Она ела виноград (сборник стихов)

Здесь танцуют все

В лесополосе,

Силы мне дают,

Радость небу шлют.

Там звучит варган,

Здесь шумит экран,

Где Андрей Губин

Бьет себя в бубен.

Смотришь ты туда…

Местность же не та!

Здесь я, родная,

Горю, сжигая!

Тебя обниму,

Согрею, сниму

Ненужное все…

Крутись, колесо!

Ей покажи шторм,

Волны юной дом -

Здесь ты будешь жить,

Здесь твой будет щит!

А я буду греть,

Смеяться и тлеть,

Растапливать лед,

Носить огнемет,

Спасать корабли,

Кричать в голос: «Пли!»,

Слушать гитару,

Всем задавать жару,

Свет дарить сквозь боль…

Я – живой огонь!

Так будь ты со мной,

Останься со мной!

Типа королева

Время двоих сделало врагами -

Не будем уточнять, кто рвется ввысь…

Предпочту остаться с дураками,

А ты – пожалуйста – в форточку брысь!

Отсель читать не стану журналы,

Блестит в которых кожи твоей медь…

Вперед – в чужие попадай анналы,

Если смогут тщеславие согреть!

Позволил я прижать себя к ногтю…

В ответ же пропустил все лето.

С ума сойти! Вместо «Талламор Дью»9

Я дешевенький пил амаретто!

На нуле кварта милосердия -

Ее я вырвал… Находилась где?

Не скажу… Но вместо бессмертия -

Стабилизация с приставкой «де».

И были вина с наклейкой «Токай» -

Вино не пью. Его пьют короли.

Твоим бутылочкам придет «ай-ай»!

Не воскликнут, может, венгры: «Умри!»…

Разобью их о несчастный глобус -

На нем маркером отмечен Гудзон…

Королева, спеши на автобус!

Со мной общаться тебе не резон!

Ох, потечет на родину вино

(То есть – в регион Токай-Хедьялья)…

Ты думаешь, что я пойду на дно?

Думай, думай, морда обезьянья!

Моя личная с Чахтице пани10,

Отравляла вином ты каждый миг…

Я найду другое поле брани -

На нашем альфёльде11 грянул кирдык!

Девушка с вином

Ты сидишь напротив меня и пьешь белое вино.

Оно кажется жизнью вместе со сладкой водой.

Ты слушаешь мои строки, но тебе ведь все равно,

Если соберусь уйти, мне не скажешь «Постой».

Девушка с вином, ты стала ожившей картиной,

Которую я создал в своем бурном воображении.

Ты хочешь быть не со мной, а с другим мужчиной,

Но не желаешь вслух говорить о своем решении.

Девушка с вином, ты вливаешь сок винограда,

Который медленно стекает по бледной коже.

Зачем ты меня мучаешь? Мучить лучше не надо,

Моя кровать для тебя – как прокрустово ложе.

Ты сидишь напротив меня. В устах застряла слюна,

Не хочешь замахнуться ладонью – это тебя погубит.

Жаждешь независимости, но боишься быть одна,

Но скоро нагрянет ночь. Она справедливо рассудит.

А я стер бы себе память…

А я стер бы себе память

В целых двадцать три карата,

Чтоб разбить ошибок наледь

И познать вкус променада,

И чтоб родные кирпичи

Казались прямо из Баб-Эль12,

Чтоб мне кричали все: «Молчи!» -

Я б хохотал, глотая эль,

Горланил песни, в бубны бил,

Зашел бы в твой родимый двор…

А этот двор – отдельный мир,

В нем в стороне фальшь и позор.

Атакую громко клумбу,

Нарву прекраснейший букет…

Не могу отжечь я румбу,

Пока – один, партнерши – нет!

И вот чуть скрипнул здесь металл -

Вылетаешь в платье желтом…

Я обомлел. Я просто встал,

Став на миг совсем холодным.

Забыл совсем, что ты – светла,

Что любишь кофе с молоком,

Что парни со всего двора

Желают щелкнуть огоньком,

Чтоб по щечке потрепала:

«Знаешь, ты такой хороший!»…

Тут я с грубостью вандала

Вылезаю вон из кожи.

К ногам цветы бросать? Хи-хи,

Их лучше сразу в декольте!

«Сейчас прочту я Вам стихи,

Своей согласно прямоте…».

Ты рассмеешься и кивнешь,

И мы пройдемся по Уфе…

Надеюсь, тут не грянет дождь -

Мою не смоет санта фе!13

Смогу я стать совсем другим,

Чтоб голову тебе вскружить…

Вокруг – весь мир, но я – не с ним,

С тобой в Уфе хочу я жить.

С одним патроном револьвер…

С одним патроном револьвер

Так хочу, чтоб подарили…

Каббалистических всех сфер

Мне не нужно. Вопли мира,

Политичные речевки,

Деревья даже – пусть горят…

Там, где мыло, там – веревки,

А где патрон, там – нежный взгляд.

Нет, он – горящий, как бензин!

Такова твоя натура,

Чтоб психовал я вновь один,

Чтоб страдала субкультура…

А я втрескался. Ты знаешь.

Огнем с железом тянет сон…

Если ты меня обманешь,

Пробьет висок один патрон.

Aut amor aut bellum (Или любовь, или война)14

Дал бы кто мне парабеллум!!!

Он мне позже пригодится -

Я гляжу в тебя несмело,

Думая, что скажут лица.

Знак твой брошен. Орел, решка,

Туз, шестерка – все смешалось…

А я, может, просто пешка,

Коей выдана сплошь малость?

Вот стоит чурбан с рогами,

Ухмыляясь так похабно,

Что борюсь я с кулаками…

Отметелить надо славно!

Потанцевал нажратый скот,

Ты спускаешься со сцены…

Тут «Между нами тает лед…» -

Звон и мат, все по системе.

А там, совсем в других краях,

Мы бы жизнь вдвоем делили…

И кто-то взвел курок! Ба-бах!

«Прочь от Альбы!..»15. Бой в трактире.

Там, где Альба, спит крест белый,

Здесь, в Уфе, живет Бригитта…16

Дал бы кто мне парабеллум -

Мне убить иль быть убитым?!?

Dolor, my woman, dolor…17

Dolor, my woman, dolor…

Поражая клеток всех ядра,

Рыдает печальная мантра -

Осины вбиваешь кол.

Глазами съедаешь плоть.

И, захлебнувшись в воде живой,

Вижу, что происходит с тобой…

Желаешь меня пороть.

Размахнись! «Бештрафе мих!»,

Раз «хайрате» здесь мимо кассы…18

Запах затхлого демигласа

Был силен… Теперь притих.

До крови куснул губу,

Видя, как вина пьешь Токая…

Твоим притохям потакая,

Отправляюсь на губу!19

Или пойти мне по доске?

Нет, отправь меня в пекло боя -

Свалюсь от пули, от апноэ20

Или сдамся мелюзге…

У нее ведь свой Майдан -

Демократично-либеральный,

А я, совсем уж «нетокайный»,

Обречен забыть Ватан21.

И закончен разговор -

Ты винограда объела кисть…

И одна фраза на целый лист:

Dolor, my woman, dolor.

Арабика, Премиум, Голд

Вы знаете – я одинок:

Сегодня рядом нет кота,

Закрыт и запад, и восток,

И в стороне костюм шута.

Пошел бы маршем на Бристоль

Сносить бесстыжих англичан…

В крови не дышит алкоголь,

В ушах не слышен «Пам-парам».

Арабики знакомый цвет

Течет по стеклам мне в сосуд…

«Гляди, заблудший ты поэт -

Сейчас тетрадь твою сопрут!».

Колотить – святое дело:

Предки рады, рады гены…

Влил арабику я в тело -

Не прошли мои проблемы.

Премиум где растворимый?

Тьфу и бе, какая гадость!

И в ушах – шансон голимый

Без намека на рок-сладость…

Но у меня еще есть Голд.

Сейчас испробуем глоток…

Спасибо – не остался желт,

Но я все так же одинок.

А с плаката няшно-дивы

Смотрят с вызовом и томно…

Были б вы на деле живы,

Мне бы не было свободно.

Отзовись, ты, роковая

Женщина – та, что с гитарой…

После кофе я желаю,

Чтоб с тобой мы были парой!

Ляг на меня

Ляг на меня слишком жестко -

Стань моим личным Прокрустом:

Свою проведи разверстку,

Чтоб стало мне просто пусто.

Ляг на меня слишком плотно -

К горлу прикатит гаротта

Дебильно, но очень модно…

Рвутся все ткани зевотой.

Ляг на меня слишком быстро,

Чтоб встал если, то лишь на дюйм…

Отправишь в пыль и министра,

Включив в каждом СМИшливый шум.

Ляг на меня слишком мокро,

Ведь я – аш-два-о хранитель…

Жидкость во все хочет стекла

Биться! Ибо я – губитель.

Ляг на меня так по-женски,

Чтоб сработал ангельский пресс…

Забуду я тон свой дерзкий -

Вроде умер,

Но нет! – воскрес.

Ах ты ж Аска Лэнгли Сорю22…

Ах ты ж Аска Лэнгли Сорю

С района красных фонарей…

Довела меня – я взвою,

Найду средь скал, лесов, полей!

Прячьте от меня винтовки,

Автоматы, пулеметы…

Ты всю сущность прошмандовки

Показала за три года,

Даже цвет волос – фальшивка…

Я ж на рыжих женщин падок!

А когда в тебе наливка,

То ругаешь всех ирландок!

Нашим женщинам досталось,

Соседкам – тоже заодно…

Ты собой не занималась -

Подумай, что мне все равно.

Где-то там живут те силы,

Что разносят танцем стены,

А с утра хватают вилы,

Открывая дверь таверны,

А потом – бежать на поле,

Чтоб были ночи ярче дней…

Так-то, Аска Лэнгли Сорю

С района красных фонарей.

А ты убей во мне гормоны…

Я прошу – убей во мне гормоны,

Чтоб про крови не знал кипение…

В состояньи перманентной комы

Лучше, чем в твоем поле зрения.

Ты врезаешься в разные «циты»,

Заставляя забыть про нейтральность…

Роман Мастера и Маргариты

Вновь показал свою ирреальность.

Стою у Средневековья замка,

Вместо доспехов – куртка из кожи…

Где-то рядом – свадебная рамка

И от хмеля веселые дожи.

Я валялся на резной скамейке,

Считая звезды в небе горелом…

И тут – ты! Меня обдало лейкой.

«Зачем быть тебе чёрным, не белым?».

Эх, женщина… Не того Вы ранга,

Чтоб убедить, что в офис мне ползти…

Вы не знаете про душу панка,

Что у него творилось позади!

Но, видимо, здесь закон магнита

Сработал тоже… Физику дери!

Так, где земля вообще разрыта?

Я спрячусь в ней! И не найдешь двери!

Скажи – ты знаешь, что такое спать

Возле недобитого вокзала,

Что значит – глотки постоянно рвать,

Чтоб другой роман писать сначала?

Когда перед тобой металл летит,

Обращающий живущих в трупы,

Понимаешь, с чего этила спирт

Заменяет вдруг все крови группы.

О крови, кстати… Так все и шумит.

Запретной координаты зоны

Забыты… Послать к черту бы магнит!!!

А ты… Да убей во мне гормоны.

Двадцать четвертый кусок льда

Ты раздражаешь. Почти двенадцать

Занудных месяцев… И, вскинув ствол,

На Проспект хотел было я бацать,

Но решил, что гнев в прошлое ушел.

Осадок – кровь. Кофейные зерна

Взвывают печально и покорно.

А мир расколот объемным градом -

Соседний выдох добрался поздно…

Мне хотелось сжать в руке гранату,

Но ветер рыжий унес все вёсны.

А ты орешь: «Заткните децибел,

Пока я вас кувалдой не огрел!».

Застыл скуки пузырь и совдепа,

Но бухнуть может сразу на весь дом…

Для меня сей храм был как плацебо,

Для тебя же – попранием всех норм.

И спрячь подальше этот алый стяг…

Я – правый, соответственно – твой враг.

Плыла дева – помню – возле бара,

А рядом встал шипящий автомат…

Старая дилемма «было-стало»

Стащила из меня недобрый взгляд,

Ты понимаешь – просто никогда

Не станет плотью чертов кусок льда.

Я хочу быть тебе нужным…

Я застрял меж бугорками,

Компас сломан… Все – пропал!

Пусть простит меня мой ками23,

Но я брошусь под обвал.

Вокруг снова стало душно,

Вырос айсберг на тропе…

Я хочу быть тебе нужным,

Но не нужен я тебе.

Kirisame (Туманный дождь)

…Вот осталась позади тебя стена,

Над городом туман навис вуалью.

Все разрешила огромная цена,

Столкнувшая меня с пустой печалью.

Не увижу больше цвет твоих волос,

Радость не увижу твоих глаз…

Закапал дождь из вечно юных слез,

Шифрующий все обрывки фраз.

За туманом не видно больше звезды,

Он – купол, скрывший город от других.

Устал видеть соседние форпосты,

Чьи стены глухо рушат каждый стих.

И твои волосы из светлых тьмою станут,

Выжжет лазер родной, нежный взгляд…

А затем дивизии весело нагрянут,

Заявив, что я внезапно виноват.

Туман и дождь – тугие части границы,

Не дающей мне право свободной ходьбы…

Я листаю пожелтевшие страницы,

Понимая, что впереди – дни молотьбы.

Туманный дождь, я вновь беру катану,

Рву все на части… Да пусти меня, пусти!

Не сыпь мне соль на глубокую рану,

Ибо не решит ничего мое «прости».

Вырвал сердце

Да! Я – идеал абсолютного зла!

До кончиков пальцев тупо порочен -

В жертву атмосфера себя принесла,

И мир стал безумен… А я – не точен.

Я соткан из пошлости, глупых идей,

Равнодушных заметок, грязных скотов,

Обожания фиф различных мастей

И червонцев – брать их всегда ведь готов.

Трус, выпивоха, матерщинник, сексист,

Наглый, тщеславный – да просто ублюдок,

Грубый подлиза! Короче, журналист,

Прячущий свой помутненный рассудок…

Вот она, правда! И ей не согреться!

Но не понять сотням схем и диаграмм,

Зачем вырвал ненавистное сердце,

Чтоб бросить к твоим обнаженным ногам.

Пурпурная24

И вот настало время, когда

Алая в мысли мои вошла…

(Группа Why Not's, «Алая»)

Вонзаясь в висок благородством,

Каждую взвинтив из заметок,

Ты, ведомая руководством,

Меня возвела в список деток.

Все они – с мозгами пустыми

И дырявой, бледненькой кожей…

Вино в моем бокале стынет,

Но в нем просыпаются дрожжи.

Послана дальше геральдика,

Ибо пурпур сменил свой берег…

Пусть лучше убьет романтика,

Чем плеть из расплавленных денег.

Вползая в мою ДНК,

Опускаешь на дно стакана

Мои мысли с того родника,

Где ярко блестит хирагана25.

Давай, трави меня финифтью,

Бросай ко мне неприличный лиф!

В чьем же ты находишься лифте:

Там, где Далила? Или Юдифь?26

Свисают с лиан гроздья гнева,

Готов к свободе литой свинец…

И снова пурпурное небо

Нам вещает взаимный конец.

Бах! Грянет Третья мировая!..

Я хочу ее предотвратить…

Пурпурно-глупо умирая,

Забуду, почему хотел жить.

Заклеймили меня позором

Заклеймили меня позором…

И по улице брожу пустой,

Погружая все тело в ссоры,

Понимая, что мир – не простой.

Я – не робот… Им хочется быть,

Чтоб труд являть в «Автоматике»,

Но вместо этого волком выть

Ухожу… Город стал батиком.

Под твоими окнами стоял,

Зная, что та сторона – запрет…

На кухоньке шумит самовар -

На улице не буду согрет.

Заклеймили меня позором!!!

Распято все слово прилюдно…

Я иду по проспекту снова,

Чтоб хоть что-то заделать путно.

А ты снова моешь окна…

А ты снова моешь окна -

На это с улицы смотрю,

И мои нервные волокна

Кипят подобно октябрю.

Кофточка цвета оливы

Обнажит полоску пресса,

А на скороспелы сливы

Выше градус интереса.

Не несу на себе шкуры

Всех красивейших животных,

Я – всего лишь член культуры

Общества всегда голодных,

Под дождем опять намокну,

Но просохнуть – без проблем!

Ты же снова моешь окна -

Я в этот час прекрасно нем.

Будущий киборг

Быть любым живым металлом

И электронной пустотой,

IP-адресом усталым

И просто серной кислотой,

Сборищем чужих ошибок

И сердцем, заточенным в куб…

Будущий я – это киборг,

Из плоти – лишь кусочки губ.

Монета мне в новинку

На счастье бы монету в лужу -

Жаль, у меня нету ни одной монеты…

На счастье бы монету в лужу -

Кому я такой безмонетный нужен?

(Группа Palliatus, «Монета»)

В моем почтовом ящике – монета,

О виде которой и не представлял…

А мне наплевать – в серое одета

Душа, нарисованная без лекал.

Грядет годовщина, когда амеба

(Если угодно, то человек-трутень)

Пошел пинать лежащие сугробы,

Чувствуя, что мозг обратился в студень.

Да, стыдно за прошлое… Гул трамвая

Вернул на одну из улочек детства.

Что делать с новой монетой? Не знаю.

Нужно ли это денежное средство?

Мне не важно – юань ли, иена, вона,

А может, и евро… Отдам старушке!

Нет дома ни молока, ни батона,

Котейки ждут…

Какие тут «игрушки»?

Крась свои губы кислотой

Ах ты ж шлю…

Ой, стоп, цензура!

Меня неправильно поймут…

Здесь родная субкультура

Не вытащит из женских пут.

Мы сидим в винном подвале.

Я глушу стакан десятый…

Тут спасение? Едва ли -

Резко бьет голос поддатый.

Ах ты ж прос…

Короче, дама

Облегченного покроя…

Начинается здесь драма

С банальной вывеской «Нас – двое».

И после дождичка в четверг

Я пришел бы… День потерян!

Ты на столе танцуешь тверк,

И ни в чем я не уверен.

Ах ты ж блу…

Сожги законы -

Информация сменилась!

Либо выхожу из комы,

Либо тело вновь на вынос.

Да, закончилась эпоха

Готичной Эн-Дэ-Ха27 с «Лидо»28…

Я б сказал, что это плохо,

Ты кратко спросишь: «Ну и что»?

Ах ты ж дря…

(Мне б ругань выбить!).

Проклял целый ряд я чисел.

Дайте Вите срочно выпить,

Пока тут звучит Ян Тирсен…

Закрылся в темном пиджаке,

Давясь искриночкой простой:

Чтоб помирал я налегке,

Крась свои губы кислотой!

Мне семафорь

Мне семафорь! Иду ва-банк:

На весах – душа и печень.

Ползет на брюхе черный танк,

Корпус чей давно не лечен.

Бухтит, мелькая, светофор –

В городе проблем хватает…

Во мне же общий стыд-позор

Зажигалкой догорает.

Мимо иностранной твари

Свернул на улицу луны –

Вкус там помнила едва ли

Темно-красной моей слюны.

Привело все к катастрофе –

В истеричном бьюсь припадке,

Растворимый пью я кофе!!!

Надо ж рушить так порядки.

Ты сказала, что я – нечисть,

Негативная, пустая,

Что мне одному жить вечность,

Не видав ключей от рая,

Что принять пора заботы,

Отбросив плащ, кинжал юнца…

«Дорогая, живу готом,

Им и останусь до конца!».

Буду петь я серенады,

Топтать клумбы, рвать тюльпаны,

Бить писакам аппараты,

Всем ломать на тебя планы,

И дойду до гор Саянских

Набрать в корзины свежий снег,

У смешных девиц испанских

Найду внушительный ночлег,

Заорешь ты: «Эй, скотина,

Скалку о тебя сломаю…».

Да, мечтать – это рутина,

Все прекрасно понимаю.

А серьезно – хватит бегать,

Зачем-то возражать… Не спорь!

Можешь ты все строить невидь,

Но я скажу: «Мне семафорь».

Примечания

1

Долорэ/dolore (ит.) – боль, аморэ/amore (ит.) – любовь.

2

Стихотворение перекликается с новеллой Рюноскэ Акутагавы «Как верил Бисэй», в которой главный герой ждал свою любимую возле реки, но не дождался и утонул. Фраза «А она все не шла» в новелле является ключевой.

3

Ксиномбра – вымышленный разрушенный город, упомянутый в поэме Харри Мартинсона "Аниара".

4

Оливия – персонаж книги и фильма «Дом странных детей мисс Перегрин», повелевающий огнем.

5

Имеется в виду Янка Дягилева (1966-1991) – советская рок-исполнительница.

6

Custos meus mihi semper (лат.) – Мой ангел всегда со мной.

7

Отсылка к аварской поэтессе девятнадцатого века Анхил Марин, которой, по местной легенде, зашили рот за протестные по тем временам стихи.

8

Мод Гонн – ирландская революционерка, муза поэта Уильяма Батлера Йейтса.

9

Талламор Дью – марка виски.

10

«Моя личная с Чахтице пани…» – отсылка к графине Елизавете Батори, одним из прозвищ которой было Чахтицкая пани. Чахтицкий замок – родовое имение Батори.

11

Альфёльд – название венгерской части Среднедунайской равнины.

12

Баб-Эль – первоначальное произношение названия города Вавилон.

13

Санта фе/santa fe (исп.) – святая вера.

14

Название стихотворения – измененный девиз шотландского рода Ганн: в оригинале он звучит "Aut pax aut bellum" (Или мир, или война)

15

Альба – то же, что Шотландия.

16

Бригитта – ирландская богиня войны, поэзии, ремесел и врачевания.

17

Dolor (исп.) – боль, my woman (англ.) – моя женщина.

18