Концерт Патриции Каас. 6. Выполнение обещаний

Но на Мекки пятен нет.

Он пьет виски,

Любит женщин

И культурный разговор.

Джентльмены -

Говорит он,

Кто не пойман – тот не вор.

И снова гортанный немецкий язык.

И снова – русский текст.

Рвутся люди выйти в люди.

Кто прорвался – тех не жаль.

Вот правдивое преданье,

Вот тогдашняя мораль.

Это было в наше время -

Это время мне не жаль.

Вот правдивое преданье,

Вот правдивая мораль.

Концовка снова по-немецки – где был Мекки вечером и что нож его не виден …

Аплодисменты и крики «браво!» не смолкали долго.

– Галина Борисовна, а может быть взять его к нам в театр?

Не переждав шум Свиридов запел совсем другое.

Мы пробьемся до конца

Под жестокий вой свинца,

Не дрожим с тобой трусливо от озноба.

Страсть кипит у нас в сердцах,

А украв из-под венца

Любим мы своих зазнобушек до гроба …

После аплодисментов и веселого смеха Свиридов отложил гитару.

– Антракт! Я расскажу вам одну историю. Не так давно умер один очень достойный человек. У него была трудная судьба, и лагерная тоже, он был велик в науке. И он собирал граммофонные пластинки, всю жизнь. И завещал свою коллекцию одному мальчику, сыну нашей сотрудницы. Сейчас наши ребята реставрируют эти записи и оцифровывают их. А там уникальные записи, там Петр Лещенко, Вертинский, Козин, Шульженко, Изабелла Юрьева, Вяльцева … Там записи довоенных лет, которые сейчас иногда транслируют некоторые радиостанции. У нас сейчас все время занят кабинет аудиозаписей – каждый может прийти и послушать любую запись из нашей фонотеки. Мы уже начинаем по заказам изготавливать лазерные диски с записями…

– Вот это из уникальных вещей – знаменитая Анастасия Вяльцева, скончавшаяся в 1913 году и похороненная в Александро-Невской Лавре.

В лунном сияньи снег серебрится,

Вдоль по дороге троечка мчится:

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

Колокольчик звенит.

Этот звук, этот звон

Много мне говорит.

Как ни странно, но голос у Свиридова стал высоким и звонким.

В лунном сияньи ранней весною,

Вспомнишь ли встречи, друг мой, с тобою.

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

Голос милый звенел.

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

О любви сладко пел.

Помню я залу с шумной толпою,

Сердце щемило грустью-тоскою.

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

Звон бокалов звенит,

С молодою женой мой изменщик стоит.

Конечно, этот романс много выиграл бы в сопровождении рояля, но и с гитарой он звучал прелестно.

Динь-динь-динь,

Динь-динь-динь, -

Колокольчик звенит.

Этот звук, этот звон

Много мне говорит.

Замолкла струна, но аплодисменты начались не сразу.

– Очень большая коллекция в этом собрании пластинок Вадима Козина. Причем есть записи послевоенные, магаданские – на магнитной ленте. Есть даже последние пластинки Козина, выпущенные за рубежом. А Козин – это целая эпоха, которую мы, к большому сожалению, плохо знаем. В репертуаре Вадима Козина очень много романсов в ритме танго. Послушайте. Вот это танго называется «Зима».

Я увидал тебя впервые,

Когда красавица-весна,

Рассыпав звезды золотые,

Пришла и встала у окна.

Ты поглядела ясным взглядом,

Лучистым взглядом серых глаз,

Любовь с весной встали рядом

И вихрем закружили нас.

Сегодня грустно и тоскливо,

Сегодня в ночь пришла зима,

Я писем жду нетерпеливо,

Но дни бегут, и нет письма.

Зима холодным покрывалом

Окутала замолкший сад

И на стене нарисовала

Причудливых узоров ряд.

Шумит метель, и занесло дорожки,

Но все ж бежит от сердца к сердцу путь.

Мой милый друг, люби меня немножко,

Где б ни был я, ты жди и не забудь!

Переждав долго не смолкающие аплодисменты Свиридов сказал.

– Эту вещь больше знают по исполнению Валерия Ободзинского, а не самого Козина. А вот это танго на стихи Дементьева Козин назвал «Грустным танго».

Уходит женщина от счастья.

Уходит от своей судьбы.

А то, что сердце бьется чаще, -

Так это просто от ходьбы.

Она от сына отказалась.

Зачем он ей в семнадцать лет!

Не мучат страх ее и жалость.

Лишь только няни смотрят вслед.

Уходит женщина от счастья.

Под горький ропот матерей.

Ее малыш – комочек спящий –

Пока не ведает о ней.

Она идет легко и бодро,

Не оглянувшись на роддом.

Вся в предвкушении свободы,

Что опостылет ей потом.

Но час придет, когда средь ночи

Приснится радостно почти

Тот теплый ласковый комочек,

Сопевший у ее груди.

Ответом была мертвая тишина – казалось, все настолько ушли в себя, что не заметили конца романса.

Замолкла струна, но аплодисментов не было.

– Романсы Козина я могу петь целый день. Но из моего детства было много и других воспоминаний. Кое-кто из вас может помнить записи «на ребрах», на рентгенопленке. А теперь это можно послушать у нас с пластинки.

Пробираясь по сибирским тайгам

Долго шел из плена я домой,

Утомленный, но шагал я бодро,

Оставляя след в степи чужой.

Нестерпимо солнышко палило,

Я же там один спешил к тебе.

На закате облако под небом -

Снова мы с тобой наедине.

Аникуша, Аникуша!

Если б знала ты страдания мои.

Аникуша, Аникуша -

Очи черные твои как угольки.

И как я мог забыть тебя, мою родную,

Счастье мое вновь с тобою одной.

Аникуша, Аникуша!

Снова мы с тобой

В любви красивой и святой…

– Возможно, у вас другие воспоминания детства… Давайте вернемся в наш день.

Он снова начал на чужом языке, и слушатели не сразу узнали мелодию.

Но после первого куплета Свиридов перешел на русский.

Листья желтые над городом кружатся,

Листья желтые нам под ноги ложатся.

И от осени не спрятаться, не скрыться -

Листья желтые, скажите, что вам снится?

– Жаль, что здесь нет Лаймы – у нас с ней получается прекрасный дуэт. Да, я говорю о Лайме Вайкуле – она часто бывает у нас в гостях. И Раймонд Паулс тоже. А о Чистых прудах, что рядом с нами, написал Александр Городницкий.

Все, что будет со мной, знаю я наперед,

Не ищу я себе провожатых.

А на Чистых прудах лебедь белый плывет,

Отвлекая вагоновожатых.

На бульварных скамейках галдит малышня,

На бульварных скамейках – разлуки.

Ты забудь про меня, ты забудь про меня,

Не заламывай тонкие руки.

Я смеюсь пузырем на осеннем дожде,

Надо мной – городское движенье.

Все круги по воде, все круги по воде

Разгоняют мое отраженье.

Все, чем стал я на этой земле знаменит, -

Темень губ твоих, горестно сжатых…

А на Чистых прудах лед коньками звенит,

Отвлекая вагоновожатых.

– А Булат Окуджава? Конечно, он писал не о Чистых прудах, а о родном ему Арбате. Но и не только. Вот это называется «Воспоминание о дне Победы».

Была пора, что входит в кровь,

И помнится, и снится.

Звенел за Сретенкой трамвай,

Светало на Мясницкой.

Еще пожар не отгудел,

Да я отвоевал,

В те дни, когда в Москве еще

Арбат существовал.

Живые бросились к живым,

И было правдой это,

Любили женщину одну –

Она звалась Победа.

Казалось всем, что всяк уже

Навек отвоевал

В те дни, когда в Москве еще

Арбат существовал.

Он нашей собственностью был,

И мы клялись Арбатом.

Еще не знали, кто кого

Объявит виноватым.

Как будто нас девятый вал

Отныне миновал

В те дни, когда в Москве еще

Арбат существовал.

Какие слезы на асфальт

Из круглых глаз катились,

Когда на улицах Москвы

В обнимку мы сходились –

И тот, что пули избежал,

И тот, что наповал, -

В те дни, когда в Москве еще

Арбат существовал.

Свиридов переждал обвал аплодисментов.

– А еще он написал …

Осудите сначала себя самого,

Научитесь искусству такому,

А уж после судите врага своего

И соседа по шару земному.

Научитесь сначала себе самому

Не прощать ни единой промашки,

А уж после кричите врагу своему,

Что он враг и грехи его тяжки.

Не в другом, а в себе побеждайте врага,

А когда преуспеете в этом,

Не придется уж больше валять дурака –

Вот и станете вы человеком.

– И чтобы не заканчивать нашу встречу на столь невеселой ноте предлагаю вам очень старую вещь из нашей коллекции… и из нашей памяти …

В весенний вечер хорошо нам быть вдвоем,

Пластинку старую мы молча заведем -

Под эту музыку с тобой

Мы танцевали в час ночной,

И ты просил меня своею стать женой.

И снова слышу я твое признание,

И вижу робкие тревожные глаза,

Звучат, звучат в душе воспоминания,

И друг без друга нам никак нельзя.

Свиридов пел очень тихо, казалось, что он не поет, а разговаривает…

Пластинка старая поет сегодня вновь

Про нашу первую далекую любовь.

Ты обними меня опять,

Опять решись поцеловать,

И рада снова я твоей невестой стать.

И снова слышу я твое признание,

И вижу робкие тревожные глаза,

Звучат, звучат в душе воспоминания,

И друг без друга нам никак нельзя.

Слушатели уже привыкли, что каждая песня в исполнении Свиридова приобретает особый смысл, особый оттенок, и открывает для слушателей весь глубинный смысл, заложенный автором …

На то короткое признание в отчет

С тобой мы прожили счастливых много лет.

Звучит пластинка все слабей,

И стерлись линии на ней,

Но ничего не стерлось в памяти моей.

И несколько голосов подхватили припев…

И снова слышу я твое признание,

И вижу робкие тревожные глаза,

Звучат, звучат в душе воспоминания,

И друг без друга нам никак нельзя.

– Анатолий Иванович, в любой день на любой спектакль для вас всегда будет два места. Приходите к нам!

– Спасибо, Галина Борисовна.

– Мы с Диной проводим Анатолия Ивановича!

Дина шла рядом со Свиридовым с одной стороны, и держала его за руку. Чулпан шла с другой стороны, держала его за другую руку и несла его гитару.

– Толя … Анатолий Иванович! Я благодарю вас … вы затронули что-то внутри меня …

Она повернулась к нему и поцеловала его в щеку.

– Я сегодня не буду спать, я буду вспоминать …

– Анатолий Иванович, она у нас – девушка очень эмоциональная, влюбчивая …

– Да, я влюбчивая … И вы для меня … Но не беспокойтесь, мои «влюбления» платонические, и они потом проходят …

– До свидания, девушки. В следующий раз я приду в гости к вам домой, Чулпан.

Свиридова ждала машина и он уехал.

– Ну, Чулпан, ты даешь! Но не влюбиться в такого мужчину … это трудно.

ВЫЕЗДНОЙ СПЕКТАКЛЬ

– Что скажете, Сергей Леонидович?

– Высший класс! Врет, конечно, что нет у него музыкального образования … Он на гитаре играет, как тот ленинградский бард, окончивший консерваторию по классу гитары. Но как поет! Пробирает до печенок. А как он Мекки спел – прямо хоть выводи на сцену …

– Играет – профессионально. Поет – тоже практически профессионально. Но … Чем берет? Сопереживанием! Он не просто поет, он переживает исполняемое. И доносит свои переживания до слушателей. А это совсем не просто.

Переговоры насчет выездного спектакля продвигались быстро, был выбран и спектакль, не требующий сложных декораций, и день, удобный для коллектива театра.

Только Свиридов внезапно исчез – как объясняли театральным работникам, убыл в важную командировку.

Надо заметить, что особенного ажиотажа в городе по поводу спектакля театра «Современник» не было – билеты в этот театр для здешнего населения были сравнительно доступны. Но все равно билеты в кассе разошлись за считанные часы после объявленного начала и была даже небольшая очередь за ними.

С билетами вышла небольшая – по здешним меркам – история.

Галина Борисовна поинтересовалась ценами на билеты и ей сказали, что как всегда – или почти всегда – билеты стоят пятьдесят рублей.

Ошарашенную Волчек в который раз успокаивали Дина и Чулпан.

Галина Борисовна обратилась за разъяснениями к Тоне, но удивилась еще больше.

– Эти деньги, Галина Борисовна, идут на текущие нужды Дома культуры – они там сами решают, на что. А спектакль, как обычно, оплачивается из фонда … социального фонда, созданного Свиридовым.

Спектакль «Подлинная история мадам Готье по прозвищу «Дама с камелиями» прошел с большим успехом, артистов вызывали на поклоны, преподносили цветы.

В коридоре, направляясь в гримерную, Чулпан увидела сперва букет, а затем – Свиридова.

– Милая Чулпан, это вам. Я не видел спектакля, но вы так очаровательны …

– Спасибо, Анатолий Иванович … Спасибо. Жаль, что со сцены я ваших глаз не видела.

– Мне еще Галину Борисовну поздравить надо …

Подошли Тоня и Гриша, поздравили артистов.

Проводили артистов к гримуборным …

А затем всей толпой провожали артистов к автобусу …

ЧУЛПАН

Следующая встреча была уже в Москве.

– Анатолий Иванович …

– Чулпан, что про нас подумают?

– Но мы же не прячемся. И пусть думают, что им хочется …

– Давайте тогда выпьем.

– Мне сегодня еще спектакль играть …

– Я это учту. Вот, разбавим вино водой. На брудершафт?

– …. Хорошо. Но целоваться не будем, ладно?

– Твое здоровье, Чулпан!

– Твое здоровье, Анатолий!

– Теперь я за тебя отвечаю вдвойне. Понимаешь? Я к тебе очень хорошо отношусь, ты близкий мне человек, но ничего большего у нас с тобой не будет. Согласна?

– Согласна. Спасибо тебе. Твое отношение ко мне для меня очень важно … Мне будет кому поплакаться в жилетку, а это бывает так нужно!

– Ты помнишь, что я обещал приехать к тебе в гости домой? Я приеду с женой, хорошо?

– А она тебя не ревнует?

– Мы любим друг друга и верим друг другу. О тебе она знает.

У трапа вертолета Свиридов тепло попрощался со всеми – с Галиной Борисовной, с Гармашом, с Корзун – и обнялся с Чулпан.

– Удачи тебе!

– До встречи, Анатолий!

В вертолете Чулпан сама сказала.

– Мы со Свиридовым выпили на брудершафт и перешли на ты. Я в него влюбилась!

КЛУБ «МАЯК»

К клубу «Маяк» подъехал большой автобус, обычно используемый для дальних экскурсий.

В клубе сегодня была необычная выставка – детишки и фонд «Подари жизнь» устроили выставку-продажу рисунков и поделок. Вырученные деньги решили передавать самим ребятишкам – на эти свои собственные карманные деньги они могли купить то, что хотели.

Но многие из этих маленьких человечков вместо игрушек и других соблазнительных вещей предпочитали донорскую кровь – ее не хватало для переливания им самим и их друзьям.

Гриша, приехавший с Улей, встретил много знакомых и они порадовались этой встрече – взаимно. А Уля немного освоившись с видом этих ребятишек, так похожих на японцев в своих повязках, не сразу поняла их серьезную веселость.

Но когда Гриша шепотом сказал ей о диагнозах, из-за которых ребята надели повязки, она отвернулась, чтобы скрыть слезы.

И порадовалась, что взяла по совету папы Толи много денег наличными. И стала покупать изделия этих маленьких мастеров, глядя не на их изделия, а на их лица.

В другом конце зала задевая головой за разноцветные гирлянды двигался Баранов, а где-то рядом с ним двигалась Карцева.

Первыми Свиридова узнали дети – они стали здороваться с ним, заговаривать с ним, и радовались встрече с ним. И он отвечал им тем же – здоровался, называя по именам, заговаривал с ними, хвалил рисунки и покупал игрушки. Набрав полный пакет покупок Свиридов отнес его в сторонку и положил у стены.

А потом его заприметили Дина и Чулпан, и бросились к нему.

–Анатолий Иванович, здравствуйте! Мы так рады, что вы пришли!

– Здравствуйте, девушки! Рад вас видеть.

– А это Гриша с женой? Какая у него жена красивая! А почему нет Антонины Ивановны?

– Она осталась с внучкой. И поберечь нервы …

– Так это с вами столько людей приехало? А кто вон тот высокий товарищ?

– Это большой ученый Александр Гаврилович Баранов. А рядом с ним его спутница по жизни Елена Архиповна Карцева. Оба очень хорошие люди…

– Толя, а ты … Извините!

– Леночка – это Чулпан Хаматова, учредительница фонда «Подари жизнь».

– Добрый день, Чулпан. Мы с Сашей … мы бы хотели помочь детям. Как лучше это сделать?

– Покупайте игрушки и рисунки.

– Мы уже скупили на все деньги, что у нас были. Но мы можем …

– У тебя такие красивые рисунки … Даже красивее, чем у моего Гриши – он цветные рисунки не рисует. Можно, я куплю у тебя вот эту серию? А что ты купишь на эти деньги?

– Сева хотел купить ролики, – вмешалась стоящая рядом девочка, – Но потом решил купить донорскую кровь – у нас нет крови для переливания.

– Как же так? Почему нет крови? Анатолий Иванович … папа Толя, почему у них нет донорской крови?

– Чулпан, действительно нет крови для переливания?

– Да, Анатолий Иванович. У нас дефицит донорской крови.

– Я сейчас выясню у вашего главврача …

Свиридов отошел в сторону и взял телефон.

После разговора с главврачом он позвонил еще куда-то.

– Все в порядке, Чулпан. Кровь будет сегодня. А в дальнейшем мы скоординируем с вашим врачом наши действия – простите, меня не было в Москве и я не проследил …

А приехавшие вместе со Свиридовым уносили полные сумки игрушек и кипы рисунков – они тратили все привезенные с собой деньги, удивляя случайных посетителей выставки, хотя и те не скупились. А потом женщины устроили угощение для всех детишек, привезя из ближайшего ресторана диетические продукты и всякие вкусности. Больше всего занимались угощением ребятишек Уля и Лена Карцева, и пожилые женщины из первого отдела.

И никто не обращал внимания на Чумачева с видеокамерой.

Часть из отснятого им материала в этот вечер смогли увидеть даже телезрители первого канала …

ЮРИСТ

Я ХОЧУ ПОРАБОТАТЬ у ВАС

– Генри Маркович, можно на два слова?

– Мне некогда, приходите в офис.

– Нам хватит тех двух минут, пока вы идете до машины.

– Да? Излагайте.

– Свиридов Анатолий Иванович, окончил ВЮЗИ. Для практики хотел бы поработать у вас без оплаты.

– И что же вы предполагаете делать?

– Защищать тех, кто не может оплатить услуги адвоката.

– Хорошо. Приходите завтра утром в офис, поговорим.

– Благодарю вас. Когда у вас начинается утро?

– Рабочий день у нас начинается в десять часов, но я обычно прихожу раньше.

– До свидания, Генри Маркович.

– До свидания.

Утром Свиридов проследил приход юриста и постучал в дверь его кабинета.

– Вы позволите? Доброе утро.

– Доброе утро. Присаживайтесь.

Юрист подумал.

– Я не буду устраивать вам проверку знаний. Вот вам дело, посмотрите, проанализируйте, а потом побеседуем.

Свиридов взял тонкую папку и пересел подальше, в конец стола. Он нарочно медленно листал страницы, возвращался к предыдущим. Но все равно он довольно быстро закрыл папку.

– Можно побеседовать? – спросил его юрист, – И что вы скажите?

– Решение в значительной мере будет зависеть от того, сколько ответчик заплатит судье. Юридически дело простое и выигрышное. Процессуально – это соревнование, но мне оно не кажется сложным.

– Интересно! И как же вы представляете себе процесс?

Свиридов кратко рассказал примерный порядок выступлений и аргументов, и говорил он не заглядывая в дело. Это больше всего понравилось юристу.

– Очень интересно! И весьма толково, вас не зря учили. Возьметесь за это дело?

– Конечно.

– У меня вон целая стопка подобных дел – выберите себе то, что вам более всего по душе.

– Где я могу устроится, чтобы ни кому не мешать?

После обеда Свиридов вновь постучал в дверь кабинета.

– Я посмотрел все дела и взялся бы за все, но там по графику рассмотрений в суде есть накладки по времени. Поэтому есть дела …

– Вы так быстро работаете? Кто вы по основной специальности?

– Инженер-механик. По профессии – военнослужащий, и даже в некотором роде начальник.

– А память? Быстрочтение?

– В некотором роде.

– В некотором роде, в некотором роде … Давайте я проверю вас вразбивку? Не возражаете?

И юрист стал задавать вопросы Свиридову, открывая разные папки, но быстро перестал заниматься этим – Свиридов, казалось, знал все документы наизусть.

– Давайте посмотрим вас в деле.

Юрист вызвал секретаря и первое дело, с которым ознакомился Свиридов, было записано за ним.

– У нас принято за день – за два до процесса встречаться и беседовать с заявителем. А чтобы иметь достоверные данные о ходе процесса я пошлю туда своих ребят – не обижайтесь.

– Благодарю за доверие. Постараюсь оправдать его.

ПЕРВОЕ ДЕЛО

Вечером следующего дня в кабинет ворвались двое ребят, которых юрист послал понаблюдать за Свиридовым.

– Ну, я вам скажу, Генри Маркович! Это было что-то!

– Когда он начал говорить, то сперва показалось, что сейчас сдохнут все мухи в зале …

– Первым проснулся судья и стал слушать, глядя на нашего подопечного …

– Затем очнулся юрист ответчика и попытался прервать его …

– Но судья так одернул юриста! В зале стали просыпаться все, кто хоть что-то понимал в юриспруденции …

– Адвокат ответчика стал так заикаться, когда ему дали слово, и судья его прервал и даже не стал слушать …

– Решение было готово за пять минут …

– Свиридов не помчался праздновать победу, а побеседовал о чем-то секретарем …

– А потом он поздравил заявителя!

– Да, не заявитель поздравил его, а он – заявителя …

– И он нас вычислил … Просил передать, что завтра придет во второй половине дня.

– Короче – он выступал убедительно и аргументировано?

– Очень и очень!

– Хорошо, мальчики, спасибо.

СЕРЬЕЗНЫЙ СОПЕРНИК

– Так вас можно поздравить с удачным почином, Анатолий Иванович?

– Спасибо, Генри Маркович. Но это было не особенно трудно.

– Мне сказали, что вы говорили долго и очень убедительно.

– Мне нужно было убедить судью.

– В чем же?

– В том, что судить лучше всего по закону, а иначе ему будет потом сложно отвечать по моей кассационной жалобе.

– И вы его в этом убедили?

– А ваши мальчики этого не поняли? Дали бы им диктофон. Тогда я мог бы с вами посоветоваться по содержанию и по стилю выступления.

– Из зала записывать сложно. Может быть вы сами запишете процесс?

– Договорились. Тем более что следующее дело несколько сложнее, будет много говорильни из-за пробелов в следственных материалах.

Следующее судебное заседание Свиридов записал на диктофон и передал кассету с присутствующим на заседании сотрудникам шефа.

– Я прослушал запись, – приветствовал его Генри Маркович. – Мне показалось, что вы выступали очень неплохо. И что же вы хотели обсудить?

– Вы помните вот то место, где я парирую выпад юриста ответчика?..

Они проговорили два часа. В дверь заглядывали сотрудники, но Генри Маркович махал рукой.

– Знаете, Анатолий Иванович, мне было так интересно обсуждать с вами ход этого дела! Я несколько удивлен следующим. Вы прекрасно помните все письма Верховного суда и так блестяще ориентируетесь в процессуальном Кодексе, что спорить с вами нелегко. Тем более тем рядовым юристам, с которыми вам приходится соревноваться. Но возможны и более серьезные соперники, имейте это в виду.

– Да, конечно. И в следующем деле, как я понимаю, будет именно такой случай …

ПРОИГРАННОЕ ДЕЛО

С серьезным соперником Свиридов столкнулся в своем пятом деле.

Не то, чтобы случай был особенно сложным – просто юрист ответчика действительно был опытным и, скорее всего, он был уже предупрежден о том, как работает юрист Свиридов.

Кроме того, со стороны ответчика выступали несколько подготовленных и хорошо оплаченных свидетелей.

Прения сторон получились длительными и многоречивыми.

Юрист ответчика при всем своем опыте уже начинал горячиться, когда Свиридов пригласил неизвестного той стороне свидетеля со стороны истца. Этот свидетель не только камня на камне не оставил от аргументации юриста ответчика, но и мимоходом дезавуировал несколько свидетелей с той стороны.

Запись этого процесса Генри Маркович дал прослушать все своим сотрудникам, а потом еще и разбирал выступление Свиридова, поясняя те или иные особенности построения его аргументации.