7 Петабайт души. 2 часть

– Это вообще съедобно? – пробормотал я.

Робот не ответил, его лампочки просто заморгали в своём привычном ритме. Я вскрыл пакет, вдохнул аромат, который был, мягко говоря, странным, и сделал небольшой глоток из трубочки.

– Ну, – сказал я, кривясь, – на вкус как картон, но, по крайней мере, это не шар с энергией. Спасибо, 3С-17.

Робот слегка наклонил корпус, как будто удовлетворён своей работой.

– Еда. Вода. Готово.

Я улыбнулся, глядя на него. Этот маленький помощник, несмотря на его странности, только что спас меня от голодной смерти. Даже если моя "еда" оставляла желать лучшего, это было начало.

– Ты бы хоть предупреждал, если собираешься выдать что-то подобное, – сказал я, отставляя пакет в сторону. – И давай договоримся: в следующий раз никаких шаров энергии, ладно?

– Понял, – механически ответил 3С-17.

На следующий день я решил организовать своё новое место жительства. Лагерь возле капсулы Эйлин уже выглядел чуть уютнее. Я соорудил что-то вроде кровати из металлических панелей и найденных кусков обивки. Всё было вполне терпимо… до тех пор, пока не появился 3С-17.

– Помощь, – заявил он, подъезжая к моему "спальному месту".

– Нет-нет, не надо, – сказал я, пытаясь его остановить. – Всё уже хорошо!

Но робот не слушал. Его манипуляторы начали энергично разбирать мою кровать.

– Ты что творишь?! – закричал я, хватаясь за остатки конструкции.

– Улучшение, – кратко ответил он.

Через пять минут я стоял посреди груды металла, в то время как 3С-17 старательно собирал что-то, что выглядело как платформа с ярко мигающими лампочками.

– Это… это вообще что? – спросил я, указывая на его творение.

– Ультрасонный модуль сна, – сообщил робот. – Рассчитан. На человека.

– А где на этом… спать? – я схватился за голову.

– Сон. Стоя. – его лампочки мигнули в подтверждение.

Я рассмеялся. Сначала это был нервный смех, потом он перешёл в истерику.

– Ладно, 3С-17, – сказал я, вытирая слёзы. – Слушай, давай договоримся. Ты ничего не делаешь, пока я не скажу, хорошо?

Робот замер, его лампочки мигнули.

– Понял. Подтверждаю.

Несмотря на договорённость, 3С-17 продолжал удивлять своей "помощью". Однажды я попросил его найти инструмент для ремонта двери в одном из коридоров. Через несколько минут он вернулся с громоздким сварочным аппаратом.

– Это точно безопасно? – спросил я, глядя на устройство.

– Да. Безопасно, – заверил он.

Результат: дверь запаялась наглухо, а мне пришлось искать обходной путь.

Другой раз я попросил 3С-17 запустить процесс нагрева воды для душа, который я обнаружил в одном из технических отсеков. Через десять минут я вернулся, чтобы увидеть, как робот весело заливает всю комнату водой из перегретого резервуара.

– Это что за потоп? – закричал я, прыгая в безопасное место.

– Вода. Тёплая. Готово, – сообщил он с гордостью.

Со временем я начал привыкать к его странным манерам. 3С-17 явно не был запрограммирован на взаимодействие с людьми в такой ситуации, но он старался изо всех сил. Это было одновременно раздражающе и трогательно.

– Слушай, – сказал я однажды вечером, когда мы сидели возле капсулы Эйлин, – ты хоть понимаешь, что иногда делаешь только хуже?

Робот замигал лампочками.

– Нет. Не понимаю.

Я засмеялся.

– Ну, хотя бы честно.

Его лампочки засияли ярче, и он произнёс:

– Выживание. Задача. Я выполняю.

– Да уж, выполняешь, – пробормотал я, глядя на капсулу. – Эйлин, когда ты проснёшься, у тебя будет два года историй, чтобы посмеяться.

Робот чуть наклонил корпус, будто соглашаясь, и я понял, что, несмотря на все его странности, он стал важной частью этого долгого ожидания.

Дни тянулись бесконечно долго. Часы ожидания превращались в бесконечное повторение: есть, пить, проверять отсчёт на капсуле Эйлин, снова есть. Единственным, кто хоть как-то нарушал это однообразие, был 3С-17. Его механический голос, странные комментарии и попытки "помочь" стали моим единственным развлечением.

– Слушай, 3С-17, – сказал я однажды, откусывая очередной кусок жуткого серого пайка. – А ты когда-нибудь думал… быть больше, чем просто роботом?

Робот остановился, лампочки на его "глазах" мигнули.

– Нет. Не думал.

Я вздохнул.

– Ну конечно. А как насчёт попробовать быть чуть более человечным? Знаешь, поговорить, пошутить… посмеяться?

– Человеком. Быть. Зачем? – он наклонил корпус, будто вопрос его искренне заинтересовал.

– Ну… чтобы понять меня, например, – начал я объяснять. – Видишь ли, люди – они разные. Мы шутим, ошибаемся, у нас есть… эмоции. Это делает нас людьми.

– Эмоции. Ошибки. Понял, – ответил он, но я не был уверен, что он действительно понял.

– Ладно, начнём с малого, – сказал я, привстав. – Повторяй за мной: "Привет, как дела?"

Робот немного задумался, затем его динамик издал странное гудение.

– Привет. Как. Проблемы? – выдал он наконец.

Я не смог сдержать смех.

– Нет, нет! "Как дела?", а не "как проблемы". Попробуй ещё раз.

– Привет. Как. Проблемы, – упрямо повторил он.

– Это… это уже почти что-то, – сказал я, пытаясь вернуть себе серьёзность. – Ладно, эмоции оставим на потом. Попробуем шутку. Знаешь, что такое шутка?

– Шутка. Не знаю.

– Шутка – это что-то смешное. Например, слушай: "Чем татотаризм похож на сельскую дискотеку? В обоих случаях, если не танцуешь, стоишь у стенки." Понял?

Робот замер. Его лампочки моргали несколько секунд, затем он выдал:

– Неправильный алгоритм. Опасно.

Я снова разразился смехом.

– Ты серьёзно? – сказал я, держась за живот. – Это шутка, 3С-17! Она не должна быть логичной!

– Нелогично. Неправильно, – уверенно заявил он.

Через несколько дней я решил усложнить задачу. Мы сидели возле терминала, и я пытался объяснить, что значит выражать эмоции.

– Хорошо, 3С-17, попробуй показать радость, – сказал я.

Робот замер, затем его лампочки замигали хаотично, а голос стал громким и высокочастотным.

– Радость! Ура! – произнёс он, размахивая манипуляторами. В процессе он случайно задел стоящий рядом стул, отправив его в дальний угол комнаты.

– Стоп-стоп! – закричал я, размахивая руками. – Радость – это не буйство! Это просто… ну, улыбка! У тебя ведь нет лица, но хотя бы попробуй быть спокойным!

– Понял, – ответил он, замерев. На секунду мне показалось, что он действительно уловил суть. Но затем он заявил: – Радость. Улыбка. Разрушить объект.

– Нет, нет, нет! – я вскочил, осознавая, что если я не остановлю его, от лагеря останутся одни обломки. – Ты путаешь радость с разрушением!

– Не путаю, – уверенно произнёс робот, подняв манипулятор, но я успел схватить его прежде, чем он что-то сломал.

Я выдохнул, глядя на этого металлического упрямца.

– Ладно, 3С-17, – сказал я, опуская руки. – Может, оставить тебя роботом, а? У тебя явно получается лучше.

Он наклонил корпус, его лампочки мигнули.

– Ошибки. Человечность. Неприятно. Понял.

Я засмеялся, осознав, что, несмотря на все попытки, "учить робота быть человеком" оказалось не просто сложным, а откровенно абсурдным занятием. Но, честно говоря, в этом абсурде был свой шарм. 3С-17, как ни странно, стал мне хорошим собеседником, даже если он и разрушил половину моего лагеря в процессе.

Прошло уже несколько месяцев. Лагерь возле капсулы Эйлин стал практически моим домом. Я обустроил его так, что он напоминал нечто среднее между складом и уютной берлогой. Рядом стоял аккуратно собранный "стол" из металлических панелей, под которым я хранил запас "еды" из материализатора. В углу – импровизированная кровать, над которой я натянул тряпку, чтобы хоть как-то отгородиться от света ламп.

Моя борода выросла до таких размеров, что иногда я ловил себя на том, что играю с ней, пока думаю. 3С-17 всё ещё был моим единственным спутником. Мы много "разговаривали". Ну, как "разговаривали" – я больше говорил сам с собой, а он выдавал свои лаконичные ответы.

Однажды, сидя за своим "столом" и жуя очередной серый рацион, я посмотрел на робота.

– Слушай, 3С-17, – начал я, вытянув ноги. – А ты можешь что-нибудь загрузить себе в голову? Ну, знаешь, расширить базу данных. Вдруг там есть что-то полезное? Например, рецепты нормальной еды.

Робот замигал лампочками, будто обдумывая вопрос.

– В этом нет логики, – произнёс он своим ровным механическим голосом.

– Почему это? – нахмурился я. – Мне кажется, это было бы полезно.

– Есть доступ. К 34 599 021 блюду. И 340 082 видам напитков, – спокойно ответил он.

Я замер, не сразу осознавая смысл сказанного.

– ЧТО?! – закричал я, чуть не уронив стул. – Ты хочешь сказать, что всё это время ты мог материализовать что угодно из ТРИДЦАТИ ЧЕТЫРЁХ МИЛЛИОНОВ блюд?! А кормил меня этим серым ужасом?!

Робот наклонил корпус, его лампочки мигнули.

– Ты не спрашивал. Другую. Еду для человеков, – объяснил он, как будто это было само собой разумеющимся.

Я схватился за голову, глядя на него с таким выражением, будто он только что объявил, что скрывал от меня запас золота.

– Не спрашивал? – я поднялся и начал ходить туда-сюда. – Ты же робот! Ты должен был догадаться, что я хочу чего-то нормального! Почему ты решил, что это – лучшая еда для человека?!

– В базе данных. Это оптимальный рацион. Для выживания человека, – невозмутимо ответил он.

Я опустился обратно на стул, выдохнув. Внутри меня бурлила смесь смеха и злости.

– Ладно, давай забудем об этом, – сказал я, махнув рукой. – Просто покажи мне, как это работает. Хочу… пиццу. Самую обычную пиццу. Ты можешь сделать это?

Робот замер, затем его манипулятор поднялся к интерфейсу материализатора. Через пару секунд из лотка появилась аккуратная коробка. Я открыл её, и аромат свежей пиццы ударил мне в нос. Она выглядела идеально: сыр, томатный соус, базилик. Я чуть не расплакался.

– Вот это да… – прошептал я, кусая кусок и чувствуя, как вкус взрывается во рту. – Это… это просто невероятно! Почему ты сразу не сделал это?

– Ты не уточнил, – снова ответил 3С-17.

Я откусил ещё кусок, глядя на него с улыбкой.

– Ладно, маленький безмозглый друг, – сказал я, смеясь. – На этот раз ты победил. Но больше никаких оправданий. Завтра будем пробовать десерты.

Робот наклонил корпус, его лампочки мигнули ярче, как будто он был доволен собой. А я, наслаждаясь лучшей едой за месяцы, понял, что даже в этой ситуации можно найти светлые моменты. Особенно если у тебя есть 34 миллиона блюд на выбор.

Глава 2

Я сидел за своим импровизированным столом, глядя на капсулу Эйлин. Она лежала там, неподвижная, а я, как всегда, варился в собственных мыслях. На этот раз тишина давила особенно сильно.

– Да уж, – пробормотал я, глядя на единственного собеседника. – Говорить самому с собой – это, конечно, весело. Но, если честно, это уже чертовски одиноко.

3С-17 замигал лампочками и замер. Его механический голос прорезал тишину:

– Ты хочешь говорить с другими человеками?

Я даже не сразу понял, что он сказал. Секунда прошла, потом другая. Наконец, мои мысли начали сходиться в кучу.

– Что? – переспросил я, прищурившись. – Повтори.

– Ты хочешь говорить с другими человеками? – наивно повторил он.

– Правильно говорить "с людьми", а не с человеками, – начал я, по привычке цепляясь за детали. – Хотя… Стоп. Стоп! Ты хочешь сказать, что есть возможность связаться с миром?

Робот, как всегда, просто замигал своими лампочками, будто этот вопрос вообще не стоил внимания.

– Да, – ответил он после паузы.

Я хлопнул себя по лбу с такой силой, что в ушах зазвенело.

– Да твою ж мать! – воскликнул я, едва не перевернув стол. – Это вообще как?! Я тут мучаюсь в этом вакууме, а ты мне говоришь только сейчас?!

– Ты не спрашивал, – последовал его невозмутимый ответ.

– Конечно! – взревел я, не зная, то ли смеяться, то ли кричать. – Конечно, я не спрашивал! Потому что, знаешь ли, это НЕ ТА ВЕЩЬ, КОТОРУЮ СТОИТ ТАИТЬ!

Робот замер, его лампочки мигнули. Потом он спокойно указал манипулятором на одну из старых консолей в углу зала.

– Связь. Тут.

Я резко повернулся к указанной точке, глядя на старую панель, покрытую пылью. Она выглядела так, будто с неё стерли последние остатки жизни ещё пару десятилетий назад.

– Ты издеваешься? – выдохнул я, подходя ближе. – И эта штука работает?

– Да, – уверенно подтвердил 3С-17.

Я уже хотел закричать, но вместо этого засмеялся. Не знаю, что во мне сработало – то ли надежда, то ли нервный срыв.

– Ладно, ладно, – сказал я, стирая пыль с панели. – Если ты прав, то… Давай включай её. Посмотрим, на что она способна.

Робот подъехал ближе и подключился к консоли. Через несколько секунд панель ожила: по экрану побежали странные символы, затем замигали десятки индикаторов. Потом раздался тихий гул, и передо мной открылось меню.

– Выберите канал связи, – произнёс механический голос системы. Сотни вариантов прокрутились на экране.

– Чёрт, – выдохнул я, чувствуя, как адреналин закипает в крови. – Это что, реально работает? Ты хочешь сказать, что я могу связаться с кем угодно?

Робот подтвердил коротким "Да".

Я улыбнулся, но не от радости. Это была улыбка человека, который вот-вот вырвется из заточения. И я уже знал, с чего начать.

Я щёлкал по каналам, пытаясь выжать из старой консоли хоть какой-то намёк на жизнь. Гул в комнате действовал на нервы, а 3С-17, как обычно, стоял неподвижно.

– Ну давай, Валкор, отзовись, – пробормотал я, уже на грани отчаяния.

Внезапно 3С-17 замигал лампочками.

– Не верно. Имя: Семнадцатый, – произнёс он своим безэмоциональным голосом.

– Семнадцатый? – переспросил я, нахмурившись. – Ты откуда это знаешь?

Робот слегка наклонил голову.

– Создатель, – коротко ответил он. – Канал подключаю.

Я хотел что-то возразить, но в этот момент экран передо мной ожил. Сначала замелькали знакомые линии кода, потом появился статический шум, и, наконец, лицо, которое я не мог спутать ни с кем. Улыбка на грани язвительности и искренности, глаза, в которых всегда была эта чертовская искра. Валкор.

– Бабушка? О! Гендос! – протянул он, чуть склонив голову. – Я уже начал думать, что ты наконец нашёл себе тихую, спокойную жизнь. Но нет, конечно.

Я выдохнул, чувствуя странное облегчение.

– Рад тебя видеть живым, Валкор, – сказал я, усаживаясь перед экраном. – Хотя не могу сказать, что скучал по твоим издёвкам.

– Скучал, конечно, – возразил он, откинувшись на что-то невидимое за кадром. – Ты бы не вышел на связь, если бы не соскучился. Так что выкладывай, что у тебя на этот раз?

– Эйлин, – коротко ответил я. – Она в капсуле. Её система на перенастройке. А я застрял здесь, с… – я бросил взгляд на 3С-17, – этим роботом, который, кажется, наслаждается моей агонией.

– О, любишь ты роботов, – рассмеялся он, будто я рассказал отличную шутку. – Ты, как всегда. Но почему я не удивлён?

– Это талант, – сухо сказал я. – Ладно, хватит. Ты можешь помочь? Ты же знаешь, как устроены эти системы.

– Гена, Гена… – произнёс он, словно наслаждаясь каждым слогом моего имени. – Ты, конечно, мастер попадать в сложные ситуации. Но должен признать, ты мне по-прежнему интересен.

– Это да или нет? – я упёрся взглядом в экран.

Он улыбнулся, не спеша с ответом.

– Конечно, могу. Ты же знаешь, я всегда на стороне хлеба… и зрелищ. Рассказывай всё подробно. Что с ней и что тебе нужно?

Я выдохнул, чувствуя, как напряжение немного отступает. Валкор был Валкором: язвительный, непредсказуемый, но, черт возьми, он всегда знал, что делать.

Прошло несколько часов. Мы с 3С-17 молча сидели, пока я не услышал громкий металлический скрежет. Я повернул голову, и увидел, как массивная дверь, которую мы даже не пытались тронуть, распахнулась с лёгкостью, будто она была сделана из картона.

На пороге стоял Валкор, с широкой ухмылкой, которую можно было бы нарисовать в учебнике по сарказму.

– Божечьки! – воскликнул он, разведя руки, словно собирался обнять весь мир. – Как же я скучал по этим ресничкам! Борода? А тебе идёт, Генецвали!

– Ты вообще нормальный? – спросил я, хлопнув ладонью по лбу. – Ты не мог громче еще войти?

– Гена, тише – это не про меня, – сказал он, заходя внутрь и оглядываясь, будто ему принадлежала эта лаборатория. – Итак, где моя старушка?

Я кивнул на капсулу, которая всё ещё издавала тихий гул.

Валкор подошёл ближе, вгляделся, склонил голову, а потом приложил руку к стеклу, как будто это был не высокотехнологичный челобот, а давно потерянный друг.

– Ну что ж, – произнёс он, отступив назад. – Дело серьёзное. Придётся ждать долго. Очень долго. Но можно ускорить процесс.

– Как? – коротко спросил я.

Он резко повернулся ко мне, его глаза блеснули.

– Покажешь титьку, скажу! – заявил он с совершенно серьёзным лицом.

– Ты дурак? – отрезал я, выдохнув.

Он сделал вид, будто я действительно выполнил его просьбу, поморщился и махнул рукой:

– Фу. Ладно, убери. Смотри, нужно ко мне отвести капсюль.

С этими словами он активировал несколько панелей на консоли, и роботы в лаборатории, до этого игнорировавшие нас, начали движение. Они окружили капсулу, напоминая стаю муравьёв, обрабатывающих свою королеву. Металлические руки с точностью ювелиров начали модифицировать её корпус, добавляя дополнительные компоненты.

– Мы её переделаем для передвижения, – сказал Валкор, оборачиваясь ко мне. – Нужно больше энергии. Это ускорит процесс.

Я кивнул, наблюдая, как техника оживает под его управлением. Но моё внимание отвлёк он сам: Валкор сел на корточки рядом с 3С-17 и начал гладить его по корпусу.

– Ну как ты, мой друг? – спросил он с деланной заботой. – Этот дядя не трогал тебя за разные места?

Робот, к моему удивлению, качнул головой и выдал голосом, который звучал на удивление выразительно:

– Сей достопримечательный господин был со мной крайне уважителен и терпелив, но я бы порекомендовал ему клизму и зоопсихолога.

Я замер, уставившись на робота с открытым ртом.

– Что?.. – начал я, но тут же понял, что к чему. Я повернулся к Валкору. – Это ты, да?

Он сидел с абсолютно невинным выражением лица, но его глаза выдавали все ответы.

– Ты слишком серьёзен, – сказал он, подмигнув. – Расслабься. Но не везде.

Я закатил глаза. Это был Валкор: невозможный, непредсказуемый и, чёрт возьми, иногда чертовски полезный.

Мы подошли к кораблю. Впервые я увидел его так близко. Гладкая, словно отполированная до зеркального блеска, обшивка серебрилась на свету. Казалось, он идеально вписывается в этот мир – мир технологий, которые превратились из инструментов в хозяев. На борту не было ни царапины, ни следов времени. Он выглядел настолько новым, что даже пыль, обычно прилипшая ко всему в этих пустошах, будто избегала его. И, конечно, этот корабль не мог быть ничем иным, как произведением системы.

– Красавец, да? – сказал Валкор, не скрывая гордости.

Я бросил на него взгляд, стараясь скрыть раздражение.

– Ты всегда так говоришь, будто это твоё личное достижение.

– А разве не моё? – он подмигнул. – Этот корабль создан по моему проекту.

Я закатил глаза. Конечно, это его проект. Всё, что связано с технологией, так или иначе упиралось в Валкора. Я уже не знал, где заканчиваются его шутки и начинается правда.

Рядом тащился 3С-17, словно позабытый всеми персонаж, который изо всех сил пытался сохранить хоть видимость полезности. В его механической хватке болтались какие-то инструменты. Я посмотрел на него, затем на Валкора.

– Ладно, а этот-то зачем? – спросил я, кивая на робота.

– Ты про нашего друга? – с усмешкой уточнил он.

– Нет, про дерево позади тебя. Конечно, про него.

Валкор остановился, сделал вид, что глубоко задумался, потом хлопнул себя по лбу.

– Ах да, я же тебе не рассказывал.

Я вздохнул.

– Нет, не рассказывал. Просвяти.

– Он полезный, – заявил Валкор, будто это объясняет всё.

Я прищурился.

– Полезный? Этот "полезный" вчера чуть не запаял дверь в мою комнату.

– Тренировался, – пожал плечами Валкор. – Генец, ты слишком серьёзен. Расслабься. Робот хороший. И, кстати, датчики у него лучше, чем у тебя.

– Лучше, чем у меня? – повторил я, начиная закипать. – Ну да, неудивительно. У него хотя бы нет мозга, который ты пытаешься взорвать своими загадками.

– И всё же он нас спасёт, – сказал Валкор, обгоняя меня и направляясь к трапу корабля.

Я только головой покачал, следуя за ним. Этот робот явно не вдохновлял меня на оптимизм, но с Валкором всё было именно так: ты либо принимаешь его план, либо вообще не участвуешь.

Мы поднялись на борт. Внутри корабль выглядел ещё более технологичным, чем снаружи. Панели управления мягко светились, голограммы проецировали схемы, которые я даже не пытался понять. Всё это ощущалось чужим, но при этом странно знакомым. Валкор сразу направился к центральной консоли, начав запускать системы.

Капсула с Эйлин стояла в углу. Она мерно гудела, светясь изнутри мягким голубоватым светом. Это было единственное, что по-настоящему привлекло моё внимание. Я задержал взгляд на капсуле, а затем обернулся к Валкору.

– Ну и? Ты собираешься рассказать, почему эта жестянка с нами? – снова спросил я.

Валкор не сразу ответил, сосредоточенно возясь с консолями. Наконец, он повернулся ко мне.

– Потому что он нам пригодится. Доверяй процессу, Генец.

– Процессу? – переспросил я. – У тебя даже процесса нет, только хаос.

– А в хаосе всегда есть скрытая структура, – парировал он с фирменной ухмылкой. – Кстати, ты замечал, что хаос тебя почему-то всегда спасает?

Я только тяжело вздохнул. С Валкором спорить было бесполезно. Но мне всё равно казалось, что этот робот был здесь не просто так.

– Эйлин бы с тобой не согласилась, – пробормотал я, садясь рядом с капсулой.

– Может быть, но у нас есть время это обсудить, – ответил Валкор, включая двигатель корабля.

Гул усилился, и я почувствовал, как мы начали подниматься. И только в этот момент я осознал, что снова оказался в эпицентре одной из его "идей".

Валкор щёлкнул пальцами, и прямо перед нами на голограмме развернулась схема. Мягкий свет обрисовал что-то, что напоминало карту звёздного неба: множество точек, соединённых линиями, словно созвездия. Я нахмурился, пытаясь понять, что именно передо мной.

– Это что? – спросил я.

– Это её решение, – с ноткой уважения в голосе ответил Валкор.

– Решение чего?

– Как выжить, не сойти с ума и не сломаться. В отличие от большинства челоботов, она поняла, что поток больше недоступен, и создала свою альтернативу.

Я поднял бровь. Эйлин была способна на многое, но создать что-то, что заменило бы поток? Это звучало… невероятно.

– Ладно, и как это работает? – спросил я.

Валкор указал на одну из точек на голограмме.

– Видишь это? Это кластер памяти. Представь, что это целая библиотека. Но вместо того, чтобы хранить все книги на полках, она их сжимает до размера одной страницы.

– Это как? – перебил я.

– Ассоциации, Генец, – Валкор улыбнулся. – Она группирует воспоминания по паттернам, как человеческий мозг. Например, запах моря вызывает у тебя не только воспоминания о море, но и об отдыхе, солнце, может быть, даже о старых друзьях. Она сжимает информацию по таким связям и разворачивает её только тогда, когда это необходимо.

– И это работает?

– Работает, но есть одно "но", – Валкор прищурился. – Это требует чудовищного количества энергии.

– Но мы же были на заводе, – возразил я. – Там было полно тока. Разве этого недостаточно?

Валкор рассмеялся, покачав головой.

– Гена, дело не в количестве электричества. Не в киловаттах.

– Тогда в чём?

– В типе энергии. Для того, чтобы пересобрать такую сложную информацию, ей нужен не просто компьютер. Ей нужен квантовый процессор, но на других принципах.

– Каких?

Валкор посмотрел на меня с той самой улыбкой, которая всегда означала, что сейчас начнётся лекция.

– Что ты знаешь о задаче трёх тел?

Я пожал плечами.

– Это что-то из физики?

– Именно. Задача трёх тел – это про сложные, нелинейные системы. Скажем, три планеты, которые вращаются под воздействием гравитации. Попробуй вычислить их траектории. Это почти невозможно, потому что одно движение мгновенно влияет на другое.

– И как это связано с её памятью?

– Прямо. Она пытается пересобрать воспоминания по принципу квантовой запутанности, где одно состояние связано с другим мгновенно, без задержек. Это не просто физика, Ген, это… это просто космос.

Я посмотрел на голограмму, где точки продолжали мерцать.

– Ты хочешь сказать, что Эйлин создала что-то лучше потока?