Ретрит

Виктория Денисова

Ретрит

ГЛАВА 1

Остров туманного леса – название, вполне отражающее суть. Здесь и вправду в густых древесных зарослях часто клубятся похожие на облака туманные сгустки. До материка всего-то два часа на пароме, но, если ты на острове, кажется – остальной мир перестал существовать. Когда доктор Хэйли решил открыть тут свою клинику многие удивились. Довольно мрачно для пациентов с ментальными проблемами, но профессор был уверен, что Мисти форест – лучшее место для того, чтобы разобраться в себе. Результаты первой группы оказались и впрямь впечатляющие. Из шести человек – пятеро отметили существенные улучшения психического здоровья не только во время программы, но и спустя полгода после ее окончания. Поэтому сейчас Хэйли с нетерпением ждал прибытия второй группы. Он вновь и вновь пересматривал ознакомительные видео с пациентами, раздумывая не ошибся ли с выбором. И каждый раз убеждался, что сделал все правильно.

Кроме клиники на крошечном острове не было построек. Лишь густые леса, наполненные неопасными тварями и дикой ягодой. Да за один только воздух, чище которого не найдешь ни в одной точке материка, можно было петь оды матушке природе. Где как ни здесь, вдали от общества, условностей и навязанных стандартов можно встретиться с собой настоящим?

Клиника занимала всего два этажа, впрочем, и в этом здании многие комнаты казались лишними. Помимо простых, но уютных номеров здесь были зал для медитаций, просторная гостиная, зимний сад с экзотическими растениями, нечто вроде кинотеатра, мастерская для творчества и парочка пустых помещений, назначения которым еще не придумали. Из персонала только приходящая пару раз в неделю уборщица, да помощница Хэйли – аспирантка Сара Рив. Окна всех номеров выходили на густой, выглядевший совсем дремучим лес. Каждому, кто смотрел на него испытывал страх и волнение одновременно. Тут было что-то совсем первобытное. Деревья с гигантскими стволами и обширными кронами, огромные папоротники. Казалось, вот-вот откуда-то сверху донесется хищный крик птеродактиля, а из-за монументального ствола секвойи выглянет трицератопс. А может, здесь обитают духи. Настолько древние, что их имена неизвестны людям. И присутствие читается лишь в таинственном шорохе листвы и дыхании влажной после дождя земли.

Между группами на острове жил сторож, старый ворчливый Пол, фамилии которого никто не знал. Собака старика была под стать хозяину. Пес ненавидел любого, кто появлялся в его поле зрения и встречал незнакомцев отчаянным лаем. Так вышло и в этот раз, когда вторая партия пациентов прибыла в клинику.

– Риччи, заткнись! Несносная собака! Заткнись тебе говорю. – Пол держал пса на поводке, пока тот рвался покусать сходящих с парома мужчин и женщин.

– Что и говорить, отличный прием! – надменно произнес высокий брюнет и закатил глаза. – Здесь есть портье или что-то вроде того? Кто-то должен помочь отнести нам сумки. – Поняв, что старик не собирается брать на себя обязанности носильщика, брюнет подвернул брюки и, выражая всем своим видом брезгливость, прошествовал мимо сторожа.

За ним неспеша сошла на берег девушка лет тридцати, небольшого роста в длинной вязанной кофте, рукава которой она нервно перебирала пальцами. После объявились парень с каштановой бородой, яркая дама в спортивном костюме, еще один невысокий парень в очках и наконец полирующая руки влажными салфетками рыжая девица.

Едва будущие обитатели клиники оказались на острове, Пол, с невиданной для его возраста ловкостью прыгнул на паром вместе с рычащим уже не понятно на кого псом.

Пациенты, сами того еще не зная, были совершенно одни. Доктор Хэйли и Сара планировали явиться на Мисти форест следующим утром. Такова была стратегия доктора, выбранная специально для этой группы. Сутки на то, чтобы без постороннего влияния, без нянек и сиделок, без врачей и персонала привыкнуть к острову, клинике и друг другу. Сутки без присмотра не так уж и много, учитывая, что среди них нет явных суицидников или личностей с психопатическими наклонностями.

– Связь здесь не ловит, – парень в очках поглядел на экран, спрятал свой телефон в карман и стал неловко и осторожно осматривать других. – Я – Энди.

– Я – Майя. – девушка в вязанной кофте присела на диван.

– Алекс – бородач прислонил руку к груди.

– Вииктор, – протяжно пропел брюнет.

– А я Кристина! – почти торжественно объявила дама в спортивном костюме.

Повисла пауза и все вопрошающе уставились на рыжую девицу, усердно распрыскивающую санитайзер по столешнице. Заметив наконец, что на нее смотрят, девушка резко бросила:

– Соня!

– Что ж, теперь, когда все перезнакомились неплохо было бы перекусить. – Кристина по-хозяйски открыла холодильник и небрежно осмотрела содержимое. – Я предупреждала доктора Хэйли, что я на кето, надеюсь, он учел мои … особенности.

– Кстати, а где он? – Энди снова достал телефон и попытался настроить связь. – Нет, ничего не выходит.

– Кажется, нас бросили здесь одних. – Алекс присел на диван рядом с Майей и, обнаружив рядом с собой пульт, нажал на кнопку.

На экране огромной плазмы появилось улыбающееся лицо доктора Хэйли.

– Приветствую всех, кто собрался сегодня на этом славном острове, в нашей замечательной клинике. Если вы это смотрите, значит, вы уже на месте, а мы с сестрой Сарой обязательно присоединимся к вам завтра утром. Да, целые сутки вы будете совершенно одни знакомиться с этим чудным местом и друг с другом.

– Отлично, – фыркнул Виктор, – просто гениальная идея.

– Потише, – зашипела в ответ Соня. А доктор Хэйли продолжал вещать:

– Я очень хочу, чтобы вы расслабились и чувствовали себя комфортно. Здесь на острове, вы не пациенты, не клиенты и даже не гости. Вы должны ощущать себя … как дети. Дети в летнем лагере. Но взрослые дети, которым не нужен особый присмотр. Мы будем вместе и по-взрослому решать ваши проблемы, беседовать, заниматься арт-терапией, гулять на свежем воздухе. Но самая главная работа будет происходить не в комнатах клиники. Она будет происходить в ваших головах. Вот увидите. Этот остров волшебный, и он непременно изменит вашу жизнь к лучшему. С нашей стороны мы сделаем все возможное! Но и вам придется постараться! Желаю удачи и добро пожаловать на Мисти форест айленд!

Экран пошел рябью, и Алекс выключил телевизор.

– Что ж, если они и впрямь прибудут завтра утром, это не так уж и страшно. Пока просто осмотрим остров. По крайней мере я так и сделаю. Кто со мной?

– Я! – Энди поднял руку, словно на уроке.

– Это место вовсе не выглядит таким уж безопасным – Как всегда с пренебрежением произнес Виктор. – Вы видели лес? В нем запросто можно заблудиться.

– Но мы же не дети малые. Нам не нужна нянька. Разве не так? – оборвал его Алекс, – кто хочет осмотреться, пойдемте со мной.

Бородач направился к выходу и за ним гуськом последовали Энди, Майя и Кристина.

Виктор же сопроводил уход компании презрительным жестом руки, как бы выметая тех, кто решил покинуть здание.

– Отлично! Я пока займу самую лучшую комнату, если тут таковая вообще имеется. – Брюнет отправился на второй, прихватив свою спортивную сумку.

Оставшись одна, Соня присела на диван, предварительно тщательно протерев его антибактериальной салфеткой, достала из сумки пару зеленых яблок, сложенные в контейнер сэндвичи и принялась обедать.

Тем временем доктор Хэйли еще раз уже самый последний перед прибытием на остров, решил просмотреть видеопрофили этой второй группы. Каждый из участников, сидя в светлой комнате перед камерой рассказывал свою историю невидимому собеседнику.

МАЙЯ

Впервые я осознала себя некрасивой, когда мне было тринадцать. До этого я просто не задумывалась о своей внешности. Часто ассоциировала себя с другими. Я видела моделей, рекламирующих шампунь или колготки, и представляла, что выгляжу так же. В тринадцать я вдруг поняла, что я – это вовсе не кудрявая девушка со страниц ELLE или Cosmo, не знойная стройняшка из SHAPE, не красотка, чьи блестящие пряди играют на солнце в рекламе бальзама для волос, что я это жуткая девица в зеркале с огромными порами на носу и толстой задницей.

Но даже не это открытие было самым страшным. Я глядела на популярных девочек в школе, а позже в колледже и осознавала, что они лучше меня во всем. И потому им доступно то, чего я лишена. Вот здесь и сейчас проходят юные годы. Они наполнены весельем, свиданиями, поцелуями, признаниями в любви, томительным ожиданием встреч, безбашенными поступками. Но все шло мимо. Казалось бы, это просто лицо, просто брови, просто глаза и губы. Они есть у всех. И все должны быть равны. Но природа распоряжается так, что, если ваш лоб на дюйм выше среднего, а брови на четверть ниже, чем положено по стандартам, у вас тяжелый отпугивающий взгляд. Да, эти маленькие расстояния играют очень большую роль. Никто даже не задумывается об этом. Никто не думает о страшненьких.

Попробуйте где-нибудь сказать, что в тридцать два у вас не было ни одного свидания. От вас отвернуться как от прокаженной. Да, что с тобой не так? – подумают они. Но после вглядятся в твое лицо и скажут: А ну ясно. Это вовсе не удивительно. Некоторые даже пожалеют. Но они никогда не поймут каково это. Быть той, кого ни разу не позвали на свидание, кому никто не дарил валентинок, той, чье имя не вырезали на скамейке, той на кого даже не глядят с романтическим интересом. Невидимкой.

Майя начинает рыдать. Проходит несколько минут.

И знаете, все эти фильмы, где главная героиня в детстве была гадким утенком, а повзрослев, превратилась в лебедя, ну или стала крутышкой. И типа все бывшие школьные королевы теперь ей завидуют. Это ведь все неправда. Лузеры навсегда остаются лузерами. Я бы отдала многое, очень многое, чтобы хоть на недельку стать красоткой. Узнать, каково быть желанной, ощутить на себе все эти взгляды, не думать о том, как лучше повернуться на фото, чтоб получилось не слишком ужасно, купаться в комплиментах. Вы же знаете всю эту статистику, да? Красивые люди имеют больше шансов быть принятыми на работу и платят им тоже больше. Неудачник неудачен во всем.

Пауза. Майя молчит и смотрит рассредоточенным взглядом.

Влюбленности? Я вас умоляю. Они всегда несчастные. По-хорошему, у нас, страшненьких нет права на влюбленность. Никто и никогда не ответит нам взаимностью. Парням становится просто противно от мысли, что такая, как ты увлеклась кем-то из них. Я знаю это наверняка. Я видела их взгляды. Когда ты, юная и глупая, еще не умеющая толком прятать свой интерес за стеклами толстых очков и каменной миной, смотришь на объект своих обожаний мечтательными глазами. Он ловит этот взор и, господи боже мой, все его лицо выражает глубокое отвращение. В лучшем случае просто отвернется. В худшем – расскажет дружками, те – своим подружкам и начнется травля. На каждому углу за твоей спиной, а то и в лицо будут хихикать. Посмотрите – это же дурнушка Майя, которая мечтает отбить Стива у Элисон. Господи, что она о себе возомнила? Видели ее зубы? Улыбочка Дракулы!

Дружба? Кто хочет дружить с неудачницей? Да, в кино у дурнушек обычно бывает группа поддержки из таких же очкариков с брекетами и прыщами. И все они, как правило очень умные. Ну знаете, если герой обделен красотой, то уж, как пить дать, его сделают компьютерным гением или ходячей энциклопедией. Но в жизни иначе. Другие простушки, рангом повыше, кучкуются в своем кругу. А с самыми презираемыми никто не хочет иметь дела. Кастовая система. И ты в ней – в самом низу, на дне. Ну и, конечно же, никаких талантов, вроде хакерства или знаний истории у тебя тоже нет. Ты просто ничем непримечательная серая мышь.

Майя угрюмо смотрит в пол.

Только, пожалуйста, не надо мне говорить, что некрасивые тоже бывают счастливы. Я -некрасивая, я имею этот чертов опыт жизни в этом чертовом теле, и я чертовски несчастна.

АЛЕКС

Все началось пару лет назад, когда я помогал матери с переездом. Она купила крошечный домишко в небольшом городке и планировала провести там тихую старость.

Дом продавался вместе с вещами предыдущего хозяина, который, как выяснилось не так давно скончался. Помимо нехитрой мебели, не представлявшей особую ценность, в комнатах было полно вещиц вроде всяких статуэток и блюдечек, которые туристы любят привозить из поездок. Сперва я просто хотел смахнуть все это в мусорный мешок, но что-то меня остановило. Я взял с тумбочки ракушку, рядом с ней стояла выцветшая фотография, с которой приветливо улыбались мужчина и женщина. Позади расстилался океан, когда-то синий, теперь на поблекшем снимке он казался белым, но было ясно что это океан. На обратной стороне я прочел надпись: “Кэвин и Барбара, 1983, Пенсакола”.

У меня как будто что-то екнуло в груди. Стало тоскливо. И очень обидно за этих Кэвина и Барбару. За то, что их счастливые моменты безвозвратно минули и не осталось никого, кто мог бы разделить их уже сейчас, глядя на это фото. Я знал, что это мистер и миссис Пински, бывшие владельцы дома. Точнее последним был только Кэвин, Барбара ушла раньше. Хотя формально дом нам продал их сын, но он, кажется, даже не заходил туда после похорон отца. И знаете, я его не виню. У парня своя жизнь. Возможно, она так насыщена, что в ней нет места старым снимкам и пыльным вещам. Таково в общем-то каждое поколение. Никто не хочет жить прошлым.

Тогда-то я и осознал всю… бессмысленность, наверное … Да бессмысленность существования. Ты что-то делаешь, куда-то ездишь, строишь дом, рожаешь детей, окружаешь себя кучей милых, но важных мелочей, фиксируешь на пленку лучшие события своей жизни. И все это что бы в конечном итоге умереть в одиночестве, оставив пыльные никому не нужные безделушки и карточки.

Алекс задумчиво смотрит в пол. Вздыхает.

Живи моментом. Избитая фраза, да? Кто из нас ее не слышал? Вроде все так просто. Есть ты, и каждое мгновение нужно жить осмысленно, благодаря Господа, или в кого вы там верите за пищу и кров, за то, что все неплохо, ведь могло быть и хуже. У других хуже. Но нам этого мало. Мы хотим больше. Жили моментом Кэвин и Барбара? Мне очень хочется верить, что да. Что тогда, в Пенсаколе они были счастливы. И теперь мистер и миссис Пински где-то в лучшем мире. Даже лучшем, чем Пенсакола в 83-м. И им плевать, что их сын ни в грош не ставит все те милые вещички, что они годами копили на полках. Вещички, которые были их, Кэвина и Барбары историей. Но что, если нет? Что если для них было важно, что бы вся эта сентиментальная ерунда переходила из поколения в поколение. Что если они хотели, чтобы их сын, Тэдди, показывал фотокарточку своим детям со словами: смотрите-ка это ваши бабушка с дедушкой в Пенсаколе. Да, в те времена не было мобильных, а фото делали на пленку. А вот эту открытку они привезли из Небраски, а эту из Гаррисберга, штат Пенсильвания. Что, если теперь им больно глядеть, как сын избавляется от памяти, как от ненужного барахла?

Алекс сосредоточенно молчит.

Да, я знаю. Так не у всех. Есть наверняка и те, кто покидает этот мир в окружении любящих внуков, но много ли их? Признаться честно, я не уверен, что много.

Единственные, кто по-настоящему живет в веках это знаменитости. Да, если вам удалось прославиться, есть шанс что вас будут помнить на много поколений вперед. Но здесь мы (под “мы”, я имею ввиду своих современников) снова пролетаем. Сейчас, в эпоху соцсетей и бесконечных потоков коротких видео, нескончаемого контента от блогеров, когда каждый может стать певцом, писателем и художником без продюсера, лейблов и великих учителей, звезды гаснут так же быстро, как зажигаются. Их имена забываются раньше, чем они успевают потратить заработанное, на мимолетной популярности.

Что делать? Как быть? Как оставить после себя след? Как прожить эту жизнь так, чтобы твои дети не ждали кончины отца, стараясь как можно скорее сплавить с рук, построенный тобой дом, чтобы твои фото из Пенсаколы, не выбрасывал в помойку новый жилец, чтобы все, что тебе было дорого хранилось как реликвия? У меня нет ответа на этот вопрос. Вы скажете, что его нет ни у кого, что все мы не знаем будущего. Нужно просто жить моментом.

Алекс грустно усмехается.

Моментом. Здесь и сейчас. И вы правы. Люди, которые живут моментом куда счастливее тех, кто любит копаться в себе и других, как я. Моментом, наверняка жил сын Кэвина. Я думаю, он быстро нашел применение полученным от моей матери деньгам. Хочется надеяться, что и сам Кэвин все же жил моментом и был искренне счастлив тогда в 83-м, в Пенсаколе и не задумывался о будущем.

Кстати, я сохранил это фото. Как и многие его вещи. Надеюсь, Кэвин это греет твою душу, где бы она сейчас ни была.

КРИСТИНА

Я сразу поняла, что-то не так. У него кто-то есть. Ну любая женщина это понимает сразу. Когда я вычислила эту сучку через соцсети, я сперва хотела заявиться к ним в офис и надрать ей зад прямо на глазах у всех, коллег. А Николасу вылить в лицо какую-нибудь дрянь.

Но потом я хорошенько подумала и сказала себе: “Нет, Крис. Ты этого не сделаешь. Так будет только хуже. Ты выставишь себя на посмешище. А ведь у вас дети. Просто наблюдай, чем все это кончится. Наверняка эта дешевая интрижка ненадолго.”

Ну я и стала наблюдать. Я изучила повадки этой … Синтии. Просто хотела понять, чем она лучше? Она моложе меня всего-то на три с половиной года. Лицо? Ну я бы не назвала ее красавицей. Так обычная блондинистая девка. Самое смешное в ней то, что эта потаскуха строит из себя святошу. Знаете, постит всякие фото с медитаций, снабжая подписями про гармонию с собой. Какая к чертовой матери может быть гармония, если ты трахаешь чужого мужа?

Я тогда подумала, что может… Может я просто стала … Как бы это сказать… Примитивной? Ну типа не развиваюсь духовно. Я тоже пошла на йогу и медитации. Думала, мне станет лучше. Не стало. Однажды я увидела на страничке студии общее фото, где все мы пытаемся растягиваться в какой-то там… бхат шват… масане… не помню, как точно. Это выглядело жалко. Я выглядела жалкой. По сравнению с чертовой Синтией. Мисс идеальный шпагат.

Ну и конечно она худее. Не знаю, насколько, но точно худее. Я тоже пыталась скинуть пару лишних фунтов. И даже скинула. Но это не вернуло внимание Николаса. Он ушел. Да. Просто в один вечер явился домой и буднично сообщил, что собирает вещички и сматывает к этой стерве.

Сколько времени я провожу, просматривая их соцсети? Я не засекала. Да и какая разница? Не думаю, что что-то измениться, если я перестану следить за этими уродами. Зачем мне это нужно? Я жду. Жду, когда кто-нибудь из этой парочки знатно облажается. К примеру, Синтия вышвырнет Ники за порог, потому что он начнет изменять ей, как изменял мне. Хотя конееечно. Вот была бы умора, если эта сучка, вся такая просветленная, надавала ему лещей. Да. Я бы на это посмотрела. Хотя, естественно, они не выложат такое в соцсети.

Я знаю все их расписание. На неделю. По вторникам они ходят на йогу. Можете себе представить? Николас… Мой пухлый Ники, которого мамаша называла не иначе как “сладкий пирожок”, так вот этот сладкий пирожок теперь ходит на йогу.

Кристина заливается смехом.

Ну, правда он теперь не совсем пирожок. Ники подтянулся. Постоянно постит сторис из зала. Посмотрите, какой я красавчик. Да, он и впрямь похорошел. В четверг они берут медитационный класс. Сидят там себе все такие осознанные в лотосе и медленно дышат. А по субботам выходят в прямой эфир и готовят свои “полезняшки”. Так и говорят. Тьфу, мерзкое слово. И они мерзкие. Я просто уверена, что эта парочка притворяется. Они не счастливы. Просто играют на камеру. Это точно. Дешевые лицемеры. Меня они не проведут!

Что у меня с личной жизнью? Ха. Ничего. Нет. Я не хожу на свидания. Думаю ли я, что Николас вернется? Знаете, да. Наверное, мне бы хотелось, чтобы этот сукин сын приполз обратно и просил прощения. И знаете, что бы я сделала? Послала ублюдка к чертям собачьим. Да! Будьте уверены. И такой день настанет. А пока…

На глаза Кристины наворачиваются слезы. Она пытается их сдержать.

Пока, пусть радуются. Но они свое получат. Будьте уверены, получат.

ВИКТОР

Если с самого детства у вас есть все, это… развращает. Да. Многие на самом деле не понимают, что быть богатым тяжело. Конечно, мне не приходиться торчать каждый день в пробках, чтоб попасть в ненавистный офис, где опостылевший начальник будет отыгрываться на мне за свою прогрессирующую эректильную дисфункцию. Но ведь давно известно, что, если у тебя есть все – тебе не к чему стремиться. Не о чем мечтать. Пресыщенность – тяжкое бремя. Она сродни нужде. Только нуждаешься ты не в деньгах или пропитании, а в амбициях и новых ощущениях. Но что толку иметь амбиции, если их могут удовлетворить по твоему первому щелчку и в этом ноль труда и усилий.

Я даже как-то думал бросить все и уехать каким-нибудь монахом в Тибет. А почему нет? Хотя конечно же я сбегу оттуда через три дня. Но все же…

Меня часто спрашивают. Виктор, чего ты хочешь? Но я не знаю. Отцовский бизнес -точно не мое. Я думал стать блогером, но потом решил, что в моем положении это довольно жалко. Нет, я не хочу рассказывать, как прошел мой день и снимать каждый свой чертов выход из дома. Инвестиции? Криптовалюта? Для этого есть консультанты. Самому разбираться нет нужды и не тянет. Я часто думаю, кем бы я стал, если бы не деньги моей семьи? Певцом?

Виктор смеется.

Представляете, я бы стал рэпером? Ну или может дизайнером интерьеров. Или современным художником, ну знаете протестное искусство, акционизм и всякое такое. Был бы я счастлив, если бы работал, скажем пиарщиком в каком-нибудь агентстве, ну или риэлтором. Обзавелся бы семьей, детишками. Надевал бы по утрам галстук, и взяв портфель (сейчас вообще еще ходят с портфелями?) целовал женушку в щеку и шел бы показывать таким же счастливым семьям дома с идеальными газонами.

А что, если бы я был простым работягой. Чинил роскошные тачки вот таких же золотых сыночков. Наверное, провожал бы их завистливым взглядом. Или нет? Как думаете они завидуют?

Или может, мне пришлось бы стать жиголо! А? С такой-то внешностью. Прикрепиться к какой-нибудь кудахчущей богачке вроде тетушки Эммы и таскать за ней дорогие сумочки по фешенебельным курортам. Это было бы уморительно, хотя никакого карьерного роста.

Виктор снова хохочет.

На самом деле это не смешно. Многие просто торчат на всякой дряни или кончают с собой. Да это и роднит нас с бедняками. Вы не задумывались? Хотя я слышал, что среди бедных уровень самоубийств куда ниже, чем среди тех, у кого есть деньги.

Может просто раздать все бедным? Благотворительность. Да, вы знаете многие, особенно дамочки становятся прямо-таки зависимыми от этого. Они ощущают себя богами. Богинями. Просто одним росчерком спасти жизнь какого-нибудь бедолаги, ждущего очередь на пересадку легкого. Все эти больные детишки, голодающие африканцы, несчастные трудяги из Бангладеш. На самом деле благотворительность никого не радует. Дамочкам с золотыми локонами и сумочками Мэйсон Марджела в конце концов надоедает быть богинями. А некоторые так и вовсе отмаливают подобным образом грешки. Загрязнение окружающей среды, использование дешевого труда и прочее такое. Мне это не нужно. Я не хочу ничего никому доказывать. Только себе. Но вот что? Этого я и сам не знаю.

Да, иногда меня посещают не самые радостные мысли. Знаю, многие бы убили, чтобы оказаться на моем месте, однако назвать себя счастливым, я не могу.

СОНЯ

Почему все называют это расстройством? Разве микробы не существуют? Стафилококк, сальмонеллёз, кишечная палочка? По-вашему, это выдумки? В некоторых местах до сих пор болеют брюшным тифом и холерой. Даже чумой. Ежегодно сотни людей погибают от пищевых отравлений, от всяческих инфекций, хотя достаточно было просто помыть руки. Нет, я знаю. Помыть руки не всегда достаточно. В том то и дело. Не все бактерии убиваются водой и мылом. Я думала, что ковид научит людей пользоваться санитайзером повсеместно, но едва только правительства разрешили этим олухам покидать свои кишащие заразой квартирки, как что мы видим?

Они запихивают в себя гамбургеры, грязными руками, которыми трогали ручки дверей, заляпанные жиром смартфоны и прочее. Они чихают, даже не думая, прикрываться салфеткой. Конечно! Пусть вирусы и бактерии снова разлетаются по планете, а если где-то есть люди с пониженным иммунитетом, так плевать на них.

Просто понаблюдайте. Сколько раз среднестатистический посетитель торгового центра моет руки или хотя бы протирает их чертовой салфеткой. А как они все воняют. Такое ощущение, что некоторые видели душ только на картинках в интернете.