Сказочная педагогика – знакомство. Избранные темы и сказки цикла

– Понимаешь, жук Дормидонт, – задумчиво произнёс червячок Игнатий. – Наверное, я нечаянно открытие сделал. Открыл самое лучшее средство от обиды.

– Лучше капельки росы? – с сомнением переспросил жук Дормидонт.

– Лучше. Надо что-нибудь хорошее сделать для того, на кого обижен. И вся обида сразу проходит.

– Точно, – подтвердил паук Пафнутий. – Я как обижусь на кого, тут же начинаю для него хорошую такую паутину плести. И пока плету, всю обиду на это как раз израсходую.

– Эх, паук Пафнутий! – вздохнул червячок Игнатий. – Ничегошеньки ты не понял в моём открытии. Давай-ка я лучше тебе ещё чашечку чая налью.

Средство червячка Игнатия

Червячок Игнатий, который появился в этой сказке, – это дождевой червячок, который рыхлит землю и любит читать. У него много друзей, он собирает их в своей норке на чаепития. Он часто размышляет о главных для жизни вещах, совершая порою для себя удивительные открытия, которыми может поделиться с друзьями.

Стоит заметить, что червячок Игнатий полезен для ребёнка своей слабостью (он ведь обычный червячок), которая хорошо знакома детям, невольно сравнивающих себя со взрослыми. Когда обнаруживается, что это почти беспомощное, почти незаметное существо может быть победителем, это важный сигнал для того, кто переживает свою малость и слабость.

Сказка, приведённая ниже, взята из второй книги про червячка Игнатия. Существенная деталь, необходимая для понимания: у червячка Игнатия есть прозрачные крылышки (они появились у него чудесным образом, но это отдельная история). Они почти незаметны, но вполне пригодны для полётов. Здесь они играют определённую сюжетную роль.

А какое средство против обиды открыл червячок Игнатий – об этом и говорится в самой сказке.

Непонятливый паук Пафнутий

Почему паук Пафнутий, обычно такой сообразительный, ничегошеньки не понял в открытии червячка Игнатия? Это любопытный вопрос.

Во-первых, для того (между нами, педагогами), чтобы дать возможность ребёнку, познакомившемуся с этой сказкой, посоображать самому. Чтобы он мог самостоятельно повторить открытие червячка Игнатия для себя, а это полезнее всего.

Во-вторых, что-то дельное есть и в том способе преодоления обиды, которым пользуется паук Пафнутий. Может быть, перевод разрушительного переживания в созидательное? Ведь паутина – это всё равно что макраме, один из видов художественного творчества…

А ведь свой рецепт оказался и у жука Дормидонта. Можно и этот вариант с детьми обсудить.

Возможные вопросы

– На что особенно обижался жук Дормидонт? Бывает ли у тебя так, что говоришь, а тебя не слушают? Обижаешься ли ты на это?

– Червячок Игнатий спасался от обиды тем, что рыхлил землю? А у тебя есть какой-то свой способ?

– Обиделся бы ты, если бы с тобой так разговаривали, как стрекоза с червячком Игнатием?

– Почему червячок Игнатий бросился спасать своего обидчика?

– Легко ли было стрекозе признать свою неправоту? Почему она (то есть он) всё-таки это сделала?

– Почему червячок Игнатий рассказал друзьям, как всё было на самом деле? Разве он не хотел, чтобы жук Дормидонт считал его героем?

– Какое средство от обиды открыл червячок Игнатий? Годится ли оно для людей?

– Как избавлялся от обиды паук Пафнутий? Чем его средство отличается от рыхления земли и делания хорошего тому, кто тебя обидел?

– Чей способ борьбы с обидой тебе понравился больше всего? Сможешь ли ты сам его использовать?

– Сколько приёмов единоборства с обидами ты можешь придумать? Какие? Применял ли ты их сам?

Как добраться до папы

Шёл дождик. Червячку Игнатию это нравилось. Он ведь был дождевой червячок. А стрекозка Зоя в дождь всегда грустила, что не полетаешь. Правда, в компании с червячком Игнатием было так интересно, что можно было не обращать внимания на дождик. Хотя внимание всё равно само обращалось, но не так уж сильно.

От дождя их прикрывал большой знакомый Лопух.

Друзья разговаривали о детях и взрослых, перебирая, чем одни отличаются от других. И вдруг увидели, как к подъезду дома мчатся папа с сыном. Зонта у них не было (заботливого Лопуха тоже), и они торопились к родной двери, как могли. Сын, вцепившись двумя своими руками в одну папину, перелетал с её помощью через лужи. Но с одной из них не рассчитал – и плюхнулся в неё.

– Эх ты, зюзя! – сердито крикнул отец.

– Не зюзя, не зюзя!.. – заплакал от обиды мальчик.

Наконец они исчезли за дверью, а червячок Игнатий печально заметил:

– Зря он сына обидел. Несправедливо взрослому обзывать малыша.

– А мне иногда хочется даже, чтобы папа хотя бы обругал меня как-нибудь, – каким-то странным тоном сказала стрекозка, и червячку показалось, что, несмотря на защиту Лопуха, дождик всё-таки забрызгал ей глаза.

– Что у тебя с отцом, стрекозка Зоя? – тихо спросил он.

– Ничего… – жалобно ответила она. – Совсем ничего. Когда-то, давным-давно, он сильно обидел маму. Или она на него обиделась. С тех пор она не хочет, чтобы я с ним общалась. Вот и всё. Я и сама уже не хочу. Обижена, что он не смог что-нибудь придумать, чтобы по-другому было. Вон он сидит, на меня смотрит. А я не хочу…

– Ты серьёзно? – встрепенулся червячок Игнатий. – Где он сидит?

– Вон там…

В самом деле, по другую сторону дорожки, возле которой рос Лопух, стояла скамейка. Под ней, прямо на земле, подрагивал крыльями от сквозного ветерка Зоин папа. Почему-то он показался червячку немного знакомым.

Игнатий повспоминал, подумал и повернулся к Зое:

– А что если ты прямо сейчас к нему переберёшься и поговоришь с ним?

– Нет, нет, – замотала головой стрекозка. – Во-первых, в дождь перелететь невозможно, на полпути крылья намокнут. А когда дождь кончится, папа первый улетит. Он у меня гордый. Он и сейчас делает вид, будто дождик случайно его там застал. А сам всё время на меня посматривает.

– Значит, любит тебя, это ясно, – откликнулся Игнатий. – А что во-вторых?

– Во-вторых, мама на него обижена. Она и на меня обидится, если я с ним разговорюсь. В-третьих, и мне обидно, что всё у нас так нескладно…

– Послушай, стрекозка Зоя. Насчёт того, как добраться до него под дождём, у меня есть хорошая мысль. А вот насчёт всяких обид… Я по своим крылышкам знаю, как трудно лететь, когда на них попадёт капелька грязи. Пока она не высохнет, пока не стряхнёшь её, очень мучаешься. Обиды, по-моему, – как капельки грязи на крылышках. Постараешься, стряхнёшь – и будешь летать свободно. Разве не так?

– Наверное, так, – задумчиво согласилась Зоя. – Раньше я не понимала, что такое обида. А теперь… Ты здорово объяснил. Я это и маме расскажу.

– Ещё могу тебе сказать, что я отношусь к твоему папе с большим уважением, – продолжал червячок Игнатий. – Не только потому, что он о тебе не забывает и прилетает хотя бы глянуть на тебя. Мы с ним однажды встречались и…

– Как, ты с ним знаком? – стрекозка Зоя была поражена и стала слушать с удвоенным вниманием.

– Да… И знакомство было не очень приятное. За что-то он на меня обиделся и решил отплатить мне. У него это не получилось. Зато получилось совсем другое. Он нашёл в себе силы извиниться передо мной! Знаешь, как это трудно, особенно если привык всегда считать себя правым? А он сумел. Когда доберёшься до него, передай от меня сердечный привет, пожалуйста.

– А какая мысль у тебя была? Как добраться? – стрекозке явно не терпелось пустить эту мысль в дело.

– Подожди немного, – попросил червячок.

И зарылся в землю.

Прошло несколько минут, прежде чем он вернулся обратно. И отрапортовал:

– Всё готово. Эта норка ведёт прямо туда, под скамейку, – видно было, что он доволен своей работой. – Я сделал её пошире, чтобы ты могла пролезть. Только в самом конце остался последний комочек земли. Боднёшь его – и вылезешь рядом с папой. Только одну вещь не забудь сделать…

– Знаю, знаю какую! Спасибище огромное, червячок Игнатий! – воскликнула стрекозка Зоя и тут же исчезла в норке.

Игнатий внимательно проследил, как она вылезла по ту сторону дорожки. Прежде чем двинуться к папе, Зоя тщательно стряхнула с крылышек все крошечки земли и грязи. И помахала лапкой червячку: видишь, я не забыла!..

«Надо как-нибудь её папу пригласить к нам на чаепитие, – подумал червячок Игнатий. – Да и маму тоже. Только, наверное, в разные дни».

Совсем серьёзные переживания

Эта сказка моделирует ситуацию, слишком часто встречающуюся в наше время. Распад семьи и напряжённость отношений между разошедшимися родителями могут сильно травмировать ребёнка, и далеко не всегда он склонен показывать или обсуждать это. Сказочные герои помогут нам обсуждать связанные с этим переживания опосредованно, на примере стрекозки и её отца.

В этой деликатной теме не может быть никаких прямых рецептов. Сказка и её обсуждение могут лишь помочь естественным процессам, идущим в детской душе. Здесь лучше сосредоточиться на внутреннем отношении к происходящему, чем на призыве к каким-то житейским поступкам (которые чаще всего и не во власти ребёнка). Поступок стрекозки – не обязательный образец для подражания. Это именно её поступок в её конкретных обстоятельствах.

Если в других случаях может быть полезно после сказки поговорить и о реальных переживаниях, то здесь нужны максимальная осторожность и деликатность, чтобы не ткнуть пальцем в наболевшее. Достаточно того, что произошёл разговор на сказочном языке и ребёнку есть о чём подумать. А мы поговорим с ним о его проблемах тогда, когда нужно будет ему самому.

Универсальная картинка

Хотя с самой фабулой сказки, как было сказано, надо быть осторожным, не применяя её напрямую к конкретным детям, но использованная червячком Игнатием метафора (стряхивание с крылышек капелек грязи) заслуживает отдельного внимания. Этот образ достаточно универсален и применим к самым разным видам обиды. Поэтому имеет смысл при обсуждении сказки, а также при её обыгрывании и т. п., сделать на нём акцент.

Да и в каждой сказке, кроме главной мысли, обычно встречаются небольшие, но полезные образы, которые вполне заслуживают и самостоятельного применения. Наше дело – привлечь к ним детское внимание настолько, чтобы та или иная метафора (или, проще говоря, картинка) вошла в наш с детьми общий багаж.

Возможные вопросы

– Часто ли взрослые обижают детей? С тобой такое случалось?

– Напрасно папа обозвал своего сына зюзей – или справедливо?

– Обиды между взрослыми и детьми отличаются от детских обид друг на друга? Обижаются ли друг на друга сами взрослые?

– Как червячок Игнатий заметил, что у стрекозки Зои сложные отношения с отцом?

– Как он понял, что папа любит стрекозку?

– Сколько разных обид можно насчитать в этой сказке?

– Как червячок Игнатий познакомился с папой стрекозки Зои (раньше, чем с ней самой)? Было ли это знакомство приятным?

– Почему червячок Игнатий так хорошо отозвался стрекозке Зое о её отце?

– Что имел в виду червячок Игнатий, когда говорил о том, что надо отряхивать крылышки? Только капельки грязи или ещё что-нибудь?

– Почему червячок Игнатий подумал, что маму и папу стрекозки Зои нужно позвать на чаепитие в разные дни?

Приз за каприз

Милая девочка Оя была расчудесной дочкой: и кудрявой, и румяной, и глазки сияли. Вот только слишком часто капризничала. Однажды раскапризничалась так, что даже родители (которые её очень-очень любили) не выдержали, заперли девочку дома и ушли по всяким делам. Пусть, думают, она без нас накапризничается, а мы как-нибудь потом придём.

Но какое удовольствие капризничать одной? Прямо скажем, никакого. Так что Оя принялась играть в куклы. Правда, одна из кукол капризничала ничуть не хуже её самой.

– Не капризничай! – строго говорила ей Оя. – Я твоя мама, и я сегодня сама капризничаю, так что ты мне не мешай. А то мало ли какой каприз мне в голову придёт: тебе же хуже будет.

Тут к ним в квартиру залетела через приоткрытое окно фея. Ну, такая, знаете… В общем, самая обычная фея.

И говорит:

– Тебе, Оя, положен приз за каприз. А какой, хороший или плохой, я и сама не знаю. Тут всё перемешано. Выбирай!

И протянула ладонь, на которой катались и переливались разными цветами светящиеся горошины.

Дотронулась Оя до ярко-зелёной горошины, и та сразу превратилась в облачко, а из облачка – раз! – и появилась карусель.

Стоит карусель посреди комнаты, крутятся на ней разные фигуры – и странное дело: ни стен, ни мебели не задевают, словно на просторной площади дело происходит. Завизжала Оя от восторга, а карусель притормаживает, словно приглашает: садись, мол. Девочка и села, тем более что никаких билетов не надо. И на леопарде ездила, и на ракете, и на белом лебеде…

Как накаталась – так карусель и исчезла. А фея ещё до этого по своим делам полетела.

Через пару дней опять Оя закапризничала так, что её одну оставили. Она и не горевала. Приоткрыла окошко пошире и ждёт фею.

И надо же – прилетела фея! И опять говорит:

– Получи, пожалуйста, приз за каприз. Хороший или плохой – это уж как ты сама выберешь, – и снова ладонь со светящимися горошинами протягивает.

Решила Оя не рисковать и выбрала опять ярко-зелёную горошину. Лучше, думает, опять на карусели покататься, а то мало ли что другое попадётся. Снова превратилась горошина в облачко, а вот облачко в этот раз вовсе не каруселью обернулось, а огромной мухой с девочку ростом.

– З-з-з-з-з!.. – зажужжала муха и начала гоняться за Оей.

Кусать её она не кусала, но противным хоботком своим (да нет, хоботом, или даже хоботищем!) долбила её в спину, как отбойным молотком: з-з-з!.. з-з-з!.. А цеплючими лапами хватала за одежду и вытаскивала из-под кровати или из шкафа, если Оя туда забивалась. Ох, и натерпелась бедная девочка от приставучей мухи!.. И заступиться было некому: феи давно и след простыл.

С каким облегчением вздохнула Оя, когда исчезла ужасная муха…

Следующий раз начала было Оя капризничать… да остановилась. Кто знает, какой приз от феи на этот раз достанется? Уж лучше не рисковать, правда?

Награда или наказание

Надо ли наказывать за капризы? Или каприз сам по себе является достаточным наказанием для ребёнка? Может быть, наоборот – нужно тому, на кого напал Маркиз-Каприз, давать какой-нибудь утешительный подарок?

Интересно, а что думает об этом сам ребёнок? Нравится ли ему капризничать – или это происходит поневоле? Можно поговорить обо всём этом сначала ДО сказки, а потом ПОСЛЕ неё.

Житейская раздача призов

Надо заметить, что эта сказочная ситуация довольно близка к житейской реальности. Мы не всегда одинаково реагируем на детские капризы (и хорошо, что не стремимся к педантичности автомата), а дети, случается, не очень понимают логику нашего поведения. Поэтому для них «приз за каприз» остаётся достаточно лотерейным явлением.

Не разыграть ли нам подобную лотерею капризов? Она может выглядеть, например, следующим образом. Каждый ребёнок вытаскивает наугад карточку с заданием изобразить такое-то или такое-то «не хочу, не буду». А в награду получает право вытащить бумажку, где написано, какой приз он получает за свою сценку. Конечно, каруселей и гигантских мух там не будет, но он может получить в награду или конфету – или сухую корочку. Призы и сценки, разумеется, дело нашей педагогической фантазии.

Возможные вопросы

– Почему девочке Ое не нравилось капризничать одной?

– Наказывали родители дочку за капризы или нет? А надо было?

– Всегда ли человек капризничает из-за чего-нибудь – или бывает, что просто так?

– Разве кукла может капризничать? Это потому что сказка, или потому что Оя так играла?

– Как, по-твоему, выглядела фея?

– Кто может играть роль феи для ребёнка в настоящей жизни?

– Ты любишь кататься на карусели? А капризничать?

– Почему одинаковые горошины превратились в разные призы?

– Бывает ли в жизни так, что человек получает приз за свой каприз? Всегда ли это приятный приз?

– Случалось ли тебе добиваться чего-нибудь приятного с помощью каприза?

Жадность и зависть

Прививки без уколов

Вряд ли кому-нибудь хочется, чтобы дети, которых он воспитывает, выросли жадными и завистливыми. Но как помочь ребёнку избежать возникновения и закрепления этих свойств? Ведь в начале жизни они могут выглядеть вполне естественно, забавно и даже обаятельно. Вот были бы такие профилактические прививки, как для физических болезней, – чтобы сделать укол и знать, что риск сведён к минимуму…

Такие прививки известны в воспитании. Это личный пример, это моральный климат окружения и прочее. Что ж, сказочная педагогика – ещё одна из таких вакцин. Играя с малышом, она незаметно ориентирует его, делая более привлекательными одни модели поведения и менее привлекательными другие. Лучше всего, если она делает это без прямого морализаторства (то есть без уколов), а побуждает ребёнка самому определять своё отношение к тому или иному персонажу, к той или иной ситуации.

Личное отношение тем и важно, что даже взрослый далеко не всегда может уверенно диагностировать жадность или зависть. Нам всем, выросшим больше или выросшим меньше, зачастую приходится разбираться, с чем мы имеем дело. К такой внутренней работе и стоит приобщать ребёнка самыми разными способами. Например, вместе переживать и обсуждать ситуации, встречающиеся в жизни. Или те, которые предлагает сказка.

При обсуждении этих ситуаций мы не будем заглушать неуверенный голос ребёнка своим авторитетным назидательным тоном. Не будем опережать его, задавая нужное понимание прочитанного. Не будем декларировать мораль, которую, на наш взгляд, автор забыл вставить в сказку. Вакцины сказочной педагогики лучше действуют без уколов.

Внимание к оттенкам

Прежде чем перейти к детским проблемам, попробуем ответить сами себе: жадность и зависть – это хорошо или плохо? Однозначный ответ, каким бы он ни оказался, будет мешать нам понимать и себя, и другого человека, взрослого или ребёнка.

Новорожденный появляется на свет с хватательным рефлексом, это одно из свидетельств нормального развития. И никому в голову не придёт считать его первым признаком жадности. Годовалый малыш плачет оттого, что папа не отдал ему свои блестящие очки. Но вряд ли кто-нибудь поспешит с упрёком в завистливости.

Чёрно-белое оценивание (плохо быть жадным, хорошо быть щедрым, плохо быть завистливым…) нам ничего не даёт. Жадным кто-то может посчитать и экономного человека, и собирателя коллекции, и того, кто, заботясь о ближнем, отказывает дальнему. Зависть тоже бывает не только чёрной, но и светлой («завидую тебе белой завистью» – известное выражение). Оттенков много, они требуют вглядывания.

Даже заметив у ребёнка те проявления жадности или зависти, которые нас беспокоят, запасёмся терпением и не будем спешить с упрёками. Это, прежде всего, сигналы о его душевном состоянии или о тех его свойствах, для которых пока не нашлось правильного применения. Поэтому не будем торопиться уличать и переживать. Лучше побродим вместе с ним по сказкам. И посмотрим, что там для нас найдётся полезного.

Нелюбовь к делёжке

Жадность может носить самый разный характер. И то, в чём она выражается, говорит о многом. Даже самый примитивный вид жадности – обжорство – имеет свою физиологическую и психологическую подоплёку, побуждающую не столько осуждать, сколько сочувствовать. За нежеланием расставаться со своими вещами, игрушками может скрываться и привязанность к своей кукле, и печальный опыт унижения со стороны более сильного, отбирающего то, что ему понравилось.

Но самое главное в другом. Как говорил писатель Франц Кафка, «жадность – один из вернейших признаков того, что человек глубоко несчастен». Даже если этому человеку не так много лет, даже если это «глубоко» не так трагично, как у взрослого, воспитателю стоит иметь в виду это предупреждающее высказывание. И отличать жадность как хватательный рефлекс возрастного неразумия от жадности-симптома, свидетельства внутреннего неблагополучия.

Впрочем, хорошая сказка может помочь не только в «симптоматическом лечении», но и в общем улучшении внутридушевного климата. Наше дело – поддержать её в этом.

Белая зависть и чёрная повязка

Как и в случае с жадностью, мы не можем считать зависть заведомо отрицательным свойством, достойным всяческого осуждения. Например, желание брать пример с кого-то – не означает ли своего рода зависти к чужим качествам? Да и когда взрослый говорит о том, что испытывает «белую зависть», всегда ли можно быть уверенным в её безукоризненной белизне?

Но всё-таки зависть, особенно материальная, чаще разъедает душу ребёнка, чем приносит какую-нибудь пользу. «Зависть – это чёрная повязка на глазах Разума», – гласит абхазская пословица. Через эту повязку трудно видеть мир без искажений. И снова воспитателю стоит подумать о первопричине завистливых переживаний.

Композитор Александр Скрябин писал: «Зависть – признание себя побеждённым». Почему ребёнок переносит внимание со своего на чужое? Каких сказочных свойств или обстоятельств жизни ему не хватает, чтобы побеждать самому? Или не таких уж и сказочных? Впрочем, можно начать именно с них.

Страна из сахарной ваты

Ням очень любил сахарную вату. Как же её не любить – такую сладкую, такую воздушную, такую пушистую!.. Продавцы сахарной ваты – самые счастливые люди на свете. Так он думал, когда видел кого-нибудь из них. Ведь они умеют её делать, а значит и есть могут, сколько угодно. Этим они наверняка и занимаются, когда кончается их рабочий день и они остаются наедине со своим сахароватно-изготовительным механизмом.

И вот однажды Няму удалось разговориться с одним таким счастливым человеком. Его даже трудновато было разглядеть за сахарным туманом, окутывающим карусель, на которой обычный сахар превращался в тончайшую паутину.

– Послушай, – сказал сахарный мастер, – ты часто у меня сахарную вату покупаешь. Она тебе очень нравится?

Глаза Няма наполнились таким восторгом, что мастер тут же всё понял.

– Ты, наверное, мог бы одной сахарной ватой питаться?

Ням закивал так энергично, что мастер испугался за его голову и придержал её за подбородок, чтобы не отвалилась.

– Тогда я угощу тебя Радужной Ватой, – решил мастер. – Она перенесёт тебя в страну Сахаватию… если, конечно, ты не испугаешься такого необычного путешествия. Как, не боишься?

Тут Ням изо всех сил замотал головой, и заботливый мастер остановил её за уши.

А потом принялся готовить Радужную Вату. Подсыпал в свою машину сахарного песка и стал добавлять к нему щепотки разноцветных порошков, дирижируя палочкой, на которую виток за витком наматывались радужные паутинки.

Когда Ням получил, наконец, в руки целое пёстрое облако на дирижёрской палочке и откусил кусочек, в голове у него всё закружилось от восторга. А потом… Потом он обнаружил, что находится в Сахаватии.

Ах, какой запах стоял здесь повсюду! И всё было таким мягким, таким воздушным, таким пушистым… И таким сладким, если откусить… Не однообразно сладким, а с тысячей разных привкусов – клубничным, шоколадным, арбузным, и вовсе незнакомые привкусы были…

Мысли в голове у Няма были тоже такими приятными – фруктовыми, ягодными, кремовыми… А прежних мыслей и забот совсем не осталось. Что им здесь делать, где всё так мягко, воздушно, пушисто… Ням наслаждался и даже не знал, сколько часов прошло с тех пор, как он оказался в Сахаватии. Или дней? Или недель? Или…

И вдруг перед ним возник мальчик. Только что не было его – и вдруг появился. Он был примерно такого же роста, как Ням, а в руке держал большое облако Радужной Ваты на палочке.

– Хм, не соврал мужик, – задумчиво произнёс паренёк. – Вроде я и впрямь в этой… как её… Ватасахии. Надо проверить.

И тут он потянулся к Няму, схватил его за рукав – и дёрнул. Надо же, кусок рукава, чуть ли не половина, легко и мягко оторвался, оставшись в руке у незнакомца. Мальчик поднёс обрывок ко рту и быстро с аппетитом слопал.

– Да, – сказал он с интересом, – настоящая сахарная вата. А если нос отщипнуть?..

И он снова протянул руку к Няму.

Но тот не стал дожидаться новой проверки. Он прыгнул в мягкие разноцветные кусты – и пустился наутёк.

«Неужели и рубашка у меня теперь сахароватная, и… и… неужели Я САМ тоже?!..» – с ужасом думал Ням, убежав подальше и убедившись, что никто за ним не гонится.

– Нет, я больше на хочу здесь оставаться! – закричал он изо всех сил и замотал головой.

– Хочу обратно, в свою жизнь! Пусть даже без всякой сахарной ваты! – и он быстро-быстро закивал, подтверждая своё желание.