Никто не хотел воевать

Ночевали в просторной казарме, на железных солдатских койках и таких же, как в ангаре матрацах, правда с подушками, но без простыней и наволочек. В помещении, рассчитанном, наверное, человек на двести уже имелось «население». То оказались местные жители, парни и мужики из Донецка и окрестностей довольно разнообразного возраста, что-то от семнадцать до сорока с лишком лет. Они откликнулись на призыв ДНРовской власти идти с оружием в руках защищать самопровозглашенную республику. Правда, оказалось их всего человек семьдесят и, как выяснилось, все они никогда не держали в руках оружия. Здесь их этому как раз и обучали. На немногочисленность резерва ополченцев обратил внимание Крест:

– Что-то немного тут добровольных защитничков.

– А ты думаешь, к нам тут валом валят? – скривился как от зубной боли местный командир, выполнявший роль помощника в размещении группы Грача. Он сопровождал их в столовую и в казарму.

– А что, разве местные шахтеры и прочие работяги так укропов любят?– спросил один из бойцов, перебивая матрац и подушку.

– Любят, не любят, но до ненависти далеко. По дороге сюда беженцев видел? Мужиков молодых там, наверное, не меньше чем стариков. И по домам здесь сколько сидят. Шахтеры говоришь? Да не жалуют они укропов, но и воевать с ними не хотят. Ждут пока такие как вы с России придут и все им тут сделают. А если укропы победят, то они в стороне, не виноваты, – зло обрисовал местную специфику сопровождающий.

– Да, ну, а по телеку брешут, что весь Донбасс как один человек поднялся, – продолжал спрашивать тот же боец, заталкивая свой вещьмешок под койку.

– Вот ты у того телевидения про то и спроси, почему брешет.

– Ну, так мобилизацию проведите. Вон укропы же у себя проводят, – это уже предложил Крест.

– Какая мобилизация… нас тогда свои же сразу сметут. Никто, ни шахтеры, ни другие работяги, ни студенты воевать ни с кем не хотят. Все что удалось это митинги, протесты организовать, а за оружие никто браться не собирался и не собирается, да и бабы никого в ополчение не пускают, ни мужей ни сыновей. Донецк вообще город жлобский, его тяжело расшевелить, а там где бои идут, там почти все подхватываются и бегут, кто в Россию, кто в обратную сторону в зависимости кому симпатизируют, – продолжал рисовать сложившуюся обстановку сопровождающий.

– А кто же фронт держит тогда? – в голосе Креста сквозило недоумение.

– Да фронт этот только под Славинском, там Стрелков с теми, что с ним пришли, воюет. А местных у него немного. Тут кто против Укропии надеются, что сюда Россию свою армию введет и все получится как в Крыму, само-собой устроится…

Вновь пришлось спать на грязном матраце. Правда, выдали старые потертые солдатские одеяла. А с утра Леонида вызвали в местный штаб, где просмотрев его документы, заявили: ввиду того, что он попал на территорию секретного военного объекта, имеющего важное оборонное значение, его выпустить отсюда никак не могут. То была, конечно, шутка, но Леонид по-настоящему перепугался. Его же просто начали агитировать вступить в ополчение, тем более он как местный уроженец просто обязан защищать свою родину от бандеровских бандитов. Леонида бросало то в жар то в холод – воевать он совсем не собирался.

– Я же ничего не умею, я даже в армии не служил! – пытался отбиваться Леонид.

– Всему научим, вливайся в наши ряды и пройдешь полный курс обучения. Подумай пока.

Леонид не знал что делать. Убежать? Но вокруг охрана и хоть по всему там дежурят те самые «обучаемые ополченцы», рядом с которыми он ночевал, просто так ему не дадут уйти, не дай бог еще подстрелят. Видя его «мучения» подошел Крест:

– Что Малек, тянут тебя к себе? Я тебе вот что скажу, ты в эту ихнюю учебку не ходи, лучше к нам. Я перед Грачем за тебя слово замолвлю и всему чему надо сам обучу. За неделю лучше обучу, чем этих за месяц научат. А так, боюсь, мы тебе больше ничем уже не поможем. Здесь они власть, а мы тоже на птичьих правах. Они нас кормят, они нам и оружие дадут. Если бы не оружие мы бы сейчас у спонсора его кафешки охраняли и жрачку ресторанную ели. А эти все чего-то тянут и приходится эту перловку жрать, изжога уже от нее…

Крест, не дождавшись ответа от Леонида, решил, что он обдумывает его предложение, а сам улегся на свою койку и, достав планшет, включил его. Однако вскоре потыкав в него раздраженно чертыхнулся и проговорил:

– Что за черт, второй день в интернет выйти не могу. Неужто, здесь нет его?

Леонид не обдумывал предложение Креста – он не собирался воевать нигде, и ни под каким видом. Но неудачная попытка Креста выйти в интернет его заинтересовала, так сказать, профессионально:

– У тебя симка в планшете российская?

– Да, а разве это имеет значение? – удивленно спросил Крест.

– Конечно, до сюда российские ретрансляторы не достают, здесь свои операторы, украинские, надо их симки вставлять. У тебя какой оператор?

– МТС,– Крест смотрел на Леонида с интересом и уже с неким подобием уважения.

– Здесь есть свой украинский МТС и еще ряд операторов. Надо их симку достать и вставить и будет работать,– пояснил Леонид

– Но телефон-то у меня работает, со своими недавно говорил, хоть и неважно, но слышно. Разве это не одно и тоже?

– Не, в телефоне там роуминг забит, особенно в российском и украинском МТСе, связь почти не страдает, с планшетами не так,– впервые Леонид говорил с Крестом с чувством собственного превосходства.

– Слушай, Малек, а ты что в этих делах шаришь?

– Есть по мелочи, – скромно признался Леонид.

– Вот здорово… Я добуду местную симку, а ты поможешь мне планшет здесь настроить, а то я в этих делан профан полный.

– Конечно…

Тут же выяснилось, что не у всех перешедших границу бойцов и телефоны работают, ибо у них не был подключен роуминг, или они не знали как набирать номер, находясь вне пределов России. Леониду пришлось уже помогать им настраивать свои мобильники, показывать порядок набора номера, чтобы дозвониться до своих родственников и знакомых, предупреждал, что роуминг дело дорогое и лучше, дабы не переплачивать, тоже обзавестись СИМками местных операторов.

Местную симку Крест искал недолго. Не прошло и часа как он, куда-то сбегав, вручил ее Леониду:

– Во, достал, давай вставляй и настраивай планшет.

Леонид извлек из планшета старую симку, вставил новую. Планшет не сразу распознал ее, но в конце концов «завелся». Леонид не без удовольствия, на глазах оценивающе смотрящего на него Креста, приступил к настройке. Правда, пришлось повозиться, ибо местный интернет оказался не самого лучшего качества, но вскоре Леонид передал планшет Кресту:

– Я на ГУГЛ вышел, вроде держит, хотя скорость так себе.

– Ну, Малек спасибо, выручил. А то я привык уже к планшету. На работе, когда дежурил, только благодаря нему от тоски спасался.

Крест взял планшет, отошел и некоторое время «бродил» по интернету, но потом вновь подошел к Леониду:

– Слушай Малек, раз ты в этом деле спец, не мог бы ты на некоторые платные сайты выйти и кое что оттуда скачать?

– На какие сайты… на порно, что-ли? – предположил наиболее вероятное Леонид

– Тише ты, не ори, – Крест вдруг начал оглядываться. Не то чтобы он смутился, но явно не хотел, чтобы о его слабости прознал кто-то из бойцов. Убедившись, что никто их не слушает, заговорил тише. – Ну да, я скачал тут несколько роликов с симпотными бабами, с бесплатных сайтов, но что бесплатно, то ведь дерьмо. Все лучшее у них на платных сайтах, запаролено. Я вообще тащусь от баб в теле, стресс время от времени снимаю, втайне от жены. А что такое, не изменяю же я ей. Так ты можешь, как это называется, взломать, войти на платник и скачать ролики оттуда?

– Не знаю, но попробовать можно…

Наконец, бойцов прибывших с Леонидом повели получать оружие. Вернулись они где-то через час уже с автоматами, оборудованными подствольниками, карманы их «разгрузок» оттягивали автоматные рожки и гранаты. Сразу бросалось в глаза, что автоматы эти бойцы носят привычно-небрежно, либо с упором на левый локоть, либо стволом вниз. Почему-то среди них не было Креста. Оказалось, что бывший пулеметчик и потребовал себе пулемет. Ему выдали пулемет, но он его забраковал, второй тоже… В общем, Крест добился, чтобы его запустили в оружейку, где он сам выбрал себе оружие по нраву. Крест появился еще через полчаса, в руках он нес ручной пулемет и две металлические коробки из которых чуть высовывались концы снаряженных патронами лент. Леонид ни разу за все эти дни не видел, чтобы Крест так чему-то всецело, искренне радовался:

– Во, надыбал-таки ПКМ. Хоть и базарят, что новый «Печенег» по всем статьям его превосходит, а для меня лучше машины нет. В этой их оружейке столько рухляди собрано, черт ногу сломит. Этот вроде без видимых дефектов, но еще в деле попробовать надо, пристрелять. И вы ребята АКМы свои как следует проверьте. Оружие это, говорят, ментовское, а там за ним обычно плохо следят.

– Много ты знаешь, нормально менты за оружием следят, особенно в ОМОНе, – ревниво возразил один из бойцов, бывший омоновец у которого и позывной был Омон.

Крест поманил Леонида:

– Видишь, Малек, вот инструмент, которым я в этой жизни лучше всего владею. Сколько же я из такого вот пострелял, и дай Бог еще постреляю, – в словах Креста было столько восторженной удовлетворенности, что со стороны он производил впечатление человека, встретившего после разлуки долгожданного друга, которого с радостью готов обнять. ПКМ Крест, конечно, не обнимал, он его ласково поглаживал приговаривая:

– Ты уж меня, брат, не подведи…

Леонид окончательно убедился, что изо всех бойцов группы Грача, лишь Крест, похоже, искренне готов хоть сейчас идти в бой, остальные… О чем думали остальные бойцы, сказать было трудно, но похоже они не особо рвались воевать и более интересовались, когда же, наконец, объявится спонсор и начнет их кормить ресторанной едой и платить обещанные деньги. С этим спонсором время от времени вел переговоры Грач. Потом он озвучивал их результаты остальным. Получалось, что спонсор не собирался их забирать с базы на все время, а как бы арендовал для охраны его «объектов». И кормить их он обязался, только в то время пока они охраняют его кафешки и ресторан. Таким образом, ночевать и завтракать, а то и ужинать бойцам предстояло опять же в казарме. Страшно матерились все, и Грач, и бойцы. Тут, похоже, разошлись интересы местного командования и спонсора. Местные главковерхи не хотели совсем отдавать спонсору такое фактически боевое подразделение, а на всякий случай предпочитали держать его при себе, позволяя лишь иногда «брать в аренду».

– Во, бардак, он и есть бардак. Это получается мы тут как слуги двух господ, и спонсор нас может использовать, и эти случай чего в любой момент на затычку какой-нибудь дыры бросить, – больше всех возмущался сам Грач.

– Спонсор-то хоть деньги заплатит, и хорошо кормить будет, а эти за просто так на убой погонят,– высказал свое мнение Омон.

– Ну, не так уж за просто так, оружие-то они нам дали, – при этих словах Крест в очередной раз с теплотой посмотрел на свой ПКМ.

Видимо какой-то нестыковкой между спонсором и командованием базы объяснялось то, что на охрану «объектов» в первый день «грачевцы» так и не заступили. О Леониде как-то забыли, во всяком случае местные командиры не вспоминали о нем. Грачевцы ушли на стрельбище опробовать полученное оружие, а Леонид, оставшись один, мучился ожиданием и неведением. В то же время местных добровольцев тоже повели на стрельбище, в которое превратили футбольное поле, располагавшееся неподалеку от казармы. Там их учили стрелять, снаряжать и кидать учебные гранаты. Эти занятия, впрочем начали уже после того как отстрелялись из автоматов и подствольников «грачевцы». «Обучаемых» специально вывели посмотреть, как обращаются с оружием опытные вояки. Так что у них занятия начались, когда уже грачевцы вернулись в казарму. Бойцы тоже с интересом следили за процессом обучения из окон и комментировали увиденное. Крест вновь подозвал скучающего Леонида и, указывая на бывшее футбольное поле, говорил:

– Не думай, что вот так, кидая учебные гранаты, можно кого-то чему-то научить. Пока несколько раз настоящую боевую гранату не снарядишь и сам не бросишь, никогда не научишься. Чушь все это, ананизм… Ну, ты-то как, надумал, что делать будешь. Так же как эти тут ананизмом заниматься, или к нам?… Я тебя к себе вторым номером возьму. Понимаешь, мне без второго номера очень тяжело. Я это по себе знаю. Это в пехоте второй номер по штату положен, а у нас в спецназе все одному приходилось. Ленты патронами набивать, цинки вскрывать, таскать все это. Конечно, и одному можно, но КПД снижается как минимум вдвое. Получается не война в удовольствие, а тяжкий ратный труд без радости. А я люблю с удовольствием воевать. Я уже нашим предлагал – никто не захотел. Они же все профессионалы и цинки с патронами таскать им западло, – Крест с усмешкой взглянул на бойцов, наблюдавших за «ананизмом» на футбольном поле.– А этим я не верю, – Крест кивнул в ту же сторону, откуда уже начали раздаваться трескучие автоматные очереди,– ананизм с метанием гранат сменился на вполне реальную стрельба по мишеням. – Так что, если ты не согласишься, многим укропам жизнь сохранишь и меня мучиться заставишь.

Леонид промолчал. Он надеялся, что его все равно рано или поздно выпустят и он, наконец, займется тем, ради чего сюда приехал, будет искать бабушку. Тем более он вспомнил, как год назад она откровенно ему призналась:

– Льоня, я тебе бильше усих люблю. Як помру, приижджай, будь ласка, хочу щоб ти мене хоронив.

Именно о бабушке думал Леонид, когда уже вечером после ужина, его от этого отвлекло какое-то массовое тревожное переговаривание в казарме. Казалось, что едва ли не все тревожно обсуждают какую-то важную новость. Леонид подсел к Кресту:

– Случилось, что-то.

– Да, хреновы дела. Укропы в наступление перешли, и Стрелкова с его людьми в Славинске отрезали,– лицо Креста, впрочем, вовсе не казалось тревожным, он как всегда смотрелся абсолютно спокойным, может даже чуть веселее обычного.

– И что теперь?– не понял значения услышанного Леонид.

– А то, что нас наверняка скоро в бой пошлют. Повоюем,– казалось, Крест единственный в этой казарме кто доволен новостью. – Ну, ты как, надумал ко мне в оруженосцы? Я тебя быстро настоящим бойцом сделаю. И шансов остаться в живых у тебя рядом со мной гораздо больше будет, чем у этих, – Крест пренебрежительно кивнул в ту сторону, где располагались «обучаемые».

Леонид вновь ничего не ответил, опустил глаза и пошел к своей койке. Неопределенность его дальнейшей судьбы постоянно давила на сознание. Но воевать он по-прежнему не хотел, ни в каком качестве. К тому же уже успела отосточертеть эта казарменная жизнь, где нельзя было толком умыться и даже остаться наедине «с самим собой» в общем сортире – от однообразной концентратной пищи его расслабило. У него уже начала чесаться голова от невозможности ее хорошо вымыть в холодной воде, ввиду отсутствия горячей. Он не знал, сколько еще придется терпеть такую жизнь, но все решилось во вторую ночь…

В Киеве выбрали нового президента, после бегства Януковича и полутора месяцев «турчинского» правления. Новый президент сразу же распорядился прекратить краткосрочное перемирие и возобновить АТО на востоке страны. Результатом совместного наступления частей регулярной украинской армии и добровольческих батальонов стало окружение в Славинске ударных сил ополченцев во главе со Стрелковым и значительные успехи на других участках фронта в Донбассе. Наступление сухопутных войск поддерживалось ударами с воздуха. Бомбовым ударам подвергались в первую очередь базы, где концентрировались резервы ополченцев и проходили обучение добровольцы из местных.

Леонид проснулся среди ночи от страшного грохота. Казарма тряслась как при землетрясении, с потолка и стен сыпалась штукатурка. Где-то совсем недалеко раздался такой оглушительный взрыв, что у Леонида заложило уши, а в открытые в душную ночь окна будто кто то вдавил плотную волну воздуха. На Леонида посыпались осколки разбитого стекла. Дежурный свет сразу отключился, и казарма освещалась только всполохами от разрывов.

– Это бомбежка, укропы нас с воздуха утюжат! – раздался крик кого-то из бойцов.

– Всем вниз, в подвал! – это уже кричал Грач.

– Малек, беги за мной! – Крест уже оделся и едва различимой тенью метнулся к выходу.

Именно этот окрик заставил Леонида сбросить ступор оцепенения. Никогда он так быстро не одевался и не бежал, чудом не налетев на стену почти в кромешной тьме.

– Малек ты где!?

Крест почему-то беспокоился именно о нем, и Леонид спешил на его голос как на свет маяка. Так он добежал до подвала, где еще с советских времен оборудовали бомбоубежище. Там уже находились все «грачевцы» и наиболее шустрые из «обучаемых». Но и бетонные перекрытия бомбоубежища содрогнулись, когда очередная тяжелая авиобомба по всему угодил прямо в футбольное поле, по совместительству стрельбище, а разлетевшиеся осколки секли стены и залетали в окна. По всему, казарму, самое высокое здание подвергшейся бомбежке базы, начали обстреливать УРСами. Они сотрясали стены, дробя панели здания, а то и залетали в окна, взрываясь внутри. В подвал еще время от времени забегали «обучаемые», кто-то из них плакал навзрыд, кого-то рвало, кто-то кричал, что у него наверху остался брат…

– Мда… какая-то здесь не такая война. У чичей самолетов не было, – в темноте раздался голос Креста.

И Леонид вновь пошел на этот голос, задевая и обходя кого-то, интуитивно чувствуя, что рядом с Крестом сейчас будет безопаснее.

– Кто тут вошкается?… Ты что ли, Малек? Садись рядом. Ты это чего в руках-то держишь, кроссовки, что ли не успел одеть? Обувай, тут пол цементный, холодный…

Леонид от пережитого стресса, словно забыл, что бежал в одних носках, держа обувь в руках. Он стал быстро обуваться. Звуков бомбежки уже не было слышно, но тишина отнюдь не наступила. Сверху не прекращалось какое-то движение, топот, там что-то кричали, молили о помощи. Кто-то стал протискиваться к выходу из подвала. Повинуясь стадному чувству, поднялся, было, и Леонид, но Крест его придержал:

– Не спеши, там сейчас такой разгром и неразбериха, двухсотых и трехсотых, похоже отыскивают и выносят. Подожди, пока свет дадут, а то не видно ни зги.

Так же как и Крест, наверх не спешили и остальные «грачевцы», только сам Грач пошел узнать, что и как.

Видимо, к ударам с воздуха будущих ополченцев не готовили. Они, так же как и Леонид, растерялись, когда среди ночи их разбудил грохот, сыплющаяся штукатурка и звон выдавливаемых взрывной волной оконных стекол. А опытных бойцов, с ними рядом не оказалось. Многие из них не догадались как можно быстрее бежать в подвал и оказались погребенными под обрушившимися перекрытиями. Трое из них погибли сразу, еще двое скончались по пути в больницу, больше десятка человек получили различной степени ранения. Когда Леонид увидел во что превращено помещение, в котором он ночевал, где битое стекло и куски штукатурки валялись буквально везде, а там, где находились койки обучаемых явственно просматривались темные пятна крови… ему захотелось немедленно прямо сейчас отсюда бежать. Но стены, ограждавшие базу, не пострадали, дежурная служба продолжала нести свою службу. Тем не менее, желания воевать поубавилось и у оставшихся невредимыми обучаемых, они тоже явно были не прочь немедленно покинуть этот «учебный центр». На такое настроение сразу же отреагировало командование. На утреннем построении, громогласно объявили, что если кто надумает сбежать, будет объявлен дезертиром и с ним поступят по закону военного времени – поставят к стенке.

Леонида больше не агитировали добровольно вступить в доблестные ряды ополчения ДНР. Ему просто объяснили, что в сложившихся условиях его просто не могут выпустить, ибо это послужит дурным примером для деморализованных бомбежкой обучаемых. Потому у него нет иного выбора, как вступить в ополчение и пройти здесь же курс обучения… Леонид не хотел в ополчение, тем более от него не отставал Крест:

– Не ходи Малек в эту бардадымовку, которую они армией зовут, не за грош пропадешь, как эти, которых тут завалило. Иди ко мне вторым номером, я тебя не только воевать, но и выживать на войне научу. Потом, там за дарма служить будешь, а у нас деньги платят и ты заработаешь. Чего думаешь? Некогда думать, время вышло и выбора у тебя другого нет.

Действительно из двух зол надо было выбирать меньшее. После бомбежки Леонид уже безоговорочно поверил в хорошее к нему отношение Креста, чем-то отдаленно напоминавшее заботу старшего брата о младшем.

– Хорошо… я согласен. Но надо этим местным сказать, чтобы они ко мне больше не приставали, – голос Леонида звучал просительно.

– Конечно… Сейчас я с Грачем переговорю. Он тебя зачислит ко мне вторым номером расчета, официально, и на довольствие поставит, и в неофициальную денежную ведомость внесет. Молодец Малек, рад за тебя, – Крест искренне радовался, что Леонид, наконец, поддался на его уговоры.

Вопрос решили в течении 2-3 часов. Крест буквально «насел» на Грача. Бывший капитан явно не хотел включать Леонида в штат своей группы. Но Крест настаивал и Грачу пришлось-таки идти в штаб местного командования, и там заявить, что Леонид Прокопов, хоть и не имеет боевого опыта, но за те дни, что прожил в составе группы, как бы влился в нее и потому он принял решение зачислить его в качестве второго номера пулеметного расчета ПКМ, где его обучением будет заниматься ветеран чеченских войн с позывным Крест.

13

До Винницы Богдан добрался без приключений, но то, какие глобальные события произошли на его родине за те несколько месяцев, что он пробыл в России, почувствовал сразу. И в поезде, и на улице разговоры только про Крым, Донбасс, политиков… С одной стороны, как бы наблюдалось некое моральное единение народа: все дружно возмущались и тем, что произошло в Крыму, и действиями сепартистов в Донбассе, проклинали Януковича и ругали за нерешительность новое правительство Украины… Но, в то же время, Богдан почувствовал это весьма отчетливо, только небольшая часть молодежи, не старше 20-22 лет, вроде на словах рвалась воевать в Донбассе, военным путем вернуть Крым. Среднее и старшее поколение, почти целиком, несмотря на ура-патриотические словесные излияния, никуда и ни за что воевать не спешила. В их среде наиболее часто слышалось недовольство мероприятиями правительства по мобилизации резервистов. В пути Богдан устал не столько от дороги, сколько от услышанного «водопада» самых разнообразных мнений, которые сходились лишь в одном: москали сволочи и все беды Украины от них, в правительстве одни воры и тоже сволочи и тоже во всем виноваты. А вот касательно путей вызволения Украины из дерьма, тут, пожалуй, трудно было услышать два одинаковых вердикта, имело место такое многообразие мнений, что только добавило болезненных всплесков многострадальной, некогда контуженной голове Богдана.

В Виннице, как он и рассчитывал, было сравнительно спокойно, но разговоры на кухнях велись те же. В воздухе словно повисло ожидание чуда, которое сразу бы решила все проблемы. То ли НАТО, возмущенное русской наглостью, силой вернет Украине Крым, то ли Россия не выдержав голода и товарного дефицита, которые неминуемо там наступят, как следствие объявленных Западом санкций и сама отдаст Крым, отзовет Стрелкова и его банду, прекратит подпитку сепаратистов в Донбассе… В общем, и здесь все в основном надеялись, что кто-то со стороны сделает так, чтобы Украине стало хорошо. Холодным душем стал репортаж из США, переданный по спутниковым тарелкам российскими телеканалами. Там госсекретарь Керри во всеуслышание обратился к конгрессменам:

– Вы пойдете воевать за Крым!?

В ответ «раздалось» недвусмысленное молчание, говорившее само за себя: Запад осудит Россию, введет против нее экономические санкции, но воевать за Украину совсем не собирается.

Увы, отдохнуть в родном доме у Богдана не получилось. Фактически, то оказалась уже не его квартира, хоть он и был в ней официально прописан. Все три комнаты там прочно заняла семья сестры и его приезду явно не обрадовались. Гражданский муж сестры сразу стал жаловаться, что его торговля удобрениями совсем заглохла, денег нет и живут они на одну учительскую зарплату Лены. Он явно давал понять, чтобы Богдан на него в качестве работодателя не рассчитывал. Сестра жаловалась не столько на безденежье, сколько на здоровье дочери. Пятилетняя племянница и в самом деле очень часто болела и много времени проводила дома, а не на свежем воздухе. Именно ее в отсутствии Богдана определили жить в его комнате. В общем, уже на третий день он стал ощущать себя в родном доме лишним. Наконец, о том почти прямо дала понять сестра. Она задала «наводящий» вопрос:

– Ты как, по делам приехал, или в отпуск?