Два альфы для белой волчицы

Морвейн Ветер

Два альфы для белой волчицы

Глава 1. Запах сладостей

Шэйн прицелился и метко выплюнул сигарету в урну. Затем повернулся к двери. Дело было грязное. Он такие не любил. Девчонка едва за двадцать попалась в парке группе бандитов. Это Шейн так думал – группе – хотя ни свидетелей, ни следов не осталось. Только побои по всему телу – такие, что вряд ли кто-то смог бы сделать подобное в одиночку. Царапины и… следы вторжения. Ну и, конечно, шок и нежелание говорить. В общем, полный букет всего того, чего Шейн в своей работе терпеть не мог. Полный букет того, что так любил поручать ему Джонс.

Почему-то в убойном отделе за Шейном закрепилась дурная слава «отличного психолога». Сержант понятия не имел, что заставляет людей так заблуждаться. Он не учился в колледже и не оканчивал курсов для переговорщиков… Да и лицо его, как казалось Шейну, вовсе не вызывало доверия. И всё же, стоило один раз оказаться не в то время и не в том месте, как в досье оказалась благодарность, а на лбу идиотская кличка «Бархатный». «Бархатный»… Знали бы они, о чём говорят.

Шейн вздохнул и опустил ладонь на ручку двери. Палата номер тринадцать. Отличное начало, чтоб его. Едва Шейн переступил порог, в ноздри ударил густой запах мармелада, мятных пастилок и… Шейн будто сквозь сон услышал собственный гортанный рык. Третьим был запах другого волка.

Чертыхнувшись Шейн вылетел в коридор и припал спиной к двери. Попытался привести чувства в порядок. Грудь тяжело вздымалась, дыхание сбилось. Густой дух сладостей и мокрой шерсти всё ещё стояли в воздухе. Теперь он чувствовал их даже сквозь закрытую дверь.

– Сэр? С вами всё в порядке?

Проходившая мимо медсестра остановилась напротив, заботливо вглядываясь в лицо посетителя. Шейн попытался ответить, но понял, что может издать лишь невнятный рык.

– Сэр? – медсестра попятилась. – Сэр, я вызову охрану…

Шейн не глядя рванул из кармана значок и ткнул в нос излишне заботливой девушке. Говорить он всё ещё не мог, а медсестра хоть и перестала угрожать, подозрительно смотрела на него и спиной вжималась в стену. Не дура. Хотя будь она умнее – мчалась бы прочь, бросив свою чёртову тележку с пелёнками.

Шейн с трудом вернул самообладание и выпрямился.

– Простите. Офицер Шейн Джеткинс. Отдел расследований разбойных нападений.

Девушка сделала вид, что облегчённо вздыхает, хотя страх с её лица никуда не делся.

– Прошу прощения, сэр, мне показалось, вы плохо себя чувствуете.

«Чертовски плохо, чтоб тебя…»

В мире, где жил Шейн Джеткинс, Сержант полиции по прозвищу «Бархатный» и альфа давно несуществующего клана Степных Волков, оборотни встречались не так уж часто.

Когда-то, очень давно, они населяли едва ли не весь мир – по крайней мере, если верить болтунам. Они населяли леса и даже строили собственные крепости… Когда-то очень, очень давно. Сам Шейн тех времён, конечно же, не застал. Волков становилось всё меньше по мере того, как росли человеческие города. Их стаи ещё удавалось отыскать в Сибири и глубине американских прерий – там, где люди жили не слишком густо. Другие кочевали из города в город на мотоциклах или удачно прикидывались смертными с таким же кочевым образом жизни – музыкантами или коммандос. На одном месте волкам не жилось, хоть они и научились маскироваться под людей. Толи играла дикая кровь, толи дело было в другом – двум альфам на одной территории всегда было тесно, независимо от кланов и времён.

Шейн от кочевой жизни отказался уже давно. Когда-то, по молодости, он тоже поколесил по стране. Но Шейн давно уже заметил за собой странный инстинкт, незнакомый ни его родному брату, ни большинству волков, которых он когда-либо встречал: Шейн испытывал потребность защищать.

Он защищал смертных. Избитых подростков и вот таких вот девчонок, которым не удавалось вернуться домой из клуба без приключений. Защищал тех, кого мог, хотя и чувствовал в глубине души, что всё это – не то. Шейн всё ждал и ждал чего-то, перемен или просто когда появится «то», но мир оставался таким же человеческим и таким же недружелюбным для таких, как он.

Шейн отогнал непрошеную мысль.

– Я должен задать несколько вопросов пациентке из тринадцатой палаты.

Он выжидающе замолчал.

– Простите, сэр, но мы ничем не можем помочь. Молодая леди не разговаривает.

«И как бы я сам догадался…»

– Я знаю, – он чуть наклонился, разглядывая бейджик, – знаю, Сэнди. Но это моя работа, так же как твоя работа менять ей пелёнки. Кстати об этом… Пациентку что, не мыли?

Сэнди недовольно поджала губы, будто её уличили в халтуре.

– Она сопротивляется, сэр, – ответила Сэнди сухо. – У нас не психиатрическая клиника и нет оборудования для работы с буйными пациентами. Хотя именно туда её и отправят, скорее всего, в ближайшее время.

– Туда?

– В психушку, сэр. Если никто не заберёт её под опеку. Страховки у неё нет, но и вышвырнуть её на улицу в таком состоянии мы не можем.

– У неё нет родственников?

Сэнди фыркнула.

– Кто из нас коп, сэр? Вы мне скажите!

Шейн только покачал головой. В деле не было ни имени, ни фамилии жертвы. Обычный случай – если родные у девушки и были, то вряд ли сильно о ней беспокоились. Документов тоже обнаружить не удалось.

– Я понял, – Шейн снова покосился на дверь и сжал кулак.

Потрясающее везение. Или невезение – это с какой стороны посмотреть. Молодая волчица. Волчица, если верить запаху. Если учесть, что их, волков, осталось не более чем один на тысячу, а волчиц ещё раз в десять меньше – повезло. Если же вспомнить о том, что волчица валялась в полном отрубе изрядно попользованная, везение сходило к нулю. И этот чёртов запах… Один только аромат волчицы сводил с ума. Что уж говорить о вызывающем откровенное бешенство запахе чужого альфы.

Теперь Шейну было абсолютно ясно, что обычные бандиты тут не при чём. Только легче от этого не стало. Шейн глубоко вздохнул, прогоняя из легких остатки запаха.

– Сэнди, прошу… помойте её. Я заплачу, – он сказал это доверительно, давая понять, что говорит, как частное лицо, но медсестричка лишь развела руками.

– Ничем не могу помочь, – повторила она упрямо. – Вот, – Сэнди запрокинула голову и оттянула воротник халата, демонстрируя длинную царапину. Несомненно, ужасную рану в сравнении с тем, что пришлось перенести пациентке.

– Тогда так… – Шейн покосился на тележку. – Ватные тампоны есть?

Сэнди наградила его взглядом, полным недоумения, но извлекла откуда-то снизу коробку с тампонами. Шейн не глядя взял два и кивнул медсестричке на проход.

– Иди, займись… кем-нибудь ещё. Я позову, когда закончу.

Девушка пожала плечами и молча пошла прочь. Убедившись, что та не пытается оглянуться, Шейн заткнул ватой ноздри и попробовал вдохнуть. Теперь воняло медикаментами, но, по крайней мере, зверю внутри этот запах был безразличен.

Последний раз подоткнув тампоны, Шейн повернулся и снова вошёл в палату. Девчонка лежала на кровати. Глаза её были открыты. Едва Шейн ступил в комнату, больная обернулась к нему и тут же попыталась отползти назад по матрасу.

– Сержант Джеткинс, – Шейн закрыл за спиной дверь и остановился на пороге, выставив перед собой значок и внимательно рассматривая пострадавшую.

Теперь Шейн смог разглядеть светлые, с лёгким медовым оттенком, волосы, некрасиво торчавшие из-под бинта слипшимися патлами. Бледное лицо девушки было ещё по юношески нежным, и только за последние дни от пережитого высокие скулы немного заострились. На Шейна внимательно смотрели её большие, перепуганные светло-серые глаза.

Шейн отметил про себя, что до того, как всё случилось, девушка должна была казаться довольно привлекательной. Даже широкая больничная рубаха с бесформенным вырезом не портила её тонких нежных ключиц и стройной шеи. Руки, лежавшие поверх одеяла, были тонкими и слегка угловатыми, но это лишь заставляло сердце болезненно ныть, будоражило кровь острым чувством беззащитности.

Если верить тем материалам, которые Шейн успел прихватить в участке, такой уж беззащитной жертва не была. Ни даром нападение случилось по дороге из скандально известного клуба на побережье, где вот уже долгие годы собирались оборотни, причём не самого благородного пошиба.

Оборотни никогда не ладили между собой. Даже собрать достаточно большой клан всегда было подвигом. Большинству тех, кого знал Шейн, хватало маленьких стай, которые лишь формально подчинялись Главам, живущим где-то далеко, в других городах. Такие маленькие стаи брали на себя обязательство помогать влиятельному клану в обмен на защиту, но никогда не шли на большее, с другими стаями предпочитали выяснять отношения в Круге, а если кого и уважали – то только собственного альфу.

Но, хотя оборотни всегда были разрознены, с тех пор, как волкам пришлось находить общий язык с людьми, они всё более откровенно стали разделяться на две стороны – тех, кто пытался «вписаться», заимствовать в человеческом обществе то лучшее, что оно могло дать, и тех, кто считал, что волки не должны зависеть от людей, а земные законы – не могут ограничивать свободу оборотня.

Последние не признавали других законов, кроме законов Круга. И бар, куда занесло девчонку, облюбовали именно они.

«Может ли она знать, кто она… и кто мы?..» – задал себе Шейн мысленный вопрос, и тут же, снова взглянув в перепуганные глаза девушки, отругал себя за это предположение. «Если бы она понимала, что происходит – не смотрела бы на меня так», – с горечью подумал он.

– Тебе кажется, что я похож на него?

Девчонка вздрогнула.

Элис растеряно глядела на непрошенного посетителя. Она так устала от допросов и попыток чего-то от неё добиться, что, когда дверь приоткрылась, ей было абсолютно всё равно, кто стоит за ней и какого чёрта он явился сюда.

«Чего они все от меня хотят?» – бился в голове настырный вопрос.

У Элис не было родных, которые могли бы так настойчиво бороться за правосудие в отношении неё. Друзья не навестили её ни разу с тех пор, как она попала сюда, и от этого в сердце медленно разрастался страх.

Элис боялась, что снова останется одна.

«Наедине с кем?» – спрашивала она себя, внимательно разглядывая мужчину, который вошёл в её палату. Каштановые волосы – короткие по её меркам, потому что Элис большую часть времени проводила среди парней в кожаных куртках, которые гордились своими бешеными шевелюрами. Рядом с ними она чувствовала себя хоть чуточку свободной. Но и этот мужчина явно был не из тех, кто любит соблюдать формальности. Об этом говорили и густая щетина, покрывавшая его щёки, и клетчатая рубашка, небрежно накинутая поверх белой футболки. Глаза Элис опустились ниже и расширились, когда она увидела закреплённый на поясе значок. Всё прошлое говорило ей, что нужно бежать. Все её встречи с полицией заканчивались полным дерьмом.

Мужчина шагнул вперёд, и Элис инстинктивно отползла чуть дальше по кровати. Его близость неожиданно и неприятно подавляла её. Запрокинув голову, она вгляделась в его карие глаза.

Шейн мысленно усмехнулся. Её удалось расшевелить, и это была победа.

– У меня, наверное, такая же уродливая морда, здоровенные клыки и проплешины на заднице?

Во взгляде девушки мелькнула искра любопытства, и на какое-то время он стал осмысленным. Шейн решил закрепить успех.

– Если нет, то почему ты боишься?

Светло розовые узкие губы дрогнули.

– Или ты теперь всех будешь бояться?

Девушка выругалась. Витиеватая фраза слабо вязалась с симпатичной мордашкой и полным страха взглядом, и Шейн тихонько рассмеялся.

– Так я и думал. Тогда, может, будем вежливы друг с другом? Я представился, а ты?

Губы девушки снова дрогнули.

– Если не скажешь, как тебя зовут, мне придётся придумать самому. Как насчёт Винни? Как Винни Пух.

Девушка ругнулась, теперь уже коротко и тихо.

– Не расслышал, – сообщил Шейн.

– Эллис.

– Эллис, – повторил Шейн и улыбнулся, – отлично.

«Как Элис в Стране Чудес» – промелькнуло в голове, но Шейн смолчал.

– Итак, Эллис… Я должен сказать, что пришёл тебе помочь, но мне кажется, ты не захочешь меня слушать.

Взгляд Эллис стал ещё более недоверчивым.

– И раз ты не захочешь просто со мной поговорить, нам придётся придумать что-то другое. У тебя есть идеи?

Эллис молчала. Впрочем, ответ и не требовался.

– Куришь? – Шейн извлёк из кармана пачку дешевых сигарет.

Губы девушки снова дрогнули.

– Я сейчас подойду к окну. Можешь вжиматься в подушки, если хочешь, но, если тебе интересно, это тебя не спасёт. Зато выглядеть будет глупо. Я приближаюсь, ОК?

Пациентка кивнула. Шейн медленно, так, чтобы та видела каждое его движение, прошёл мимо кровати. Остановился у подоконника, дёрнул на себя раму, но она не поддалась.

– Здесь запрещено курить, – сказала Эллис тихо.

Шейн усмехнулся и встал спиной к окну, убирая сигареты обратно в карман.

– Уже пробовала?

Эллис бесшумно кивнула куда-то в угол и, проследив за её движением, Шейн увидел голубоватый индикатор дыма.

– А это… – добавила она уже по своей воле и кивнула на окно, – чтобы я не покончила с собой. И это я пробовала, да.

Шейн вздрогнул. Невыносимо захотелось подойти к ней вплотную и прижать к груди, но он заставил себя сдержаться.

– Что ещё ты пробовала? – спросил Шейн с деланным равнодушием. – Может, сбежать?

Эллис качнула головой.

– Мне… – голос девушки сел, и она прокашлялась. – Мне некуда.

Она не смотрела на офицера, делая вид, что до предела увлечена изучением дырки на пододеяльнике.

Только теперь, проследив за её взглядом, Шейн увидел, что одеяло перепоясывают поперёк две полосы крепкой синтетики – что-то вроде парашютных строп. Шейн вздрогнул.

– Я подойду? – спросил он тихо. – Трогать не буду.

Девушка криво усмехнулась, но промолчала. Шейн приблизился и опустил руку на одну из строп.

– Если освобожу, не будешь делать глупостей?

Девушка пожала плечами. Шейн поколебался секунду, но, поразмыслив, всё же рванул крепеж в стороны – он был уверен, что, если дойдёт до дела, Эллис справится с ними и сама. А так он набирал ещё пару очков доверия.

– Эллис… – Шейн присел на краешек кровати. – Ты знаешь, что твоя страховка заканчивается?

– У меня её и не было, – сказала девушка равнодушно.

– Они не могут тебя выпустить и хотят сдать в психушку. Они считают тебя суицидницей.

– Я знаю, – Эллис продолжала смотреть перед собой.

– Кто-то должен забрать тебя отсюда. У тебя есть родственники?

Эллис молчала. Только губы её мелко дрожали.

– Если ты ушла из семьи… Самое время вспомнить, где всё-таки твой дом.

Шейн понял, что промахнулся, почти сразу – по тому, как часто-часто затряслись плечи больной.

– Эллис? – Шейн опустил ладонь на плечо девушки.

К его удивлению, та его не оттолкнула. Только обхватила себя руками и скрючилась, точно пыталась унять дрожь.

– Эллис, не надо, – Шейн медлил секунду, а потом, решив не дожидаться, пока она всё-таки его оттолкнёт, притянул Эллис к себе и крепко стиснул. Дрожь прекратилась почти мгновенно, так же, как и началась. Эллис замерла в его руках затравленным зверьком. – Я пытаюсь помочь, Эллис. Как бы глупо это не звучало, я хочу тебе помочь.

Секунду Эллис молчала, а потом запрокинула голову, вглядываясь в лицо полицейского.

– Зачем? – спросила она тихо.

Шейн облизнул губы.

– Потому что…

«Потому что я такой же, как ты» – вопило всё его существо, но Шейн жёстко приказал Зверю заткнуться.

Шейна считали хорошим переговорщиком, но те, кто так думал, не понимали, о чём говорят.

Шейн чувствовал людей. Их запах, их возбуждение, их страх. Он не предсказывал эмоции и реакции – понимание ощущалось инстинктивно. Когда его спрашивали: «Как?», он отвечал – чутьё. Но никто до конца не осознавал, насколько прямолинеен этот ответ.

Сейчас, когда больничную палату наполнял оглушительный букет запахов – незнакомой волчицы и чужого альфы – то самое «чутьё», которое всегда давало ему фору в пять очков, работало как взбесившаяся стрелка компаса. Шейн боялся, что, если вынет тампоны, то попросту не сможет совладать с собой. Пусть городские волки не так зависели от луны, как их лесные предки, пусть все они совершали оборот по собственному решению, а не по воле дикой природы, Зверь всё ещё жил в них. Он становился тем сильнее, чем острее и ярче были эмоции, которые испытывал волк. Тем яростней рвался наружу, чем ближе был запах добычи – будь то настоящая волчица или просто охотничий азарт, который заставлял альф снова и снова бросать друг другу вызов, делить территории, власть и свободу.

Шейн в эти мгновение ненавидел собственную природу. Он был из тех городских волков, кто более всего прижился в обществе людей. Зверь Шейна был яростным, но никогда не срывался с его личной цепи.

Но волчица… Шейн не помнил, когда видел настоящую волчицу в последний раз. Даже запах смертной женщины действовал на оборотней так сильно, что они готовы были царапать когтями асфальт. И Шейн понимал, что инстинкт, который сейчас так и рвался наружу – не его вина. Но как же этот инстинкт мешал…

С тампонами в носу он чувствовал себя разом глухим и слепым. Нечем было дышать, но хуже было то, что отсутствие главного органа чувств заставляло его ощущать окружающую реальность как будто бы через стекло.

И в этих условиях нужно было говорить, нужно было придумывать какие-то слова, чтобы девочка, оказавшаяся на грани, не переступила эту грань.

Мысленно Шейн негромко взвыл. «Ну почему я?!»

– Потому что кто-то должен это сделать. Ты слишком ценна, чтобы сгнить на улице или в больнице.

Эллис отвернулась. Шейн так и не понял, поверила она, или нет.

– Он там, – сказала Эллис спустя долгую минуту. – Я чувствую его.

– Ты его боишься?

Эллис не ответила.

– Он не достанет тебя.

Эллис покачала головой, но Шейн не был уверен в том, что именно она отрицает.

– Ты пойдёшь со мной?

Эллис дёрнулась, словно перепуганная птица, вырываясь из сильных рук. Шейн удерживал её ещё несколько секунд, ожидая, что Эллис затихнет, но, когда этого не случилось, отпустил и попытался поймать её взгляд. В серых глазах плескался страх, но, встретившись со взглядом Шейна, Эллис уже не смогла отвернуться.

– У тебя есть вещи? Одежда? – спросил Шейн.

Эллис покачала головой.

– Тебя же в чём-то доставили сюда?

Губы Эллис дрогнули. Шейн торопливо скинул собственную кожаную куртку и накинул её на плечи Эллис.

– Разберёмся, – сказал он твёрдо и встал. – Эллис, я сейчас вернусь. Не делай того, о чём можешь пожалеть.

Дверь за названным гостем захлопнулась, а Элис осталась сидеть неподвижно. Она молча смотрела ему в след.

Она не лгала. После того, что случилось, она успела попробовать всё. Самой себе она казалась сломанной куклой, жабой, раздавленной посреди дороги. Элис не понимала, как шевельнуться и при этом не пробудить боль в разбитом теле, а вместе с болью – воспоминания о том, что произошло.

Её жизнь никогда не была особо гладкой – Элис была сиротой, с детства кочевала из дома в дом. Вместо семьи рядом всегда были люди, остававшиеся чужими, не понимавшие её и не пытавшиеся понять.

Но с тех пор, как она стала взрослой, с тех пор, как пропала необходимость сверять каждый свой шаг с боем чужих часов… Элис уже начинало казаться, что что-то наконец пошло на лад. Её жизнь озарил свет.

Денег было немного, едва хватало, чтобы снимать комнату в самом дешёвом квартале, но Элис нашла друзей – абсолютно случайно, в клубе, где тусовалась сама. Вот уже почти два года она играла в группе, и, хотя большой посторонний мир оставался чужим, в её собственном, маленьком мирке медленно разгорался свет.

Всё кончилось в одну ночь. Тот, кого она считала другом, оказался врагом. Элис боялась возвращаться воспоминаниями в тот день, боялась осознать и поверить в то, что произошло – но стоило отвлечься, на мгновение отпустить самоконтроль, как она понимала, что снова думает о том, что произошло. О том почему это произошло. О том, как всё исправить – и о том, что исправить ничего уже нельзя.

Шейн вышел и спустился в регистратуру, но «сейчас» затянулось на мучительных полтора часа. Пришлось заполнять анкеты, ставить подписи и ругаться с администратором, но, в конце концов, ему выдали вещи и карту больной. Раскрыв бумажный пакет, Шейн тут же понял, почему Эллис не хочет и думать о том, чтобы одеть это снова. Футболка была изорвана в клочья. Джинсы сохранились лучше, но и они разъехались по швам. Запах альфы чувствовался даже сквозь тампоны.

Ещё какое-то время потребовалось на то, чтобы выпросить у Сэнди списанную пару больничных штанов.

Вернувшись в палату, Шейн столкнулся с испуганным взглядом и не сразу понял, что он направлен не на него, а на пакет. Шейн выругался.

– Это улики, – сказал он мягко. – Нужно отвезти их в отделение. А это… – Шейн опустил на кровать штаны и тут же отошёл назад, чувствуя, как взгляд Эллис становится затравленным. – Это тебе. Ты можешь сидеть? Стоять?

Эллис опустила руку на штаны и кивнула.

– Хорошо. Одевайся. Я подожду за дверью.

Эллис показалась в коридоре через несколько мучительно долгих минут. За это время Шейн припомнил имена всех известных ему альф города. В голове стоял один вопрос: кто мог так обойтись с волчицей? Ответ был прост. Любой. Эллис тоже была волком, но не похоже, что сама об этом знала. Но даже если она и умела обращаться, любой альфа был сильнее её – даже если сам был бы в человеческой ипостаси, а волчица в форме Зверя.

Наконец, дверь открылась, и Эллис показалась на пороге в одной куртке, накинутой поверх мешковатой больничной майки и в светлых льняных штанах. Стояла она неуверенно, но всё же стояла.

– Пошли, – Шейн кивнул в сторону лестницы, и сам направился туда.

***

Дэниэл затянулся, наблюдая, как широкоплечий мужчина и хрупкая девушка выходят из стеклянных дверей больницы и садятся в машину. Девушку он знал. Мужчину видел лишь раз, когда тот входил в здание больницы. Этот, второй, пах альфой так, что даже стоя на другой стороне улицы Дэниэл с трудом мог побороть желание прыгнуть на него и порвать глотку. Но он продолжал стоять неподвижно, пока незнакомец устраивал Эллис в машине – бережно, будто фарфоровую куклу. Только дождавшись, когда автомобиль тронется с места, Дэн выплюнул сигарету и, не глядя, затоптал. Перекинув ногу через седло Харлея, он дернул сцепление, надавил на газ и с ревом рванул с места.

Машина медленно катила по улицам Лос-Анджелеса. Шейн старательно не смотрел на девушку, сидевшую по правую руку от него.

Давным-давно он никого не приглашал к себе домой. Тем более не мог представить, что когда-нибудь станет ночевать рядом с кем-нибудь, а то и жить… Пусть даже несколько дней.

Решение было спонтанным. Его диктовал инстинкт. И в тот момент Шейн знал, что решил правильно – потому что иначе было нельзя. Оставлять девчонку в больнице было опасно. Обычным полицейским не справиться с разъярённым волком, почувствовавшим вкус своей добычи – даже если таких и пришлют. Шейн сомневался, что пришлют. Девушка была слишком маленькой фигурой, слишком незаметной. Он мог бы попробовать надавить на начальство, с которым и без того никогда не ладил, но Шейн не любил и не хотел просить. Своё дело он всегда делал сам.

Существовали, конечно, программы защиты свидетелей, но, чтобы нечто подобное запустить, требовалось столько времени, сколько девушка, возможно, не проживёт. Можно было попросить напарника провести ночь в больнице – но и это Шейну в голову с самого начала не пришло. «Да никто бы не стал её в этой больнице держать», – напомнил он себе почти со злостью. В такие мгновения он ненавидел людей, чьи инстинкты были настолько глухи. Он тщетно напоминал себе, что они ничего не знают про волков и уж точно не могут оценить, какая редкость оказалась в их руках.

«Волчица. Возможность продолжить род».

Шейн ничего не собирался продолжать, но сама мысль внушала ему благоговение. Шейн догадывался, что это – ещё один природный инстинкт, но спорить с ним не желал.

Там, в больнице, он не колебался, потому что не мог упустить момент, потерять то, что нашёл.

Теперь же осознание сделанной глупости нахлынуло на него солёной рекой.

«Как я собираюсь привести её… домой?!» – Шейн почти паниковал и сжимал руль так крепко, как только мог.

Желание защитить своё убежище от чужаков тоже было инстинктом, свойственным всем волкам. Другое дело, что волки, в которых зародился этот инстинкт, делили мир на своих и чужих. Они защищали территорию и своих близких. У Шейна был только он один. И он давно уже делил мир на себя и всех остальных.

«Тогда зачем?» – пронеслась в голове бестолковая мысль. «Зачем я пытаюсь их защищать?» Усталый разум ответа на этот вопрос не нашёл.