Два альфы для белой волчицы

Элис сидела в машине молча, стараясь не шевелиться. Она не боялась – по крайней мере, не до дрожи. Но этот мужчина с самого начала вызывал у неё странные двойственные чувства. Прежде всего это было притяжение. То редкое чувство, которого она не смогла испытать ни в одной из своих приёмных семей. И в то же время – то самое, которое смог подарить ей Дэниэл.

При воспоминании о мужчине, который так долго был её самым близким другом, слёзы наворачивались на глаза. Она изо всех старалась не расплакаться на глазах у этого едва знакомого копа, не опозориться ещё сильней.

Почему-то его мнение было важно для неё – хотя она и не понимала до конца своих мотивов. Элис всегда тяжело переносила то, что люди смотрели на неё с пренебрежением. Знала, что это слабость, и прятала её как могла, но справиться с собой не получалось.

Музыка стала её убежищем – зоной безопасности, где за грохотом барабанов не было слышно настоящих чувств. И сейчас она скрипела зубами, мучительно сожалея о том, что потеряла там, в парке, мобильный телефон. Что не может просто вставить в уши наушники и утонуть, отключиться от этого раздражающе яркого солнечного света, этого наполненного чужими, хоть и до странности аппетитными запахами салона автомобиля… В машине у копа пахло маслянистыми пончиками и горячим капучино. Элис редко позволяла себе подобное баловство, и с трудом представляла этого сурового небритого мужчину потягивающим кофе с молоком. Но запах никуда не девался – даже если закрыть глаза, становился только ярче.

Второе чувство, настигшее Элис там, в больнице, было куда более странным и незнакомым. Когда она поднимала глаза и встречалась взглядом с карими глазами Шейна, сердце замирало. Время останавливало бег. Элис было неловко от этого чувства, она понятия не имела, откуда оно взялось, но инстинктивно не хотела, чтобы Шейн о нём узнал.

Наконец, с того момента, когда Шейн помог ей спуститься в вестибюль больницы и усадил в машину, она не могла отделаться от чувства что её снова удочерили. Чувство было неприятным. Раздражало. Элис не нужны были новые родители – тех, которые у неё были, ей хватило с лихвой. Она чувствовала себя неуютно в замкнутом пространстве, остро ощущала, что, если захочет уйти – не сможет сбежать.

Тем более странно ощутила она тот момент, когда машина остановилась на очередном светофоре и полицейский положил руку ей на плечо:

– Я тебя не держу, – сказал он. – Я просто прошу тебя остаться со мной.

И Элис, сама не веря тому, что произносит это вслух, тому, что вообще существует этот разговор… Сглотнула и медленно проговорила:

– Хорошо.

Шейну, в сущности, повезло. Поглядывая по ходу пути на сидевшую рядом девушку, он думал об этом снова и снова.

Отец Шейна был оборотнем, и его брат тоже. С самого детства он знал, кто он, и знал, что рядом есть такие же, как он. Знал о существовании Круга и волчьих законов – пусть весьма условных, но всё же годных для того, чтобы регулировать отношения между особями и стаями, наполовину послушными человеческим амбициям, а наполовину – своей звериной натуре.

Но знал Шейн и о том, что подобное везение случается не всегда. Отец всегда говорил, что забота о потомстве –особенная черта клана Степных Волков. Может, потому они и вымерли – слишком берегли друг друга.

Среди волков встречалось немало тех, кто предпочитал стайной жизни вечную борьбу. Не меньше – и вовсе гордых одиночек, не способных подчиниться альфе своего клана и не желающих вливаться ни в какие стаи. Такие часто не могли или не хотели заботиться о детях. Повинуясь зову природы, они бесконечно осеменяли человеческих женщин, чтобы тут же исчезнуть из их жизни и навсегда забыть о том, что где-то родился очередной волчонок слабой крови.

Поглядывая на Элис, Шейн думал, что, должно быть, нечто подобное произошло и с её семьёй. Из-за недостатка волчиц волки слабели с каждым поколением и давно уже перестали разбирать, в ком половина волчьей крови, а в ком – ещё меньше. Понять, кем были родители Элис, с первого взгляда было невозможно. Шейн лелеял надежду, что сможет больше узнать о её происхождении, если увидит её волчью форму, но до этого было ещё очень, очень далеко.

Он не раз сталкивался с «дикими», теми, кто никогда не знал своей стаи и услышав о существовании оборотней или хохотал без умолку, или впадал в панику. Привыкшие к человечьей жизни, они не хотели верить, что рядом существует какая-то другая. Такие чаще всего подавались под опеку к клану Даспер – самому влиятельному из волчьих кланов, старательно выступавшему за симбиоз с человеческим обществом. От волчьих игр они старались держаться подальше, а звериную натуру подавляли всеми доступными способами.

Шейн не был сторонником таких крайностей, но считал, что каждый принимает решение за себя. Также, как примет его эта волчица.

Глава 2. Альфа-игры

– Комната, кухня, ванная, туалет.

Эллис молча разглядывала малогабаритную квартирку, куда привёл её Шейн. Впервые в жизни Шейну стало стыдно за то, что он не брал взяток и не выслуживался. Сорока квадратных метров вполне хватало на одиночку, и кто же мог знать, что однажды он приведёт сюда… волчицу? Мысль была странная. Он водил сюда баб. Не проституток – он же, как-никак, был копом, а значит, ему давали бесплатно. Шейн был уверен, что Эллис сейчас чувствует запах их духов, и от этого грудь рвала непривычная злость.

Шейн сжал кулак и напомнил себе, что привёл не очередную бабу, а жертву, которая нуждается в защите. Верилось, впрочем, с трудом.

– Спать будешь на кухне, – торопливо обозначил он, заметив, как Эллис уставилась на единственную узкую тахту. – У меня есть раскладушка, брат приезжал иногда… Есть хочешь?

Эллис кивнула.

– Сейчас что-нибудь приготовлю. Иди в ванную. Ну же, – поторопил он гостью и чуть подтолкнул к нужной двери.

Только когда из ванной послышался шум воды, Шейн немного расслабился и, в буквальном смысле, вздохнул с облегчением: вынул из носа ватные шарики и выкинул к чёртовой бабушке. Достав из холодильника пару сэндвичей, запихнул их в микроволновку. Затем открыл шкафчик с лекарствами, выбросил на стол несколько коробочек аспирина и спирт. Докопавшись до баночки с ватными тампонами, достал две штуки и снова запихнул в нос. Затем зашёл в комнату и слегка прибрался: побросал на стол раскиданные по полу бумаги и, подхватив вчерашние носки, по инерции открыл дверь в ванную.

Ошибку свою он понял моментально, но исправить её не было сил. Эллис стояла под душем, низко склонив голову. Волосы её намокли и липли к шее. По красивой груди ползли прозрачные струйки воды. Изящный мотылёк, выбитый над сердцем, казалось, трепыхал крылышкам силясь выбраться из-под струй водопада. Элис была на удивление гармонично сложена – не слишком хрупкая, и не слишком женственная. Маленькие холмики груди и выставленное вперёд бедро, казались частью картины умелого художника.

Едва дверь открылась, Эллис подняла голову и посмотрела на Шейна своими серыми усталыми глазами. На секунду в них плеснулся страх.

– Прости, – выдохнул Шейн, торопливо швырнул носки в раскрытую стиральную машину и пулей выскочил в коридор. Так же как в больнице, он припал спиной к закрытой двери, а затем витиевато выругался.

«Как, чёрт бы её побрал, она может так заводить?» Шейн поёжился, представив, что было бы, если бы он ещё и чувствовал запах. Сжал кулаки, представив, как чужие руки касаются этого тела. Руки или… лапы? Судя по царапинам и другим… травмам, какому-то придурку хватило ума привязаться к девушке в форме волка. Шейн подумал, что неплохо бы посчитать, когда именно произошло нападение, и бросил короткий взгляд на настенный календарь, но сделать ничего не успел. Дверь ушла из-под спины, и сержант с трудом удержал равновесие.

– Мистер… Джеткинс…

Шейн повернулся и тут же отвернулся обратно.

– Я подумала… Вы всё равно уже видели. Мистер Джеткинс… У меня ведь нет одежды, я подумала…

– Да, конечно, – Шейн хлопнул себя ладонью по лбу и, скрывшись на секунду в комнате, вернулся со свежей сменой одежды. – Не знаю, как насчёт размера. Я носил это, когда мне было… как тебе. Но Левайс, вроде, бессмертен.

– Спасибо, – кажется, Эллис даже улыбнулась, но тут же смутилась и спрятала улыбку за волной волос, – мистер… Джеткинс.

– Шейн, – поправил сержант спокойно и, как на зло, в этот миг его пальцы соприкоснулись с пальцами Эллис. Та дёрнулась, а по телу полицейского пробежала волна электричества.

Шейн торопливо отпустил одежду и отступил на шаг назад. Дверь закрылась, и девушка исчезла из поля зрения. Появилась она уже в широковатых для неё джинсах и майке с надписью «What thе Fack?». К разочарованию Шейна этот комплект одежды от «Second Hand» ни разу её не портил. Натолкнувшись на взгляд Шейна, Эллис торопливо обхватила руками локти и опустила глаза. Шейн предчувствовал необходимость объясниться, и открыл было рот, когда звякнула микроволновка, и он с облегчением выпалил:

– Ужин готов.

Оба перебрались на кухню. Искоса наблюдая, как девушка осторожно, бочком, устраивается на стуле, Шейн не выдержал и спросил:

– Больно?

Эллис дёрнулась, но, когда подняла глаза, лицо её было почти спокойно.

– Уже нет.

Шейн кивнул, жалея, что коснулся щекотливой темы. Открыл микроволновку и замахал рукой, разгоняя дым. Попытался достать тарелку, обжёг пальцы и тут же отдёрнул руку. Потянулся за полотенцем и извлёк, наконец, подуглившиеся снизу сэндвичи. Торопливо, пока жар не добрался до пальцев, плюхнул их на стол. Закрыв дверцу и обернувшись, он обнаружил, что Эллис обидно хихикает.

– Смешно?

Видимо, что-то было в лице Шейна, от чего девушка вмиг стала серьёзной и подалась назад.

– Я… прости… – она спрятала глаза, и Шейн выругался уже на самого себя, однако испуг на лице Эллис только усилился.

Шейн глубоко вдохнул, заставляя голову заработать нормально. Присутствие волчицы явно этому не способствовало.

– Я не злюсь. Ты прости, – он сел и, взял свой сэндвич и покрутил в руках. – И у тебя красивый смех. Я буду рад, если ты станешь смеяться почаще.

Эллис, до сих пор сидевшая в полуметре от стола, скрестив руки на коленях, неловко улыбнулась.

– Ешь, – сказал Шейн как мог мягко и пододвинул к девушке тарелку.

Секунду Элис пялилась на сэндвич голодным взглядом, а затем торопливо схватила и, давясь, стала запихивать в рот. Шейн сидел молча и наблюдал. Только когда Эллис проглотила последний кусок, сержант откусил свой бутерброд и выпучил глаза.

– Чёрт, он же ледяной.

Эллис отвернулась, пытаясь спрятать улыбку за водопадом волос, а затем снова прыснула.

– Прости, – повторила она, наблюдая, как Шейн пытается воткнуть зубы в ледяной кусок говядины. – Это лучше, чем в больнице. Правда. Но в следующий раз, давай я приготовлю что-нибудь? Ну… – она запнулась, – если он будет… следующий раз.

Шейн, убедившийся, наконец, что он не настолько голоден, отложил сэндвич и посмотрел на гостью.

– Ты умеешь готовить?

– Не то чтобы очень. Но… – она снова хихикнула, бросила взгляд на сэндвич и замолкла.

Шейн внимательно смотрел, как меняется выражение её лица. Это было странное сочетание. Эллис бросало из крайности в крайность, и Шейн откровенно боялся, что дело закончится истерикой.

– Не бойся, – сержант протянул руку и одними кончиками пальцев коснулся запястья Эллис, заметив, что та снова начинает нервничать.

Эллис торопливо кивнула.

– А что ещё ты умеешь? – спросил Шейн, торопливо сворачивая на другую тему.

– Полезного, или вообще? – Эллис едва заметно приподняла уголки губ, будто вспомнила что-то хорошее.

– Ты скажи, а я решу, полезное это или нет.

– Ну… – Эллис закусила губу, и от одного этого вида в животе у Шейна всколыхнулась волна желания, – то же, что и все. Могу убираться у тебя, почту разбирать, принимать звонки… Хотя вряд ли тебе что-то такое нужно. Ещё я играю на барабанах… Но не думаю, что от этого может быть толк.

– Я не спрашивал, как ты можешь отработать жильё, – сказал Шейн мягко, чуть сильнее сжимая пальцы Эллис. – Я просто спросил, что ты умеешь. Значит, ты барабанщица?

Эллис усмехнулась.

– Вроде того. Я играла в группе, недолго… Когда ушла из дома.

– А почему ушла? Не разрешали играть?

Эллис встрепенулась всем телом, будто собиралась взлететь, и упала обратно на стул, пойманная пальцами Шейна.

– Пусти… – выдохнула она, отворачиваясь.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Пусти… – повторила Эллис с каким-то отчаяньем, и Шейн убрал руку. – Ты не знаешь меня.

– Я хочу узнать.

– Зачем?

Шейн промолчал. Встал и, взяв со стола тарелку, переставил в раковину, стараясь уйти от неприятной темы. Это была просто работа, но вряд ли Эллис хотела услышать такой ответ. Впрочем, это была ни хрена не работа. Это перестало быть работой в тот миг, когда ему, альфе, ударил в нос запах мяты. Но если не работа, тогда что это? Похоть? Первобытные инстинкты? Шейн не хотел думать, что Зверь внутри него настолько силён. В такие моменты он вообще предпочитал не думать, поэтому машинально включил воду, обтёр тарелку с обеих сторон и поставил в сушилку.

– Я за раскладушкой, – сказал он, не оборачиваясь, и вышел.

Вернувшись, Шейн принялся молча стелить постель, а когда дело уже было сделано, его кольнула совесть. Собственная кровать Шейна была немногим удобнее, и всё же подходила для больной куда лучше.

Впрочем, сказать об этом Эллис он не успел, потому что раздался телефонный звонок. Шейн чертыхнулся, вспомнив, что так и не доложился Джонсу после «допроса», и потянулся за трубкой.

– Да, – сказал он и услышал в ответ чужой, незнакомый голос.

– Она у тебя?

Шейн облизнул губы. О ком речь, он понял сразу, но ответ выбрать сходу не смог. Врать было как-то подло. Сказать правду – означало подставить Эллис.

– Можешь не говорить, – неприятный смешок. – Знаю, что у тебя. Сержант Шейн Джеткинс. Я видел, как вы вошли.

Повинуясь наитию, Шейн подошёл к окну и чуть отодвинул занавеску. Разглядеть что-то в темноте удалось не сразу. Знакомые машины внизу, привычный рисунок деревьев. Огонёк сигареты под стволом старого ясеня. Шейн мысленно выругался, осознав, что из-за хитрости с тампонами проморгал слежку.

– Ты можешь отдать её. Или я убью тебя и заберу её сам. Что выбираешь, сержант?

На сей раз ответ был прост.

– Попробуй, – бросил Шейн и нажал отбой.

Обернулся и увидел Эллис, прижавшуюся к кухонному столу. На лице девушки явственно отражался страх.

– По работе, – Шейн усмехнулся. – Знаешь, ложись в комнате. Хорошо?

Эллис медленно кивнула. Отпускать её не хотелось – даже за дверь. И всё же Шейн отчётливо понимал, что это слабость, которую нужно преодолеть раз и навсегда.

– Я дам постель, застелешь сама?

Ещё один кивок. Разобравшись с наволочками и простынями, они разошлись по кроватям. Шейн спал беспокойно – как пёс на страже. Уже глубокой ночью он в очередной раз проснулся, заслышав тихий скулёж. Шейн замер, прислушиваясь, и вскоре понял, что звук ему не мерещится. Он встал и, не одеваясь, пробрался в комнату. Эллис тут же замолкла, то ли учуяв запах, то ли расслышав шаги. Она лежала, свернувшись калачиком и повернувшись спиной к двери, но именно это её выдало – плечи «спящей» сотрясали беззвучные рыдания. Шейн осторожно опустился на хлипкую раскладушку рядом с ней и прижался грудью к горячей спине.

– Всё будет хорошо, – прошептал он, пробираясь к животу Эллис и крепко стискивая её.

Эллис какое-то время лежала молча, пытаясь изобразить сон, но потом сдалась.

– Он звонил? – спросила Эллис тихо.

– Не знаю, – ответил Шейн честно.

Эллис помолчала.

– Если я расскажу… Всё расскажу… – продолжила она. – Ты меня защитишь?

– Да, – твёрдо сказал Шейн. Он уже знал, что защитит в любом случае. Что бы это ни было: работа, инстинкты или искренняя забота. Другой альфа ждал его там, во дворе. Вызов был брошен.

Глава 3. Запах мокрой шерсти

На колени, вот так. Чуть разведённые бёдра подрагивают, и красная, жаждущая продолжения щёлочка пульсирует перед самым лицом. Пройтись по ней языком и слабо прикусить, так чтобы сладко застонала и подалась навстречу. Больше – никаких ласк. Волчица готова, и это знают оба.

Выпрямиться и войти одним долгим движением на всю длину, так чтобы она стонала и плакала от боли и тёрлась задницей о бёдра альфы, выпрашивая продолжения. Взять за холку. Сначала слабо прикусить, почти нежно, чтобы по позвоночнику волчицы пробежал ток, а затем потянуть на себя, выгибая её дугой и толкаясь ещё глубже, в жаркое нутро. Выйти до конца и насадить со всей дури, а потом слушать шумные благодарные вздохи у самого своего рта…

Шейн открыл глаза. На кухне стрекотало кипящее масло. Тампон вывалился из носа и валялся на подушке рядом с ладонью.

– Блядь… – сказал сержант тихо, но с чувством.

Надо было что-то решать. Тампоны себя не оправдывали. С одной стороны, на девчонку всё равно вставало, с другой, с заткнутым носом рядом с другим альфой Шейн становился почти слепым. Сержант осторожно втянул воздух. В ноздри ударил запах жареных помидоров. Он почти забивал тонкие нотки мяты и ванили, от которых член норовил подпрыгнуть ещё выше.

Шейн встал и, до пояса завернувшись в одеяло, вышел в коридор. Эллис стояла у плиты. Футболки на ней не было, только спортивный бюстгальтер, а широкие штаны сползли и висели на косточках, открывая нежную ложбинку, уходящую… уходящую в… На несколько секунд Шейн замер, представляя, как кладёт руку на шею девчонке и, нагнув её над плитой, свободной рукой сдирает вниз эти чёртовы джинсы. Интересно, там Эллис уже скользкая, как в легендах? Она так же чувствует альфу, как и альфа – её? Или девочку надо мучительно долго готовить, как это бывает у людей?

Эллис, поначалу тихонько мурлыкавшая под нос, теперь спиной ощутила взгляд оборотня. Лопатки её сошлись вместе и замерли, выдавая напряжение.

– Привет, – буркнул Шейн мрачно, поняв, что его раскрыли.

Эллис медленно обернулась. Она смотрела с осторожностью и, кажется, в любой момент готовилась выпрыгнуть в окно.

– Как спалось? – спросила гостья, и Шейн невольно бросил взгляд вниз, проверяя, хорошо ли одеяло скрывает его сны.

– Давно так не спал, – признался он честно и, прежде чем Эллис успела задать новый провокационный вопрос, скользнул в ванную.

Эллис выключила плиту и прислонилась спиной к стене. Скосила взгляд за окно и вздрогнула, в упор встретившись с горящими зелёным огнём глазами. Вечером она не запомнила, на какой этаж они поднимались, но уж точно выше пятого. Дэниэл не мог видеть её сквозь стекло… Но почему тогда он смотрел прямо Эллис в глаза?

Дверь ванной хлопнула, и Эллис резко обернулась. Шейн стоял на пороге, обвязав бёдра полотенцем. От стояка коп успел избавиться, зато бриться явно было не в его стиле. Влажные пряди каштановых волос липли к вискам. Взгляд Эллис сполз ниже и невольно ощупал выпуклые мышцы груди.

– Чем занимаешься? – слова сорвались с губ сами собой.

– Бегаю… – Шейн усмехнулся, – за бандюками.

Коп явно заметил её взгляд. Когда их глаза сталкивались, Эллис казалось, что Шейн вообще видит её насквозь, это пугало. Было в нём что-то неуловимо напоминавшее Эллис отца. За обманчивой мягкостью скрывался зверь, и Эллис не испытывала желания встретиться с этим зверем лицом к лицу. И в то же время – хотела. Это было желание того же свойства, что и тяга попробовать травку или распить с друзьями бутылку виски, припрятанного отцом в шкафу. Эллис знала, что поступать так нельзя, но ничего не могла поделать с тянущим чувством в груди.

– Пахнет вкусно.

Эллис выдавила улыбку.

– Не французская кухня, но хотя бы горячее. Я… хотела тебя отблагодарить.

Шейн усмехнулся. Он подошёл к плите и, взяв сковородку в руки, чуть потряс, проверяя, готовы ли яйца. Эллис заметила, что при ходьбе хозяин дома заметно сутулится, будто привык таскать на плечах что-то тяжёлое. Шейн молча разложил яичницу по тарелкам и кивнул Эллис на стул. Та села. Тело ещё неприятно напоминало о недавних событиях, хотя, если вспомнить, как всё это было, наверное, она могла считать, что легко отделалась.

– Ты обещала рассказать, – напомнил Шейн, угадав её мысли.

Эллис вздохнула и закрыла глаза.

– Я – коп, – добавил Шейн, – мне как врачу – можно всё.

Эллис едва заметно усмехнулась.

– Да…

Она ещё раз вздохнула.

– Ладно… Я не совсем знаю с чего начать. И что, вообще, имеет отношение к делу.

– Начни с того, что не даёт тебе покоя. А дальше я сам спрошу.

Эллис кивнула, хотя сказать было легче, чем сделать. Мысли скакали с места на место, а мозг судорожно пытаться зацепиться за что-то, найти объяснение произошедшему.

– Его зовут Дэниэл, – выдохнула она, наконец, и открыла глаза, чтобы увидеть реакцию Шейна.

У сержанта был такой вид, будто он собирается конспектировать. Даже пальцы постукивали по столу в характерном движении.

– Дэниэл? А фамилия?

Эллис покачала головой.

– Фамилии не знаю. Мы обращались друг к другу по именам. Иногда ещё были прозвища, но тут не тот случай. Дэниэл не терпел никакого обращения, кроме как по имени, – Эллис облизнула губы, собираясь с мыслями. – Он был гитаристом в нашей группе. «Сердце Зверя». Точнее, стал им. Я пришла в группу на месяц раньше его и уже немного обвыклась. Потом случился скандал между Джоном – он у нас пел – и парнем, который стоял на басах – кажется, Старки. Я его почти не запомнила, потому что он вскоре ушёл и пару недель мы простаивали. Пытались репетировать, но без гитары дело не шло. А потом друзья друзей предложили нам Дэниэла.

Эллис снова закрыла глаза, невольно погружаясь в те чувства, которые владели ей в первую встречу. Говорить о них Эллис не хотела по тысяче причин.

– Дэниэл… – повторила Эллис вслух. – У него были чёрные волосы до плеч. Из-под футболки виднелся кусочек татуировки – какой-то древний символ. И взгляд… – Эллис вновь облизнула губы и приоткрыла глаза. – Взгляд как у тебя.

Шейн медленно кивнул. Пока всё было понятно, и Эллис рассказывала именно то, что было ему нужно.

– Между вами что-то завязалось? – спросил он, предлагая, таким образом, продолжать.

– Нет! Чёрт… Я знаю, что говорят про таких, как я, но я никогда не была с…

– С мужчинами, – закончил за неё Шейн. Эта новость его немного расстроила. Задача усложнялась. – Но тебя всё равно к нему тянуло?

Эллис кивнула.

– Да… Чёрт… Это ощущение… силы. Первобытной. Будто запах дикого леса. Ты знаешь это, – Эллис посмотрела на Шейна в упор. – Ты сам пахнешь так.

Шейн едва заметно усмехнулся.

– Знаю, – подтвердил он.

– Поэтому вчера… ты напугал меня. Но в тебе что-то другое. Сложнее.

– Мы говорим не обо мне.

– Точно, – Эллис тоже усмехнулась и на секунду взгляд её стал колючим, а по телу Шейна в который раз за утро пробежали мурашки. – В общем… Мне просто нравилось с ним. Ходить по клубам. Смотреть на людей. Он редко кого-то снимал, да и я тоже. Поначалу всё это казалось нормальным, а потом я поняла кое-что. Он был психом, – Эллис нервно усмехнулась. – Как-то вечером мы сидели на смотровой площадке там, над городом. У нас был ящик пива, но сам Дэниэл пил мало. Рядом стоял его байк, и музыка грохотала на всю округу. Нам было хорошо. Даже не нужно было говорить. А потом запись закончилась и наступила тишина. Оглушительная. Дэниэл какое-то время сидел молча и смотрел вниз, а потом повернулся ко мне.

«Ты веришь в сказки, Элли?» – спросил он. Я только рассмеялась. Меня уже основательно повело, и я готова была поверить во что угодно.

«Тебе нравятся Волки?» – в глазах у него что-то сверкнуло.

«О, да, – я снова рассмеялась. – Последний альбом был ничего».

«Ты не поняла, – теперь уже усмехнулся он, и глаза его заблестели. – Я про настоящих, живых волков. Ты хотела бы бежать по лесу, вдыхая запах ветра? Топтать лапами палую листву? Сворачивать, учуяв запах крови… Рвать зубами ещё живую дичь…»

На последних словах он облизнул губы, будто уже чувствовал вкус крови на губах. Я тоже представила это. Закрыла глаза и ощутила этот запах свежести. Никаких людей. Нет асфальта и грязных улиц. Я, ветер… И добыча далеко впереди. Чёрт… Я этого хотела. Реально хотела. Мы посмеялись ещё, потрепались о чём-то… А потом он хлопнул меня по плечу и подтолкнул к байку.

«Давай, Элли. Пора сворачиваться».

Мы оба замерли, неожиданно остро ощутив это прикосновение даже через плотную кожу куртки. Мой взгляд столкнулся с его, и появилось странное чувство, будто я должна делать всё, что он скажет. Сейчас и всегда.

«Мы – волки, Эллис, – сказал он серьёзно. – Когда Зверь проснётся – позови меня».

Чёрт. Тогда я не придала всему этому значения. Ну, знаешь, обычный выпендрёж. У нас в тусовке такого полно. А потом… прошло, наверное, недели три. Он притащил меня в какой-то клуб. У меня тогда ещё не было настроения, но он сказал: «Ты же хочешь стать волком?» Мне нечего было ответить, и я согласилась. Всё было как обычно, мы сидели, пили пиво, слушали музыку. Правда, девчонок там не было совсем, это я заметила сразу. Спросила: «Почему?» А Дэниэл только усмехнулся: «Женщины редко становятся волками».