скачать книгу бесплатно
Гном терпеливо ждал. Прошло несколько томительных минут, прежде чем зелье стало действовать. Лицо Строя вдруг сделалось пунцовым, он соскочил с дерева, начал кашлять и задыхаться. Лоб его покрылся испариной, глаза остекленели. Как солдат, он встал по стойке смирно и отчеканил чужим металлическим голосом, преисполненным раскаяния:
– Прости меня, Рансоль, это я взял Чашу.
Антоний во все глаза смотрел на друга, не понимая, что с ним происходит и о какой Чаше идет речь. Воцарилось неловкое молчание. Спустя несколько мгновений Строй словно очнулся ото сна. Он тряхнул своей рыжей головой, отгоняя наваждение… И вдруг заплакал горько, навзрыд. По лицу его катились крупные слезы, оставляя мокрый след на щеках. Его некогда гордо-презрительное выражение лица сменилось наивным детским выражением испуганного ребенка.
Он сам не понимал, что с ним происходит, и от этого ему делалось еще страшнее. Вытирая мокрое от слез лицо рукавом пиджака и оставляя грязные разводы, он не переставая просил прощения и никак не мог остановиться.
Рансолю стало жаль мальчика. Он достал платок и дал тому высморкаться. При этом он отвернулся, чтобы не вгонять и без того перепуганного насмерть ребенка в еще большее смущение. Он подождал, пока Строй немного успокоится и сможет рассказать, что произошло.
Оказалось, мальчишки играли в свои игры и дорога привела их к домику Рансоля, как и предполагал Элой Абасси. Пробегая мимо хижины гнома, Строй мельком глянул в окно и заинтересовался, что это гном делает на коленях. Он всмотрелся внимательнее и увидел, что он что-то прячет в полу. Юный маг присел под окном и выждал время, когда хозяин дома уйдет. Открыть нехитрый дверной замок оказалось делом пустяковым. Достаточно было произнести заклинание: «Триоро!» – и дверь открылась сама собой. Мальчишка вскрыл тайник и увидел Чашу. Он слышал о ней от родителей, но никогда не видел. Строй решил рассмотреть ее и положить обратно, но тут ему показалось, что кто-то идет к хижине. Он машинально сунул Чашу за пазуху. Быстро накрыв тайник половиком, он вскочил на ноги и огляделся. Выход был один – уйти через окно. Он отодвинул задвижку, вскочил на низенький подоконник и спрыгнул на землю. Протискиваясь в узкую оконную щель, он едва не порвал рукав пиджака, зацепившись за какой-то сучок. Оказавшись на земле, Строй прикрыл окно снаружи и бросился наутек.
Антонию, который даже не заметил исчезновения друга, мальчик сказал, что проголодался, и отправился к себе домой. Он заперся у себя в комнате и достал трофей. Чаша была тяжелой, несмотря на маленький размер, но больше ничего в ней не было необычного. И сделана-то она была совсем не из золота и бриллиантов, а из обычной меди, как и многие другие вещи. Мальчик повертел ее в руках и разочарованно поставил на стол. Что с ней делать дальше, он не знал. Строй убрал ее подальше с глаз долой, в платяной шкаф, завалив сверху штанами и рубашками.
Вечером мальчик завел длинный разговор с отцом о Чаше. Он постарался придать своему голосу безразличные нотки и просил рассказать о ней подробнее. Но отец отмахнулся от сына, не заподозрив ничего неладного. Сказал лишь, что потеря Чаши нанесет большой урон министерству и это коснется каждого мага. Но, слава богу, бояться нечего – Чаша была передана в хранилище. А там достаточно сильная и надежная охрана.
– Не бери в голову, сын. Что это за мысли у тебя? – Отец потрепал сына по голове и уткнулся в вечернюю газету. Перед сном он любил почитать новости.
– А если все же кто-нибудь украдет Чашу? – не отставал мальчишка. – Что будет с тем, кто ее украл?
– Его уничтожат, министерство закроют, а в мире воцарится хаос. – Сердце Строя екнуло и сжалось в комок. Он не мог понять, шутит отец или говорит серьезно. В любом случае от Чаши нужно было немедленно избавиться. Но вот как это сделать, мальчик не знал.
– Иди спать, – услышал он голос отца. Тот легонько подтолкнул сына в сторону спальни.
– Спи спокойно. Доброй ночи!
– Доброй ночи! – пробормотал Строй и понуро поплелся в свою комнату.
Он не спал всю ночь. Ворочался с боку на бок и уснул лишь под утро. О своем проступке он не рассказал никому. Даже Антоний не был удостоен этой чести. Весь день мальчик мучительно думал, как избавиться от Чаши, но так ничего и не решил.
Гном выслушал рассказ Строя и, облегченно вздохнув, притянул мальчика к себе. Он был просто счастлив, что Чаша цела и невредима, что ничего страшного не произошло. Он велел парню немедленно ее принести. И уже через час Чаша Познания была передана коменданту хранилища и оформлена по всем правилам сохранности ценных вещей. Так закончилась эта история. А господин Абасси навеки стал хозяином Рансоля.
* * *
Этой ночью Элою никак не удавалось заснуть. Он облачился в белую пижаму до пят и погасил свечи. Все, кроме одной. Он не любил засыпать в полной темноте. Поэтому на его столе свечи горели до тех пор, пока он не засыпал. Но сон никак не шел. Элой был очень взволнован. Рансоль сообщил ему очень важную информацию. И если она подтвердится, то мечта всей его жизни наконец осуществится. Сколько ему пришлось пережить за двадцать лет борьбы и метаний. И осталось последнее усилие, последний рывок.
Не успел мужчина погрузиться в царство ночных грез, как в комнате почувствовалось легкое, едва уловимое движение. Элой открыл глаза и увидел еле различимый прозрачно-голубоватый силуэт девушки. Силуэт приближался, и черты незнакомки проявлялись все более существенно. Словно невесомое облако опустилось к нему с небес. Сердце мага встрепенулось, как испуганная птица, и замерло на миг, пропустив несколько ударов. Элоя бросило в жар, и каждая клеточка его тела затрепетала.
– Элиз, – прошептал Элой, и по щеке его покатилась слеза. – Я скучаю по тебе…
Прозрачная девушка-облако присела на край кровати и протянула к нему свою невесомую руку. Она провела ладонью по его щеке, губам, подбородку. И Элой ощутил нежное, едва заметное прикосновение на своей коже. Словно легкий ветерок пробежал по его телу. Он замер, боясь спугнуть дорогое ему видение. Девушка-призрак улыбнулась ему грустной улыбкой, Элой потянулся к ней всем телом, продолжая шептать:
– Элиз! Элиз! – Она прильнула к его груди, и он трепетно коснулся ее прохладного эфирного тела. Он попытался обнять ее, но руки прошли сквозь голубоватое облако и сомкнулись меж собой. Элой застонал. Девушка подняла на него свои прекрасные печальные глаза, улыбнулась ему мягко и ласково.
– Элой, – услышал он ее голос, словно тихий шелест осенней листвы. – Элой, – голос девушки замер в тишине. Она медленно, словно боясь чего-то, протянула к нему руку, и он коснулся ее пальцев своими. Ладони их соприкоснулись, глаза встретились, и всполох яркого света окутал их души, рассыпаясь разноцветными искрами, которые вспыхивали и гасли, как бенгальские огни. Весь мир перестал для них существовать. Элой пытался обхватить ее руку, сжать крепче и не отпускать, душа его кричала: – Остановись, мгновение! Остановись! – Но девушка, отняв свою руку, тихо-тихо стала удаляться и таять. Элой метался: – Останься, Элиз! Не уходи! Еще мгновенье побудь со мною! Но только маленькое белое облачко немного задержалось в воздухе, покачиваясь и поднимаясь ввысь. Свет его стал угасать, и вскоре от него остались только две маленькие искорки, которые опускались вниз, переливаясь и мерцая в свете догорающей свечи… Но вскоре погасли и они. Только потрескивание свечи слышал мужчина, вглядываясь в темноту.
– Элиз, Элиз… – как завороженный, повторял он. И в голосе его звучали непреодолимая тоска и безнадежность. Он до боли сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь, оставляя на ней кровавые следы, и с силой зажмурил глаза, пытаясь справиться с наваждением. Затем тело его расслабилось, и он устало откинулся на подушку. Пытаясь сдержать готовые пролиться из глаз слезы и проглотить застрявший в горле комок, маг сжал зубы так, что они заскрипели, и предался сладостным и горьким воспоминаниям.
* * *
Элой Абасси был молод и горяч. Но необыкновенно одинок. Внешне он всегда оставался спокоен и невозмутим, и никто даже не догадывался, какие страсти бушуют в его голове и сердце. Он выделялся среди своих сверстников своим внешним видом. Необыкновенно худой и нескладный, он постоянно подвергался насмешкам с их стороны. Особенно ему доставалось от сыновей магов Тиоронов и Эстиноев. Игорий и Андриус с небывалой для подростков жестокостью устраивали разные каверзы молодому Элою. Это его и злило, и обижало одновременно. Слова детей-магов, брошенные ему вслед, больно ранили юношу. В гневе он мог проклясть кого угодно. Мощь его магической силы была невероятной. Он еще не научился пользоваться ею в полной мере, и маги-родители, боясь за своих детей, не разрешали им общаться с юным магом. Другие завидовали родителям Элоя, ведь их сын обладал магическим гением и уже с раннего детства мог делать такие вещи, о которых многие маги не мечтали и в старости.
При встрече с отцом или матерью Элоя маги все как на подбор восторгались талантами их малолетнего сына, но за спиной шушукались и старались облить грязью все семейство Абасси. Взрослые маги старались просто не замечать ребенка. Дети же пытались всячески его унизить. Больно пошутить или выставить в неловком свете. Так продолжалось до тех пор, пока слухи не дошли до директора министерства Дарио ли Харви. Директор собрал экстренное совещание и настоятельно рекомендовал прекратить травлю семьи магов, угрожая неподчинившимся отчислить их из министерства.
Семья Абасси вела свой род из глубокой древности. Все их предки и со стороны отца, и со стороны матери были чистокровными магами. За несколько веков существования ни один из прадедов не осквернил знатной фамилии.
Такими корнями могли похвастаться немногие маговские семьи Дейзихербора. И глава семьи, господин Абасси, мог с легкостью отбить любое обвинение в свой адрес или ответить на притеснения Элоя, но он и сам недолюбливал сына, старался надавить на его уязвимые места. Порой он доводил Элоя до бешенства своими придирками и колкими замечаниями. Мать, напротив, любившая сына до безумия, бросалась чуть не на колени перед мальчиком, умоляя его не слушать отца и не реагировать на его выпады. Она боялась, что маленький Элой в порыве гнева может ранить мужа или спалить дом.
В такие моменты юноша спускался в зеленую долину и там давал выход своему гневу. Из его ладоней вылетали молнии, сыпались искры, руками он нагонял тучи и стоял так среди грома и молний, под порывами ветра и проливным дождем, а успокоившись, возвращался в город и, забившись под одеяло в своей комнате, читал запоем книги, все подряд, без разбора. Лишь бы отвлечься от грустных мыслей.
В один из таких дней, после своего совершеннолетия, он спустился в долину, чтобы немного подумать. К этому времени он потерял и мать, и отца и получил предложение поступить на работу в министерство. Директор на выбор предложил ему возглавить два отдела. И молодой маг спустился в зеленую долину, чтобы взвесить все за и против.
Однако судьба приготовила для него иной сюрприз. Еще спускаясь по ступенькам, он заметил силуэт девушки в нежно-розовом пышном платье. Девушка сидела на траве и, кажется, горько плакала. Ее плечи вздрагивали, а светлые волосы крупными кудрями рассыпались по спине. Элой не мог видеть лица девушки, она спрятала его в ладонях и к тому же сидела к юному магу спиной.
Юноша тихо подошел к хрупкой фигурке, такой маленькой и потерянной среди простора долины. Он молча сел рядом и аккуратно убрал непослушный локон с лица девушки. От неожиданности она вздрогнула и подняла на него огромные голубые глаза, из которых продолжали катиться крупные, как горошины, и прозрачные, как горный хрусталь, слезы.
Глаза их встретились, и оба, как завороженные, смотрели друг на друга не отрываясь.
– Как тебя зовут? – наконец спросил Элой.
– Элиз, – тихо ответила девушка.
– А меня…
– Я знаю, кто ты. – Девушка впервые улыбнулась. И ее лицо, словно озаренное солнцем, затронуло закостеневшие струны души. В сердце юноши шевельнулось что-то теплое и нежное, то, что, казалось, было навеки похороненным под суровой внешностью. – Да кто не знает таинственного и могущественного Элоя Абасси!
Элой удивился. Он все еще считал себя изгоем, жалким и весьма непривлекательным внешне неудачником.
Девушка поняла его молчание по-своему. Она решила, что обидела чем-то юношу, и поспешила исправить положение.
– Так считают в городе. О твоей жизни слагают легенды.
Юноша удивился еще больше. Участие в голосе девушки поразило его не меньше, чем красота и невинность.
– Какие легенды можно сложить обо мне? – спросил он ошарашенно. – Я не сделал ничего особенного!
– Я не знаю, – пожала плечами Элиз. – Но ты такой суровый и неприступный… Тебя многие боятся. И если бы я встретила тебя наверху, – девушка кивком головы указала в сторону города, – я бы, наверное, умерла от страха.
Элой был озадачен. Он и не предполагал, что его кто-то может бояться.
– Я никого бы никогда не обидел, – развел он руками. – Я и из дома-то редко выхожу. Но, впрочем, это даже хорошо, – осклабился маг.
– Хорошо что? – заинтересовалась Элиз.
– Я могу быть избавлен от всякой шушеры, что путается под ногами. – И молодой маг поправил воротничок, словно тот натирал ему шею.
– Ты считаешь здешний народ шушерой? – вскинулась девушка.
– Я считаю, что здешний народ зря теряет время, шушукаясь у меня за спиной и делая фантастические выводы о моей таинственности. Я довольно смирный житель и верноподданный министерства. Меня пригласили на работу, и не хотелось бы, чтобы завистливые языки попусту трепали мое имя.
– Извини! – как-то отрешенно ответила девушка.
Наступило неловкое молчание. Элой заметил, что девушка хочет его о чем-то спросить, но никак не решается. Он злился на себя за то, что был так резок в ее присутствии. Но долгие годы изоляции приучили его все принимать в штыки и опасаться насмешек. Впервые он осознал, что не хочет больше быть ни жестоким, ни таинственным. Он желает только одного: чтобы эта прекрасная незнакомка была с ним рядом всю жизнь. Он готов перевернуть весь мир и бросить его к ногам Элиз.
– Ты можешь спросить меня о чем угодно. – Он попытался быть более мягким. – Мне жаль, если я разочаровал тебя. Все эти годы я только и делал, что защищался. И так привык к этому, что это стало моей второй натурой.
Девушка задумчиво смотрела вдаль.
– Мне очень жаль! – сказала она почти шепотом. – Скажи, – она резко обернулась к нему. – Ты и меня считаешь шушерой?
– Тебя?! Нет, конечно! – встрепенулся маг, – я даже не думал об этом. – Он с не свойственной ему горячностью схватил девушку за руки и сжал их в своих руках. Девушка поморщилась от боли, но не отняла рук. – Если бы я узнал тебя раньше, возможно, я стал бы другим.
– Ты такой, какой есть, – прошептала девушка. – В этом твоя прелесть.
– Я привык нападать первым, чтобы суметь защититься.
Девушка сочувственно улыбнулась. Она понимала его. Сколько же ему пришлось пережить, что он так очерствел душой. Ей хотелось обнять этого на вид такого сурового юношу, прижать к себе, успокоить, приласкать, растопить лед в его сердце, но она ни за что не решилась бы этого сделать. Еще несколько часов назад она считала этого человека злым и жестоким, оттого и была несколько сбита с толку. Теперь перед ней сидел очень ранимый и глубоко несчастный юноша. Некое чувство жалости шевельнулось в ее груди. Несмотря ни на какие ужасы, которые рассказывали о нем в городе, она чувствовала себя с ним спокойной и защищенной. Этот проницательный взгляд его черных глаз заставлял ее трепетать. А сердце – взволнованно биться. Она до сих пор ощущала прикосновение его рук. И украдкой провела по тому месту, которого только что касались его пальцы.
Вечерело. Кроваво-красное солнце клонилось к горизонту, и стало довольно прохладно. Элой заметил, что Элиз слегка дрожит.
Он протянул руку и помог девушке подняться. В закатных лучах девушка выглядела еще прекрасней. Гибкий стан, грустное лицо, еще хранившее следы недавних слез. Золотистые волосы.
Нахлынувшие чувства заставили юношу решиться на шаг, которого он никак не мог себе позволить раньше. Он притянул девушку к себе и крепко обнял, в любой момент ожидая сопротивления. Но девушка прильнула к нему всем телом и, положив голову ему на грудь, замерла в его сильных объятиях.
Так они и стояли при свете луны, наслаждаясь тихим вечером и обществом друг друга. Пока сверху не раздался голос Дер де Мора – отца Элиз.
– Эл, – прогремел над долиной его бас. – Пора возвращаться домой. Приехали твои тетки, чтобы помочь с приготовлениями. Они ждут тебя с самого обеда.
– Элиз, о чем это он? – прошептал Элой.
Девушка не ответила. Она отпрянула от юноши и быстро замотала головой.
– Элиз, ответь мне, у тебя неприятности? Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Элой пытался задержать девушку. Но она выставила вперед ладони, заставляя его остановиться, и из глаз ее брызнули слезы.
– Мне пора, – еле смогла она выговорить. Элой схватил ее за руку, но она вырвалась и побежала в сторону лестницы.
– Я хочу снова тебя увидеть, Элиз, – зашептал он ей в спину. – Не бойся, я смогу защитить тебя. Обещаю, больше никто не заставит тебя плакать. Даже твой отец.
– Эл, не будь дурочкой, – снова раздался оклик Дер де Мора, – я жду тебя наверху.
– Я приду сюда завтра, – прошептала девушка и, немного помедлив, всхлипывая, ринулась в темноту. Элой слышал стук ее каблуков по ступенькам, с каждым шагом отдалявших от него Элиз. Его Элиз.
Он стоял скрытый ночной пеленой и наблюдал, как отец, накинув на плечи дочери свою мантию, полуобняв, повел ее домой. Девушка оглянулась, но в темноте не увидела Элоя и, опустив голову, побрела по тропинке, и вскоре отец и дочь скрылись за деревьями. А Элой еще долго стоял с поднятой рукой, помахивая на прощание девушке и коря себя за то, что так и не решился спросить, что расстроило девушку и почему она плакала. Он слизнул с ладони слезинку, которая упала с ее глаз, и поклялся защищать девушку от всякого горя и беды и всегда быть с ней рядом. Он готов был бороться за свое счастье до последнего вздоха.
