Группа крови на плече. Кодекс спецназовца

* * *

– Товарищи, давайте сразу, на берегу, так сказать, договоримся… – начальник резидентуры, полковник Васильев снял очки, протер стекла бархоткой. – Никакой самодеятельности, действуем строго по утвержденному плану.

Всю нашу группу сразу по приезде в посольство загнали в защищенную комнату, которая больше напоминала учебный класс по географии, только без окон. Столы-парты, на стене висят две карты – Праги и Чехословакии.

– Каждому из вас будет придан сотрудник резидентуры, – продолжал тем временем вещать Васильев. – Он поможет освоиться в Праге, организует слежку за нужными чехами.

Дальше резидент посвятил нас в детали оперативной обстановки. Она была странная. Еще неделю назад в Праге собирались многотысячные митинги, которые, кстати, привели к тому, что просоветский президент Новотный был вынужден уйти с поста. В прессе после отмены цензуры открыто поливали компартию Чехословакии.

– Деньги на митинги дают из английского посольства… – Васильев раздал нам фотографии скрытой съемки. Судя по подписям – Йозеф Павел встречался с третьим секретарем, неким Уинсли.

– Американцы тоже зашевелились… – Нам отправилась новая пачка снимков. Какие-то люди вокруг 138-й «Татры», что-то грузят.

– Это разгрузка нелегальной литературы и листовок возле Карлова Университета, – пояснил Васильев. – Спасибо чешской госбезопасности. Там еще есть верные нам товарищи. Хотя надеяться, что все будет оперативно пресекаться при новом руководстве – не приходится.

При всем этом последняя неделя выдалась в Чехословакии спокойная. Верующие чехи праздновали католическую Пасху, завтра намечался еще один, уже всеобщий народный праздник – Памлазки. Чехи мужского пола в этот день ходят от дома к дому, поют песни – что-то вроде колядок, шлепают окрестных дам по пятой точке ивовыми прутьями. Бухают, конечно. Куда уж без этого.

– Пока идите, размещайтесь в гостевом крыле, – распорядился Васильев. – Получайте в бухгалтерии командировочные.

Как выяснилось, нас опять поселили в одной комнате с Черным, что вызвало тяжелые вздохи майора.

– Могли бы разориться и на отдельные номера в гостинице.

– Мы тут по службе, – сказал я, задумчиво разглядывая незнакомую бутылку из-под нарзана. Яна положила в чемодан часть «заговоренной воды». – Приводить дам будешь в Союзе.

– Их не надо приводить – сами приходят, – хохотнул майор, выкладывая вещи. – Потом не выгонишь.

– Да-да… Ты у нас половой гигант. Бедные чешки, так и не познают радостей настоящей любви.

* * *

Вилорик собрал нас у себя через час – начал проводить свой инструктаж, который был тосклив, уныл, напоминал «молебны» дивизионного замполита. Про политическую бдительность, вот это все. Не зевать удавалось лишь огромным усилием воли.

Наконец, и эта пытка закончилась, нас отпустили в бухгалтерию, где выдали по триста крон на нос. Там же в коридоре меня поймал молодой румяный парень с короткой стрижкой, в костюме.

– Евгений Александрович, я Сергей.

Я сначала даже не понял, к кому он обращается. А потом вспомнил свою легенду, пожал Сергею, который оказался совсем не с дворянской фамилией – Корзинкин, – руку. Мы зашли в один из пустующих кабинетов, мой визави выложил на стол фотографии большого частного дома за высоким забором.

– Это резиденция Дубчека в Коширже. Пражский район такой, – пояснил Сергей, – с частной застройкой.

– Скромненько как-то, – удивился я. – А как же резиденция в Пражском Граде?

– Это президентская. Но чехи недавно… ну… свергли Новотного. Она пустует. А Дубчек ездит в здание ЦК прямо из своего собственного дома.

Вот, собственно, где собака порылась. Чехи так легко подорвались на эту «Весну» именно потому, что капитализм в их стране никуда не девался – частные дома, сельхозугодия, мелкий бизнес… Народу захотелось большего. Все то же самое, но без коммунистической партии, цензуры и «железного занавеса». Беда в том, что в комплекте идут базы НАТО и уже «вашингтонский обком». Который будет сильно так похуже «кремлевского».

– Из хороших новостей… – Сергей растянул рот в белозубой улыбке. – Сигнализацию по забору и в доме у Дубчека делали сотрудники «Девятки». Еще пока отношения были нормальные. Там предусмотрено дистанционное отключение.

– Что же… Ситуация резко упрощается, – покивал я, пригляделся к дипломату. – Что-то ты молод для разведчика.

Сергей сильно покраснел.

– Выпуск Краснознаменного института прошлого года.

– Разве ты не должен сначала в центральном аппарате послужить пару лет?

– Должен, – парень вздохнул, – но тут такая возможность подвернулась. В Праге открывается временная резидентура, нужны специалисты со знанием чешского. А у меня мама с отцом работали в Праге десять лет назад. В торгпредстве. Я ходил в обычную чешскую школу. Ну и выучил язык. Он же простой.

– Ага, простой. Скажи мне, как будет волк по-чешски.

– Влк.

– А горло?

– Крк. Да, вы правы, есть сложные слова. А откуда вы про них знаете? Учили язык?

– Во-первых, давай на «ты». Во-вторых, я тоже готовился к командировке.

– Ясно. Пойдем в город? Нам же туристов надо изображать. Только вот что… Выходим по одному. На всякий случай.

Нормально так… Это что же, в резидентуре боятся, что за посольством установлена слежка? Кстати, вполне может быть.

* * *

Маршрут наших передвижений оказался весьма стандартным. Вацлавская намнести, Староместская площадь, потом спуск к Влтаве и Карлов мост. Тут я вспомнил, что надо играть туриста, начал щелкать фотоаппаратом, пялиться с открытым ртом на средневековые красоты.

После моста мы зашли в хосподу, приняли первую кружечку чешского праздроя. Туман над столицей разошелся, начало припекать солнышко. Я снял пиджак, перекинул его через руку. Но новая порция охлаждения все равно потребовалась – вторую кружку пльзеньского светлого мы приняли, не доходя до Пражского Града.

Город был пуст – чехи сидели по домам, праздновали Пасху. Только в одной хосподе к нам подсели какие-то рабочие, в спецовках. Узнали, что мы из Союза – сразу проставились рюмками мятной настойки под странным названием «зеленоу». Мы ответили более привычной сливовицей. Нет, простой народ тут вполне нормально настроен. Это все интеллигенция никак не наиграется в либерализм.

– Нас ведут, – тихо произнес на улице Серый, завязывая шнурок на ботинке.

А я ничего и не заметил. Хотя и проверялся. И что делать? Открываться? Подозрения возрастут. Возвращаться в посольство? Приведем за собой хвост.

– Надо как-то незаметно оторваться. Есть идеи?

Сергей задумался, кивнул. Мы вернулись к Влтаве, встали возле уличного столика хосподы. Взяли легкий перекус – кнедлики со свининой и странной красноватой капустой, которая, впрочем, на вкус ничем не отличалась от обычной зеленой. За соседним столиком расположилась пара – мужчина и женщина. Причем последняя, в отличие от невзрачного спутника, была красива. Блондинка. Высокие скулы, зеленые дерзкие глаза, пухлые, чувственные губы. Пара не обращала на нас внимания, делала заказ официанту. Сергей же, напротив, подозвав кельнера, расплатился. Я увидел счет и обалдел. Кружка пива – полторы кроны. Порция свичкова на сметане – еще три. Через пятьдесят лет все это будет стоить в десять раз дороже.

– Вон там кораблик готовится к отходу, – тихо произнес Сергей. – Экскурсия по Влтаве.

– Понял! – тут же ухватил я идею разведчика. – Садимся в последний момент.

Неспешным шагом мы пошли вдоль пристани, и как только кораблик издал прощальный гудок, а матросы начали убирать мостики, мы махнули рукой, почти запрыгнули на борт.

– Камарады! – к нам вышел, судя по фуражке, сам капитан. – Не мужете то уделать! Небеспечно…

Сергей что-то успокаивающе ответил на быстром чешском, купил билеты.

– Ну и толку? – поинтересовался я, когда мы заняли свои места на пустой палубе. – Корабль вернется обратно к пристани, и там нас будут ждать.

Я пригляделся к парочке. Не они ли нас пасли? На лице блондинки, которая смотрела в нашу сторону, мелькнула гримаска раздражения.

– Корабль делает короткую остановку в Пражской Венеции, – пояснил Сергей. – Там и сойдем.

– Тут есть своя Венеция? – удивился я. Речные экскурсии я как-то пропустил, когда был в Праге.

– Небольшой затапливаемый район вверх по реке, – пояснил мой помощник, кидая кусочек стибренного с тарелки кнедлика проплывающему мимо лебедю. Тот только протянул длинную шею, как сверху свалилась чайка и первая успела к хлебу.

– Как ты понял, что они нас пасут? – полюбопытствовал я.

– Переодеваясь, забывали менять обувь… – Сергей открыл карту Праги, показал мне район Коширже, дом Дубчека.

Всех фигурантов мы разделили. Черный брал Йозефа Павела, я – Дубчека, остальным достались более мелкие фигуры.

– Надо бы за домом последить. Есть идеи?

– Милиция гоняет паркующихся рядом с домом автовладельцев. – Сергей почесал в затылке. – Но одна идейка есть. Завтра займемся слежкой.

Глава 6

Вернувшись в посольство, мы разделились. Корзинкин отправился докладываться Васильеву. А я к Вилорику – тот требовал отчета в конце дня.

– Пили пиво? – цэковец принюхался. – И все?

– Ушли от слежки, – терпеливо объяснял я. – Вживались в атмосферу города, завтра займемся наблюдением за объектом.

Вилорик снял очки, и я увидел, что глазки у него тоже мутные, а в приоткрытой тумбочке стоит какая-то пузатая бутылка. Полупустая.

– Смотрите, капитан! – цэковец покачал пальцем перед моим носом. – У нас наиответственнейшая операция… Если Чехословакия выйдет из социалистического блока, за ней вполне могут последовать Венгрия и Польша. Там также сильны мелкобуржуазные настроения.

Да они, на хрен, даже у меня сильны! Пока ходил по городу, разглядывал зарубежные тачки. В основном, конечно, «трабанты» и «шкоды», но встречались и подержанные «мерседесы», БМВ… Да, старые модели, но все лучше отечественных. Вот думал я после цыганского концерта в сторону «Москвича 412». А как поспрашивал знакомых из гаражей – одна ругань. День катаешься, два чинишь. Хорошо бы из Праги тачку пригнать. У Группы советских войск ходят собственные составы в Союз. Их даже не досматривают на таможне – армия же. Наладить тут связи, договориться… После вьетнамских приключений у меня оставались сбережения, плюс командировочные. Надо думать. Служебная «Волга» – это хорошо. Но еще лучше – собственная 1600-я бэха[4].

– …вы меня слушаете?

– Так точно! – чуть не козырнул я. – Сейчас же пойду дальше изучать оперативную обстановку, готовиться.

– Идите… – меня отпустили барственным жестом, и я потопал искать Васильева.

А тот проводил совещание с пэгэушниками. Увидев меня, резидент приглашающе махнул рукой.

– Ничего секретного, садись, подожди. Я сейчас освобожусь. Так вот, товарищи, – полковник повернулся к аудитории, – запомните! Вы элита «органов». Первое главное управление не просто так названо первым. Не вторым, не третьим.

Я приземлился за самую дальнюю парту, огляделся. Слева от меня сидел грустный Корзинкин, который взглядом мне показал, как его все задолбало.

– …вы вообще должны забыть мат, когда начали служить в Комитете. А тем более поехали в командировку, – тем временем продолжал вещать Васильев. – Ну горит у тебя, хочется сказать соленое словцо – замени! Синонимы в школе все проходили? Вот, например, хорошее слово гондольер. Споришь ты с кем-то резко, он тебе сказал что-то нехорошее, а ты ему в ответ – сам ты гондольер.

Народ оживился, разведчики заулыбались.

– Можно добавить венецкий… – погрозил пальцем резидент. – Обидчик вспомнит лодочников в тельняшках и, может, сменит гнев на милость. Или вот еще. Пипидастр!

Тут уже пэгэушники расхохотались на весь класс.

– Кто знает, что это такое?

– Вроде щетка какая-то специальная… – поднял руку Сергей. – Пыль стирать.

– Точно! – кивнул Васильев. – Если ваш оппонент не понял гондольера, выдайте ему пипидастра. Может, тогда проймет.

– А вот у нас в белорусском, – с краю кто-то выкрикнул, – есть белебеня. Ну навроде балабола.

– Хорошее слово! – одобрил Васильев. – Тоже можно использовать. Раз вы теперь вооружены всем богатством русского и белорусского языков, то услышу еще раз мат – будем платить штраф.

– Двадцатого числа скидываемся с зарплаты по четвертаку, – резидент достал из шкафа обычную стеклянную банку, – кладем деньги сюда. Я записываю, кто где выругался – по итогам месяца матерщинники штрафуются в пользу вежливых и культурных сотрудников. Всем все ясно? Тогда свободны.

Пэгэушники потянулись к выходу, Васильев достал платок из кармана, вытер потный лоб:

– Вот так приходится воспитывать. Пошли ко мне в кабинет.

Пока шли, я поинтересовался у резидента, почему за упоминание женского органа штраф дороже всего.

– Так дамы нам, мужикам, всегда дорого обходятся, – засмеялся Васильев. – Кстати, чую дух пльзеньского. Где пили? У Гашека?

– Да тут половина пивнух то у Гашека, то у Швейка… Я не запоминал.

Мы зашли в кабинет, резидент запер дверь, поставил чайник. Начал расспрашивать о деталях похода в город.

– Это англичане… – сделал вывод Васильев. – Подцепили вас скорее всего «У Халему». Вот говорил я Корзинкину – уходи дальше от посольства. Нет, все как бараны, прут в местную хосподу сразу. А в Ми6 не дураки работают.

– Как вычислил, что это англичане? – удивился я.

– Не бином Ньютона. Английское посольство маленькое, чехи уже давно всех сотрудников резидентуры установили. – Васильев открыл сейф, покопался в нем. Достал конверт, кинул на стол передо мной. В нем оказалась пачка фотографий. Мужчины, женщины, все снятые издалека, но лица видны. Ой, а вот и блондиночка с аппетитными губками.

– Эта?.. – Васильев перевернул фотку, прочитал надпись: – Мэри Магуайер. Ага, знаю ее. Год тут уже обретается, всем осточертела. Хотели ее подвести под один блудняк и выдворить, но потом чехи передумали. Как этого дубового Дубчека избрали секретарем ЦК, так сразу заднюю скорость и включили. Их резидент нынче частый гость в МВД у Йозефа Павела. Обедают даже вместе – думают, мы не в курсе.

Мы еще поболтали с Васильевым, выпили чайку с трдельниками – выпечкой с вертела в пудре. Резидент жаловался на то, что, как приехал в Прагу – начал толстеть. Даже утренние пробежки не помогают. Придется садиться на диету. Ну ничего, скоро начнется ввод войск, набегается. Или не начнется? Может, получится отделаться локальными учениями и аккуратным вывозом Дубчека и Ко? Без танков на улицах…

Я попросился у Васильева посмотреть архив шифротелеграмм резидентуры и посольства, копии протоколов разных переговоров. К моему удивлению, мне разрешили – видимо, из Большого дома дали зеленый свет на все.

Ну что сказать… Самым большим ястребом, помимо Андропова, был… Косыгин. Этот прямо опасался, что руководство КПЧ готовит реставрацию в стране буржуазных порядков. Председатель Совета министров несколько раз встречался лично с Дубчеком, присылал в Прагу своих эмиссаров. Чехи виляли. На словах говорили одно, давали обещания, но в реальности все договоренности саботировали, ситуация ухудшалась с каждым днем.

Были в руководстве СССР и голуби. В первую очередь сам Брежнев. Этот тоже посылал эмиссаров к «другу Саше». Те попивали пивко в командировках, ели колено, мягко пеняли Дубчеку за то, за се и сваливали обратно в Союз. В шифрограммах Васильева по итогам их визитов сквозило явное раздражение. Зачем приезжали?

Вся эта бессмысленная для меня возня наводила скуку, я уже хотел бросить читать секретную корреспонденцию, когда наткнулся на любопытный материал, который вообще не имел отношения к Пражской весне. Резидент отчитывался об инспекции тайных тренировочных лагерей палестинцев в Чехословакии.

После «шестидневной войны», когда Израиль при поддержке США легко раскатал окружающих арабов, в Комитете резко осознали – вся эта история на Ближнем Востоке не имеет быстрого решения. Это игра вдолгую, на истощение. А значит, нужно готовить «кадры». Были быстро созданы специальные тренировочные лагеря рядом с чешскими Пардубицами. Палестинцев, сирийцев и прочих ливанцев натаскивали на партизанскую войну – засады, установка мин, городской бой. Само собой – вооружали. В первую очередь «калашами», но в отчете фигурировала еще любопытная модель автомата под названием «Скорпион vz.61».

Эта машинка была сконструирована по схеме со свободным затвором, в которой использовались относительно маломощные боеприпасы – патроны 7,65 мм. Небольшая длина – всего 270 миллиметров и компактность – вес чуть больше килограмма – делали «Скорпион» очень удобным для спецназа. Сдав все документы секретчику, я тут же отправился на поиски Васильева.

– Да, хороший автомат, – согласился резидент, когда я его обнаружил в посольской столовой за ужином. – Видел на учениях, как его носили под плащом скрытно на специальной плечевой петле. Откидываешь полу и даешь очередь. Между прочим, девятьсот выстрелов в минуту. Ты давай, присоединяйся. Столовая закрывается…

Я сходил на раздачу, взял шницель в панировке, салат. Вернулся за стол к Васильеву.

– У евреев есть похожий автомат Узи… – резидент допил кофе, вытер рот салфеткой. – Под пистолетный патрон. Но попроще.

– Петр Алексеевич! Организуй поездку в лагерь у Пардубиц. Хочу поработать со «скорпионами».

– Подумаю, как устроить… – Васильев задумался. – Чехи еще взрывчатку мощную делают – «Семтекс». Очень компактная, лучше тротила. Большой плюс – не обнаруживается никакими газоанализаторами.

Ну это нам без надобности – обойдемся тротиловыми шашками, а вот «скорпионы»… Я загорелся.

– Видел этот семтекс во Вьетнаме. Вьетконговцы в минах используют.

– Что, Николай, послужил Родине на югах? – усмехнулся Васильев.

– Да уж, посмотрел на зеленые береты через прицел автомата. – Я вспомнил забеги по джунглям. Опять болью резанула смерть Ивана, Чунга.

– Не хмурься! – Резидент встал, хлопнул меня по плечу. – Еще посчитаемся с американцами.

* * *

На следующий день меня рано утром разбудил Корзинкин. К моему удивлению – Черного уже не было. Похоже, что он вообще не ночевал в комнате – кровать не расстилали.

Мы сходили позавтракать в столовую, в которой к нам присоединилось еще два молодых сотрудника резидентуры. Евгений и Александр. Для всех нас четверых Корзинкин вынес четыре рюмки с оливковым маслом.

– Это зачем? – удивился я.

– Так надо, – туманно ответил Сергей, выпивая свою.

Ну раз надо, так надо… Хряпнул.

Выходили опять по одному, собрались все вместе у фонтана под названием Стромовка. Корзинкин раздал нам ивовые прутья, повязанные сверху разноцветными лентами.

– Учим песню. Повторяем.

Ходи, ходи, допроводиДейте вейци малованые…

Я начал догадываться. Вокруг нас ходили компании молодых и не очень чехов с прутьями, они покачивались, прикладывались к бутылкам, пели песни. Это же и есть те самые Памлазки, про которые говорил резидент.

Мы выучили песню и даже научились ее горланить громче других – благо Александр и Евгений тоже свободно говорили по-чешски. От дома к дому мы шли в сторону центра, попутно заглядывая в хосподы. Там нам выносили рюмки со сливовицей, грушовицей, ромом и даже водкой. Тут я начал понимать, зачем мы выпили с утра масла. Чтобы алкоголь впитывался как можно более медленно и мы сильно не опьянели.

Помимо выпивки было и второе развлечение – хлестать прутьями девушек-прохожих по попке. Это вызывало веселый визг, смех и новые порции песен. Чешские колядки мне нравились все больше и больше.

Здание ЦК Чехословацкой компартии оказалось монументальным и хорошо охраняемым. Сразу несколько милицейских машин стояло по периметру, впрочем, сами стражи порядка выглядели расслабленными и с удовольствием подпевали проходящим компаниям.

– Тут ловить нечего, – тихо произнес я. – Рядом милицейский участок, оживленное движение. Тихо не получится.

Разведчики покивали, мы продолжили наше движение на запад в сторону Коширже. Несколько остановок мы проехали на старинном трамвае и скоро оказались в тихом райончике с частной застройкой. Тут тоже колядовали, но по-другому. Компании стучались в дома, выходила хозяйка сразу с подносом. Без вопросов она поворачивалась тылом к мужчинам, покорно принимала порцию ивовых розг, раздавала рюмки. Мы практически ничем не выделялись, хотя в дома не заходили – тут, похоже, многие друг друга знали, а шли, покачиваясь, от улицы к улице.

– Вон дом Дубчека… – Сергей размахивал бутылкой с пивом, незаметно дернул руку в сторону двухэтажного особняка с красной крышей. Рядом с печной трубой было несколько сложных антенн – это и выдавало правительственную резиденцию. Ни низенький забор, обвитый плющом, ни простенькие ворота – ничто остальное не намекало, что тут живет глава страны. Охраны снаружи тоже не наблюдалось.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Засекречивающая аппаратура связи.

2

«Дебилы, бл***!» – фраза, произнесённая министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым 11 августа 2015 года в ходе пресс-конференции с министром иностранных дел Саудовской Аравии Аделем аль-Джубейром и затем получившая широкое освещение в СМИ, стала мемом. Есть две версии, почему Лавров «разборчиво сказал в микрофон „дебилы“, добавив нецензурное слово», подчеркивая, что реплика не относилась к саудовскому министру. Первая версия гласит, что за минуту до того, как прозвучала «нецензурная фраза», Лавров достал из кармана телефон и читал смс-сообщение. Вторая версия «Коммерсанта» связана с поведением фотографов: за несколько секунд до слова «дебилы» Лавров как раз поправлял очки и тер лоб, а фотокоры принялись его снимать.

3

Чингачгу́к (по-делаварски: Chingachgook /xiŋɡaxˈgoːk/ Хингахго́к, или xinkwi xkuk /xiŋɡwixˈkuːk/ «Хингуихку́к», Великий [Большой] Змей) – герой ряда литературных произведений Фенимора Купера, принадлежит к литературному типу «благородный дикарь». Происходит из племени североамериканских индейцев могикан. Чингачгук – мудрый и храбрый воин. Он добр и справедлив, его уважают друзья и боятся враги. Вот что сказано в книге «Последний из могикан» о происхождении его имени: «Конечно, имя Чингачгук, что значит Великий Змей, не означает, что он и в самом деле змея; нет, его имя говорит, что ему известны все извороты, все уголки человеческой природы, что он молчалив и умеет наносить своим недругам удары в такие мгновения, когда они совсем этого не ожидают».

4

BMW 1600 был одним из автомобилей, входящих в так называемый «новый класс». Новый класс состоял из линейки компактных седанов, производимых BMW и ведущих свой отчет с 1962 года. Автомобили нового класса оснащались двигателями от 1500 до 2002 см3. BMW 1600 имел объем двигателя в 1573 см3 (округленно 1600), что видно из его названия. Производился автомобиль с 1964-го по 1968 год. Интересно, что 1600-й сменил в линейке нового класса BMW 1500 путем форсирования двигателя. От мотора объемом 1800 см3 взяли поршни и совместили их со старым полуторалитровым двигателем, чтобы достичь объема 1600 см3 для BMW 1600. В итоге получился двигатель мощностью 85 л. с. Вообще, основное предназначение этого «искусственно рожденного» автомобиля было дать жизнь своему знаменитому наследнику: 2-дверному купе BMW 1600-2 или 1602, который появился в 1966 году и стал одним из самых успешных купе концерна BMW.