S-T-I-K-S. Неадекват. Поля Архитектора

– Какие земляки? – спросил Просп, не сразу поняв, о ком говорит страж порядка.

– Ну эти, из вашей реальности, Рок и Инвиз. Они сегодня в патруле были. Клянутся, что собственными глазами видели, как ты нож, которым Злобу зарезал, в рюкзак прятал, – пересказал услышанное Лом. – А эта ваша рыжая Прапору всю плешь проела, рассказывая про какие-то твои к Злобе претензии. Вроде как она самолично твои угрозы в его адрес слышала. Прапор теперь думает тебя публично на ремешки порезать.

– Ну ладно в прошлой реальности у них это прокатывало, там почти у всех поголовно фильтр на входящую информацию сломан. Все бездумно всасывали всё, что бы им не скармливали, но сейчас то какого хрена? – удивлённо вскинул брови Лис. – Тебе самому, как безопаснику, не стрёмно, что вас как лохов последних разводят?

– Ты о чём? – не понял такого выпада Лом.

– То есть патруль вместо того, чтобы прийти на помощь начальнику охраны стаба и защитить его от слетевшего с катушек меня, уматывает, даже не приблизившись к месту происшествия? Это, по-твоему, нормально? К патрулю вопросов нет? – добавив в тон язвительности, Лис поведал о своих приключениях после окончания встречи с главным секьюрити и причинах, по которым его внешний вид пришёл в некоторый упадок. Затем он извлёк из чехла свой нож и достал из штурмового рюкзака трофейный «Эльф», на обоих не оказалось ни капли крови. – Зато, раз вопросов к ним нет, эти бравые воины могут любую дезу вам скармливать и свои косяки на других вешать. А вы вместо того, чтобы на пинках вынести из стаба эту гниль, рады уцепиться за то, что вам подсунули. На этом вас и ловят. Мы со Злобой мирно расстались, зови ментата, сам убедишься. Заодно и этих доброхотов проверим, чего им там и с какого перепуга померещилось.

Выпад Лиса произвёл на бойца охраны нужное впечатление, парень насупился. Никто же не любит чтобы вот так, мордой в собственную лужу. Но как оказалось, причина его смущения совсем в другом. Козыря в стабе не оказалось. Его ещё вчера срочно отправили на юг контролировать какую-то очень важную сделку. А со сменным ментатом приключилась серьёзная оказия, бедолагу прямо на больничную койку свалил ботулизм, и в данный момент медики усиленно пичкали его антитоксинами. Случай прямо сказать неординарный. Не то чтобы эта зараза было тут редкостью, нет-нет да и подхватывал кто-нибудь эту мерзость на диких кластерах. Сюда ведь всё подряд грузится, и даже если на упаковке указаны дата изготовления и срок хранения, то поди пересчитай эти сроки на местные реалии. И температурный режим почти сразу же пересекает границы допустимого. Морозильники после обесточивания дольше четырёх часов холод не держат. Но то дикие кластеры, а в стабах подобное редкость, все места затаривания провиантом давно известны, все сроки давно определены, склады и магазины выгребают практически сразу после перезагрузки. Но вот ведь, оказывается бывает и на старуху проруха.

Это и объясняло причины поведения бывших коллег. Некому было проверять их слова на правдивость, вот и изливалось беспрепятственно их внутреннее содержимое. Без ментата слова Лиса против их слов, и кому из них поверят ещё большой вопрос. Но было устойчивое ощущение, что выбирать не будут, с ним никто разговаривать не собирается. Тех, кто принимал решения по каким-то причинам устраивала именно такая ситуация, и это существенно меняло все расклады.

Лом всё также хмуро подтвердил это предположение, добавив, что Лису уже даже приговор вынесли.

– Вот мрази! – не выдержал даже не отличавшийся излишней эмоциональностью пулемётчик. Он покосился в сторону земляка, у которого разве что пар из ушей не шёл от накатившей злости. – Видно горбатого только могила исправит, ударно-прикладная профилактика до них не доходит. Но как так-то? Трупа нет. Даже факта убийства нет, а приговор есть?

– Это же Улей, тут труп материален только до первой твари, а потом пойди разбери где чьи костяки. Так что иногда достаточно и обвинения, – пожал плечами безопасник, словно говорил о чём-то само собой разумеющемся и, повернувшись к Лису, добавил: – В принципе я так и думал, что ты не при делах, только такие вещи не мой уровень. Этот вопрос без ментата или живого Злобы закрыть не получится. Поэтому затихариться тебе на кластерах надо, пока Козырь не вернётся. Я выведу тебя из стаба, – с этими словами Лом извлёк из нагрудного кармана карточку, испещрённую чёрточками и точками, на которой значилось имя Лиса. – Возьми. Это чтобы не разослали розыск по стабам.

Дело понятное, разошлют информацию по всему миру, что ты бяка нехорошая, да ещё споран-другой в качестве премии накинут, и всё. Ни в одном стабе тебе не рады будут, а то и дырок, не предусмотренных конструктивом, наделают. Там разбираться уж точно никто не будет. Только чтобы официально такие сведения разослать, нужно привязаться к коду, указанному в карточке, а навскидку его вряд ли даже Козырь помнит. И то пища.

Собираться было некогда, Лом не мог до бесконечности растягивать время, отведённое на задержание злоумышленника. Хорошо, что на кластеры Лис всегда выезжал почти в полной выкладке. Разве что продовольствия было маловато, да АКМ остался в сейфе в расчёте на то, что для променада по окрестностям стаба будет вполне достаточно «Винтореза», в остальном же он не изменял принципу «всё своё ношу с собой». Трофейный «двести третий» с хорошим запасом дозвуковых патронов вполне заменил АКМ, с продовольствием выручил Шалый, загрузив в заднюю корзину скутера пятилитровку с водой и пару ИРПов из того, что нашлось в его обиталище, плюс «мерзавчик» водки. Коньяк механик не уважал как вид. Не густо, конечно, но Лис не в кругосветку собирался. Через два-три дня вернётся ментат, и всё наладится. Больше бы всё равно ничего не влезло, поскольку почти всё место в багажнике занял запасной аккумулятор для скутера.

Всего через двадцать минут после ухода Лома с его командой, дожидавшейся его за забором, на парковку лихо вырулил «шестьдесят шестой» с Казом за рулём. Лис специально отправил Лома обратно, отказавшись от его помощи, и теперь вся их смена с чистой совестью наблюдала, как из вездехода Каз, Лаки и Просперо выгружают один из скутеров, приватизированных Лисом на разорённой заправке. И каждый из них клятвенно мог бы заверить любого ментата в том, что самого Лиса среди них не было, как и в том, что через КПП стаба выехал только Лаки. Вернулся он всего через полчаса, правда пешком, с грустью сообщив, что железный конёк-горбунок вдруг решил сломаться да так, что его пришлось бросить. Но это вообще мало кого волновало.

Всех всё устраивало. Ну, почти всех. Лому теперь придётся объяснять исчезновение Лиса из стаба без ведома стражи. Каз хоть и очень эмоционально и горячо возражал, но был вынужден нарушить своё же обещание и отпустить Лиса одного. Замечательного куска ткани, оставшегося после самоликвидации девичьей команды, чисто физически не хватило б на двоих, а открытый отъезд бывшего старлея наверняка связали бы с исчезновением Лиса и организовали бы поиски. А так, стаб из них никто не покидал, претензий к ним нет. Ещё бывшего старлея неимоверно злило то обстоятельство, по которому его сильно зачесавшиеся кулаки остались без желаемой процедуры. Оказалось, что достать ими до бывших коллег Лиса он не сможет, по чистой случайности для них нашлось дело за пределами стаба. И по той же случайности это дело оказалось личным поручением Прапора, и о нём никто не распространялся. То есть, куда, зачем и насколько остались бы чисто риторическими вопросами, если бы кому-то вздумалось их задавать.

Самого Лиса в данный момент не устраивало только одно – снова спать на чём попало вместо чистой и уютной кровати. Ну и вообще пришлось разменять все блага цивилизации на радости рейдерского существования. В реальность последствий от выдвинутых против него обвинений он не верил. Это дело всего лишь до первого ментата, и вовсе не обязательно им должен быть Козырь. Достаточно и подменного, если он не склеит ласты от постигшей его напасти, или вообще из другого стаба, если Лис решит направиться туда. С Бейрутом всё равно так или иначе придётся завязать. это всего лишь вопрос времени. Просто не очень благоразумно отправляться на поиски пока ещё неизвестного ему адресата с минимумом необходимого. Человек – тварь такая, к хорошему привыкает быстро, и, если есть возможность выбора, всегда выбирает лучшее. Поэтому снятие обвинений было просто необходимо как возможность нормальной подготовке к рейду. Среди возможных вариантов возвращение Козыря представлялось наиболее быстрым, потому Лис и выбрал ожидание его в окрестностях стаба.

От осмотра места преступления, в котором его обвиняли, Лис всё-таки не удержался, хоть и понимал, что шансы найти что-то, способное пролить свет на произошедшее, скромно топчутся где-то в районе плинтуса. Тем более, что с сыском вкупе с криминалистикой его тараканы были знакомы только по кинопрокату, то есть, никак. Но несмотря на это, Лиса необъяснимым образом влекло примерить на себя кепку великого английского сыщика, а его эго в упор не хотело воспринимать никакие доводы разума. Лучший способ убедить идиота в том, что он не прав, позволить ему сделать всё по-своему. Скутер неспешно покатил к месту недавней встречи Лиса с главным безопасником стаба.

На месте устроенной на него засады на эту самую засаду не осталось и намёка. Проволоки, растянутой поперёк дороги, уже не было. Мураши вновь устроили запоздалый кипишь с выпадением в осадок лишь от мысли, что было бы, не привстань он в последний момент. Он успокоил их тем, что ничего бы уже не было. Ни самих мелких паршивцев, ни их среды обитания, называемой Лисом. Не было тут и брошенной за ненадобностью маскировочной сети. Кому она тут нужна? От тварей защита так себе, они кроме зрения обладают отменным нюхом, для которого сеть не преграда, будь она хоть трижды маскировочной. От внешников с их тепловизионными приблудами – тем более. Да и не забредали сюда внешники ни разу. Далеко до них, любая неразумно вытянутая за пределы базы клешня, рискует оказаться отсечённой, несмотря на любое превосходство в вооружении. Это была основная причина, по которой внешники вынуждены были использовать такое отребье как муры.

Но тем не менее сети не было. Кто-то тут очень хорошо прибрался, убрав всё, что только можно было убрать. Разумеется, о теле стрелка неизвестные позаботились в первую очередь. В том, что это не дело рук заражённых Лис ни секунды не сомневался. Не то чтобы в окрестностях стаба вовсе не было тварей. Были. Даже несмотря на регулярные зачистки, проводимые стабом при перезагрузках прилегающих кластеров, и отстрел при патрулировании. В общем то это и было основной целью патрулей, иначе когорты заражённых встречали бы рейдеров прямо за воротами стаба. К тому же недалеко был Ближний запад, где для определения концентрации монстров их численность можно было измерять степенями. Сколько не отстреливай, всё равно припрутся по одиночке или кодлой. Но, как ни крути, твари донельзя примитивны, для них тащить что-то куда-то слишком сложное дело, даже для более-менее развитых. Где настигли жертву, там и хомячат. Но здесь не было ни интенсивно двигающих челюстями серокожих, ни следов их пиршества. Значит ноги жмурику приделал кто-то другой. Это укрепило Лиса во мнении, что акция была изначально спланированной.

Мелькнула было мысль, что порядок тут могли навести его бывшие коллеги, у них как раз неотложное дело образовалось, но Лис от неё отмахнулся. Не было в этом смысла. Насколько смогли, они уже ему нагадили, и приволоки Лис труп напавшего на него в стаб, обвинений это с него никаким образом не снимет. Зато запросто может усугубить его положение, если к вымышленному трупу Злобы добавить ещё один, вполне реальный. Вот тебе и готовая бирка маньяка, и лицензия на отстрел бешеного зверя. Нет, без ментата тут никак.

Напрасно Лис сдерживал своего железного конька, неспешно катясь по разогретому местным светилом асфальту, и ожидая нападения из-за любого удобного или неудобного для этого укрытия. Хоть он и был замаскирован трофейной тканью, материя не могла укрыть его вместе с транспортным средством, поэтому движущиеся по дороге элементы скутера наверняка выглядели сюрреалистично, подспудно намекая, что ими всё-таки кто-то управляет. Тем не менее, нападать на него никто не спешил. Толи Улей взял небольшую паузу для обдумывания новых пакостей, толи на сегодня их лимит вышел. Подкатив к месту встречи с главным секьюрити стаба, Лис не стал выезжать на открытое пространство и через выломанный кем-то забор зарулил в палисадник неподалёку. Он хотел было осмотреть само место встречи на тот случай, если Злоба решил там оставить предсмертную записку или хотя бы нарисовать стрелочку с направлением, как в «казаках-разбойниках», но вдруг встал как вкопанный перед проёмом в заборе, через который только что въехал. Выломанный забор явление в Улье вполне заурядное. Заражённые особо не видят препятствий, тем более, когда они отделяют их от еды. Но в этом случае подобное предположение в общую концепцию не вписывалось из-за отсутствия повреждений на изъятой из забора секции, которая лежала чуть поодаль. Значит причина её изъятия была всё той же – кому-то помешало нахождение части забора на положенном ему месте, и этот кто-то явно не был заражённым. И тогда в черепную коробку стали вкрадчиво заползать разные мысли типа: кому помешала? и чем? Только в более простых и не совсем печатных формулировках.

На второй вопрос ответ нашёлся сразу, стоило лишь проложить взглядом прямую от места их встречи со Злобой через дыру в заборе. Дальше эта линия упиралась прямо в окно симпатичного одноэтажного домика, из которого должен был открываться шикарный обзор почти всего уличного пространства. Лис решил проверить это предположение. Так и не сняв свою маскировку, он скользнул в сторону приоткрытой двери. В последний момент засуетились неугомонные захребетники, и Лис резко отпрянул от дверного проёма, в который уже собирался войти, предварительно открыв дверь пинком. Грохот выстрела прогремел практически над ухом, больно резанув по барабанным перепонкам. Непривычно громкий для местных реалий, словно пальнули из гаубицы.

Попроси его кто в последствии описать свои действия, а главное – объяснить, какой логикой он руководствовался, Лис бы ответить не смог. А если и смог бы, то вряд ли его ответ был бы из числа вразумительных. Прежде чем мозг успел идентифицировать охотничий порох, забивший ноздри, тело Лиса стремительно метнулось в дверной проём, утопая в облаке сизого дыма. Вместо прицельной или неприцельной стрельбы его руки выбросили вперёд специальную снайперскую винтовку, используя оружие таким образом, который бы очень сильно удивил его разработчиков. Труба глушителя «Винтореза» с силой во что-то врезалась, следом выброшенное вперёд колено врезалось в это же что-то, откидывая назад возникшее в проходе препятствие. И только после этого мозг сообразил, что оружие создано для того, чтобы из него стрелять, и в исключительных случаях пользоваться прикладом, а не вот так вот тыкать во что ни попадя.

Лис нервно зашарил вокруг стволом своей винтовки, стараясь определить наличие угрозы. Облако дыма уже достаточно рассеялось, и сквозь него можно было попытаться хоть что-то разглядеть, но резкий переход с освещённой улицы в сумрак достаточно большой прихожей заставил зрение напрячься. На полу у противоположной стены кто-то скрючился, схватившись за нижнюю челюсть обеими руками. Рядом валялось помповое ружьё двенадцатого калибра, но хозяину было не до него. По пальцам тонкими ручейками стекала кровь, из-за ладоней вырывался приглушённый стон. Сразу было понятно, что перед Лисом новичок, не так давно попавший в Улей. У тех, кто хоть немного тут пообтесался, даже возгласы полностью контролируются лимбической системой и приглушены до шёпота. Этот местными изысками ещё не проникся. На это же косвенно указывал камуфлированный костюм не армейской расцветки. Кажется, она называется «камыш». Такая пользуется спросом у рыбаков и охотников. Патронташ с плечевыми ремнями, обхвативший грудь лежавшего стройным рядом латунных цилиндров, тоже к армейскому инвентарю никак не относился. Впрочем, как и сорокалитровый рюкзак.

От греха подальше Лис ногой отпихнул валявшееся оружие и увидел, как глаза лежащего на полу человека наполняются ужасом, глядя на то, как неизвестная сила лишает его средства защиты. Лис представил, каково сейчас его оппоненту, который не может понять, откуда ему прилетело, и что лишило его оружия. У него самого была возможность убедиться в маскировочных свойствах чудо-ткани, до микрона сливающейся с окружающей средой. Жаль, что ему достался только клочок.

– В комнату, на свет ползи, – бросил лежащему на полу Лис, стянув с себя капюшон, почти полностью закрывавший голову. Лису пришлось повозиться, чтобы на нём «костюмчик сидел» и не просто сидел, а сидел так, чтоб в нём можно было передвигаться без опасения, что кто-нибудь спалит. – И без глупостей, а то лишней дыркой в черепе обзаведёшься.

У лежащего на поясе крепился хороший охотничий нож с наборной рукояткой, по текстуре очень похожей на березовую кору, чтобы влагу впитывала и ладонь по рукояти не скользила. Такие, как правило, на заказ делают. Так от чего ж не допустить, что хозяин с ним умеет обращаться не хуже, чем джедай со световым мечом? Потому ствол «Винтореза» пристально наблюдал за затылком ползущего человека. Лис тоже его из вида не упускал, обшаривая помещение и часть улицы за окном напряжённым взглядом. Гаубицу этого охотника разве что только в стабе не слышно было, могли и незваные гости нагрянуть.

Что этот товарищ хоть как-то причастен к исчезновению Злобы или покушению на него самого, Лис ни капли не верил. Не тот уровень. Не то чтобы он относил себя к супербойцам, просто кондиции самого товарища были какими-то сырыми, не проросла ещё в нём одна простая истина – опустил руки, считай погиб. А этот – опустил, себя жалеть начал. Как выяснилось, глушитель винтовки, пущенной Лисом в ход не по назначению, здорово рассёк верхнюю губу охотнику-рыболову, заодно лишив того пары передних зубов. Разумеется больно, даже очень больно, но будь вместо Лиса заражённый, а тем более развитый заражённый, охотника на запчасти бы успели разобрать, пока он нянчил разбитую физиономию.

– Сам виноват, – буркнул Лис, с сожалением наблюдая, как округляются глаза у уставившегося на него мужчины годков около сорока отроду. – Зачем стрелял?

Сожаление было вызвано состоянием ступора, в который погрузился горе охотник, на какое-то время забыв про свои раны. Он изумлённо таращился на голову Лиса, висящую над ним прямо в воздухе при полном отсутствии всего остального. Теперь в стабе каждый будет знать про его козырь, так некстати выпавший из рукава. Спалилась маскировка. Ну да сам виноват. Не убивать же теперь из-за этого неизвестно как оказавшегося тут рейдера.

– От страха, – нисколько не стыдясь, сквозь разбитые губы промычал мужчина, едва освободившись от сковывавшего его оцепенения. Говорильня для него сейчас была совсем некстати, но видимо накопилось слишком, оттого его и прорвало.

Фарш & Улей

Мужчина представился Фаршем. В Улей загрузился совсем недавно, как и все не сразу поняв, что происходит вокруг. И только когда в дверной глазок увидел, как добродушные ранее соседи всей дружной семейкой кого-то в буквальном смысле рвут на клочки, до него дошло, что что-то в этом не так. Может потому, что соседи рвали бездыханное тело прямо зубами, громко урча при этом как довольные жизнью кошки, а может потому, что они всем скопом пытались проделать тоже самое и с ним, когда он, движимый чувством гражданского долга, высунулся из своей квартиры. Благо успел закрыть дверь перед самым носом кинувшихся на штурм тварей. Людьми их назвать от чего-то язык не поворачивался.

Пока отечественная входная дверь с честью выдерживала натиск слетевших с катушек соседей, Фарш, тогда ещё именуемый Николаем Сергеевичем Мясниковым, спешно выгребал из привинченного к стене сейфа весь имевшийся в наличии боекомплект к охотничьему двенадцатикалиберному помповому «Бекасу» последней «двести второй» модели. Шесть патронов в магазине и седьмой в стволе уже тогда показались Николаю каплей в море. Особенно после того, как он высунулся в окно и увидел, что пирушка под дверью квартиры лишь невинная забава по сравнению с той жестью, которая творилась снаружи. Мысль о том, что нужно сваливать ввинтилась в мозг стальным штопором, перед глазами замелькали сцены из американских боевиков про зомби. Фарш, превозмогая накатившую тошноту, напялил охотничий костюм и трекинговые ботинки, сгрёб в рюкзак, всегда готовый к выезду на природу, патроны, не уместившиеся в дополнительных карманах патронташа, всё необходимое для чистки оружия и всю имевшуюся дома еду.

Его уже не удивило, что заляпанные кровью соседи на его грозное предупреждение даже ухом не повели. Но он чуть было не выпал в осадок от того, что заряд двух с половиной миллиметровой дроби седьмого номера практически в упор произвёл на них тот же эффект, что та дробина на слона. Ближайший к нему сосед Семён Михайлович ни в каком смысле слоном не был, собственно, как и все остальные. Небольшой пивной мозоль он имел, но жировой прокладки, способной безболезненно поглотить свинцовые шарики, у него не наблюдалась. Весь в своей и чужой крови, с вытекающим от выстрела левым глазом он продолжал переть на Фарша, ни с чем не считаясь.

Вот тут урождённого Мясникова не на шутку проняло. Голливудские фильмы, в которых зомби штабелями валились от дробовых зарядов, оказались обычными байками. Только третьим выстрелом неубиваемого соседа откинуло назад, на площадку. Третьим шёл пулевой патрон, переварить который пустыш был не в состоянии. В полёте сосед сбил с ног остальных и, окрылённый своей удачей Фарш, не упустил момента и бросился в образовавшуюся брешь. Но радость его была не долгой. На улице желающих его сожрать оказалось гораздо больше, они лезли к нему с разных сторон. Тогда он ещё не знал, что громкие звуки только привлекают заражённых, поэтому продолжал палить по спешащим к нему тварям. Дробь их не брала, пули выбивали из толпы единицы, и в какой-то момент уже начал мерещиться огромный медный таз, когда он вдруг вспомнил о старой заначке.

Как-то собрались с друзьями пострелять на платный полигон. Те попросили навязать картечи на всю компанию, Николай согласился. Потратил много времени, навязал аж полсотни штук, но не сложилось. Сначала один не смог, потом другой, так эти полсотни и остались лежать в дополнительных карманах патронташа. Для охоты такой боеприпас совсем не подходит, а тут… Фарш едва успел зарядить магазин, как до него почти дотянулись. Четыре выпущенных подряд заряда пробили приличную брешь в рядах нападавших, заляпав всю округу ошмётками плоти и кровавыми брызгами. Фарш сделал рывок, забивая на ходу магазин новыми патронами, но продвинуться удалось недалеко. Буквально через два десятка шагов его снова окружили. Вязаная картечь, вырывая из тел приличные куски мяса, выбивала тварей парами, а когда везло, то и тройками. Но пробитые бреши тут же заполняли новые любители человечины, и Фарш едва успевал перезаряжаться.

Когда на звуки пальбы во двор заскочили два шахидмобиля с вооруженными людьми и пулемётами на турелях, Фаршу показалось, что он провоевал уже полжизни и извёл не одну сотню патронов. Но как оказалось, патронов он выпустил всего два с половиной десятка, зато поголовье заражённых от этого существенно сократилось. Подоспевшие джипы стаба добили оставшихся пустышей, не успевших попасть под кровавую раздачу. Увиденное произвело на рейдеров такое сильное впечатление, что бывшего Николая тут же окрестили Фаршем.

Лис, сначала подумавший, что охотник получил своё новое имя из-за фамилии, теперь понял, что сподвигло бывалых рейдеров на самом деле. Насколько он помнил, в охотничьем патроне умещалось двадцать восемь свинцовых шариков диаметром пять с половиной миллиметров. Практически автоматный магазин «пятерки» выплёвывал «Бекас» за один выстрел. Двадцать пять рожков не просто картечи, а связанной между собой леской или тонкой проволокой в паутинку. На скорости полёта картечи эта связка не резала, пожалуй, только металл, да и то не любой. Не дальнобойный снаряд, конечно, но Лис сам был свидетелем, как такая изуверская штука с двадцати пяти метров от фанерной мишени оставила только расщеплённый пенёк от бруса, к которому её прикрепили, разорвав всё остальное в клочья. Нет, погоняло своё мужик явно не за фамилию получил.

Лис попытался его прервать, ибо у каждого сюда попавшего за душой была своя трагичная и душераздирающая история, но погружаться в чужую никто желанием не горел. Сразу накатывали собственные воспоминания, каждый погружался в свою эпопею, свои мытарства, а потом уносился мыслями в более глубокие воспоминания, и в конце концов вдруг мысленно попадал туда, куда дороги уже не существовало, и тяжким грузом наваливалась ностальгия. Многим было тяжело выбраться из этого состояния, и они неделями поправляли в кабаках пошатнувшуюся психику. Проще говоря, пытались утопить жалость к себе в алкоголе. Лис тоже был не железный, но повсеместно распространённая тут практика его не устраивала. Пришлось научиться справляться с мыслями о прошлом быстро и жёстко, без помощи спиртосодержащих, делая исключение только для живца. Тут уж он оказался бессилен.