Легенда Провидца

– Это точно, – согласился Кассиан. Какое-то время молодые Императоры молчали. Им вдруг стало отчего-то неуютно сидеть друг рядом с другом, хотя несколько мгновений назад они этого не ощущали. Каждый находился в своих мыслях, и прерывать ни свои, ни чужие не хотелось ни одному из них.

Редко их посещало это чувство, но иногда оно все же находило на друзей, и противостоять ему они, как ни хотелось бы, не могли.

– Может, пойдем обратно? – предложил Ромул, видя, как взгляд Кассиана бегает по всем предметам в кафе, притом не задерживаясь ни на одном из них. Его раздражала эта привычка друга, порою смотреть на все подряд, кроме как своего собеседника. Он знал, что Кассиан просто любит быть внимательным к деталям, но не мог терпеть тем не менее, когда он это внимание при нем проявлял.

– Пойдем, – согласился Кассиан. Он виновато посмотрел на друга, заметив на его лице раздражение.

К его щекам слегка прилила кровь, и даже виноватый его взгляд был более живым, чем за все последние недели. Ромул укорил себя за то, что позволил себе раздражение из-за друга. Ведь его главной задачей в это утро было то, чтобы Кассиану стало лучше, хотя бы немного, и она была выполнена. Он смягчился.

Владелец кафе, знавший Императоров еще студентами (хотя они ими так формально и не перестали быть, так как попросили в Университете академический отпуск на год, решив, что займутся проблемой своего обучения чуть позже), не стал просить у них денег за чай, хотя стоил тот отнюдь немало, потому как выращивались деревья только в самых лучших условиях, и кафе это было одним из самых лучших во всем Риме, хотя и находилось при Университете.

– Да что ты, Гораций, – посмотрел на него с кротким упреком Ромул. – Мы вполне можем позволить себе сейчас заплатить за наши напитки.

– Цезарь, я не вправе просить у Вас ни асса (прим. асс – древнеримская монета) за свои скромные угощения, – голос крепко сложенного, уверенного в себе всегда прежде мужчины задрожал. Он смотрел на них своими карими добродушными глазами, в которых раньше, однако не виделось никакой слабости. Теперь же сила характера уступила повиновению.

Кассиан подумал, что, наверное, так и должно быть. Уважению человека, стоящего выше тебя, сопутствует этот благоговейный трепет, неизбежность поклонения и осознания власти над собой.

– Возьми же, я настаиваю, – Ромул протянул ему несколько монет, и затем вложил в инстинктивно раскрывшуюся руку Горация. Тот, видно, в ту же секунду пожалел о том, что принял плату, но отдавать обратно уже посчитал неуместным.

– Император, – Гораций слегка поклонился, смотря все так же непривычно для Ромула и Кассиана на них. – Благодарю Вас и жду в любое время дня и ночи. Двери моего заведения всегда открыты для Вас и Ваших друзей.

Ромул поджал губы и улыбнулся.

– А все же было лучше, когда он рассказывал нам анекдоты про дурака-Максимиана, своих девок и тому подобное, – сказал Кассиан, когда они шли по той же дороге, по которой пришли к кафе, обратно. – Гораций относился к нам как к сыновьям, а сейчас мы для него – Императоры. Со всех больших букв, причем.

– Абсолютно с тобой согласен, – ответил Ромул. – Конечно, это приятно, что тебя такие старые знакомые уважают, но я же понимаю, что это уважение пришло в ту секунду, когда я сделался правителем Рима. Вот если бы он зауважал меня за то, что я выиграл бы какое-то сражение…

– Не сомневайся, – вдруг резко сказал Кассиан. Такой жесткости в голосе от него Ромул не ожидал. – Скоро у тебя будет возможность проявить мужество на поле битвы. И, поверь, его уважение к тебе только возрастет.

– Надеюсь, – вздохнул Ромул, которого слова друга утешили.

«Хорошо, что мы говорим друг другу вещи, от которых становится легче. Ни одна из моих подруг ни разу не говорила мне таких слов, от которых бы… Стало именно легче. Они все глупы и бесчувственны, эти красотки. Неужели мне однажды придется проводить свой досуг с кем-то из них? А Кассиан, что он сделает со своей умной головой? Ладно я, но он же этого точно не вынесет».

Ни одному из них не нравилась мысль о женитьбе, благо они были молоды, и у них еще оставалось время для выбора невест. Однако то, что оба они были Императорами, накладывало на них некоторые обязанности и в этой сфере в том числе. Народ ожидал появления императорских семей и наследников, это дошло до Ромула и Кассиана по слухам.

Они шли назад, к дороге, ведущей из города в императорскую виллу, где они оставили лошадей, и размышляли об этом. Это, разумеется, была лишь одна из проблем, но она была насущной. Денег в казне после расточительного правления Максимиана оставалось катастрофически мало. Повышать налоги казалось им недопустимым, потому как народ и так еле-еле сводил концы с концами. Соединение с какими-нибудь богатыми римскими домами представлялось им единственным выходом для улучшения своего положения.

– Давай решим сначала вопрос с соправителем, назначим тебя главным военачальником, а затем перейдем к нашим женитьбам, – предложил Кассиан, когда они подошли к лошадям.

– Да, – с видимым энтузиазмом ответил Ромул. – Потому что прямо сейчас я не хочу… Совсем не хочу.

– И я, – признался Кассиан. – Так что пока – гуляй, сколько хочется. И отдыхай от них, сколько хочется.

– Это то… – начал было соглашаться с другом Ромул, как вдруг его прервал пронзительный женский вопль.

Крик доносился откуда-то слева, и оба Императора в секунду обернулись. К ним бежала бедно одетая, но красивая молодая римлянка. Ее лицо было искажено гримасой ужаса. С мольбой она смотрела то на Ромула, то на Кассиана и указывала вдаль и вверх.

Сначала Императоры не поняли, в чем дело, однако затем поняли причину беспокойства девушки. Из-за облаков, какое-то время скрывавших объект, появился огромный приплюснутый шар, как им вначале показалось. Этот шар двигался так стремительно, как они еще прежде никогда не видели, чтобы хоть что-то двигалось с подобной скоростью.

– Ромул! – воскликнул Кассиан. Ему в ту секунду захотелось схватить друга за руку, но он вовремя остановил себя, потому как не желал прослыть в его глазах трусом. Кассиан сжал лишь обе ладони в кулаки, словно пряча в них свой страх. Ногти больно впивались в основания, но он терпел, потому как это останавливало его от других действий, не подобающих Императору Рима.

Ромул не поворачивался к нему. Он завороженно смотрел на это двигающееся по затянувшемуся тучами небу нечто. Кассиан был рад тому, что друг не заметил его секундного порыва и не видел страха в его глазах. Он был готов поспорить хоть на все свое состояние, что выглядел как испуганная шавка, которая изо всех сил поджимала хвост и, пятясь назад, была готова в любую секунду броситься наутек. Ему стало противно от представленного им вида самого себя.

– Это тот самый корабль, о котором говорила Сабина, – прошептал Ромул. – Пророчество сбывается.

– Что же нам делать? – спросил Кассиан, понимая, что у самого Ромула, вряд ли найдется лучший ответ на этот вопрос, чем у него самого.

– Что угодно, только не возвращаться на виллу. Нужно встретиться с этими захватчиками немедля.

– А что, если они приехали захватить не наши сердца, как сказала весталка, а наши земли?

– Мы узнаем только после того, как встретимся с ними.

– Но ведь мы совершенно не вооружены! – воскликнул Кассиан. – Сперва нужно вернуться на виллу, а затем уже ехать к этому… Кораблю.

Слово «корабль» не хотело выходить из его уст. Оно, чувствовал молодой Император, застряло там на какое-то время, словно рыбная кость. Потому что как корабль это парящее, как птица, только без крыльев, шарообразное строение явно не выглядело.

– Нет, – твердо отрезал Ромул. – Ни в коем случае. Нельзя допустить, чтобы они встретились с кем-то раньше, чем с нами.

Кассиан не решился возражать на этот раз. Он был испуган, как никогда в своей жизни, но отступать сейчас, в одиночестве ехать на виллу, чтобы прослыть самым трусливом Императором за всю римскую историю, ему не хотелось. Сглотнув подступивший к горлу комок, Кассиан лишь едва заметно кивнул. Обернувшийся же к нему Ромул смотрел не на его жест, но на взгляд. А взгляд его, он и сам это знал, предательски показывал обратное движениям тела.

– Пойдем же! – нахмурился Ромул, в голосе которого зазвучали нотки строгости. – Седлай свою лошадь, и отправимся туда, где этот корабль остановится.

Про девушку, которая привлекла изначально их внимание, они забыли. Но она дала о себе знать:

– Императоры, я поеду с Вами! – воскликнула она, когда Кассиан начал было отвязывать свою лошадь. Глаза ее, зеленые, с рыжими вкраплениями, смотрели на них слишком дерзко для простолюдинки. Страх из них как-то странно резко ушел, уступив место видимому любопытству.

– Это слишком опасно, – покачал головой Ромул, осматривавший девушку с головы до пят, и, по всей видимости находивший ее достаточно привлекательной. – Как твое имя, храбрая римлянка?

– Сепия.

– Просто Сепия, у тебя нет родового имени? – удивился Кассиан.

– Я решила, что буду носить лишь этот номен, – сказала девушка, слегка с гордостью задрав голову.

– Довольно необычно, Сепия, – сказал Ромул, видно, хотевший продолжить разговор с юной особой, однако понимавший, что времени у них на это не было. – Но там нам, возможно грозит, захват в плен, а то и верная погибель. Предсказание весталки, конечно, так не говорило, однако ожидать можно чего угодно.

– Не волнуйся, мой Император, – игриво улыбнулась девушка, обнажив свои поразительно белые зубы. Ромула эта улыбка вконец обезоружила. – Я знаю, как защитить себя, а если не сумею это сделать, то никого не буду винить. Да и родных у меня нет, чтобы винили кого-то из вас.

– Ну, хорошо, – ответил ей Ромул, решивший, что проще, наверное, с этой Сепией согласиться, чем тратить драгоценные минуты на споры. Они могли из виду упустить небесный корабль, а этого допустить было нельзя.

Он усадил Сепию позади себя и приказал крепко держаться за него. Девушка, продолжая улыбаться, с видом совершенного бесстрашия схватила его за талию. У Кассиана возникло ощущение, что для нее все это было словно игрой либо чем-то привычным, таким же естественным, как и восход и заход солнца. Смотря на ее подозрительно безмятежное выражение лица, можно было подумать, что к ним каждый день «приплывали» по воздуху подобные корабли. Кассиан скривил губы. Ему это совершенно не нравилось.

Парящее в воздухе нечто начало описывать круги в воздухе прямо над полем, находившимся неподалеку. Прискакав к его окраине, Императоры остановились и решили наблюдать, что же будет дальше. Сепия, которая слезла с лошади и наблюдавшая этот полет, происходивший со снижением с каждым из кругов, сказала уверенно:

– Думаю, они приземлятся здесь. Нам не нужно более никуда ехать.

– Откуда тебе известно? – одновременно спросили у нее Ромул и Кассиан, начавшие подозревать неладное.

– Оттуда, откуда вам никогда не будет, – сказала Сепия, улыбка которой показалась им обоим теперь зловещей. – Спите же, Императоры, сон укрепляет нервную систему.

После этих слов они почувствовали, как что-то острое впивается им в шеи, а затем и Ромул, и Кассиан провалились в пустоту.

13

Приземление было более жестким, чем ожидалось. Как и сама посадка, собственно. Впервые Дэн ощутил, что такое турбулентность, о которой ему прежде было известно лишь понаслышке. Сам он никогда не летал на самолетах, и не думал, что полет – это вообще настолько волнительно.

«Шторм» обладал удивительным свойством трансформироваться в самолет. Дэн о нем и забыл, после стольких дней полета в качестве пассажира, путешествовавшего в космосе, где лететь можно было, не опираясь на воздух. На Земле же это было совершенно невозможно. Для того, чтобы приземлиться там, где они задумали, необходимо было Генри Мэтчерсу немного «поколдовать» над посадкой.

Оба пилота по неслышной никому команде, звучавшей, вероятно, только в их собственных головах, они подорвались со своих мест, когда «Шторм», достигнув нужной высоты, автоматически переконструировался в самолет. Никто из команды не заметил трансформации, такой она была аккуратной и в то же время быстрой. Их вдруг подхватило что-то, словно подушка из воздуха, и понесла вперед.

Генри и Виктор, приказав всем оставаться на своих местах, двинулись в свою кабину, видимо, затем, чтобы заняться непосредственно посадкой в нужное место.

– Было бы глупо умереть сейчас здесь, не правда ли? – вдруг брякнул Глеб.

– Вот кто тебя за язык… – начал Денис, но Ванесса его оборвала.

– Всем молчать! – в голосе ее чувствовалось напряжение и страх.

– А ты тут не командовала бы! – проворчала Кристен, которая была тоже тревожна более, чем когда-либо.

Самым спокойным среди всех них казался Дэн. Он, конечно, переживал на счет посадки не меньше остальных, так как знал, что эта посадка будет первой на этой планете для Виктора и Генри. Разумеется, кое-какие системы давали нужные подсказки пилотам, но некоторые вещи выполнить автопилот выполнить за них не мог, и все это знали. И тем не менее, Дэн не видел повода волноваться так сильно. Он уже начинал воспринимать реальность как какой-то фильм с интересным сюжетом. И то, что фильмы имели конец, он тоже понимал.

Жизнь отчего-то пустела для него с каждой секундой. Не стремительно, но она теряла постепенно по тысячной доле одного из своих оттенков. И больно от этого ему уже не становилось. Казалось, вся боль осталась уже позади, а вся, которая будет впереди, никогда ее не переплюнет. Цезарь отнял у него слишком многое, чтобы теперь это можно было вернуть или забрать еще больше. Разве что… Забрать это тело? Ему не хотелось с ним расставаться, но слишком сильно расстраиваться он не стал бы. Тем более, что смерть в следствие неудачной посадки была бы очень быстрой.

«Не поверите… Не поверите, уважаемые мои члены экипажа, что здесь работает! – вдруг прервал его мрачные мысли голос Генри Мэтчерса. – Здесь работает GPS! Мы не обратили внимание на спутники сперва, так как заходили практически вслепую, да и приземлялись больше на автоматике… Но оно действительно работает здесь!»

– Что это такое? – спросили в один голос Глеб, Дэн и Денис.

Ванесса и Кристен посмотрели на них как на умственно неполноценных.

– Вы это сейчас серьезно? – спросила Ванесса. И, увидев их недоуменные лица, продолжила. – Это такая спутниковая система навигации, которая была установлена на Земле в конце 20-го века. Раньше ее могли использовать самолеты при полетах, да и обычные люди тоже.

– А на Цезаре такой системы нет? – нахмурился Дэн, которому слова Ванессы дали не так много, как хотелось бы.

– Нет, – поджал губы Глеб, слегка повернувшись к нему. – Ты бы знал, что она есть, поверь. У нас же даже самолеты сейчас летают по старинке, как в Советском Союзе с линейками НЛ-10 и прочими радостями.

– Чего-чего? – Дэна слова приятеля привели в еще большее замешательство. – Советский Союз – это Россия когда-то?.. Ничего не понимаю.

– Не понимаешь, и не надо, – нервно отрезала Кристен, желавшая, видимо, быстрее закончить болтовню в салоне. – Суть в том, что такую новомодную вещь люди еще не успели развернуть на Цезаре. А на Земле она почему-то до сих пор существует.

– Значит, это не был скачок во времени? И мы приземлимся в безлюдный город? – спросил Денис, который уже, по всей видимости, догадался, что к чему. – Но это так или иначе странно, ведь спутники не могут существовать на орбите дольше…

– Бога ради! – воскликнула Кристен, тон которой стал уже совсем близок к истеричному. – Пожалуйста, давайте помолчим!

– Да мы еще снижаться полчаса будем… – начал было Глеб, но тут же, завидев раздраженные взгляды Кристен и Ванессы, замолчал.

Потряхивало их, однако, не слабо какое-то время. Дэн, который был единственным, который испытывал впервые это ощущение не на шутку перепугался, но, завидев относительно спокойных членов экипажа, понял, что это, наверное, было в полете вполне себе обычным делом. Через какое-то время они вышли из зоны турбулентности, и на душе у него снова стало спокойно.

«Что же это такое? Значит, как речь о смерти идет, так я уже и не жилец, а как до простой турбулентности дело дошло, так я в первые секунды чуть иконы не бросился вынимать!» – удивился он про себя. Икон у него, конечно же, не было, но Дэн был готов поклясться, что в то мгновение он мог действительно просить помощи у кого-то Высшего.

Молчание редко его напрягало настолько, насколько оно напрягало его в секунды перед тем, как «Шторм», наконец, коснулся Земли. Коснулся ее, кстати, он довольно-таки жестко, и этому была причина. Ведь с Цезаря они, как никак, улетали, используя взлетную полосу, на Земле же они этого удовольствия были лишены.

Удар шасси о земную поверхность был резким, но в то же время он принес всему Сообществу недюжинную долю спокойствия. Все как один вздохнули.

– Ну наконец-то! – воскликнула Ванесса, расстегивая свой ремень. – Пойду, посмотрю, как там дела у мальчиков.

«Мальчиками», по всей видимости, она называла Генри и Виктора. Во взгляде больше не оставалось волнения и страха, которые разъедали ее всего несколькими минутами ранее. Перед Дэном снова предстала Ванесса в прежнем ее обличии, тон обрел ту же уверенность, слова – дерзость, пусть и в такой безобидной форме. Дэн видел теперь ее насквозь. За этой самоуверенностью прятался робкий кролик, трясущийся, словно осиновый лист, ничуть не меньше той же Кристен, которая никогда, однако, своей истинной натуры не скрывала. После этого осознания Ванесса начала нравиться ему еще меньше.

Неужели раньше он мог считать ее красивой, думалось Дэну, когда он отстегивал собственный ремень, чтобы последовать за ней. Ни одна часть ее тела теперь не казалась ему изящной. Все было ложью, все игрой женщины, старательно пытавшейся вжиться в собственно созданный образ.

– Держу пари, мы приземлились на траву, – сказала она, заметив его и обернувшись к нему с легкой полуулыбкой.

– Я тоже так думаю, – равнодушно сказал Дэн.

Ванесса окинула его взглядом, видимо, заметив перемену его отношения к ней. Ей нравилось, как и всем женщинам, когда ею интересовались. И это-то скрыть уже точно не предоставлялось ей возможным.

– Как ты сейчас, не чувствуешь себя усталым? – вдруг спросила она. – Впереди еще долгий путь.

– Нет, все хорошо, – чересчур быстро и холодно ответил Дэн, устыдившись теперь своему обращению с ней. – А ты как?

– Я… – начала было отвечать Ванесса, однако они уже подошли к пилотской кабине.

– Опять толпитесь! – вскричал голос из-за стены, принадлежавший Генри Мэтчерсу. – Ну ладно, заходите уже. Кто там? Ванесса?!

– Да, это я! – крикнула женщина, перед тем, как дверь перед ней открылась.

Они зашли в кабину, в которой, казалось, были уже несколько недель назад. Время, проведенное в том мучительном ожидании, так сильно отделило эти два мгновения друг от друга.

– Ну что, капитан, можно освобождать борт? – шутливо поинтересовалась Ванесса, заглядывая через «pilot screen» и обнаруживая подтверждение своей догадки, так как «Шторм» действительно приземлился на травяную поляну.

– Не знаю, Ванесса, не знаю, – покачал головой Генри. – Я понятия не имею, что ждет нас там, за дверью. Как мы воспримем этот воздух, давление, не нужны ли скафандры…

– И что же, нам остаться теперь здесь, пока ты не проведешь полную инспекцию? – проворчала Ванесса. – Может, еще всю Землю облетим, на всякий случай?

– Может, и облетим, – раздраженно сказал ей Генри. – Если я скажу, то облетим, и ты будешь обязана выполнить мой приказ и вернуться на свое место. Я пустил тебя сюда не затем, чтобы слушать твои…

– Мои что? – Стикс явно обозлилась в ответ. Дэн с интересом наблюдал за тем, как капитан пытается быть выше своих симпатий к этой нагловатой, но для него притягательной женщине.

– Да ничто, – Генри вздохнул. – Сама знаешь, что.

– Не будь такой занудой, дорогуша, – тон Ванессы вновь стал шутливым. Она наклонилась к Мэтчерсу и посмотрела на пилотажные приборы и экраны рядом. – Ведь все в порядке. Смотри, параметры атмосферы практически такие же, как на Цезаре. Ну, подумаешь, плотность чуть-чуть поменьше. Самым серьезным последствием этого будет, если у кого-то закружится голова, да и то это маловероятно.

– А если закружится, и никто этому кому-то не сможет помочь? – спросил ее Генри, не разделяя ее энтузиазма. – Понимаешь, ты здесь ни за кого, кроме себя не ответственна, а я – за всех.

– Я понимаю, – однако, в голосе ее сочувствия отнюдь не было.

Дэна это в секунду вывело из себя, чего он, конечно же, не мог показать. Но он задавался вопросом, что же тогда осталось в ней человеческого, если даже тогда, когда человек признается ей в своей слабости, причем давно знакомый человек, явно не посторонний, она вот так плюет на его чувства? Он посмотрел на нее с недоумением, как бы вопрошая одним взглядом: «как можно быть настолько жестокой?». Однако, заметив встречный взгляд, поспешил отвести свой. Ему не хотелось вступать в конфликт ни с кем из Сообщества, особенно в такое тревожное время.

– Тогда возвращайся на свое место и жди команды на выход, – приказал Генри тоном, не допускавшим возражений. – И ты, Дэн, тоже.

Виктор Стикс, не проронивший ни слова за все то время, что Генри и Ванесса устраивали эту бессмысленную перепалку, вздохнул с облегчением. Очевидно, ему самому поведение сестры тоже не нравилось, и он хотел, чтобы она поскорее покинула кабину, но стеснялся это высказать.

И Ванесса, и Дэн вернулись на свои места молча. Однако Дэн чувствовал, как от Ванессы исходили волны недовольства. Привыкшая распространять свое влияние повсеместно, она начинала чувствовать его ослабление в этой сфере. Даже Генри, который не мог ничего прежде поделать даже с ее курением в своем доме, теперь прямым текстом выставлял ее из комнаты, в которой она желала находиться. И это его действие явно не входило в планы Ванессы.

– Ну что? – поинтересовался Глеб, когда Дэн сел обратно в свое кресло. – Что сказал Генри?

– Вероятнее всего, скоро будет высадка, – сообщил ему приятель.

И «скоро» это наступило буквально в ту же секунду, когда Дэн закончил говорить. Генри объявил по громкоговорителю о том, что экипаж «Шторма» покинет корабль практически в полном составе. Исключением был Виктор Стикс, которому надлежало присматривать за «Штормом».

Команда с заметно переменившимся в лучшую сторону настроением пошла за своими походными рюкзаками. Им всем хотелось поскорее покинуть «Шторм», вдохнуть настоящий воздух, пусть не такой идеальный, который получался на корабле в блоке фотосинтеза, зато тот, которым они прежде дышали каждый день. Вернее, тем воздухом, каким их предки дышали каждый день.

Дэну не терпелось уже ощутить эту свежесть после только что прошедшего дождя или ароматы самых разных цветов и трав, сливавшихся в причудливый танец, наслаждаться которым хотелось до тех пор, пока нос будет способен его ощущать.

– На счет три… Раз, два, три, – видимо, считал Генри только для самого себя, потому как другим этот счет был совершенно не нужен.

Дверь «Шторма» открылась, автоматически из-под нее выставилась лестница, которая, дойдя до опоры в виде земли, остановила свое движение. Когда она закрепилась, Генри первым начал спускаться по ней. Завершив спуск и оглядевшись по сторонам, он сделал руками крест, запрещавший остальным членам экипажа следовать за ним. Никто сперва не понял причину этого знака, однако через несколько мгновений все стало ясно: к Генри с левого края поля приближалась какая-то фигура.

– Кто это?! – воскликнул Денис, голос которого был выше, чем Дэн когда-либо его слышал.

– Мы так же, как и ты, не знаем, – сказала Кристен обеспокоенно. – Во всяком случае, это наверняка человеческое существо… Женщина, кажется.

– Да, точно, – закивал головой Глеб. – Я вижу, что на ней надета юбка.

– Но что здесь делает женщина? – удивился Дэн. – Неужели кого-то оставили на Земле во время Перелета?

– Не может такого быть, – прошептала Ванесса. – Нет, не может… Но так оно и есть!

– Сейчас мы это узнаем, – пожала плечами Кристен. – Но я бы пока не стала делать таких поспешных выводов.

Казалось, женщина эта шла с нечеловечески медленной скоростью. А с каждым движением она будто не ускорялась, но только тормозила себя. Но, когда, наконец, можно было ее разглядеть чуть получше, то все остались поражены ее видом. Выглядела она так, будто бы скачок в прошлое они все же совершили – на молодой женщине, которой на вид было не больше тридцати, было надето легкое темно-синее платье, спускавшееся чуть ниже колен. Дэн предположил, что это была туника.

– Генри… – хотел он было попросить спуститься к командиру.

– Нет, все остаются на корабле до моего разрешения, – резко оборвал его Мэтчерс.

Возражать Дэн не стал. Он просто наблюдал за движениями приближавшейся девушки, сгорая от нетерпения, как и все остальные члены Сообщества. Приблизившись к Мэтчерсу на расстояние шести шагов, она подняла руку вперед.