Концерт Патриции Каас. 10. И завтра будет день

– Где же он взял? Его толком и не издавали!

– Лагерное рукописное издание … Он выкрал специально для меня! Ты только послушай!

© ©

Меня учил бродячий менестрель,

Учили девичьи глаза и губы,

И соловьев серебряная трель,

И шелест листьев ясеня и дуба.

– Правда, прелесть?

– Влюблена в Анатолия?

– Конечно! Но люблю только тебя, мой Витенька! Ты мой первый и единственный …

– А я много лет люблю Тоню … И она знает, и Толя знает, и теперь у нас прекрасные отношения …

– У нас с Толей тоже нормальные отношения. И никаких … никаких изменений не будет!

– Наверное, там, наверху, так решили для равновесия – я буду любить его единственную женщину, а он будет любить мою любимую женщину … Будем надеяться, платонически …

– Послушай!

© ©

Когда-нибудь все брошу и уеду -

По свету Синюю страну искать,

Где нету ни солдат, ни людоедов,

Где никого не надо убивать.

– Еще …

– Ты знаешь, я нахожу у него …

– У них …

– У Гийома! Многое созвучное тому, что я когда-то писал …

© ©

В сухих песках, в безжизненной пустыне

Из недр земли чудесный бьет родник.

Как счастлив тот, кто жадным ртом приник

К его струе, к его прохладе синей!

И смерти нет, и старости не знают,

Где трав ковер волшебный ключ ласкает…

Травматолог

– Добрая Мэри, здравствуйте!

– Здравствуй, Геннадий.

– Мне срочно нужен Свиридов. Наша Наденька повредила ногу!

– Я сейчас поищу Анатолия Ивановича, он на территории.

И уже через четверть часа Свиридов оказывал помощь одной из лучших спортсменок города – восемнадцатилетней Наденьке, одной из первых девочек, удочеренных из школы-интерната семьей слесаря механического цеха и гардеробщицы из корпуса Авдоконихина.

Эта семья не имела своих детей, и с такой радостью удочерила сперва девочку, потом подряд двух мальчиков, и кажется, пока не собирались останавливаться на достигнутом.

А приемные дети души не чаяли в новых родителях, сразу стали называть их «мамой» и «папой».

А сейчас в раздевалке спортзала кроме Наденьки, ее тренера, ее подружек, сотрудников «Скорой» и дежурного врача спортивного зала сидела приемная мать Наденьки – Варвара Тихоновна Миниарапова, и успокаивала дочку.

Дежурный врач поддерживал вытянутую ногу девушки, а в воздухе рассеивался запах хлорэтила.

Свиридов поздоровался и положил руку на плечо девушки, и стал снимать информацию – ему хватило секунды, чтобы полностью войти в курс происшествия.

Надя во время выполнения тренировочных упражнений неловко подвернула ногу и вдобавок упала на нее всем весом своего тела. Поэтому к растяжению связок добавился разрыв этих связок, сопровождающийся сильной болью. В горячке Надя попыталась вскочить и упала от болевого шока – все это Свиридов «увидел» и первым делом стал снимать болевой шок и снижать предел болевых ощущений.

– Фиксирующую повязку! Как вы считаете, доктор, это правильно?

И вскоре в травматологическом отделении больницы в городе при машиностроительном заводе в светлой и просторной палате появилась новая пациентка, разъезжавшая по коридору на инвалидном кресле с электроприводом.

Больница была как-бы общая – вместо заводской больнички стараниями Свиридова была построена современная многопрофильная больница с просторными корпусами, современным оборудованием и отдельными палатами.

Это тут и был пристроен корпус хосписа, где теперь всем руководила Дина Егоровна Худобина.

Каждый день Наденьку навещали.

После работы забегали ее приемные родители – Варвара Тихоновна и Артем Борисович, днем забегали ее младшие названные братья, девушки из спортивной секции и ее тренер, ребята из лесной школы, но самым первым всегда оказывался Геннадий Сенегальцев, молодой врач-травматолог, первым вызвавший Свиридова.

С Геной у Наденьки всегда находились темы для разговора, даже невооруженным глазом была видна взаимная симпатия молодых людей, и приемные родители старались не особенно мешать двум воспитанникам школы-интерната имени Валерия Львовского …

Секретный альбом

Во время одного из разговоров со Свиридовым – а Женя довольно часто бывала в его кабинете на фирме – Анатолий Иванович достал из сейфа и подал Жене книгу в жестком переплете.

На титульной странице сверху была надпись «Совершенно секретно. Экземпляр № 3», а наискосок через обложку «Мои глаза».

Женя удивленно взглянула на Свиридова.

– Посмотрите, Женя. Это интересно. И полезно.

И Женя Кульченкова открыла книгу.

«Перед вами удивительные портреты удивительных людей.» – начала читать она.

«Удивительные потому, что созданы они удивительным и талантливым художником Григорием Анатольевичем Свиридовым, умудряющимся увидеть в глазах своих персонажей их глубинное содержание и человеческое величие – те черты, которые далеко не всегда и не всем видны в повседневном общении. Портреты даже хорошо знакомых вам людей откроют вам то, чего вы не видели или не заметили, а художник заметил, открыл зрителю и подарил всем нам.

Удивительных людей – потому, что каждый человек это целая вселенная, громадная и необъятная, только чтобы увидеть это нужно обладать талантом художника, разглядевшего это и проникшего в эту вселенную. Пусть вам казалось, что вы хорошо знаете тех, чьи портреты собраны в этой книге – убедитесь в том, что вы многого не знали.

В краткой подписи на каждой странице мы постарались чуть-чуть приоткрыть сведения о том, кто изображен, и самую малость пояснить – как попал данный персонаж в эту книгу».

Женя читала эти несколько абзацев в ожидании чуда, и еще более новой и незнакомой была подпись под этим вступлением: Вера Николаевна Гнездилова.

Но привыкшая не спрашивать лишнего Женя открыла следующую страницу и наткнулась на внимательный взгляд красивой молодой женщины, доброжелательный и чуть-чуть настороженный, даже немного встревоженный и удивленный.

Женя внимательно рассмотрела женщину, перевела взгляд – под рисунком было несколько строк: «Василиса Евгеньевна Скурлатова, научный сотрудник, близкая подруга А.Г. Баранова, погибла на установке в Солнечном».

Женя уже собралась открыть следующую страницу, но взгляд на рисунке ее остановил.

– Анатолий Иванович … А что здесь не так? В ее взгляде читается какая-то тайна …

– Она была беременна. Но об этом не знал никто …

– А Гриша?

– Гриша живой ее не видел. Он увидел это в фотографии в первом отделе, снятой буквально за неделю до ее смерти.

Женя еще внимательно посмотрела в глаза Василисы, прощаясь с ней, и открыла следующую страницу.

Там ей в глаза внимательно всматривался смущенный мужчина. Он был смущен вниманием к собственной персоне, необычному для него пиджаку с двумя Золотыми звездами Героя Советского союза, и вообще … Но как добр он был, как незащищен, и как тверд и неукротим в чем-то своем, внутреннем …

«Анатолий Иванович Шабалдин, автор метода глубокой атомной модификации вещества (совместно с В.В. Антиповым), многократный Лауреат и орденоносец, дважды Герой Советского союза, доктор наук, профессор, бессменный руководитель фирмы в г. Солнечный».

Женя листала книгу, внимательно вглядываясь в знакомые незнакомые лица, удивляясь подписям. Например, таким:

«Анфиса Егоровна Карпухина, профорганизатор на КВЖД, жена Н.Т. Гнездилова, арестована и расстреляна в Сухановской тюрьме. Реабилитирована в 1967 году».

Веселая девушка в косынке лукаво улыбалась Жене, а ветер трепал ее волосы.

Как можно было так изобразить человека, что ветер казалось шевелили волосы – Женя не понимала, да и не пыталась понять, но явно ощущала этот ветер …

«Николай Тимофеевич Гнездилов, муж А.Е. Карпухиной, сотрудник ЧК на КВЖД, арестован и расстрелян в Чите. Реабилитирован в 1967 году».

Полувоенная форма и запыленная фуражка, аккуратные, строгие живые глаза – но такие глубокие и добрые …

«Израиль Моисеевич Эткин, физик, доктор наук, коллекционер грампластинок, двадцать лет лагерей, «Заслуженный деятель науки и техники», Почетный работник фирмы ГАМ, реабилитирован в 1967 году».

Изрытое морщинами лицо, пытливый взгляд почти бесцветных глаз, удивительно добрая улыбка …

«Лев Вонифатьевич Худобин, майор СВР, разведчик-нелегал (Карл Капницер), кадровый сотрудник АНБ, кандидат физико-математических наук, начальник отдела планирования экспериментов на фирме ГАМ, орденоносец и Лауреат».

Строгий мужчина неопределенного возраста с трубкой в руке, пытливо рассматривающий зрителя …

«Дина Егоровна Утечкина – Диана Уайттеккер, кадровый сотрудник АНБ, главный врач хосписа в главной клинической больницы «НИПЦ» на машзаводе, супруга Л.Ф.Худобина».

Модная короткая стрижка, прищуренные глаза и обветренная кожа – как это можно было изобразить? Но художник изобразил …

«Елена Геннадиевна Долгополова, главный инженер и заместитель Генерального директора фирмы «НИПЦ», доктор технических наук, орденоносец и Лауреат. Супруга П. Потаповича».

А в глазах красивой молодой женщины так и прятались веселые чертенята …

«Виктор Антонович Скворцов, доктор технических наук, руководитель отдела на фирме «НИПЦ», орденоносец и Лауреат, многодетный отец и автор основополагающих открытий».

Хорошо знакомый Жене человек, которого она видела постоянно, и удивительно незнакомый – одновременно хмурый и добродушный, смеющийся и грустящий, но Женя уже не удивлялась эмоциональной насыщенности рисунка …

«Маргарита Семеновна Антипова, доктор физико-математических наук, Генеральный директор «НИПЦ», кадровый сотрудник СВР, орденоносец и Лауреат».

Женя знала эту женщину, не столь давно усыновившую маленького мальчика-армянина, и вновь подивилась мастерству художника – уловить настроение женщины и даже поймать ее прямой взгляд зрителю не удавалось …

«Любовь Фоминична Докукина – красавица, воспитательница детского сада, широкой и красивой души человек».

Любаша была всеобщей любимицей в городе – не было ни одного человека, не знающего ее, и Женя тоже хорошо ее знала, и неоднократно любовалась их танцевальному дуэту со Свиридовым, но как в простом портрете художник показал ее танцевальный талант?

«Дарья Дмитриевна Воложанина (Огородникова) – жена полковника Воложанина, воспитательница и домохозяйка, хотя и младший лейтенант».

Удивительно гармоничное лицо, полное доброты и душевной приятности, глаза, заглядывающие и смотрящему прямо в душу. Опять непонятно – как?

«Георгий Иннокентьевич Благов, профессор, один из первых ученых, развивавших открытие ГАМ. Погиб при взрыве на установке в «Солнечном». Но погиб условно …»

Строгое лицо, почти академическое. Но почему погиб условно?

– Анатолий Иванович, почему погиб условно?

– Потому что он не погиб. Он очутился в параллельной реальности вместе со своей любимой женщиной.

– Как в параллельной? – растерянно переспросила Женя.

– Да, они очутились в параллельной реальности. У нас с ними были контакты …

Женя сглотнула вопрос …

«Виолетта Вадимовна Ерцкая, доктор наук, талантливый ученый и автор нескольких очень важных изобретений, орденоносец и Лауреат, руководитель подразделения «НИПЦ»».

С Виолеттой Женя была хорошо знакома, и знала, что Виола – жена Виктора Скворцова, точнее одна из его жен.

Сосредоточенный взгляд задумчивой любительницы стихов поэтов серебряного века …

«Иван Гаврилович Иванов, автомеханик. Незаменимый человек для всех автомобилистов города, начальник автосервиса и гаража».

Иван Гаврилович смотрел так, как смотрит старший на младшего и несмышленого, но небезуспешного автолюбителя …

«Людмила Александровна Береснева – оператор и аналитик, красивая женщина, дублер мировой знаменитости певицы Патрисии Каас. Погибла от заболевания крови».

На Женю смотрела Патрисия Каас, и даже что-то говорила – или пела?

Концерт Патрисии Каас в Доме культуры Женя хорошо помнила, и если бы подпись под портретом не указала на другую женщину, то Женя решила бы, что это известная певица собственной персоной …

«Трофим Кузьмич Анфимов – банщик и любитель лошадей, партизан и хуторянин».

Хитрый прищуренный глаз хорошо знакомого лошадника …

Но за хитринкой глаз что-то еще – Женя всматривается …

А на груди парадного необмятого пиджака награды – партизанская медаль, орден отечественной войны, памятная медаль с силуэтом Ленина …

Награды прикреплены не ровно, видно, что надевают их редко, по случаю …

Женя листала альбом и находила портреты знакомых и таких незнакомых людей …

Она надолго задержалась перед портретом сурового полковника в старой красноармейской форме – это был первый комендант города, которого Женя уже не застала, и который своим жестким взглядом гипнотизировал Женю, а потом пошли сплошь знакомые ей люди – матери чудесных мальчиков и сами эти мальчики, офицеры спецотряда Свиридова, воспитанники лесой школы и учителя местной школы …

Чем дальше листала страницы Женя, чем невероятнее были подписи, тем неуютнее чувствовала себя Женя – она же многих знала, со многими встречалась почти каждый день, но она и представить себе не могла всю глубину интеллекта и человеческого достоинства таких знакомых и совершенно неизвестных ей людей!

– Анатолий Иванович, можно вопрос? Чем вызвана такая секретность этого альбома?

– Видите ли Евгения Анисимовна, как это ни странно, но эта папка вскрывает много секретного и неведомого, вскрытого художником – и мы этого не можем понять, как это сделано.

– Но здесь так много истории фирмы, истории людей, создавших ее и создающих ее сейчас. История фирмы не существует? Она не написана?

– История открытия и история фирмы пока не написаны, и это будет написаны не так скоро, как хотелось бы …

Вернисаж

Гриша Свиридов частенько наведывался к профессору Василевскому, на его занятия.

За это время уже несколько раз сменился состав студентов в аудитории, но многие бывшие студенты не забывали профессора и заходили на его занятия.

Так и теперь – войдя в натурный класс Гриша застал там многих молодых художников, с которыми познакомился на занятиях у Василевского.

– Проблемы, Генрих Савельевич? – спросил Гриша поздоровавшись.

– Есть немного … Мы тут замышляем выставку наших бывших студентов … Кстати, без тебя мы не обойдемся! Готовь экспонаты! Но возникают проблемы …

Вечером за ужином Гриша рассказал о попытке организации выставки молодых художников, учившихся у Василевского.

– Выставка будет довольно локальная, только свои, поэтому никто денег не дает. Генрих Савельевич даже с своими связями не может осилить эту бюрократическую машину, которая даже пошевелиться не желает – это де даже не факультет, и уж никак не институт … а для аренды помещения нужны немалые деньги. Все остальное мы сделаем сами, но я смогу дать им примерно половину …

– Завтра я переведу тебе деньги на карточку! Скажи, в чем еще можно вам помочь?

Свиридов сказал это без промедления, даже не дав Грише закончить фразу.

– Гри, а он даже не спросил, сколько денег нужно … – Уля устроилась у Гриши на плече точно так же, как на плече Свиридова устраивалась Тоня – как это?

– Отец не спрашивает, отец делает … – ответил Гриша, – Ты лучше подумай, что мне приготовить для этой выставки?

Утром, когда все разбегались по своим делам, Свиридов сказал Грише.

– Платить можете по любому – хоть налом, хоть как. Но договор должен быть официальным. Можешь сказать, что ваши интересы будет представлять юрист Свиридов, но только после подписания договора аренды.

– Ты опасаешься? Чего?

– Вашей неугомонности. Ты подумал, что будешь выставлять?

– У меня есть идея … Но еще не до конца … не до конца оформленная. Вечером поговорим?

К директору окраинного клуба, с которым у профессора Василевского были достигнуты предварительные договоренности профессор пришел с молодым капитаном в ладном мундире с орденскими колодками.

Директор был явный пройдоха и разговор у профессора с ним не клеился.

– Позволите, Генрих Савельевич? Мы хотим посмотреть ваш зал для размещения выставки. Генрих Савельевич, вы посидите, а мы пройдем и посмотрим.

Деловой и уверенный тон подействовали и Гриша с директором вышли из кабинета.

Они вернулись примерно через полчаса, и директор уже называл Гришу Григорием Анатольевичем.

– Смотрите, Генрих Савельевич, вот примерный план зала.

На листке из разлинованной амбарной книги четкими линиями художника был изображен зал с указанием окон, дверей, колонн и электрических розеток.

– Натан Михайлович готов сдать нам этот зал на месяц, Генрих Савельевич. Я думаю, нам это подойдет.

– Тут можно будет использовать колонны … Ты считаешь, Гриша, что подойдет?

– Да, Генрих Савельевич. Натан Михайлович, готовьте договор.

– Ну, зачем нам договор! Мы можем договориться так …

– Нет, Натан Михайлович, только договор с указанием места, цели, ваших услуг. Вопрос оплаты – это дело другое. Способ оплаты выбирайте сами – безнал, нал или что другое. Нас устраивает любой вариант, но договор должен быть официальным.

– Но если … Нам удобнее предоплату … а потом …

– Натан Михайлович, я же сказал – способ оплаты на ваше усмотрение. Готовьте договор.

В кабинете Василевского их ждали несколько молодых художников разных выпусков, и Гриша с особенной ласковостью поздоровался со своей сокурсницей, портрет которой он когда-то нарисовал, чем обратил внимание ее коллег не столько на себя, сколько на нее.

Генрих Савельевич отдуваясь залез в свое кресло.

– Дорогие коллеги! Григорий Анатольевич вам сейчас …

– Генрих Савельевич! – с укоризной сказал Гриша.

– Григорий Анатольевич вам все расскажет …

– Генрих Савельевич!

– Хорошо, Гриша. Гриша вам сейчас все расскажет.

Гриша выложил план зала.

– Тут есть размеры площадки, остальное глазомерная съемка.

– А свет?

– Тут окна, но свет нужно ставить в зависимости от экспозиции.

– А штанги, подвески?

– Стены – голый бетон. Можно долбить, можно пристреливать, но скорее всего дирекция будет против. Если не будет дубовых рам, то можно крепления клеить.

– Клеить к стенам?

– Да, клеить. Технологию беру на себя.

– А осветительную аппаратуру дирекция даст?

– Не даст. Надо поставить свою. Кто из вас владеет этим?

– Я уже этим занимался, но где взять все софиты, арматуру, кабели?

– Полный перечень с марками, длиной и так далее. Найдем.

– А сколько они запросили? Где деньги брать будем?

– Деньги у меня в кармане. Не волнуйтесь!

– Должен вам сказать, коллеги, что без Григория … без Гриши мне было бы трудно о чем-либо договориться. Ей богу! Я думаю, что нам нужно будет просить Григория Анатольевича …

– Генрих Савельевич!

– Гриша, привыкайте! Нужно попросить Григория Анатольевича взять на себя заботы о выставке, возглавить нашу инициативную группу. Есть возражения?

– Нет возражений!

– Нет возражений!

– Но список участников за Генрихом Савельевичем! А технические вопросы я готов взять на себя. И за договором я готов съездить с кем-нибудь из вас.

– Состав оргкомитета выставки молодых – председатель профессор Василевский Генрих Савельевич, заместитель Свиридов Григорий Анатольевич …

– И заместители председателя Колокольцева Анечка и Махин Вениамин – извините, не помню вашего отчества.

– Принято! Принято! Принято!

К директору клуба Гриша поехал с Вениамином Махиным, и пробыли они там очень долго. Поэтому инициативная группа собралась только на следующий день.

– Коллеги! У нас для обсуждения два вопроса: договор с директором клуба и предлагаемый мною список участников выставки. Гриша … вы позволите мне так вас называть?

– Генрих Савельевич, конечно же!

– Тогда проинформируйте нас по договору, будьте добры.

– Мы с Веней вчера работали с директором по тексту договора и привезли окончательный вариант. Согласно договору директор предоставляет нам зал – план зала прилагается – для публичного выставления художественных экспонатов на срок 35 календарных дней, охрану помещения и экспонатов в ночное время, точку для подключения электрооборудования общей мощностью до 25 киловольт-ампер и возможность использования туалетами клуба во время работы выставки. Зал предоставляется пустой и убранный. Оргкомитет в свою очередь самостоятельно монтирует экспонаты выставки, устанавливает электрооборудование с учетов всех требований техники безопасности и противопожарных норм, обеспечивает посещение выставки публикой и охрану правопорядка во время работы выставки. Оплата за аренду помещения и услуги производится в два этапа: предоплата в размере половины суммы договора и окончательный расчет после окончания работы выставки плюс компенсации расходов за потребленную электроэнергию. В тексте договора указана общая суммы, хотя на деле это величина предоплаты, и не указано, что все расчеты производятся лично с директором наличными.

– Слушай, Гриша, а он не кинет нас?

– Нет, не кинет. Вся беседа с этим Натаном Михайловичем записана на магнитную пленку, о чем он не знает. Пока.

– Директор очень упирался, когда Гриша стал вносить дополнительные пункты, – вставил Махин. – Иначе у нас были бы проблемы по всем пунктам: и по электричеству, и по охране, и по туалетом. И за все потребовались бы новые деньги!

– Гриша, а ты уже заключал такие договора? Откуда ты все это знаешь?

– Проконсультировался. Директором договор подписан, теперь очередь за вами, Генрих Савельевич. И мы отвезем договор, деньги и назначим дату начала действия договора.

– Прямо завтра и начнем!

– Начнем-то мы завтра, но для освоения помещения еще предстоит много работы. Перечень работ, их размещение и крепление, освещение, огнетушители, которых там нет. поэтому дату надо назначать с учетом всех подготовительных работ. Но и оттягивать дату особенно нельзя, а то директор пустит туда кого-нибудь еще!

После обсуждения списка члены инициативной группы занялись проблемами более земными – как и на чем подвешивать картины, где доставать софиты и провода, где и как рекламировать выставку.

Рассмотрение списка участников и количества работ для выставки заняло весь остаток дня, а Гриша уехал с подписанным договором, оговорив для себя место около одной из колонн площадку около одного квадратного метра.

Это не поняли, но согласились.

А все дело было в том, что идея Тони …

Идея Тони Свиридовой

Идея Тони была весьма неожиданной, но по мере ее обдумывания Гриша и Анатолий Свиридовы, а также Уля все больше привыкали к этой идее.

А Тоня предложила весьма необычный прием для демонстрации работ Гриши, а именно его иллюстраций к книгам, издаваемым Венским издательством.

Она предложила демонстрировать страницы книг с иллюстрациями на экране монитора с большим экраном, и при этом демонстрировать не одну книгу, а две, изданные на разных языках.

Это было вполне возможно, поскольку иллюстрации в текстах размещались в одних и тех же местах текста – но иллюстрации-то были разные!

А некоторые книги издавались не на двух, а на трех языках и можно было демонстрировать все три иллюстрации.

В качестве примера Тоня отсканировала страницы двух книг и показала своим домашним на экране компьютера. Оказалось, что это действительно впечатляющее зрелище, особенно для тех, кто мог прочесть тексты в обоих книгах.

– Тонечка, ты умница! Надо же придумать такое!

– Мама, ты чудо. Я так люблю тебя!

– Мама, как я рада! Гриша, правда очень здорово?

За вечер Владик Медяков набросал программу и схему такого терминала, прикинул, из каких стандартных блоков и устройств можно собрать демонстрационный и рабочий образцы устройства.

Готовый жидкокристаллический телеэкран от домашнего кинотеатра, клавиатура от готового пульта медицинского терминала, простенькая управляющая матрица и жесткий диск на 500 Гигабайт.

Тоня и Уля отбирали книги из шкафа Гриши, сканировали страницы, составляли перечень отснятого. Набралось четыре книги на двух языках и три на трех языках, причем две книги не имели русскоязычных аналогов – пока, их еще переводили.

В кабинете Василевского на четырех больших листах бумаги выкладывали фотографии картин для выставки, перекладывали их в различные композиции. Гриша предложил для выставки портреты нескольких своих друзей-студентов, с которыми познакомился на занятиях профессора Василевского, а об основном «экспонате» пока загадочно молчал.

Устройство-демонстратор с экраном уже окрашивали в механическим цехе «НИПЦ».

А в кабинете профессора и в натурном классе образовался настоящий склад – лежали бухты веревок, проводов, скобки для крепления картин.