понял смысл.

И Бокор и Иван выполнили свои обязательства друг перед другом, Бокор изготовил куклу, которая по мановению хозяина исполняла его желания, а Иван никогда бы не отступился от задуманного.

Но моему другу не повезло, чуть-чуть не повезло. Он просчитался относительно меня. Слишком быстро он списал меня со счетов, причислив к ничтожествам. Во мне что-то замкнуло, что-то надломилось и я решил во что бы то ни стало остановить Ивана. Я решил похитить куклу, и любым способом избавиться от нее, хотя и знал, что очень рискую, ведь я и сам прошел несколько степеней обучения. Я произвел некий обряд, дабы запутать следы и скрыть намерения. Да простит мне Господь и это прегрешение, ибо с кражей куклы я подписал смертный приговор несчастному старику, единственной слабостью которого стала любовь к сыну. Я внушил старику Эволо, что Великий Бокор поселил в уродливое тельце куклы душу его чада, незадолго до этого ушедшего из жизни. Я предпринял попытку остановить Ивана, но не предполагал последствий и не знал того, что все уже предрешено. Я прекрасно понял слова, сказанные Великим Магом Ивану, но не думал, что сам окажусь звеном задуманного им, что все мои эмоции и поступки станут слаженными действиями заведенного Бокором механизма поиска истины. Иван думал, что может безнаказанно ненавидеть всех и вся, считал себя настолько великим и неуязвимым, что никто не сможет противостоять ему, но глубоко заблуждался и поплатился за свою гордыню. Мне пришлось много думать, сожалеть и пережить сильнейшую душевную боль, чтобы понять суть всего произошедшего. Ну, да это лирическое отступление, вы сами все поймете, когда я завершу свой рассказ.

Итак, я придумал некий план похищения. Деньги, как вы понимаете, имеют огромный вес в нашей жизни, за них можно сделать все, а раз уж я так долго работал ради денег, пусть и они поработают на меня. Поэтому, когда кукла пропала, все участники действа оказались в заблуждении и по поводу возникновения старика, да и по поводу самой ее пропажи. Смерть старца, увы, не стала для меня неожиданностью, но я не успел выкрасть куклу его руками, и она начала свою самостоятельную миссию.

Бокор сделал не просто куклу, он создал мощнейшее орудие зла. Её нельзя было украсть, продать, можно было только подарить от самого чистого сердца. А кто бы захотел подарить такое чудовище, да еще и от чистого сердца? Иван был в бешенстве, он же почти владел вожделенным предметом, который неимоверно быстро должен был приблизить его к вершине мира. Его ярость взрывалась и выплескивалась, подобно расплавленной лаве. Через несколько дней после кражи куклы, моя жена умерла. В нее будто вселился дьявол, она впала в страшнейшее безумие, у нее начались дикие ломки, словно её раздирали жуткие боли изнутри, она буквально потеряла голову, чуть не убила прислугу, а потом взобралась на крышу нашего особняка и сбросилась вниз, прямо на острые пики садовой ограды. Смерть моей жены стала наказанием за содеянное мною.

Мабобо тяжело вздохнул и снова надолго замолчал, да и мне, признаться, было о чем подумать. Некоторое время мы сидели молча, а потом он с трудом продолжил:

– На следующий день после похорон Иван пришел ко мне в дом, чтобы выразить свои соболезнования. Он посочувствовал моему горю, попытался сказать, что всегда и при любых обстоятельствах останется мне верным и любящим другом, и если бы я вовремя к нему обратился за помощью, он бы обязательно мне помог, ведь он наверняка уверен, что моя бедная жена скончалась от злого проклятия. А потом вскользь заметил, что завершение нашего дела пострадало по вине какого-то безумца, и мы обязаны довести его до конца, а то мало ли что … Мы все очень тесно связаны друг с другом. От этого «мало ли что» у меня мурашки пошли по телу и зашевелились волосы на голове. Я ужасался, с каким страшным человеком общался все эти годы, с каким чудовищным психом я связался, но отступать было некуда…

Я точно видел, что на глазах Мабобо выступили слезы, но он быстро овладел собой, поднял бокал, и глянул на меня.

– Давайте выпьем.

Мы снова сделали по глотку, и я ушел в слух.

– Как вы теперь уже знаете, кукла не попала ко мне. Она зажила своей жизнью и отправилась в далекое путешествие.

Это чистая случайность, что кукла попала к вашему другу. Хотя, что такое случайность…? Это ведь ни что иное, как неосознанная закономерность. Ничто не делается без воли Божьей, стало быть, все случайности, – это воздаяния Господа, либо за добро, либо за грехи. Вам и решать, случайно или нет эта кукла попала сперва к вашему другу, а потом уже и к вам. А профессор Коломейцев? А отец вашего проводника Моиза? Они тоже случайные люди?

Я встрепенулся: – Вы были знакомы с профессором Коломейцевым?

– Лично – нет. Но много наслышан о нем, он был известным ученым и, насколько мне известно, конкурентом Столпова. А конкурентов Иван не терпел, он ненавидел их всем сердцем, и всегда стремился устранить. Устранил он и этого, ни в чем неповинного человека. Увы, можно сказать, что и я приложил к этому руку. Ведь я все знал, более того, я переправил Ивану всё необходимое для жестокого ритуала.

– Как?! – изумленно воскликнул я, – Убийство Коломейцева, – дело рук Столпова?

– Увы! – Кивнул головой Мабобо.– Дело не столько его рук, поскольку все вершилось чужими руками, сколько дело его изощренного ума! На подобные мизансцены он был мастер. Просчитывал, проигрывал каждую мелочь!

– Но, я не понимаю! Зачем было ему убивать человека, который собирался свести нас всех вместе? Ведь смерть Петра Степановича намного отсрочила нашу встречу со Столповым. Мы с Жаном с ног сбились, разыскивая его!

– Так думаете вы, на самом же деле все обстояло несколько иначе. Когда Коломейцев позвонил Столпову и рассказал о вас и вашей кукле, Иван сразу все понял. Пророчества бокора о том, что кукла сама найдет своего хозяина, начинали сбываться. А Коломейцев, святая простота! Он сразу рассказал все, что ему было известно. Я вам уже говорил, он тоже был большим ученым, и он с таким воодушевлением рассказывал Ивану о кукле, о том, как они будут работать над этим делом вместе! И тем самым подписал себе смертный приговор. Ивану не нужны были ни конкуренты, ни лишние осведомленные. Кроме того, убивая Коломейцева, он приносил жертву Великому Бокору, полагая, что обязан ему. Я же говорил вам, он был страшным человеком! Даже самые посвященные бокоры крайне редко прибегают к человеческим жертвоприношениям. Они ограничиваются крупным скотом. В конце концов, на дворе XXI век. Есть конечно безудержные фанаты, таким-то и был Иван.

– Господи Боже! – продолжал ужасаться я. – А мы приняли его за своего спасителя! Доверились. Все выложили, как на исповеди. И он так нам помогал… был таким искренним… участливым…

– О, да! Тот еще был лицемер!– усмехнулся Мабобо. – Меня самого водил за нос годами. А насчет помощи… да, помогал… Выдал вам мешочки гри-гри, тормозящие вашу реакцию, насылающие на вас головные боли, ломоту в костях. Что, разве нет?

Я припомнил сцену вечернего ограбления, когда на нас с Жаном напали трое аборигенов, и сорвали с нас заветные амулеты, после чего нам стало легко, прекратились головокружения, и усталости, как ни бывало.

– Он отправил нас в самое пекло, а мы и рады были…

– Именно так. А если бы вы знали, как ваш приезд осложнил мою жизнь…

– Это еще почему? Вы, насколько я помню, не сильно нам помогли. – Я хотел, чтобы в моем голосе не слышались нотки раздражения и отчаяния, но видимо, всех своих эмоций скрыть не смог.

– Я, насколько я помню, вам очень сильно помог! – Мабобо даже повысил голос. – Начнем с того, что только благодаря мне вас не убили в день вашего приезда!

Сил изумляться у меня уже не было, я только шире раскрыл глаза.

– Да, да, молодой человек! Мною были получены четкие инструкции от Столпова. Я же превратился в его собственное орудие для реализации планов по возврату куклы, он пожертвовал мною, но я был готов. Если я когда-то и позволил увлечь себя в криминальные дела, то это ушло в прошлое и хватило с избытком. Брать на себя что-то еще я не собирался. Потому и наплел Столпову, что организовал на вас покушение, но вы чудом избежали смерти. Я был очень убедителен, и он поверил, но жутко взъярился. Я еще раз повторюсь, куклу нельзя было украсть, ее можно было только подарить от чистого сердца или забрать, приютить после смерти хозяина. А хозяином были вы, СтанислАв.

– Да, да, я помню, об этом я уже неоднократно слышал, нельзя то, нельзя это. Я все время думал, как от нее избавиться, но мои попытки всегда пресекались.

– Как вы рассказали, ваш друг, ныне покойный Жан, искренне и от всего сердца подарил куклу вашей дочери, а ребенок, от всей души пытаясь загладить свою вину, ведь именно она первой осознала сущность Баки, передала её вам, будучи убежденной в том, что уж вы-то, самый дорогой для нее человек, сумеете распорядиться куклой как надо.

– Да, Антуан, скорее всего вы абсолютно правы. Катюшка очень нервничала из-за куклы, я же в тот момент скептически отнесся к ее, как мне казалось, бредовым фантазиям, а ведь она действительно первая почувствовала магическую силу тряпичного монстра. Надо же, она ведь и назвала его Бакой. Я еще шутил, Бака как Бяка. У нас, Бяка, это такая страшилка для детей, гадость что ли, плохая вещь, – с улыбкой пояснил я, вспоминая дочку. – Так оно и есть… и Столпов планировал, что вас убьют, но не его руками, причем ради наживы, такие же фанаты и маньяки, которые ненавидят белых, заносчивых снобов, сующих свои носы в Конго, что-то вынюхивая на чужой земле. И тогда он спокойно завладеет куклой. Станет для неё новым желанным хозяином, чьи мысли она будет реализовывать. Ведь никто из местных не позарился бы на то чудовище, за которым так охотился Иван. Для обитателей этих мест, подобная вещь ни что иное, как носитель зла, сил Самеди или Петро.

– Петро, это слово произнес старик, который украл куклу. Он сказал «Петро», когда передал куклу Жану. Кажется, Коломейцев говорил о том, что это злой дух.

– Ну, скорее всего, несчастный старик был каким-то образом знаком с учением вуду, и когда понял во что ввязался, пусть даже и не по собственной воле, то запаниковал и постарался избавиться от куклы как можно скорее, вот и сунул ее в качестве подарка вашему другу. Только руководил им при этом страх, ведь он украл куклу и понял, что его ожидает. Он был необразованным человеком, но очень любил своего сына. Не по своей воле он в это ввязался! Да, любое зло наказуемо… – философски заключил Мабобо, наверно в назидание самому себе.

А я сидел, склонив на плечо голову, смотрел на него и не мог поверить, что все только что рассказанное, имело отношение ко мне. Мне казалось, что стоит только встряхнуться и одурь исчезнет, а я проснусь, и буду рассказывать знакомым и близким нереально длинный и страшный сон.

Я и правда тряхнул головой, но ровным счетом никаких изменений не произошло, если не считать того, что Мобобо схватил широкой темной ладонью изящный серебряный колокольчик, пару раз качнул им в воздухе, раздался серебряный звон, и через секунду на пороге возникла Эстель.

Она поняла хозяина без слов, моментально убрала все со стола и удалилась. Мы с Мабобо молчали. Ровно через минуту Антуан поднялся и попросил меня пройти за ним, что я и сделал, не говоря ни слова.

Теперь мы переместились в каминный зал, где одну стену полностью занимала библиотека. Книги явно были предметом гордости этого человека. Бесчисленные корешки книг переливались золотом и серебром, и казалось мне, что вся человеческая мудрость сконцентрировалась здесь, на этих многоэтажных полках, которые охранял и заботливо обогревал высокий и широкий камин, обрамленный витыми колоннами и украшенный затейливой резьбой.