S-T-I-K-S. Неадекват. Поля Архитектора

Свои & Снова

Разумеется, он ничего не сказал Злобе. Шквал мысленных вопросов, мгновенно нахлынувших бурной толпой, едва не снёс крышу вместе с кевларовой шапкой. А что будет, если к ним добавятся вопросы безопасника, щедро приправленные его уловками прожжённого НКВДшника? Ну уж нет. Он сунул злосчастный девайс под жилет, сделав вид, что не обратил на удивление главного секьюрити никакого внимания. Сейчас проще было выглядеть странным, пусть даже очень странным, чем эту странность объяснять.

Это сработало. Злоба какое-то время ещё поблуждал изучающим взглядом по персоне напротив, старательно изображавшей Роденовского мыслителя, но дальше этого своё любопытство не выпустил. А вскоре и вовсе решил, что остаток ночи лучше провести с закрытыми глазами и в горизонтальном положении, поэтому устроился на спальнике, найденном в вещах Фарша, и едва слышно засопел. Лис же остался сидячим истуканом. Весь его жизненный ресурс сейчас был переброшен в голову, где шла нешуточная битва между очевидным и абсолютно невероятным.

Мозгу в конце концов надоело из угла в угол гонять мысли, рассыпающиеся на мириады вероятных перспектив, и по старой русской традиции он, решив, что утро вечера мудренее, взял тайм-аут.

Когда ушей Лиса коснулся посторонний звук, местное светило проделало уже приличный путь по небосклону, заявляя, что утро уже далеко не раннее.

Рядом на своей импровизированной лежанке приподнялся Злоба, внимательно вслушиваясь в отражающееся от бетонных панелей эхо. Звук двигателя грузовика трудно с чем-то спутать, даже если над его системой выхлопа кто-то поколдовал. Улей органы восприятия быстро доводит до идеального состояния, конечно, не так как у заражённых, но тоже грех жаловаться. Пока они прислушивались, пока поднимались с насиженных мест, транспорт преодолел съезд с трассы и теперь медленно катился по направлению к недострою, в котором они обосновались.

– А ведь не зря говорят, что дыма без огня не бывает! – окатил вышедших ему навстречу рейдеров миксом веселья и удивления, выпрыгнувший из кузова «шестьдесят шестого» Каз. Он стрельнул взглядом в сторону пятен крови, проступивших на повязках безопасника. – Командир, это ты его?

Лис лишь отрицательно покачал головой, озадаченно наблюдая, как из кабины вездехода выбираются Шалый и Юля. Если присутствие механика ещё как-то можно было впихнуть в более-менее приемлемую версию, то знахарка не вписывалась ни в какую.

– Тут, это, командир, – несколько смущённо пнул валявшийся под ногами камушек бывший старлей, – нам теперь всем в стаб дорога заказана.

– В смысле? – напрягся от этого заявления Лис. Его память начала судорожно перебирать все возможные варианты проступков, за которые можно было очутиться за забором стаба, а фантазия широкими мазками накидывать живописные наброски достойные жанра ужасов. Дабы не увязнуть в этой мрачной галерее, Лис выбрал самую вероятную версию. – Вы опять кого-то вальнули?

Но, всё оказалось совершенно по-другому и так, как Лис даже предположить не мог. Ночью стаб был захвачен отрицателями. Они каким-то образом умудрились проникнуть внутрь, минуя посты. Когда по стабу всё-таки прокатился запоздалый сигнал тревоги, почта, телеграф и телефон уже были захвачены революционерами. Теперь отрицатели уже контролировали большую часть оборонительных укреплений и обезоруживали начавших выскакивать с мест ночёвки рейдеров.

Как бы там ни было, первым делом Каз ломанулся к Юле. Естественно, Просп с Лаки последовали за ним. Приученные к скорым подъёмам распорядком диких кластеров, выскакивали они из номеров уже в полной выкладке. Кого-то из отрицателей, некстати подвернувшегося под руку, Каз отправил созерцать нирвану, так и не дав до конца озвучить свои требования. Но в основном обошлись умением Лаки, обращавшим в бегство преграждающие дорогу пикеты. Обошлось без пальбы.

Конечно маловероятно, что знахарку кто-то посмел бы обидеть, не та категория. Знахарей тут днём с огнём не сыщешь, а хороших – тем паче. Так что девушке вряд ли что-то угрожало, ведь отрицатели тоже не из железа сделаны, и знахари им тоже нужны. Но то ли Юля не рассматривала такой вариант априори, то ли в гомоне уличных криков, мельтешении фонарей и в кипящей всюду суете решила, что лучше находиться рядом с теми, чья надёжность не оставляет сомнений. Но так или иначе, девушка в полной экипировке примкнула к своим землякам.

В суматохе творящегося на улице хаоса, они добрались до мастерской Шалого. Это был последний шанс смыться из стаба не на своих двоих. Парковка, на которой ютился «Урал» псевдоатомитов с почти порожним баком, вместе с центральными воротами уже была под контролем отрицателей. Кроме того оказалось, что все более-менее боеспособные силы рейдеров откатились в эту часть стаба к последним, чудом незанятым нападавшими, южным воротам. «Форд» владелец очумевших ручек уже успел разобрать чуть не на винтики, так что на ходу оставался только ветеран советского автопрома. Вот на нём то вместе с остатками гарнизона из стаба и выбрались. Отрицатели не горели желанием класть свои жизни в перестрелке с несогласными со сменой власти рейдерами, тем более что у последних было чем огрызнуться. Две «Шилки», выгнанные из капониров, четыре «восьмидесятки», пара «Мотолыг» с установленными на них старенькими, но очень убойными зенитными пушками АЗП-37 и стайка «шахидмобилей» с разномастным «крупняком» на поворотных станках. Всё это хоть и не бронетанковый ударный кулак, но здоровье особо резвым и не очень умным преследователям вполне могли подпортить. Потому отрицатели без лишней пальбы выпустили из стаба ощерившуюся всеми стволами колонну. К небольшому экипажу «шестьдесят шестого» примкнул и Шалый сменивший свой балахонистый комбинезон на видавший виды, но вполне живой ещё камуфляж и разгрузочный жилет, а гаечные ключи на автомат с прикрученной к нему банкой самодельного ПМС. Гаечные ключи он тоже не забыл, его походный набор сейчас валялся в кузове вездехода.

– Так что мы практически с голой ж… В общем, только с тем, что похватать успели, – поправился бывший старлей, зацепившись взглядом за топчущуюся у вездехода знахарку. – Колонну Лом в соседний стаб повёл, а мы за тобой завернули. Да, там твои бывшие кореша в фаворе. Прапор к отрицателям переметнулся, так что они у него на подхвате, – поставил точку в своём повествовании Каз.

Жаль конечно запасной автомат, часть БК и большую часть споранов с горохом, оставленных в гостинице, но это Улей и единственная потеря, о которой действительно стоит здесь жалеть – это жизнь, вот только пожалеть о её потере уже не получится чисто физически. Если Лиса рассказ товарища сильно озадачил, то главного секьюрити стаба эта информация, похоже, нисколько не огорчила. Он слушал бывшего старлея, едва заметно улыбаясь краешками губ, с таким видом, будто перед этим сожрал слоновью дозу успокоительного. От чего-то складывалось впечатление, что эта информация для него не нова. Тут же пришла мысль, что не спроста была затеяна и эта игра в разговоры тет-а-тет на безлюдном кластере, и ликвидация водителя.

– То есть, ты вот так просто подставил под удар всё население стаба? – брови Каза стали сходиться на переносице, демонстрируя искреннее возмущение после того, как главный секьюрити подтвердил подозрения Лиса.

– Ты, паря, воздух то подспусти, а то лопнешь ненароком, – спокойно отреагировал безопасник на возмущение бывшего старлея. – Все граждане стаба были оповещены, поэтому большая их часть вполне неожиданно находится сейчас в рейдах. А остальным я ничем не обязан.

– Но ведь ты не просто знал, что они припрутся, а фактически спровоцировал нападение, – сбавляя обороты, не мог так сразу успокоиться Каз, хотя даже без микроскопа было видно, что парень вынужден согласиться со словами безопасника.

– Спровоцировал? Что ты под этим понимаешь? – кхекнул в ответ Злоба, не то приняв слова бывшего старлея за неудачную шутку, не то поперхнувшись от такой беспрецедентной наглости. – То, что стаб со слабой защитой оставил? Мне пришлось как-то побывать на одном судебном заседании, где судили вора. Тот залез в кассу аптеки. Так вот его адвокат утверждал, что подсудимый абсолютно невиновен, поскольку на такой поступок его спровоцировала доступность денег. Это несмотря на то, что преступнику пришлось за ними почти целиком залезть в окошко под прилавок. Судья тогда долго смеялся. Если нет у тебя умысла до пакости, то тебе чужое хоть на голову положи, оно тебя никак не спровоцирует. А если гнили внутри по макушку, то её проявление – только вопрос времени. Вот теперь эти ребята показали, что прятали под овечьей шкурой. Вот теперь и поговорим. И хорошо, что это сейчас вылезло, когда мы к этому готовы были.

Правда оказалось, что стаб не совсем был готов. Неизвестна была численность, а главное – способ проникновения нападавших внутрь стаба, а значит невозможно было выработать адекватный план локализации захвата. Это могло закончиться ненужными жертвами. Жертвы никогда нужными не бывают, они только от безысходности, а терять своих людей здесь, это вообще варварство. Тут как раз перехваченные псевдоатомиты показали ещё один неизвестный доселе способ проникновения в стаб, и у Злобы появилась идея посмотреть, что будет дальше. Кто проявится как оборотень? У Злобы было стойкое убеждение, что отрицателям помогает кто-то изнутри. Удалось вычислить водителя, но был кто-то ещё. И вот теперь на поверхность всплыл один из паханов стаба. Стало понятно, что безопасник сделал правильный ход, поскольку с таким шпионом внутри все их планы открытого противодействия были обречены. Он только не ожидал, что Прапор использует его исчезновение для устранения Лиса, повесив на того всех собак.

Кроме того, выходило, что отрицателям геноцид населения был ни к чему. А значит, цель у них другая, и населению стаба ничего не угрожает. Теперь уже бывший безопасник стаба снова неопределённо хмыкнул и отправился за трофейным транспортом о трёх осях и шести колёсах. Пришла пора покидать это становящееся не очень удобным место. Скоро жара сделает своё гнусное дело с телами убитых, и тут станет ещё опаснее. Время сейчас работало совсем не на людей.

Неожиданно появившаяся у Лиса идея, отправила его к месту, где по словам начальника охраны килдинги укрыли свой транспорт. В подлеске стоял собрат того «Урала», что достался им от псевдоатомитов. Разве что спаренной зенитной установки на крыше кунга не было. Зато борта были богато нашпигованы бойницами, позволявшими концентрировать всю огневую мощь обитателей этой будки на любой стороне.

Память услужливо подкинула воспоминание о том, что Фарш говорил о двух машинах. Этот «Урал» на два никак не тянул. К тому же тот факт, что поживиться тут было абсолютно нечем, только укрепил уверенность в том, что кто-то из этой шайки остался жив и умотал на втором транспорте, предварительно под чистую опустошив первый. Когда ночью они перетаскивали тела килдингов, только освобождая их от разгрузок с боекомплектом и прочего снаряжения, они не обременяли себя излишним интересом и на осмотр машин не пошли. Внезапно пришедшая очередная идея снова погнала Лиса на третий этаж недостроя, где мирно рядышком друг с другом лежали бывшие противники. Тот из них, кто остался в живых, далеко не уехал. Он не уедет, пока окончательно не убедится в потерях, а значит, он выбрал лёжку где-то неподалёку и обязательно сюда вернётся. Значит нужно этим воспользоваться, чтобы отвязаться от потомков Хаммурапи навсегда.

– Эт чё тут было? – аж присвистнул Каз, выходя вслед за Лисом на площадку третьего этажа в сопровождении знахарки и пулемётчика. Его взгляд ошарашено забегал по уложенным в рядок фигурам. – Тебя вообще одного нельзя оставлять?

Пулемётчик хмуро посмотрел на Лиса, но посчитав, что тот сам всё расскажет, если будет нужно, промолчал.

– Эти ещё живы, – знахарка указала на двух килдингов.

Это было неожиданно. Лис смотрел ауры всех и готов был поклясться, что жизни в этих ребятах, когда их не очень бережно складывали в штабеля, уже не было. Он посмотрел ещё раз, но то ли из-за яркого солнечного света, то ли из-за того, что ауры у них были совсем неразличимы, результат остался прежним. Но девушка настаивала на своём. Она осмотрела шумерских боевиков более тщательно, извлекла на свет божий булавки с чёрными бусинками и вопросительно уставилась на Лиса. Возможно, она что-то успела узнать о свойствах этой инопланетной хрени, потому что, если б её взгляд был материальным, он прожёг бы в Лисе дыру как гиперболоид инженера Гарина.

– Сможешь их вытащить? – вместо ответа спросил Лис.

– Командир, ты чего? – от степени удивления бывшего старлея ремешок на его шлеме натянулся до предела. – Если это килдинги, их всё равно в любом стабе вздёрнут, на хрена их вытаскивать? Ты же сам говорил, что они тут вне закона, и до первого встречного. К тому же, как я так понял, ещё вчера они хотели обзавестись твоим скальпом.

– Говорил, помню, – согласился Лис. – Тогда добей их. Считай, что ты и есть тот самый первый встречный. А заодно и меня с ними, я ведь теперь тоже вроде как вне закона. – Лис уронил на Каза выжидательный взгляд, но тот смущённо отвёл глаза, сопроводив это едва различимой мантрой о параллельности, фиолетовости и прочих состояниях его отношения к бедолагам, лежавшим перед ним на бетоне, а заодно и к местным законам.

Знахарка на слова Каза не обратила никакого внимания и начала колдовать над псевдоатомитами ещё до того, как стих спор вокруг их дальнейшей судьбы.

– Пустышам живьём скормлю! – тихо прошипел бывший старлей, глядя в ту сторону, откуда они недавно приехали.

Для всех присутствующих это оказалось настолько неожиданным, что все дружно уставились на бывшего охранника, пытаясь разглядеть на его лице признаки безумия. Даже Юля на какое-то время оставила в сторонке своё шаманство.

– Кого? – в один голос поспешили поинтересоваться Лис с пулемётчиком.

– Земель твоих гнилых, из-за которых мы тут почти с голой задницей оказались, – со злостью выдохнул Каз, сплюнув себе под ноги, словно таким образом пытался избавиться от этой самой гнили. – Надо было их раньше в расход пустить.

Приговор, вынесенный при помощи подлой клеветы бывших коллег Лиса, вызвал у Каза твёрдую уверенность в причине их вынужденного бегства из стаба. И сейчас парень рисовал в своей фантазии те последствия, которые обрыбятся группе ДОК, приведись им повстречаться с ним в тёмном проулке.

– Дружище, когда ты уже поймёшь, что во всём, что происходит с человеком виноват только сам человек? – снисходительно усмехнулся Лис, наблюдая, как снова натягивается ремешок шлема его товарища, и появляется недоумение во взгляде пулемётчика.

– В смысле? – Каз потерялся настолько, что был вынужден обратить на Проспа просящий о поддержке взгляд, но пулемётчик только развёл в ответ руками. – То есть ты виноват в том, что тебя оболгали и подвели под монастырь? Точнее – под виселицу? Мы тут все виноваты в том, что эта сволота постоянно норовит нас обворовать?

– Ага. Именно об этом я и говорю, – ухмыльнулся Лис, растекаясь улыбкой на всю ширь своего лица, но она тут же свернулась, словно всем померещилась. Лицо его опять стало серьёзным. – Пойми, человек всегда действует наилучшим образом только для себя любимого и никак иначе. Они не хотели сделать плохо нам, они хотели сделать хорошо себе. Просто наше нахождение в круге их интересов им как серпом по одному месту. Без нас не будет и серпа. А значит им станет хорошо, временно правда, но сейчас их это не интересует. – Лис поднял руку, останавливая Каза, собиравшегося возразить. Тот придержал клокотавшие внутри эмоции, и Лис продолжил. – Разве я не знал, что из себя представляют Инвиз, Рок или Алла? Конечно знал, как знали и остальные участники этой группы. Разве не показывали они уже свою подлость? Показывали.

Но ведь это я потащил их в автобус, за рулём которого сидел ты, когда мы оказались в этой дыре. Это я дал им оружие, хотя ты пытался меня отговорить. Это я не прикончил их там, на дороге, забрав взамен угнанных машин только часть их БК. В конце концов, это я отказался занять место Инвиза в ещё той, прошлой жизни, когда Таня собиралась вышвырнуть его за забор. Сделай я тогда то, что она предлагала, и он не загрузился бы вместе с нами. Но дело совсем не в них.

В каждый момент времени я тоже поступал наилучшим для себя образом. Так же как ты, или Просп, Юля или Лаки, как любой из нас. Если разобраться, это программа, заложенная в каждом из нас, которую мы не в силах изменить. Разница между всеми нами лишь в объёме нравственности, которым мы успели обзавестись, и в тех границах, которые мы готовы соблюдать. Но каждый мой выбор, каждое моё решение формировали ту ситуацию, в которой я впоследствии оказывался.

Жизнь нам посылает разных людей хороших и не очень, «наших» и «не наших». Все они приходят к нам, чтобы чему-то научить. Остаться человеком во время этой учёбы или скатиться до уровня мрази – это снова только наш выбор. И виноваты в этом выборе только мы сами. Ты вот тоже им только по паре зубов выбил, а взял бы чуть ниже, сломал бы кадык, и не было бы сейчас у нас с тобой этого разговора. Но почему-то ниже не взял и не сломал, вот и килдингов добивать не стал. Так что пока ты не перешагнул определённых границ, нет тебе дороги в мерзавцы.

– Всё-таки я не понимаю твоего пацифизма, – качнул головой бывший старлей. – Что, вот просто так взять и простить им всё, что они сподличали? Ты же сам говорил, если до них не донести, что не стоит так делать, они будут считать, что вправе так поступать в принципе.

– Пацифизма? – Лис перевёл удивлённый взгляд на лежавшие у его ног тела килдингов, Каз слегка стушевался. – Я не мазохист, вторую щёку никогда не подставлял и подставлять не собираюсь. Сведёт судьба, отхватят причитающееся, но специально бегать за этими морально убогими, чтобы отомстить, слишком много чести.

– А я разве не так сказал? – удивился бывший связист.

– Дружище, не сотрясай зря воздух. Тебе не хуже меня известно, если бы ты мог перешагнуть эту черту, ты бы её уже перешагнул. Ты прекрасно знаешь, что сможешь кого-то убить только защищаясь. И это не пацифизм. Потому как, если ты будешь валить всех направо и налево без разбора, ты будешь ничем не лучше маньяка.

– А как же тогда? Зубы я им уже выбивал, не дошло.

– Во-первых, тот, кто горлопанит о мести на всю Вселенную, как правило, реально ничего не делает. Он вместе со словами распыляет своё намерение и больше ему его ни на что уже не хватает. Тот, кто реально хочет отомстить, никогда об этом кричать не будет. Он нанесёт свой удар неожиданно, когда о нём все уже забудут и уверуют в собственную безопасность. Во-вторых, мои коллеги пошли на подлость не просто так. Любая подлость – порождение трусости. Они боялись за себя, а значит будут продолжать бояться и дальше. Бояться, что однажды их страх реализуется прямо у них за спиной. Человек очень слабое существо, есть масса способов отравить ему существование не убивая. Например, нам когда-то объясняли, как можно очень быстро, качественно и без криминала превратить любого в овощ.

Лис вдруг весело улыбнулся и подмигнул офонаревшему от его слов Казу. Каз беззлобно сплюнул, провёл ладонями вдоль висков и подняв, развёл их широко в стороны. Практически так же, как это делал Гаер, когда изображал взрыв мозга. Затем он обречённо махнул рукой, всем своим видом показывая, что с командиром всё понятно и беспросветно.

Дольше оставаться в этой локации не стоило. Начавшие проявлять интерес к этому месту бегуны, вдруг решившие свернуть с замечательно уложенной асфальтовой дороги, были тому однозначным подтверждением. Не хватало ещё дождаться кого-нибудь более солидного и менее сговорчивого.

Лис, задержавшись последним, сунул в нагрудный карман одному из подшаманенных знахаркой псевдоатомитов злосчастный накопитель. Чуть поодаль положил автомат с единственным магазином и дробовик Фарша с патронташем. Хватит им и этого. Того, что ребятки сразу схватятся за оружие и начнут творить непотребное, он не опасался. Знахарка сказала, что они минимум часа два из астрала не вернутся, хорошо, если их за это время не съедят ненароком заглянувшие заражённые. Но он им не нянька.

На улице все уже были готовы к отъезду, ждали только его. Но вопреки ожиданиям Лис в вездеход не полез. Как бы ни прикипел он к этим людям, сейчас пришла пора расстаться. Он слышал, как народ обсуждал дальнейший маршрут, соглашаясь следовать с теперь «уже» или «пока ещё» бывшим главным безопасником стаба. Оно и правильно, найдут место не такое беспокойное как Бейрут. Улей уже их многому научил, команда сложилась неплохая. Если не будут лезть на рожон, глядишь, всё у них образуется. А с собой их тащить он просто не имел права. Это был только его долг, а долги он привык отдавать.

Разум кричал, что никакого долга нет и быть не может, знахарь за свои услуги и так дорого взял, да ещё и жемчугом, а всё остальное чисто его прихоть. Так сказать, порочная сделка. Но рассудок спокойно возражал, что знахарь цену за услугу не называл, значит сделка совершилась на его условиях, и размер вознаграждения остаётся за ним. С этой позицией соглашалось что-то внутри, отзываясь уверенностью, что так будет правильно.

– Командир, какое на хрен: «удачи»? – Каз словно пружина выскочил из кузова «ГАЗона». Поскольку он был выше Лиса, ему пришлось слегка нагнуться, чтобы посмотреть командиру в глаза. Что он там пытался разглядеть, Лис так и не понял. – Ты реально попрёшься туда-не-знаю-куда, искать того-не-знаю-кого, только из-за выходки мелкого поганца? Не страшно? Сам же говорил, что люди с атрофированным чувством самосохранения долго не живут.

Рядом быстро образовалась ещё парочка желающих получить исчерпывающий ответ на заданный вопрос. Просп и Лаки молчаливо буравили Лиса хмурыми взглядами, и было понятно, что без ответа они его не отпустят. Из кабины высунулась заинтересованная морда Шалого, временно взявшего на себя обязанности водителя, чему был несказанно рад Каз. А из-за борта появилась девичья фигура в камуфляже. Близко не подходила, но напряжённо вслушивалась в разговор, обеспокоено посматривая в сторону Каза.

– Дружище, не поверишь, но пипец как страшно, – Лис улыбнулся одними губами, но глазам было видно, что шутить он и не думал. – Скажи мне, для чего ты живёшь?

– В смысле «для чего»? – Каз продолжал выискивать что-то в глазах Лиса, конечно не признаки безумия, в его наличии он не сомневался, он пытался понять, насколько сильно это безумие поглотило мозг командира. – Лис, тебе сильно голову напекло? Давай я шапочку с тебя сниму.

Каз потянул руки к шлему Лиса, но они застыли на полпути, не достигнув цели. Лис неожиданно почувствовал острую боль чуть выше поясницы, словно вдоль позвоночника воткнули вязальную спицу. Давненько его не беспокоили проблемы со спиной, практически с момента их загрузки в этот непонятный мир, и вот снова. Только теперь причины её появления представлялись несколько иными. Он тут же деактивировал умение, и боль отступила. Этот звоночек был неожиданным для Лиса, но никто не заметил мимолётно промелькнувшую по его лицу тень страдания.

– Остынь, дружище, – экстренно вызванная улыбка замаскировала остатки боли. – Ещё ТАМ, на Земле я спрашивал себя, «для чего нам дана жизнь»? Залезть повыше, заработать побольше, а зачем? Что дальше? Я не уверен, что те яркие ощущения, которые можно купить за деньги, получится прихватить с собой, когда придёт старуха с косой. Или вторая крайность – работа, пиво, диван. Оглянись, тут же тоже самое: рейд, кабак, водяра. И так изо дня в день. Я не знаю никого, кто бы ЗДЕСЬ ушёл на пенсию или умер собственной смертью. Тут рано или поздно твари сожрут любого. Прямо как в той конторе, в которой мне довелось трудиться. И абсолютно неважно окажутся эти твари заражёнными или иммунными. Так зачем? В разрезе местного бессмертия перспектива бесконечного «дня сурка» представляется какой-то особо извращённой пыткой. И вот этот, как ты говоришь, «поганец» вытаскивает меня с того света. Я уже убедился, что в этой жизни ничего не бывает просто так. Значит он меня зачем-то вытащил. Вполне возможно, что именно за этим я тут и оказался. Дело ведь даже не в том, что на другой чаше весов путь в никуда: рейд, кабак, водяра. Дело в том, что если однажды открыл варежку, то негоже потом пятками назад разворачиваться. Это ведь не кого-то обманываешь, это себя обманываешь, себя предаёшь и себя не уважаешь. А как тебя будут уважать другие, если ты сам себя не уважаешь? Так что для меня этот вопрос решённый, и не будем тратить время попусту.

– Пипец, приехали!

Каз подняв ладони вверх изобразил международный жест капитуляции перед железобетонной упёртостью товарища и сокрушённо оглядел присутствующих. На лицах сокомандников читалась усиленная работа мозга, народ пытался осмыслить услышанное, даже Шалый завис с застывшей на лице ухмылкой. Помочь они явно ничем не могли, и Каз тихо матюгнулся.