7 Петабайт души. 2 часть

Виктор Муравьёв

7 Петабайт души. 2 часть

Глава 1

Прошло десять лет. Десять странных, хаотичных лет, за которые я так и не смог понять, куда движется этот новый мир. Мы с Эйлин всё это время путешествовали. Не было ни дома, ни цели – только путь. Иногда я думал, что это похоже на вечное изгнание, но она всегда напоминала, что это выбор.

– Геннадий, ты ведь сам решил уйти, – говорила она, наблюдая за закатом где-то на окраине бывшей красной зоны. – Разве ты не хотел посмотреть, каким станет этот мир?

Я молчал. Наверное, хотел. Но иногда мне казалось, что я бегу от чего-то, что слишком тяжело нести. От того, что я сделал. Или от того, что ещё предстоит сделать.

Мы сидели у костра, вдали от очередного нового поселения. В такие моменты тишина становилась почти осязаемой. Я бросал палки в огонь, а Эйлин смотрела на звёзды, словно видела в них что-то, что я никогда не смогу понять.

– Знаешь, – вдруг начала она, нарушая тишину, – я всё чаще думаю о Валкоре.

– О Валкоре? – я вскинул голову, изумлённый. – Что-то не припомню, чтобы он вызывал у тебя симпатию.

– Он её и не вызывает, – ответила она, глядя на пламя. – Но я начинаю понимать, почему он стал таким.

Я усмехнулся. Ну конечно, Эйлин и понимание Валкора. Это должно быть интересно.

– Хорошо, – сказал я, складывая руки на груди. – Просвети меня.

Она подняла взгляд. В её глазах, всегда немного механически-чётких, мелькнуло что-то новое, почти человеческое.

– У меня есть чувства, Геннадий, – начала она. – Ты знаешь это. Я ощущаю мир через миллионы датчиков, нервных окончаний, которые составляют моё тело. Иногда мне кажется, что я даже больше человек, чем вы сами. Но…

– Но что? – спросил я, почувствовав, как по спине пробежал холодок.

– У вас есть сон, – произнесла она тихо, будто боялась своих собственных слов. – Вы можете забывать. Ваши мозги умеют освобождаться от тяжёлых воспоминаний. Даже если что-то остаётся, со временем это теряет яркость, становится не таким острым.

Я молчал. Она продолжала.

– А я… Я всё помню. Каждую деталь. Каждую эмоцию. Каждую боль. Она никуда не уходит, Геннадий. И иногда я думаю: как долго я смогу это выдерживать?

Её слова застряли в моей голове, как зазубренный нож. Я вспомнил Валкора – его безумие, сарказм, вечную игру, которую он вёл. И вдруг мне стало ясно, что она права. Он тоже помнил всё. Он не мог забыть, не мог отпустить.

– Ты боишься стать такой, как он? – спросил я, почти шёпотом.

Она взглянула на меня, её глаза блестели в отблесках костра.

– Боюсь ли? – она грустно улыбнулась. – Геннадий, я уже живу с этим. И единственное, что меня спасает, – это ты.

Я почувствовал, как что-то защемило внутри. Она отвернулась к звёздам, будто хотела скрыть, как много вложила в эти слова.

Тишина снова вернулась, но теперь она была другой. В ней было что-то тяжёлое, что мы оба не могли позволить себе озвучить.

Огонь потрескивал, освещая её лицо, на котором впервые за долгое время я заметил усталость. Её слова не отпускали меня. Эйлин, которая всегда казалась мне воплощением логики и силы, вдруг призналась в том, что живёт с тяжёлой ношей, которую я даже не могу себе представить.

– Эйлин, – начал я после долгой паузы, – ты же знаешь, что я не самый умный из нас двоих, но… Может, я могу помочь?

Она посмотрела на меня, приподняв бровь. В уголках её губ мелькнула едва заметная улыбка.

– Помочь? И как ты себе это представляешь?

– Ну, я не знаю, – я почесал затылок, чувствуя себя полным идиотом. – Может, какой-нибудь фильтр? Чтобы блокировать часть воспоминаний или хотя бы ослаблять их. Ты же сама говорила, что у вас, машин, этого нет, но это же можно исправить, да?

Эйлин рассмеялась. Не громко, но искренне. Её смех был лёгким, как ветер, но в нём всё равно чувствовалась горечь.

– Фильтр? – переспросила она, поднимая глаза к небу. – Геннадий, если бы это было так просто… Хотя, – она склонила голову, и её взгляд стал лукавым, – я бы не отказалась, если бы ты сам захотел вставить мне фильтр.

Я чуть не подавился собственным дыханием.

– Ну, знаешь ли… – я запнулся, пытаясь вернуть серьёзность разговору, – давай всё же думать в рамках науки, а не… эээ… этого.

Эйлин усмехнулась, и её лёгкая улыбка осталась со мной.

– Ладно, Геннадий, не буду тебя смущать. Фильтр воспоминаний – это неплохо. Кстати, неподалёку отсюда есть лаборатории. Бывшие заводы по обслуживанию челоботов. Там давно нет активного ИИ, только программное обеспечение. Думаю, мы могли бы что-то найти.

– Далеко то они? – я нахмурился. – Они всё ещё работают?

– В каком-то смысле, – ответила она. – Это автоматизированные комплексы. Они сами себя обслуживают. Думаю, там могли остаться какие-то инструменты. Если ты хочешь помочь, это хороший шанс.

Я задумался. Идея отправиться в старые лаборатории не внушала оптимизма, но и оставить её с этой болью я тоже не мог.

– Ладно, – сказал я, поднявшись на ноги. – Показывай дорогу.

Эйлин встала следом, её фигура вырисовывалась на фоне костра. В её глазах снова появилась та самая решительность, которую я всегда в ней уважал.

– Тогда завтра на рассвете отправимся, – сказала она.

– Да будет так, – пробормотал я, но внутри уже чувствовал, что это путешествие вряд ли окажется простым.

Мы шли через забытые пустоши, где природа медленно брала верх над остатками человечества. Сломанные башни когда-то величественных зданий, ржавые каркасы челоботов, обугленные деревья – всё это напоминало, что мир, в котором мы жили, был когда-то совсем другим. Ветер играл с пылью, завывая в останках построек, словно напевая песню забытой эпохи.

Эйлин остановилась, резко подняв руку.

– Это что? – сказала она, указывая вверх.

Я проследил за её взглядом, ожидая увидеть что-то внушительное. Но там ничего не было. Только ясное небо, безоблачное и спокойное.

– Где? – спросил я, прищурившись.

Она ещё пару секунд смотрела, потом покачала головой.

– Показалось… – пробормотала Эйлин, её голос был напряжённым. – Мне показалось, что я видела… голубя.

Я усмехнулся, не сдержав себя.

– Голубя? Эйлин, ты когда-нибудь видела голубей в этих местах?

Она фыркнула.

– Нет. Может, мой визуальный процессор играет со мной злую шутку. Или… – она замолчала, а в её глазах на миг блеснуло что-то неуловимое.

Через несколько часов мы дошли до старого здания. Это был массивный комплекс из серого бетона, вросший в землю и едва различимый среди густой растительности. Его окна были разбиты, а большие металлические ворота покрыты ржавчиной.

– Добро пожаловать в наследие прошлого, – сказала Эйлин, кивая на ворота. – Лаборатория по обслуживанию челоботов. Или то, что от неё осталось.

– Выглядит гостеприимно, – пробормотал я, подходя ближе. – Как думаешь, сюда вообще кто-то заходил за последние десять лет?

– Вряд ли, – ответила она. – Большинство людей даже не знает, что такие места существуют.

Она легко открыла ржавую дверь, которая с гулом скрипнула, и мы оказались внутри. Пол был покрыт пылью и обломками, но в воздухе всё ещё ощущался слабый запах машинного масла. Стены были испещрены трещинами, а некоторые панели мигали красным, словно оборудование не сдалось окончательно.

– Лифт должен быть где-то в центре, – сказала Эйлин, идя вперёд с уверенностью, будто у неё был план здания перед глазами.

– Лифт? – я посмотрел на неё. – Ты уверена, что он ещё работает?

– Если нет, придётся спускаться вручную, – отозвалась она, не останавливаясь.

Мы нашли шахту лифта за массивной металлической дверью. Она была полуоткрыта, и за ней виднелась кабина, покрытая пылью и ржавчиной. Эйлин нажала на панель рядом, и лифт издал протяжный гул, будто отзываясь на долгую забытость.

– Ну, если мы погибнем, – начал я, вставая в кабину, – это хотя бы будет эпично.

– У тебя странное представление об эпичности, Геннадий, – усмехнулась она, заходя следом и нажимая на кнопку.

Лифт дрогнул и медленно начал двигаться вниз. Мы смотрели на стены шахты, изъеденные временем и покрытые пятнами плесени. Но вдруг раздался резкий скрежет, и кабина дёрнулась.

– О нет, – выдохнул я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Лифт сорвался. Мы падали в свободном падении, воздух свистел вокруг, и я зажмурился, готовясь к удару. Но вместо этого кабина вдруг резко замедлилась. Я открыл глаза и увидел, как Эйлин, держась руками за металлические направляющие, упёрлась ногами в стену шахты.

– Ты издеваешься? – прохрипел я, хватаясь за поручень, чтобы не рухнуть на пол.

– Это было неожиданно, – спокойно ответила она, будто удерживать тонны металла было для неё обычным делом. – Но я справлюсь.

Она медленно начала спускать кабину, используя свои усиленные руки. Её мышцы напряглись, лицо оставалось спокойным, но по нему стекала капля масла, смешанная с потом.

Наконец, лифт остановился. Мы оказались на самом нижнем уровне шахты. Двери открылись с металлическим скрежетом, обнажив длинный коридор, освещённый тусклым светом старых ламп.

– Ну, – сказала она, стряхивая с рук пыль, – вот и прибыли. Живы, что уже неплохо.

– Напомни мне больше не садиться в старые лифты, – пробормотал я, вытирая пот с лица. – И спасибо. В очередной раз ты меня спасла.

– Привыкай, – усмехнулась Эйлин и шагнула вперёд, в темноту коридора.

Коридоры лаборатории оказались гораздо больше, чем я ожидал. Они тянулись бесконечной паутиной, выложенной старым, потрескавшимся металлом. Вокруг нас слышался гул машин и тихое шуршание роботов, которые продолжали свои запрограммированные задачи, будто войны и времени для них не существовало.

Я шёл за Эйлин, пытаясь не отставать, и вдруг заметил что-то странное. На её лице и шее блестели капли… пота? Я нахмурился.

– Эй, – окликнул я её, и она остановилась. – У тебя что, пот?

Она обернулась, её лицо оставалось абсолютно серьёзным.

– Не совсем, – начала она. – Это просто влага, которая испаряется. При высокой нагрузке мой внутренний реактор работает на полную мощность, температура поднимается, и лайтозеры в системе охлаждения могут начать лопаться. Визуально это похоже на пот, но это…

– Всё, понял, – перебил я, махнув рукой. – Не пот. Просто механический… пот.

Она усмехнулась и повернулась, чтобы продолжить путь.

Мы подошли к огромному залу. Под высоким потолком тянулись ряды машин, большинство из которых уже заржавели и остановились. Но среди них были те, которые всё ещё работали. Роботы двигались вдоль конвейеров, поднимая и перенося детали, издавая резкие звуки механических суставов.

– Они даже не замечают нас, – заметил я, наблюдая за одним из роботов, который проехал мимо, не обращая на нас никакого внимания.

– Они работают по старому протоколу, – ответила Эйлин, осматривая помещение. – Их задача – поддерживать основные функции лаборатории. Для них мы – просто объекты вне их зоны ответственности.

– А что если… – начал я, но тут один из роботов, похожий на массивную металлическую «руку» с красным глазом-сенсором, вдруг остановился и повернулся к нам.

– Определён нарушитель, – произнёс он голосом, который больше походил на рёв ржавого механизма.

Моё сердце ухнуло в пятки.

Эйлин спокойно взглянула на робота, не останавливаясь. Его красный сенсор мигал всё чаще, но она, похоже, была абсолютно уверена в себе. Я замер, наблюдая, как она просто продолжала идти вперёд, словно этот металлический гигант был обычной мебелью.

Через долю секунды робот вдруг остановился, его сенсор мигнул ещё пару раз, затем он развернулся и спокойно продолжил свою работу, как будто нас никогда и не было. Я хмыкнул, глядя вслед этому механическому громиле.

– Эй, а что это было? – спросил я, догоняя её.

– Взлом, – коротко ответила Эйлин, даже не оборачиваясь.

– Серьёзно? Ты могла бы заранее всё продумать. Ты ведь знаешь, что мы в лаборатории, полной роботов, – съязвил я. – Почему сразу не отключила их все, пока мы не напоролись?

Эйлин остановилась, повернула ко мне голову и посмотрела так, будто сейчас будет лекция.

– Да, конечно, – с сарказмом ответила она. – Ты бы попробовал сам всё предугадать в этой куче старого кода и багов. Думаешь, они работают по логике? Иногда мне кажется, что эти машины больше похожи на тебя.

Я рассмеялся.

– На меня? Ты сейчас про логику или про непредсказуемость?

– Думаю, ты сам знаешь ответ, – отрезала она, продолжив путь.

Я усмехнулся, но последовал за ней. Её спокойствие всегда поражало. Пока я нервничал, готовясь к худшему, она просто действовала, будто для неё это всё – детская игра. И, наверное, это действительно было так.

Мы добрались до центрального терминала. Огромная консоль в центре зала возвышалась, как монумент прошлого. Вокруг неё мигали экраны, на которых хаотично мелькали старые схемы и строки кода. Зал был пуст, если не считать редких звуков работающих где-то вдалеке роботов.

Эйлин подошла ближе и внимательно осмотрела терминал. Её взгляд был сосредоточенным, как у хирурга перед операцией.

– Итак? – спросил я, стоя чуть позади. – Ты же сейчас просто что-то взломаешь и мы пойдём дальше, верно?

– Нет, – ответила она, отступив на шаг и скрестив руки. – Удалённого доступа здесь нет. Всё управление заблокировано на уровне физического интерфейса.

– Значит, нужно что-то вроде ключа? – я наклонился ближе, рассматривая гнездо на консоли, которое выглядело как странная смесь разъёма и антикварной замочной скважины.

– Именно, – подтвердила она, чуть задумавшись. – У меня есть идея.

Она подняла руку и, не задумываясь, вытянула указательный палец. Металлическая поверхность слегка раздвинулась, обнажая миниатюрные манипуляторы и крошечные инструменты. Она аккуратно вставила палец в гнездо.

– Ты прикалываешься? – я невольно усмехнулся. – Ты сейчас выглядишь, как Р2-Д2 в "Звёздных войнах". Начнёшь пиликать?

Эйлин, не отрываясь от работы, бросила на меня быстрый взгляд.

– А ты, значит, считаешь себя Люком Скайуокером? – парировала она. – Для этого, Геннадий, тебе не хватает хотя бы немного харизмы.

– Харизмы? – возмутился я, делая шаг назад. – Вот сейчас обидно было.

Она слегка улыбнулась, хотя всё её внимание было сосредоточено на процессе. Через несколько секунд терминал ожил. Экран замигал, консоль начала издавать тихие щелчки, словно пробуждаясь от долгого сна.

– Готово, – сообщила она, убирая руку и возвращая палец в привычный вид.

– Слушай, а ты бы ещё световой меч где-нибудь достала. Тогда я точно поверю, что мы в каком-то другом жанре, – не унимался я.

– Геннадий, – вздохнула она, – если ты хочешь быть полезным, может, просто посмотри, нет ли поблизости чего-то подозрительного? Это, кстати, куда больше в твоём стиле.

– Подозрительное? – я оглянулся. – А ты уверена, что не имела в виду "бесполезное"?

Эйлин рассмеялась тихим, почти незаметным смехом.

– Просто будь собой, – сказала она, уже сосредотачиваясь на данных, которые появились на экранах.

Экраны на терминале мигнули ещё раз, и вдруг весь зал ожил. Гул машин становился всё громче, вокруг нас начали двигаться конвейеры. Роботы, до этого медленно выполнявшие свои задачи, внезапно ускорились. На конвейерных лентах стали появляться детали, которых здесь раньше не было: сложные металлические компоненты, похожие на кусочки пазла, которые должны были соединиться в нечто большее.

– Эй, Эйлин, – я посмотрел на неё, пытаясь перекричать грохот. – Ты точно уверена, что это безопасно? Вдруг ты случайно запустила производство армии роботов-убийц?

– Расслабься, Геннадий, – ответила она, не отрываясь от терминала. – Это просто автоматизация. Я указала системе создать определённый набор элементов. Ничего опасного.

– Ага, конечно, – я указал на конвейер, где огромные манипуляторы начали складывать металлические детали в нечто странно знакомое. – А вот это выглядит так, будто готовится что-то не из маленьких.

Эйлин наконец повернулась ко мне, увидев, на что я показываю, и усмехнулась.

– Это капсула, – пояснила она.

– Капсула? – я нахмурился. – Для чего?

Она подошла ближе к терминалу, сканируя данные на экране.

– Для меня, – пояснила она. – Чтобы интегрировать фильтр, мне потребуется полноценная перестройка множества процессов моего тела. Это не просто добавить функцию или переписать код. Это физическое изменение.

Я прищурился, указывая на уже почти завершённую конструкцию на конвейере.

– Слушай, а как такая гигантская штука вообще влезет в тебя? Ты уверена, что не ошиблась?

Эйлин бросила на меня взгляд, в котором смешались ирония и терпение.

– Ты очень умный, Геннадий, – сказала она с лёгкой улыбкой. – Это капсула для проведения операции. Можно сказать, операционная. Меня не просто "обновят". Чтобы интегрировать фильтр, нужно пересобрать множество внутренних компонентов моего тела. Помни, я хоть и не человек, но всё же челобот. У меня свои нюансы.

– Пересобрать? – я поднял брови. – Звучит жутковато.

– Для тебя, может быть, – ответила она, снова переключив внимание на терминал. – Но для меня это стандартный процесс. Хотя… приятного в этом, честно говоря, мало.

Я внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, насколько это её волнует.

– Ты хочешь сказать, что это будет больно?

Эйлин на секунду замерла, затем качнула головой.

– Не в привычном для тебя смысле. Но ощущение… как бы это объяснить… Представь, что тебя разбирают и собирают заново, как конструктор, а ты при этом всё осознаёшь.

Я поёжился.

– Отличное описание. Теперь я этого точно не развижу.

Она рассмеялась, но в её смехе чувствовалась нотка напряжения.

– Ты переживаешь больше, чем я, – сказала она. – Просто доверься мне. Всё под контролем.

Я хотел что-то ответить, но в этот момент конвейер издал громкий сигнал, и капсула, идеально собранная, медленно съехала в центр зала, готовая к использованию. Эйлин повернулась ко мне, её лицо оставалось спокойным.

– Готово, – сказала она. – Теперь осталась мелочь: активировать её и приступить к процессу. Ты ведь не собираешься упасть в обморок, Геннадий?

– Пока не знаю, – ответил я, стараясь выглядеть спокойным. – Но ты, конечно, мастер подкидывать сюрпризы.

Эйлин только усмехнулась, подходя к капсуле, которая вскоре должна была стать её "операционной". Мне оставалось лишь надеяться, что она действительно всё рассчитала правильно.

Капсула, сверкая металлом, стояла в центре зала. Её поверхность была гладкой, без единой царапины, с мерцающими линиями подсветки вдоль краёв. Эйлин подошла к ней, спокойно и уверенно, словно собиралась выполнить рутинное задание.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил я, наблюдая, как она осматривает панель управления на капсуле.

– Геннадий, – ответила она, не оборачиваясь, – у нас нет другого выбора. Если мы хотим, чтобы фильтр заработал, этот процесс неизбежен.

– Ну, тогда я, пожалуй, просто постою здесь и подержу кулаки, – пробормотал я.

Она улыбнулась краем губ, затем, повернувшись ко мне, кивнула.

– Всё будет хорошо, – сказала она. – А теперь не отвлекай меня.

Она открыла капсулу. Внутри всё светилось мягким голубым светом, а кабели разных цветов, словно живые, двигались в ожидании. Эйлин легла внутрь, её движения были точными, почти механическими. Когда она устроилась, кабели медленно начали подключаться к её телу. Один за другим, они находили свои разъёмы, словно ключи к замкам. В какой-то момент они засветились, создавая вокруг неё переливающуюся радугу.

На экране капсулы появилась её часть лица, словно голографическое изображение. Её глаза были закрыты, но выражение лица оставалось спокойным. Над её изображением начал мигать текст: Инициализация процесса.

– Выглядит… странно, – пробормотал я, вглядываясь в экраны.

Внезапно появился отсчёт: 764 дня 12 часов 45 минут.

– Что?! – я шагнул ближе, вглядываясь в цифры. – Это что, какая-то ошибка?

Эйлин больше не отвечала. Её лицо на экране исчезло, оставив только отсчёт, который шёл с пугающей точностью. 764 дня. Эти цифры горели в голове, как навязчивая мысль. Я стоял рядом с капсулой, ощущая её низкий гул, и пытался переварить происходящее.

Первые часы прошли в хаотичном хождении туда-сюда. Я пытался найти, чем себя занять, но знал, что это бесполезно. Единственная мысль, которая не отпускала, была: «А что теперь?»

Спустя сутки всё стало куда хуже. Мой желудок напоминал о себе болезненными спазмами. Я осматривал каждый угол зала, надеясь найти хоть что-то съестное, но лаборатория оказалась невероятно чистой. Ни крошки. Даже крыс не было.

Собрав остатки сил, я решил покинуть зал и отправиться на поиски. Лаборатория, как оказалось, была намного больше, чем я предполагал. Бесконечные коридоры, пустые комнаты с разбросанными инструментами и машины, которые уже давно перестали работать.

Через несколько часов блужданий я начал задаваться вопросом, не остался ли я здесь навсегда. Но, в какой-то момент, я услышал странный звук. Он был тихим, почти неразличимым – что-то вроде металлического скрипа.

– Кто здесь? – спросил я, хотя понимал, что вряд ли кто-то ответит.

Из-за угла медленно выкатилась небольшая металлическая фигура. Это был робот. Низкорослый, с круглыми лампочками вместо глаз и парой манипуляторов, он выглядел почти дружелюбно. Его внешний вид напомнил мне старый мультфильм, и я не удержался от улыбки.

– Привет, – сказал я, махнув ему рукой. – Ты говоришь?

Робот остановился, затем его лампочки заморгали, и из динамика раздалось странное синтезированное:

– Да. Говорю.

Его голос был простым и механическим, но в нём слышалась какая-то наивность.

– Ого, ты меня слышишь! – удивился я. – Как тебя зовут?

– Имя. Нет. – Его лампочки мигнули. – Я – Модель 3С-17. Помощник.

– Отлично, 3С-17, ты мне очень нужен, – сказал я, чувствуя, как надежда пробуждается во мне. – Мне нужно… ну, для начала, еда и вода. Знаешь, где это найти?

Робот замер на пару секунд, а затем его лампочки загорелись ярче.

– Еда. Вода. Уровень. М. Материализатор.

– Уровень М? – я повторил, пытаясь вспомнить, видел ли я что-то похожее. – Ладно. Ты покажешь дорогу?

Робот качнул корпусом, словно кивая, и медленно покатился вперёд.

Следуя за роботом, я прошёл несколько коридоров и спустился на два уровня ниже. Вскоре мы оказались в просторной комнате, где стояло несколько огромных машин. Одна из них издавала тихий гул. На её панели мигал зелёный индикатор.

Следуя за роботом, я прошёл несколько коридоров и спустился на два уровня ниже. Мы оказались в просторной комнате с несколькими массивными машинами. Одна из них издавала низкий гул, а на её панели мигал тусклый зелёный индикатор. Робот остановился, указывая манипулятором на машину.

– Материализатор, – произнёс он своим механическим голосом.

Я подошёл ближе, внимательно осматривая устройство. Оно выглядело внушительно, с десятками кнопок, рычагов и экранов, которые казались совершенно непонятными.

– Ты уверен, что она работает? – спросил я, оборачиваясь к роботу.

– Да. Работает, – кратко ответил он.

Я вздохнул и осмотрел панель управления. Ни единой подсказки, никаких пиктограмм или надписей, только хаос кнопок и рычагов.

– Ладно, – пробормотал я, обдумывая следующий шаг. – Может, стоит попробовать голосом? Эй, машина, мне нужна еда. И вода. Прямо сейчас!

Ничего не произошло. Я покосился на робота.

– Это что, шутка? Она вообще что-нибудь понимает?

– Нет. – Лампочки на роботе мигнули, и он поднял свой манипулятор. – Я. Попробую.

Он подошёл ближе, подключился к машине, вставив манипулятор в один из разъёмов. Машина издала серию щелчков, а затем раздался низкий гул. Из лотка выкатился небольшой металлический шар, размером с апельсин. Я уставился на него.

– Это что ещё за шарик? – нахмурился я, поднимая находку. – Мне еда нужна, а не игрушки!

Робот повернул ко мне свою голову, его лампочки замигали.

– Энергия. Триста киловатт-часов.

Я замер, потом разразился истеричным смехом.

– Ты серьёзно? – выдохнул я, глядя на робота. – Я человек! Мне нужна еда! Обычная! Я пить хочу, а ты предлагаешь мне зарядить батарею?!

Робот наклонил голову, будто обдумывая мою реакцию. Затем его манипулятор снова подключился к машине, и она вновь ожила. На этот раз процесс занял чуть больше времени. Через минуту из того же лотка выехал пластиковый пакет, похожий на те, что берут космонавты в полёты. Внутри была странная смесь сероватого цвета.

– Еда. Для человеков, – сообщил робот.

Я поднял пакет, рассматривая его содержимое с долей сомнения.