Даша

Суковицина не позволяла себе вмешиваться в раздумья Свиридова, но сейчас ей показалось, что он расстроен шифрограммой как-то по-особенному.

– У Воложанина отец умер …

– Ой!

– Где он сейчас?

– Должен вернуться с минуты на минуту из больницы …

– Дашу Огородникову ко мне. Петрову предупредите, что Даша скорее всего сегодня не вернется.

– Слушаюсь …

Даша появилась неожиданно быстро, взволнованная срочным вызовом.

– Что-то случилось, Анатолий Иванович? Что-то с Юрой?

– Нет, Дашенька. Сядь, успокойся. У Юры отец умер.

– Ой, как же это? Ведь он не болел …

– Сердце, видимо. Сейчас Юра приедет … На самолете на похороны он успеет. Если решишь, можешь лететь с ним.

– Конечно, а как же! Это не будет неудобно?

– Ты – его невеста, почти жена. Что же тут неудобного? Полетишь?

– Полечу.

– Поезжай домой, соберись. И прямо на аэродром. Не жди его, я скажу ему.

– Спасибо, Анатолий Иванович …

Даша торопливо вбежала в дом, напугав мать.

– Мама, у Юры отец умер! Я лечу с ним на похороны!

– Господи спаси и помоги! – мать перекрестила ее. – А он-то где?

– Он приедет прямо к самолету. Помогите мне собраться, мама.

Они вдвоем быстро собрали вещи. Мать оглядела дочку, одетую в дорогу.

– Какая ты … совсем взрослая …

– Будет вам, мама, не надо.

– Вот, возьми для Юры … Веди себя там достойно … Благослови тебя господь. И Юре передай нашу обоюдность и поддержку … Матери его и братьям его тоже передай наши соболезнования.

Даша закинула в багажник дорожную сумку и погнала машину к аэродрому.

Воложанин приехал прямо за ней, молча обнял ее.

– Спасибо, Дашута …

– Ты что? Как же я могла по-другому?

Командир, экипаж молча и крепко жали им руки, ободряюще похлопывали Воложанина по плечу.

Перед посадкой в Рязани командир корабля подал Воложанину бланк радиограммы.

– Что там?

– Успеем. Машина наш ждет.

Даша накинула на плечи под полушубок черную газовую косынку.

– Держись, Юрочка! Я с тобой …

У машины их встретил парень, очень похожий на Воложанина. Братья обнялись.

– Познакомься, Володя, это моя Даша.

– Здравствуй, Даша. Не ко времени, но все равно рад тебе …

– Здравствуй, братец. – Даша обняла и поцеловала его.

А в доме, где суетились какие-то люди, она неспешно разделась, повязала голову черной косынкой и пошла прямо к его матери.

– Клавдия Герасимовна, я – Даша.

И они обнялись и заплакали.

Даша как-то быстро включилась в общие хлопоты, и хотя ловила на себе оценивающие взгляды матери, братьев и родственников, особого внимания на это не обращала.

Спать ей мать Юры постелила рядом с собой и ночью они долго шептались.

А наутро Даша стала называть будущую свекровь мамой и все это даже не заметили, настолько это было естественно.

Все эти дни Даша была рядом с Клавдией Герасимовной, помогая и хлопоча вместе с ней.

И за гробом Даша шла об руку с ней, в одном ряду братьев.

За столом Даша сидела рядом с Юрой, чокалась и пила наравне с другими, без притворства.

Родня Воложаниных приняла ее – подходили дядья и тетки ее будущего мужа, говорили какие-то простые слова, ободряли ее, одобряли его выбор, хвалили за домовитость и хозяйственность, передавали приветы родителям.

Ночью, обняв Клавдию Герасимовну, она шептала ей слова утешения, про братьев, про то, какой хороший у нее сын Юра, про то, что с внучатами они ее ждать долго не заставят …

За эти два дня они с Юрой так и не обнялись, и не поцеловались, но они были почти все время рядом и постоянно чувствовали присутствие друг друга.

И только перед самым отъездом мать усадила их рядком и благословила.

Братья – Владимир и Степан – проводили их до трапа самолета.

В самолете оба, Юра и Даша, уснули, сморенные усталостью и их пришлось будить.

Их ждал Петроченков с машиной и приказом Свиридова переночевать у Дашиных родителей.

Олена Ксенофонтовна и Федор Антипович стали обнимать Воложанина, девчонки окружили Дашу, потом Воложанин достался Дашиным братьям.

Сели за стол помянуть свата …

На ночь Воложанину постелили в девичьей светелке, а девушки привычно устроились на полатях.

Но как только погасили свет Даша слезла с полатей и не таясь направилась в светелку, откинула одеяло и пристроилась рядом с Воложаниным.

– Как я по тебе соскучилась … – прошептала она, целуя его. – А ты?

– И я соскучился … Твои-то как … ничего, что ты пришла ко мне?

– А как я могла тебя оставить одного? Ну, глупой … – поудобнее устраиваясь у него под боком ответила Даша. Так, обнявшись, они проспали до утра.

А когда утром дом стал просыпаться, Даша поцеловала его и убежала на полати, к сестрам …

– Вы бы только видели, Израиль Моисеевич! Это было что-то совершенно невообразимое!

– Рассказывай, Гриша, рассказывай.

– Мы поехали к родителям Даши свататься. То есть сватать Дашу Юре Воложанину.

– И много вас поехало?

– Нет. Отец с мамой, я и Юра. А Даша уехала раньше. Значит приехали мы, вошли в избу. Изба у них большущая, с настоящей русской печкой и полатями, с образами. Видели бы вы, как отец с мамой образам поклонились! И Юра тоже, зазря что неверующий. Познакомились – все чин чином, с мамой Даши Оленой Ксенофонтовной, отцом Федором Антиповичем, с ее младшей сестрой Надей и братьями Петром и Глебом. Все, как полагается, очень торжественно, а отец как будто всю жизнь только сватовством и занимался.

– Ну, а Юра-то как? А Даша?

– Даши в горнице не было, а Юра … Хоть и не первый раз был у них … столб столбом! В форме, с наградами, но стесняется – спасу нет! Сели за стол, отец бутылку ставит и начинает разговор – мол, у вас товар, а у нас купец … Нам с ее братьями и смешно, и интересно. А отец Юру представляет, хвалит его. А потом и говорит …

– Вы Юрия Николаевича знаете, знаете, что у них с Дарьей Федоровной любовь образовалась. Но обычай не нам менять, и что бы они там промеж себя не решили, нужно родителей спросить. Родители Юрия Николаевича далеко, а отец у него не так давно умер …

– Царствие ему небесное!

– Мать Юрия Николаевича дала молодым свое благословение, а вот мы с женой вроде посаженные родители будем. И по обычаю пришли просить вас отдать свою дочку Дарью Федоровну в жены Юрию Николаевичу. Он молчит – ему по обычаю говорить тут можно только о том, как он любит свою желанную, да как уважает ее родителей – да что тут говорить, вы ведь уже познакомились. Но спросить и вас, и Дарью Федоровну все равно надо, таков обычай.

– Спасибо, Анатолий Иванович, что наши обычаи помните и знаете. Мы с женой уже думали об этом, но Дашутку спросить все равно следует. Дарья!

– Тут Даша входит – бледная, как снег. И говорит: папа и мама, отдайте меня Юрию Николаевичу в жены, я люблю его. Тут Юра встает рядом с нею и тоже просит ее родителей отдать ему в жену дочь их Дарью Федоровну.

– Ты так подробно рассказываешь …

– Во-первых, мне было очень интересно, я первый раз был на сватовстве. А во-вторых, я теперь столько нарисовать могу!

– И как было дальше?

– А дальше Даша и Юра встали на колени, и их благословляли иконами …

– Образами…

– Ну, да, образами. Потом уже неинтересно было, там о свадьбе говорили, о всяком приданом …

– Вот интересно, а что Свиридов дает молодому в качестве приданого?

– Не поверите – квартиру в Москве трехкомнатную с обстановкой, посудой, бельем и всем прочим.

– Неплохо. Только ее родители привыкли домом жить, усадьбой.

– Но квартиру в Москве они поняли и приняли. И со своей стороны Дашино приданое объявили – перины, пуховики, покрывала да подушки, платья да шубейки … Скоро свадьба будет, вот сорок дней пройдет с похорон отца Юры. А свадьбы наших мам уже на днях, уже и платья сшили, мальчикам праздничные костюмчики … Комнаты для молодых приготовили …

К свадьбе Даши Огородниковой и Юрия Воложанина готовились основательно.

Основная нагрузка легла на ее родителей, но им активно помогали Тоня Свиридова и «мамы» – теперь уже замужние названные сестры Свиридова.

Свадьбы мам вызвали в массах настоящее брожение – во-первых, свадьбы здесь если и случались, то проходили тихо, по-семейному, а во-вторых, свадьба получилась массовая, серийная, и такая добрая…

Тоня и Гриша были загружены выше головы – всем «брачующимся» нужно было соорудить наряды.

А сколько издевательств вызвало брошенное кем-то слово «брачующиеся»!

Виктор, услышав это определение вновь образующихся пар, зашелся смехом.

– Ты слышишь, Тота! Мужчина и женщина, которые хотят соединить свои судьбы, называются таким издевательским словом. Это каким же идиотом бесчувственным нужно быть, чтобы счастливых людей обозвать таким канцеляризмом!

Наряды сооружали только для дам, то есть для сестренок Свиридова.

Мужчинам дали от ворот поворот – такой нагрузки Тоня с Гришей вынести не могли.

Правда, за мужскими свадебными костюмами пришлось поохотиться, но приличные костюмы чешского производства все же нашли и подобрали для всех женихов включая нестандартного «маленького» Маленького.

Конечно, не обошлось без воплей и даже истерик – при выборе фасонов и тканей было много волнений, но весь шум выливался в объятия со слезами радости.

Мужчинам новых нарядов невест не показывали до самого последнего момента.

А последним перед застольем моментом явилась торжественная регистрация будущих семейных пар.

Для этого видимость ЗАГС’а организовали в комнате заседаний около кабинета Свиридова, и запустили туда все семь пар.

За столом посадили Маргариту Эдуардовну в праздничном платье, а при ней в качестве секретаря Галину Суковицину. Жених и невеста расписывались в большой амбарной книге, обменивались кольцами, целовались, а затем Галина выдавала им свидетельства о браке – самые настоящие, на бланке и с печатями.

Вряд ли кто-нибудь тогда обратил внимание, что в свидетельстве у Николая Петрова и Нины Самохиной дата вступления в брак стоит другая – аж за четыре месяца до реальной регистрации.

А после торжественной части регистрации открылась дверь в кабинет Свиридова, оттуда выбежали мальчики и офицеры внесли поднос с бокалами шампанского.

И первые поздравления новобрачные получили от своих мальчиков, и эти поздравления были самые дорогие и трогательные.

А Анюта Кутенкова, неприметно снимавшая из угла всю церемонию, настолько растрогалась, что видеокамера в ее руках предательски дрогнула …

Свадьбу Даши Огородниковой и Юрия Воложанина решили справлять у ее родителей – благо изба была большая и могла вместить много гостей.

Рано утром Даша и Юрий зарегистрировались – а регистрировались они все там же, где все предыдущие пары, в своей части, а уже затем поехали к Дашиным родителям.

Их сопровождали свидетели со стороны жениха – Анатолий и Антонина Свиридовы.

В избе Огородниковых хозяйничали женщины и все «сестренки» Свиридова. Несколько столов принесли от соседей, установили лавки из широких досок, украсили горницу гирляндами искусственных цветов.

Молодожены прошли к Дашиным родителя.

Олена Ксенофонтовна и Федор Антипович благословили молодых старинной иконой, а затем поздравили их с законным браком.

Расселись за столы тесно, гости пили за здоровье молодых, за родителей – но молодые пили только клюквенный сок и сидели чинно.

Вставали на крики «горько!» и целовались, и Даша смущалась, краснела, закрывалась фатой.

Потом гости танцевали, а Свиридов пел народные песни, чем очень растрогал Дашиных родителей и гостей из местных жителей – такие тоже были.

Дашины сестры щеголяли в новых бусах – подарках Свиридовых, братья – в новых кожаных поясах, Олена Ксенофонтовна накинула на плечи новый тонкий шерстяной платок, Федор Антипович щелкал новым портсигаром …

А когда Свиридов повел Тоню в замысловатой кадрили, то не удержались даже родители Даши: Олена Ксенофонтовна и Федор Антипович вспомнили молодость и тоже встали в ряд, и танцевали уверенно и складно …

А потом Тоня и Олена Ксенофонтовна повели молодых в светелку и закрыли за ними дверь.

И тут Даше стало страшно – она даже не могла понять, почему, но она почти дрожала.

Но Юра стал гладить ее волосы.

– Можно, я расплету твои косы?

И столько ласки было в его руках, и так нежно он гладил ее волосы, что когда он спросил разрешения снять с нее фату, а потом и платье – Даша уже успокоилась.

А его ласковые руки и поцелуи довершили все …

Рано утром Даша проснулась – Юры рядом не было. Сперва она забеспокоилась, но потом услышала удары топора со двора и успокоилась.

Одевшись попроще Даша свернула простыню и пошла на улицу.

Воложанин колол дрова, а Федор Ксенофонтович сидел рядом с поленницей и курил.

Даша прошла мимо них и на веревку возле сарая повесила простыню с красными пятнами – ей было неловко, но так полагалось.

И эта простыня висела там до вечера, удостоверяя результаты первой брачной ночи.

На второй день свадьбы остались самые близкие родственники – со стороны Воложанина это были его офицеры со своими молодыми женами. Все разъехались к вечеру, а в светелке Даша уже не дрожала, а сама обнимала и целовала своего Юрочку.

– Я сама не знаю, что со мною вчера было … Вдруг страх напал на меня, будто мы с тобой и не целовались вовсе …

Она разделась и, засмущавшись, нырнула под одеяло.

– Иди ко мне! Теперь-то я до тебя доберусь!

И она ласкала своего Юру, и счастью обладания друг другом не было предела.

На третий день они обустраивали свою новую квартиру, и им помогали «сестренки» и их сыновья.

– Тетя Даша, а ты не уйдешь от нас? – спрашивали мальчики.

– Куда же я от вас уйду? Мне без вас плохо будет!

– А спать ты где теперь будешь? С дядей Юрой?

– Мы с тетей Олей и тетей Любой будем ночевать у вас по очереди, ладно?

– Конечно, тетя Даша!

– Тетя Даша, а кого вы с дядей Юрой хотите? Мальчика или девочку?

– Да мы как-то не думали … Пусть будет кто будет. А что?

– Так у тебя в животике уже человечек зарождается.

– Да будет тебе! Неужели правда?

– Правда, правда тетя Даша, правда! Мы тебя поздравляем! И дядю Юру тоже!

– Ты чего такая … какая-то особенная. Случилось что?

– Наверное. Мои мальчики редко ошибаются. Ребенок у нас с тобой будет …

– Милая моя, Дашута! Хорошо-то как! Правда? Ты рада?

– Я рада, Юрочка, что у нас с тобой уже кто-то зародился, от нашей с тобой любви зародился … Я к врачу еще не ходила, но обязательно схожу …

– А кто будет – мальчики не говорят? Мальчик или девочка?

– Нет, они пока не говорили.

Воложанин так ласково, так бережно обнимал Дашу, что она даже прослезилась.

– Теперь тебе нужно беречься, тяжелого не поднимать, кушать всякие фрукты …

– И еще мальчики мне сулили гимнастику показать …

На другой день Даша пришла к мальчикам переполненная радостью и постаралась присмотреться к другим мамам.

И увидела то, на что внимания раньше не обращала – не одна она была переполнена радостью будущего материнства. Просто у мам ее мальчиков это была уже не первая беременность, и они воспринимали ее спокойнее.

Но все равно радовались – и сами мамы, и их мужья, и их сыновья.

Просто приглядеться надо было …

Население научного городка, состоящее в своем большинстве из женщин, неожиданно быстро привыкло к виду беременных – а ведь совсем недавно это было просто невероятно.

Стремительно полнели названные сестры Свиридова, полнела жена капитана Воложанина Даша Огородникова, полнела Виолетта Ерцкая.

И хотя Виолетта не была замужем ее беременность воспринимали спокойно – достаточно было Свиридову поинтересоваться ее самочувствием, упомянуть ее в приказе наравне с беременными операторами, и все успокоилось.

Надо отметить, что отмена обязательного аборта сказалась и на других женщинах – по данным Белосевича беременных становилось все больше.

Мальчики теперь заботливо опекали свою Дашу – не давали ей поднимать тяжелое, укладывали днем отдохнуть и обязательно вытаскивали на прогулку каждый день.

Очень интересно вел себя Сандал – он как будто знал, что Даша беременна и оказывал ей повышенное внимание.

Даша округлялась и каждый день мальчики прикладывали свои ладошки к ее животу и разговаривали с ребенком. А вечером с ним разговаривал Юра, и ребенок уже начал отвечать отцу.

Даша радовалась и ходила ужасно важная и гордая своим положением.

Каждую неделю они с Юрой навещали Дашиных родителей, и все семейство Огородниковых радовались вместе с Юрой.

А как Дашу обхаживали сестры!

Но соседку Вальку звать не стали – она все еще обжималась и целовалась со своим ухажером, а дальше этого дело у них не двигалось …

Воложанин вел машину медленно и аккуратно, чтобы не растрясти Дашу и ребенка.

Хотя и Боря, и УЗИ утверждали, что родится мальчик, его пока так не называли.

Юра и Даша называли его «наш ребенок», хотя уже решили назвать его Николаем в честь Юриного отца.

Полнела и округлялась и Виолетта, животик которой с величайшим удовольствием гладил Виктор Скворцов.

Виолетта настояла, что имя родившемуся мальчику она даст сама, и Виктор согласился с этим.

Когда к ним наведывался Свиридов Виолетта уже не стеснялась встретить его в свободном домашнем халатике, а иногда даже позволяла ему погладить свой округлившийся живот.

И при этом удивлялась, как бережно и осторожно он это делал, и какие ласковые слова говорил – то ли ей, то ли ребенку …

Виктор хотел помочь Виолетте при родах, но она твердо и мягко отказалась от его помощи.

Рожала она долго и трудно, и только потом узнала, что ей мысленно помогали Свиридов, Полина Ерлыкина и мальчики.

Мальчишка родился большой и здоровый и заорал басом.

Виктору, пришедшему навестить ее, Виолетта искусанными губами сказала, что мальчика зовут Витенька.

– Хорошо, милая моя Тота, пусть будет Виктор Викторович. Спасибо тебе большое … Как ты себя чувствуешь?

– Уже ничего, Витя … Только целоваться мне пока больно …

– Ничего. Я тебя буду целовать – разве мало мест для поцелуев?

Виктор Викторович хорошо кушал и будил родителей только по причине необходимости принятия пищи.

Насосавшись он мирно засыпал и даже пеленание принимал спокойно, без возражений.

Так же спокойно, но с большим интересом Виктор Викторович отнесся к первому купанию, а потом улыбался во время этой процедуры.

Он узнавал не только маму, но и папу, и даже пытался ему улыбаться.

Но очень неодобрительно относился к тому, если ему мешали во время кормления …

Наградные списки составляли долго и тщательно, стараясь никого не забыть.

Списки согласовывали с руководителями всех уровней, затем сводили в один список, составленный уже по виду наград. Оказалось довольно много – и это без тех наград, которые Свиридов имел право вручать лично, без согласования с вышестоящим руководством.

А таких тоже было много.

Свиридов был настойчив и среди участников последних исследований ненагражденных не было – и многие получили свои награды непосредственно из рук Свиридова, а остальные получили свои награды значительно позже, уже в Москве.

Кстати, награды получили и сотрудники Отдела исследования материалов, которым руководил Виктор Скворцов …

После завершения экспериментов на образцах крови были спланированы и проведены опыты над свиньями. Теперь нужно было ждать, и это уже не мешало москвичам вернуться домой.

Сборы в Москву были долгими.

Материалы экспериментальных исследований обрабатывали и переводили на лазерные диски, которые успешно приходили на смену магнитным носителям, собирали и упаковывали рисунки Гриши, рисунки и чертежи моделей Тони, детскую одежду, инструменты Черномырдина и еще много всякой всячины.

В Москву собирался Владик Медяков и уезжал Аскадский.

Отношения Аркадия с Валентиной Суковициной так и не прояснились – Валентина его терпела около себя, а иногда прогоняла. Аркадий все это терпел и молча страдал.

Из «местных» в Москву собиралась Анюта Кутенкова, которая продолжала молча любить Чумачева.

И собрался пес Сандал – с ним «поговорили» мальчики и Свиридов, и пес выразил желание поехать с ними.

Собиралась Даша с маленьким Федей, и все остальные малыши со своими мамами и папами.

Вместе с Леной Долгополовой и Потапом Потаповичем, с Полиной Ерлыкиной и Семеном Черномырдиным собирались маленькие мальчики, родившиеся в Сибири.

Не собиралась только Виолетта с маленьким Витей …

Была еще одна серьезная проблема – переселение было сопряжено с серьезным изменением климатических условий, что для маленьких было совсем небезразлично.

Об этом Свиридов советовался с Белосевичем, с Умаровым.

– Учитель, посоветуйте, как лучше переселить молодых мам с детишками. Можно дать им отдохнуть на берегу Черного моря в нашем санатории, можно сперва привезти их в Подмосковье, а уже потом на юг. Что для маленьких лучше, что безопаснее?

– Я думаю, что лучше дать им акклиматизироваться сперва в Подмосковье, а юг сразу отсюда … Этого делать не следует.

– Так и сделаем. А как настроена Ангелина Митрофановна?

– Если ты имеешь в виду, поедет ли она со мной в Москву … Не поедет.

Контейнеры загружали на территории института, потом опечатывали и отправляли.

Прощанья были тоже длительными, а иногда и тяжелыми.

Свиридов с сожалением прощался с Суковициной, а прощание Виктора и Виолетты вообще могло превратится в неизвестно какую трагедию.

Поэтому Свиридов даже отослал Виолетту с ребенком в «деревню», где о ней и маленьком трогательно заботились.

Первыми в Москву на личном самолете улетели штабные офицеры, затем «старики» – Баранов, Карцева, Дормидонтов, Лопаткин, Умаров, Неделины, Дмитриевы.

С ними улетел Аркадий Аскадский и пес Сандал.

Третьим рейсом летели Свиридовы, Люба Докукина, Владик Медяков, Виктор Скворцов и женатые офицеры с женами и детьми.

На этом процесс эвакуации завершился, символически знаменуя завершение важнейшего этапа исследований на этой секретной фирме …