Мегалион или когда умолкают свирели. Часть 1 Возвращение Светозара

– Дея, судя по тому, что ты мне говорила до этого, выходит, что ты самая настоящая принцесса?

Девушка, облокотившись на стол и подперев подбородок ладошками, грустно проговорила:

– Да, но какой теперь от этого прок? Столько времени прошло, столько всего переменилось. – Она ненадолго задумалась и продолжила: – Наш мир, подобно вашему, сильно изменился, словно сошёл с ума, и прежним, скорее всего, уже никогда не станет.

– Разве судьба мира не в руках человечества, не мы ли сами творим его судьбу? – усомнился Григорий.

Дея удивлённо взглянула на него и с горечью проговорила:

– В твоих словах я слышу до боли знакомые нотки…

Давно стемнело, и девушка, взглянув в окно, всплеснула руками:

– Уже поздно, давай отложим разговор на завтра? Времени теперь у нас много, успеем ещё всё обсудить.

Действительно, день подходил к концу, а Дее после всего пережитого необходим был отдых, да и сам Григорий чувствовал, как накопившаяся усталость сказывалась на его состоянии.

– Прости, я слишком увлёкся расспросами, – максимально ласково ответил он.

Хозяйка быстро прибрала со стола, расстелила Григорию прямо на полу то самое меховое покрывало со своей кровати и, хлопнув снова в ладоши, отключила свет.

– Доброй ночи, – тихо проговорила лесная фея.

– Доброй ночи, милая Дея, – едва слышно ответил Григорий и тут же провалился в глубокий и крепкий сон.

Странный сон

Утро для Григория началось внезапно. Казалось, не прошло и часа, как он лёг на расстеленное Деей меховое покрывало, а уже всё вокруг ожило, наполнилось разными звуками, и солнечные зайчики весело играли, то и дело норовя попасть ему в глаза. Где-то недалеко протяжно, словно жалуясь на кого-то, мычала корова, блеяли козы, лаяла, гремя цепью, собака, слышались за стеной чьи-то торопливые шаги и негромкие голоса.

«Странные звуки. Откуда?» – подумал не проснувшийся до конца Григорий. Он с закрытыми глазами лежал на спине, широко разбросав в стороны ноги и руки, и ему совсем не хотелось просыпаться. На душе было спокойно и хорошо, словно и не было накопившихся за минувший день непрестанных переживаний. Свежий утренний ветерок нежно поглаживал по лицу, словно говоря: «Просыпайся. Пора вставать». Общее состояние было непривычно тяжёлым: затруднённое дыхание с каким-то неприятным привкусом, голова болела и всё тело гудело, словно Григорию всю ночь пришлось разгружать вагоны с цементом. Хотелось срочно принять холодный душ и почистить зубы, чтобы снять с себя ужасный налёт несвежести и грязи.

Григорий едва приоткрыл глаза и оторопел. Над ним синело небо, по которому неторопливо плыли перистые облака, неспешно подгоняемые ласковым ветерком. Справа и слева едва покачивались кроны молодых берёзок, а впереди величаво возвышался остроконечный пик неведомой горы. Вначале он подумал, что случайно каким-то образом оказался за домом посреди леса, но потом заметил, что стены на месте, а вместо потолка – огромный стеклянный купол, из-под которого, видимо, и попадал в комнату свежий воздух. Григорий слегка приподнялся и осмотрелся по сторонам. Всё вокруг было новое и незнакомое – мебель, убранство, да и сама комната была совершенно другой. Он лежал раздетый на просторной кровати, застеленной белоснежным бельём, украшенным по краям вышивкой.

«Возможно, я ещё сплю», – с надеждой на чудо подумал Григорий. Он сильно потёр ладонями глаза, поморгал, но ничего не изменилось. «Что за чертовщина опять со мной происходит? Вчера поляна, сегодня эта комната! – всерьёз начинал волноваться Григорий. – Где, наконец, моя очаровательная Дея?!»

Он встал, накинул кое-как простыню, раз никакой одежды поблизости не оказалось, и пошёл, осторожно ступая по гладкому полу, будто боясь кого-то спугнуть. Снаружи раздавались периодически те же звуки, но внутри помещения никого не было. Просторная спальня, где только что находился Григорий, переходила в ещё большую комнату, а та, в свою очередь, в другую. Сводчатые потолки, украшенные орнаментом, придавали помещениям невесомость и некую таинственность. Их разделяли высокие стрельчатые арки, выкрашенные в серые тона, с узкими башенками по бокам. В некоторых комнатах красовались огромные витражные окна из цветного стекла. В целом всё выглядело устрашающе величественно и по стилю больше напоминало старинный храмовый комплекс.

Дом был не новый, но имел явные признаки недавнего ремонта и запах древесного лака от новенькой мебели. Только комната, где проснулся Григорий, выбивалась из общего стиля. Стены, потолок, мебель, входная дверь – всё было с высоким мастерством выполнено из резного дерева, без единой неровности, щели и шероховатости. Стену над кроватью украшала художественная роспись, величественные лики как бы поглядывали сверху в центр комнаты. Чем больше Григорий всматривался в них, тем больше казалось, что они смотрят прямо на него. Он отошёл немного в сторону, потом ещё, затем вернулся на прежнее место, но лики невозмутимо продолжали следить за ним. «Надо же», – подумал Григорий, хотя этот приём ему был известен, им часто пользовались художники-портретисты эпохи Возрождения. Однако в этих взглядах было нечто завораживающее, даже магическое.

За спиной послышалось вежливое покашливание. От неожиданности Григорий вздрогнул. Быстро обернувшись, он увидел молодую и очень красивую девушку, которая, сложив руки у груди, с наигранной строгостью смотрела на него. Она почти сразу обратилась к нему:

– Герольд, тебя ещё долго ждать? Все вокруг уже давно занимаются делами. Собрание начнётся уже через час, а ты до сих пор раздетый.

Видимо, сильное удивление и некоторая растерянность, отразившиеся на лице Григория, выдали его, и наигранность девушки тут же пропала. Она с лёгкой обеспокоенностью спросила:

– Ты себя как чувствуешь? С тобой всё в порядке?

От её пронизывающего насквозь взгляда у Григория пробежали лёгкие мурашки по всему телу.

– Да, всё в порядке, – неожиданно для себя хрипловатым голосом ответил Григорий.

Он смотрел на неё слегка ошарашенно и думал: «Как же она необыкновенно красива!» На вид девушке было не больше двадцати пяти лет. Высокая, с тонким станом, идеально сложённая – будто сама богиня Афродита стояла перед ним и за что-то отчитывала. Её голос, лицо буквально заворожили его, и в первые мгновения Григорий совершенно потерял дар речи. Это состояние продолжалось недолго, и уже через несколько секунд, немного успокоившись, он стал размышлять.

За время, что прошло с момента его перехода в другое измерение, он усвоил одно очень простое правило: не стоит бояться и удивляться раньше времени, а лучше наблюдать, изучать и наматывать на ус. Так будет лучше для него и тех, с кем ему придётся общаться. Этот новый мир не показался ему пугающим или особенным. Та же природа, те же воздух и вода, даже многие названия такие же. Порой ему казалось, что он у себя дома, просто попал ненадолго в дикие и мало обжитые людьми места, где ещё сохранились такие необычные леса и водятся летающие волки. Дея тоже в целом обычная, почти земная девушка, разве только очень образованная. И всё же было во всём этом нечто такое, что не подавалось никакому объяснению, и это странное утро – яркое тому подтверждение. Григорий понимал, что вновь оказался в некой новой реальности, и то, что он сейчас видит и чувствует, – это определённо не сон. Белокурая красавица, по всей видимости, хорошо знала Григория, вот только почему-то назвала его Герольдом. Григорий решил не выдавать себя раньше времени расспросами, а немного понаблюдать.

– Что не так-то, прекрасная незнакомка? – попробовал пошутить Григорий и улыбнулся.

– Как что? – возмутилась девушка. – Ты разве забыл? Со вчерашнего дня тебе говорю, что сегодня предстоит очень важное заседание, а потом собрание расширенного совета, где будут представители депутатских групп и члены кабинета министров от коалиции. Ты что, всё забыл? Ты хотя бы прочитал речь, с которой будешь выступать? Я на полях сделала пометки, просила, чтобы ты перепроверил, – волнуясь, спрашивала она и, не дождавшись ответа, развела от безысходности руками.

Григорий сел на кровать и взялся за голову. Конечно, он не знал, о чём идёт речь, и к тому же с трудом соображал, в горле пересохло, и страшно болела голова, как с перепоя.

– Боже, так болит голова! – пробормотал он. – У тебя есть что-нибудь от головы?

– Опять пил с Рихардом? – поинтересовалась девушка. – Он вчера разве так и не уехал домой? – В её глазах появился блеск негодования. – Прекрасно! Значит, мне снова придётся объясняться перед отцом. Сколько раз говорила, что тебе категорически нельзя много пить – это опасно для тебя, а тем более накануне такого важного мероприятия, – с некоторой злостью произнесла девушка. – Если о себе не думаешь, подумай хотя бы обо мне! Сегодня во дворце будет отец, даже не представляю, что ему опять наплетут про тебя, а ты сам лишний раз даёшь им повод и лезешь головой в петлю, которую для тебя давно приготовили.

Видя, что он не реагирует на её слова, она неожиданно очень мягко спросила:

– Ты меня слышишь, Герольд? Я так волнуюсь, столько всего произошло. Отец вне себя от ярости! Этот негодяй Орин опять что-то замышляет. Неймётся ему всё, ну ничего, недолго ему осталось, скоро всё закончится, и я лично приму участие в решении его судьбы. И уверяю тебя, она будет незавидной, и у всего его семейства!

Последние слова никак не соотносились с внешностью девушки. Григорий по-прежнему молча сидел, ничего не понимая из сказанного, а про себя думал: «Какие же одинаковые эти женщины. Измерения разные, а причитания одни и те же». И чем больше он слушал незнакомку, тем отчётливее проскальзывали в её интонациях, манере говорить, даже в построении фраз до боли знакомые нотки его жены Лидии.

– А мне знаешь, что сегодня приснилось? – резко сменив тему разговора, спросила девушка.

«Вот тебе и раз!» – не на шутку удивился Григорий. «И эта туда же», – подумал он, вспомнив об обыкновении жены пересказывать свои сны.

Прекрасная незнакомка села рядом с Григорием, погладила его по голове и стала рассказывать сон. Он ничем не отличался от привычных историй, которые обычно рассказывала жена, поэтому Григорий быстро потерял всякий интерес к нему и, деликатно остановив девушку почти в самом начале, сказал:

– Милая, давай твой сон обсудим позднее, мне бы сейчас принять душ и привести себя в порядок.

– Да, конечно, – изменив тон и явно обидевшись, отреагировала та. – Я немного отвлеклась. – Официальным тоном она быстро проговорила: – Душевая готова, одежда и список приглашённых там. У тебя не более часа, в десять часов начало собрания, я буду ожидать в зале. Не опаздывай.

Она встала и, не оглядываясь, направилась к выходу, изящно переступая ножками и слегка покачивая бёдрами. Девушка идеально ровно держала спинку, и все её движения излучали грациозность и величественность. У выхода она вдруг остановилась и, слегка повернув голову, добавила:

– И просмотри, пожалуйста, свою речь. Я её положу там же в душевой.

Дверь за ней тихо закрылась. «Ну наконец-то!» – подумал Григорий. Ему непременно нужно было какое-то время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. «Что делать? Что делать?» – неустанно бился в его голове один и тот же вопрос. «Нужно сосредоточиться, – успокаивал себя Григорий. – Ясно, что планируется какое-то большое собрание, и там, по всей видимости, будут обсуждаться государственной важности вопросы. Я должен выступить с речью. Стоп! Где эта речь? Ах да, она сказала, оставит её в ванной комнате. Хорошо, допустим, я иду к приглашённым. Читаю речь. Так, а на каком языке написана речь? Это какое-то безумие! А если я просто сознаюсь и скажу всё как есть? Нет, нельзя. Кто мне поверит? А ещё хуже, арестуют и казнят, а эта фея будет в первом ряду наблюдать за казнью. Но как же тогда быть? Может, бежать? Но куда? Наверняка будет охрана. Конечно, ведь она сказала, что соберутся депутаты совета и члены кабинета министров. А кто я во всей этой истории – муж, любовник, брат? Какую роль выполняю?»

Григорий прошёлся по комнате, вновь остановился напротив странных ликов, на мгновение задумался о чём-то и решительно направился к выходу.

За дверью его встретил слуга, потом ещё один и ещё, и все они при его приближении делали некий реверанс и услужливо застывали в поклоне, пока он проходил мимо. «Странный у них вид», – отметил про себя Григорий. Их одежда напоминала костюмы эпохи Людовика Четырнадцатого – длинные парики, нелепые картузы, ажурные манжеты, белые длинные чулки до колен и ботиночки на каблуке. Лица их были одинаково учтивы и одновременно преисполнены важности.

Григорию не пришлось искать дорогу в душевую комнату: высокий моложавый слуга, который первым его встретил у выхода, сопроводил его к намеченной цели. В одной из комнат они спустились на несколько ступенек, прошли широким извилистым коридором и оказались перед открытой дверью в просторную светлую комнату, где в центре сияла белизной большая ванна. Над ванной курился тонкий, едва заметный пар, нежно пахло жасмином. Справа от входа разместилась, по всей видимости, душевая кабинка, а чуть дальше в углу высилось сооружение, напоминающее сауну или баню. Настенная керамика отражала свет огромного панорамного окна, выложенного разноцветными стёклышками. Витраж изображал древо мира, от которого в стороны расходились четыре реки, вдоль них паслись странные существа. По левую сторону от него разместилось большое прямоугольное зеркало с мягкой подсветкой по краям, оно придавало некоторую законченность всему этому торжеству изящества и практичности.

Слуга повернулся к Григорию, слегка склонил голову и вежливо напомнил:

– Господин, всё приготовлено, одежда и полотенца на месте. Если вдруг я понадоблюсь, позвоните в колокольчик. И да, госпожа Роксалана просила напомнить, чтобы вы не опаздывали. Осталось сорок минут.

Он указал на электронный таймер над входной дверью.

«Уже кое-что, – подумал Григорий. – Значит, девушку зовут Роксалана. Это очень важно». Не увидев приготовленной одежды, он остановил уже уходящего слугу и наигранно важным тоном попросил его:

– Постой-ка, дружище, а подай-ка мне мою одежду, хочу взглянуть, то ли мне приготовили, что я просил.

Слуга с прежней учтивостью быстро подошёл к зеркалу и нажал на стену справа. По зеркальной поверхности пробежали красные огоньки, и зеркало, издав короткий мелодичный звук, бесшумно отодвинулось в сторону. За ним открылся вход в небольшую комнату. Григорий вдруг подумал, что не сможет сам отыскать ту самую заветную кнопку, и, будто что-то вспомнив, проговорил:

– Ладно, дружище, не надо и не закрывай дверь. Пусть так остаётся. Ступай.

Слуга вышел, а наш герой на минуту задумался. Затем он зашёл в гардеробную, свет автоматически зажёгся. Комната оказалась обычной. Глухие её стены были отделаны светлым деревом, источающим тонкий запах свежей хвои. В ней компактно разместились небольшая скамейка, шкафчик с полотенцами и пузырьками с разными жидкостями, пустой сейф, на котором в чёрной папке лежали аккуратно сложенные бумаги. «Это, видимо, как раз то, что приготовила эта красавица, Роксалана. Хорошо, это важно», – отметил Григорий. Он сел на скамейку и стал их просматривать.

Первое, что бросилось в глаза, – текст был написан кириллицей, правда, несколько букв показались незнакомыми, но в целом он был читаемым. «Это очень хорошо! – обрадовался Григорий. Титульный лист вверху имел что-то похожее на фамильный герб – множество флагов, неясных символов с гордым профилем человека с венком на голове в центре. Сбоку и чуть ниже шёл мелкий текст на непонятном языке. Каждый лист был пронумерован, проштампован и прошит. «Серьёзно сработано», – подумал Григорий. На полях некоторых страниц от руки карандашом были сделаны короткие пометки типа «Согласовано», «Проверено», «Необходимо уточнить» и тому подобные. Времени оставалось всё меньше, и он спешно стал погружаться в суть написанного.

Доклад состоял из нескольких частей. Вначале шло приветствие, перечислялись длинные титулы, должности и заслуги перед троном, далее было поздравление с прошедшими и наступающими праздниками. В следующей части давался анализ бюджета империи на следующий год, его доходной и расходной части, рассматривались предполагаемые поступления от сбора налогов, ввозных пошлин, внешних и внутренних инвестиций, давалась подробная оценка состояние экономики, особенно оборонного комплекса и много другого. В конце приводилась краткая оценка полноты исполнения прошлогоднего бюджета. Примерно такого же содержания была и третья часть текста, но вот следующие три части доклада под грифом «Совершенно секретно» показались Григорию намного интереснее и важнее предыдущих. В них речь шла о подготовке некой масштабной военной операции силами объединённой коалиции. Операция имела короткое кодовое обозначение «Саркона».

Важным её этапом считался подготовительный период. Особняком в нём среди огромного количества других задач стояла некая операции замещения. Суть её сводилась к внедрению в стан противника на ключевые должности в высших эшелонах власти агентов с использованием некой программы «Мегалион». На всё это, согласно плану, отводилось около трёх лет. Ниже подробно описывался комплекс мероприятий по подготовке самих агентов, обновлению обучающих программ и программ реабилитации агентов после выполнения заданий. Всё это было, безусловно, интересно, но времени вникать в детали программы у Григория уже не оставалось. Он вынес главное – программа «Мегалион» оказалась очень сложным инструментом по изменению личности человека, она аккумулировала в себе самые разные области знаний, а по масштабам и географии применения представляла собой невидимую глобальную сеть по контролю за людьми.

Для дестабилизации обстановки в стане противника предполагалась дискредитация центральных органов исполнительной власти и подрыв доверия к ним со стороны населения. Для этого планировалось щедрое финансирование всевозможных гуманитарных проектов, благотворительных фондов, обучающих курсов, оздоровительных программ. Целью ставилось переформатировать сознание общества, посеять у народа сомнения в дееспособности собственной власти. Для этого через подконтрольные политические партии, общественные движения и с помощью продажных чиновников высокого уровня нужно было внедрить в сознание масс идею о необходимости государственного переустройства и смены общественно-политического курса страны. Отдельная роль отводилась организации работы сети независимых коммерческих медиаструктур – газет, журналов, телевидения, социальных сетей, призванных активно влиять на мировоззрение людей, постепенно подмешивая им в информационный бульон ложные идеи и ценности, расшатывающие основы их культурного кода. Результатом всей этой подрывной работы в тылу противника должен был стать спровоцированный масштабный кризис – финансовый, экономический и политический – и, как итог, всеобщий самоуничтожающий хаос.

Последняя часть доклада была посвящена заключительному этапу операции, а именно подробному пошаговому изложению непосредственного военного вторжения на вражескую территорию. Исходя из результатов проделанной работы по деморализации, дезорганизации и разобщению общества предполагался и характер дальнейших действий. Поскольку на разных Землях эти результаты могли быть неодинаковыми, предусматривались и разные варианты решений, но в целом все они сводились к одному – нанесению упреждающего массированного удара по стратегическим объектам инфраструктуры противника, а также ключевым объектам военного и государственного управления. Где-то это предполагалось осуществить силами специальных операций с минимальными разрушениями и потерями, а где-то – с максимально широким использованием всех видов вооружения и большими человеческими жертвами. В каждом случае в финале неизбежным было нанесение удара по крупным городам и густо заселённым территориям с целью создания паники среди мирного населения. Предполагалось, что это сделает более сговорчивой элиту непокорных стран или целых планет.

Наибольшее впечатление на Григория произвели страшные цифры предполагаемых потерь со стороны как вооружённых сил империи, так и противника. Ниже приводилась сухая статистика таких потерь, причём о противнике информация была более подробной. Этому был посвящён целый раздел, где подробно перечислялись города, страны и целые планеты, подлежащие частичному или полному уничтожению. Порядок цифр, который приводился в этих графах, ошеломлял. Речь шла о миллиардах жизней, не учитывая военных потерь. Безусловно, в докладе освещались и другие важные вопросы, в том числе финансовые, но и того, что успел прочитать наш герой, было достаточно, чтобы серьёзно задуматься.

Григорий с гадким чувством выронил из рук бумаги. На лбу выступила лёгкая испарина, а сердце забилось в груди так, что, казалось, ещё немного, и оно вырвется наружу. «Что это? Как это всё понимать? Кто за этим стоит?» – проносилось в голове. Сказать, что он был шокирован содержанием документа, значило ничего не сказать. Он не понимал, какой степенью варварства и изощрённого цинизма должен был обладать человек, готовивший подобную статистику, не говоря о тех, кто всё это планировал. «Это безумие, и человек этот определённо безумен! – кричало всё внутри. – И что же делать мне, какую во всём этом роль играю я?

Григорий начал расхаживать по ванной комнате, подошёл к душевой. На одной из стеклянных перегородок автоматически высветилась сенсорная панель управления, издав мелодичный звук. Он сделал шаг назад, и панель управления погасла с тем же звуком. Он скинул простыню и, нажав кнопку «Пуск», зашёл в душ. Вода тут же со всех сторон обдала его тело освежающей прохладой. На сенсорной панели можно было регулировать температуру, но та, что была задана автоматически, оказалась настоящим спасением. Простояв так минут пять, Григорий начал приходить в себя. Голове стало намного легче, а тело заметно посвежело. Выйдя из-под целительной прохлады душа, он подошёл к ванной, и тут же над ней с приятным мелодичным звуком всплыла облачная панель управления. Григорий прочитал первое, на что упал его взгляд, – словосочетание «Минеральная вода» и нажал на эту виртуальную надпись. Вода в ванной в считаные секунды слилась и так же быстро наполнилась новой, извергающей тысячи мельчайших пузырьков.

Он смотрел на это великолепие инженерной мысли, но думал совершенно о другом. Его до глубины души потрясли изысканным цинизмом сухие и безразличные строки доклада, так безжалостно относившегося к человеческой жизни, к природе, ко всему, что было для Григория бесценным, что было создано для людей Всемогущим разумом в этой вселенной для счастья и во имя любви. И это ему предстояло зачитать перед лицом неведомой публики, собравшейся в зале и ожидающей его появления. «Как странно устроен этот мир. Ты веришь, любишь и надеешься, что завтрашний день будет лучше минувшего, что где-то всё устроено иначе, чем на планете Земля. Работаешь, растишь детей и строишь планы на будущее, а кто-то за мрачными кулисами в неведомых мирах уже подсчитывает кровавые трофеи и сводит смертельный баланс. Всё в точности, как и у нас. В остатке сухие цифры – это доходы, расходы, а человеческие жизни – просто текущие издержки». Размышления Григория прервал таймер, сообщив приятным женским голосом, что осталось десять минут.

Этот электронный таймер немного вывел Григория из лёгкого оцепенения, и он, решив, что будет действовать исходя из складывающейся обстановки, решительно пошёл одеваться. Благо он стал чувствовать себя намного лучше. Перед зеркалом он вдруг остановился. Вначале он подумал, что ему показалось, но, внимательно присмотревшись, увидел в отражении незнакомого молодого мужчину. «Вот тебе раз, это ещё что такое?» – пронеслось в голове у Григория. Он потрогал лицо, поднял правую руку, затем левую, отошёл в сторону, но отражение в точности повторяло его движения.

– Нет никаких сомнений, я вижу своё отражение, – поражённый увиденным, громко прошептал Григорий. – Но как такое возможно? Что со мной произошло?

Он шаг за шагом стал вспоминать всё утро с самого начала и пришёл к выводу, что своё отражение с того момента, как проснулся, видит впервые и, вероятнее всего, с самого утра так и выглядит, только этого не замечал. «Ну конечно, – подумал он, рассуждая сам с собой, – с самого утра я не чувствовал привычной боли в пояснице, мне ещё показалось это странным. Я уже и забыл, когда последний раз такое было». Григорий вспомнил, как тяжело ему давались последние лет десять-пятнадцать всякие неосторожные движения из-за постоянной боли в спине. Эта боль его преследовала и когда он сидел, и когда лежал, и когда, прогуливаясь, неожиданно оступался или спотыкался. Он с этой болью просто жил и, как ему казалось, порой даже её не замечал. Бывало и ночью, во сне, неудачно развернётся и сразу же от резкой боли просыпается, а утром нормально ходить не начинал, пока не сделает специальную гимнастику. «Странно, – продолжал рассуждать Григорий, – а ведь я и вчера уже не чувствовал боли, даже когда сражался с Ратибором, а потом летел на нём. Да после такого я бы слёг как минимум на пару дней, а утром и встать не смог бы».