скачать книгу бесплатно
Мальвина была настолько слаба и измучена, что даже не поняла, что произошло. Она просто безучастно смотрела прямо перед собой, чувствовала, как слёзы, стекая по щекам, щекочут шею, но не в силах была вытереть их. Вскоре после того, как организм избавился от погибшего ребёнка, кровотечение остановилось. Мальвину вымыли, сменили постель и ночную рубашку, напоили крепким и сладким чаем. Доктор сделал укол, и сон накрыл её спасительной темнотой.
Лёд в стакане давно растаял, квас из вкусного освежающего напитка превратился в тёплое пойло, а Мальвина Сергеевна по-прежнему сидела в своём кресле, глядя куда-то вдаль. Со временем она перестала винить себя за то безрассудство, ведь если бы тогда она прислушалась к Андрею и отложила прогулку, пока недомогание не пройдёт, то беды не случилось бы. К тому времени отклонение от графика стало бы больше, и она поняла бы, в чём дело. А зная, что беременна, она ни за что не села бы не то что на норовистого жеребца, а даже на древнюю, едва передвигающую ноги клячу. Но чего она никогда не переставала делать, так это благодарить Господа за то, что погибший ребёнок сам покинул её чрево и операция не понадобилась. «Интересно, а сейчас я смогла бы сесть на лошадь? Всё-таки без малого пятьдесят лет прошло, как я делала это в последний раз. Димка тоже вряд ли решится. Он всегда любил твёрдо стоять на земле. Катается в этом железном ящике на колёсах и доволен. И Лилька туда же. Правда, Димка сказал, что пока дочке двадцать один не исполнится, пусть даже не думает о машине, но всё-таки. Я не удивлюсь, что Лилькины дети, когда вырастут, захотят иметь аэроплан!»
От жары пожилую даму разморило, и она задремала, однако вскоре проснулась. В желудке бурчало. Мальвина Сергеевна взглянула на часы и поняла почему: скоро полдень, с завтрака прошло больше четырёх часов. «Надо пойти и узнать, как там насчёт обеда. А то, похоже, эта парочка работников заморит меня голодом!» Опёршись на трость, Мальвина Сергеевна с трудом поднялась с кресла и направилась к кухне.
Яркое солнце просвечивало сквозь кроны деревьев и играло бликами на разномастных памятниках и крестах. С букетом живых цветов Кристина медленно шла по аллее кладбища. Она остановилась у небольшого надгробия из чёрного камня, на отполированной поверхности которого золотыми буквами было выведено: «Витенька Воскресенский 05 (18) – 12 (25) января 1918 года. Спи спокойно, маленький ангел». На фоне траурного платья и шляпки с вуалью бледное лицо женщины казалось мраморно-белым. Опустившись на колени, Кристина поставила цветы в вазу, провела пальцами по надписи.
– Сыночек мой, ну почему? Сегодня ты мог бы получить аттестат об окончании школы, а я смотрела бы на тебя из зала, на самого красивого в классе! Ну почему ты покинул этот мир так рано?
Ответом ей было лишь щебетание птиц на деревьях. Глаза снова наполнились слезами. Пытаясь сдержать их, Кристина зажмурилась изо всех сил, но это не помогло. Слёзы поползли по щекам, оставляя блестящие дорожки и капая на подножие памятника мутными от пудры каплями.
– Господи, за что? За что ты так сурово наказал меня? Почему забрал к себе моего мальчика? И почему не дал мне умереть тогда? Господи, умоляю тебя, позволь мне умереть, чтобы быть вместе с моим сыночком!
– Грех так говорить, красавица!
Незнакомый голос за спиной заставил Кристину обернуться. Сквозь пелену слёз она разглядела немолодую цыганку.
– Дай руку, красавица! Погадаю тебе! Всю правду тебе скажу!
Роберт не раз предупреждал её, как опасно связываться с цыганами, и Кристина попыталась отказаться:
– Спасибо, не нужно!
– Что? Боишься, что обворую? Не бойся. Тебе я бесплатно погадаю.
Как во сне Кристина протянула руку. Цыганка какое-то время молча разглядывала ладонь молодой женщины, потом медленно заговорила:
– Вижу, великая печаль гложет тебя! Не даёт тебе покоя! А всё потому, что проклятье на тебе, красавица!
– Какое проклятье?
– Сильное. Сказанное в гневе. Отсюда и все твои беды. Когда-то давно ты связалась с дьяволом. Из-за него ты попала в казённый дом и потеряла самое дорогое. Сейчас ты прячешься от жизни в искусственной изоляции. Но скоро всё изменится.
Кристина поневоле заинтересовалась. Пока всё сходилось: дьявол – это Геннадий, её первая любовь. Она ушла к нему вопреки воле родителей, разорвав все связи с семьёй. Казённый дом – тюрьма, куда она попала на следующий день после рождения сына. Десять лет надежды и известие о смерти ребёнка. Её нынешнее затворничество. Но вот что должно измениться?
– Изменится? Как?
– Тебе поможет «конец света». Ты перестанешь жалеть себя и будешь помогать окружающим. В твою жизнь снова войдёт любовь. Твоему избраннику будет угрожать смертельная опасность, и спасёт его небесный человек.
– Небесный человек – это кто?
– Ты сама поймёшь. Он принесёт тебе радость и боль. Причём не один раз.
– А я буду хоть немного счастлива?
– Будешь. Но недолго. У тебя будет две жизни.
– Две жизни? Как это?
– Узнаешь со временем. И в конце этой второй жизни твоя мечта исполнится. Ну, всё. Прощай, красавица.
Цыганка повернулась и пошла по аллее. Она уже почти скрылась из виду, а Кристина так и стояла на коленях, глядя ей вслед. То, что напророчила старуха, никак не укладывалось в голове. Поднявшись, Кристина опустила вуаль и пошла к выходу. Плотная чёрная ткань скрывала следы слёз, но снижала обзор. Впрочем, молодая женщина приходила сюда так часто, что могла найти дорогу даже с закрытыми глазами.
Тем временем во дворе своего барака Антон колол дрова. Небольшой топорик сидел в его руке как влитой, и вокруг колоды уже высилась гора разрубленных на четыре части поленьев. Работа была настолько привычной, что молодой человек выполнял её, что называется, не глядя. Напротив него рыжий мальчуган лет десяти яростно колошматил свисающий с перекладины мешок, наполненный землёй. Этот снаряд служил Антону для отработки ударов и снятия эмоционального напряжения и носил имя «Дуся». Когда четыре года назад юноша решил научиться драться по-настоящему, перед ним встал выбор: борьба или бокс. Антон попробовал оба варианта и выбрал борьбу. Во-первых, не хотел, чтобы его били по голове, а во-вторых, борьба давала навыки боя не только руками, но и ногами. Были у него и боксёрские перчатки – не новые и порядком истёртые. Понаблюдав за мальчиком ещё пару минут, Антон не выдержал:
– Васёк, что же ты делаешь?
– Хочу научиться драться, как ты!
– Это, конечно, похвально. Уметь себя защитить – это очень важно. Но ты бы хоть перчатки надел, а то ведь так без рук останешься!
– А где я их возьму? – задал Вася вполне резонный вопрос. – Твои-то мне велики.
– Ну, что-нибудь придумаем. А вообще, раз уж у нас зашёл этот разговор, надо тебе, Васёк, в секцию записаться. Там тебя как следует научат. А так ты только покалечишься, и ничего больше.
– И сколько ты этому учился?
– Ну, года два как минимум.
Услышав такое, Вася порядком приуныл. Кропотливый труд парнишку никогда не привлекал. Если бы речь шла о двух часах, в крайнем случае днях, он бы взялся за дело не откладывая. Но два года! К тому времени цель уже утратит для него всякую ценность.
– Ну, что приуныл? Трудностей испугался?
– Нет, – ответил Вася и густо покраснел. Он всегда краснел, когда говорил неправду.
– Не ври. Я ведь тебя не первый день знаю. И запомни: только тот, кто способен долго и упорно трудиться, достигает поставленной цели и успеха в жизни.
Глава 10
Вторая часть пути оказалась труднее, чем первая. Несмотря на проветривание, салон автомобиля успел прогреться, что не замедлило сказаться на пассажирах. Альбина достала из бардачка два веера и передала один дочери. Пообмахивавшись минут пять, Лиля отложила опахало в сторону – рука устала, а толку ноль. Девушка вознамерилась устранить проблему радикальным способом и открыла окно. Ворвавшийся в салон вихрь перехватил дыхание, заставил зажмуриться. Поспешно подняв стекло, Лиля решила, что потерпит. А чтобы время прошло быстрее, подумает о чём-нибудь приятном.
Снег валил крупными хлопьями и укрывал подъездную аллею белым покрывалом. Лиля сидела на подоконнике в музыкальном салоне и смотрела, как у дома растут сугробы.
Все эти дни в особняке царила суматоха: получали в распределителе продукты, составляли меню, украшали помещения. Вчера и сегодня служащие из соседних домов, закончив работу, приходили к Позёмкиным. Женщины помогали готовить, а мужчины ставили ёлку. В столовой уже накрыли огромный стол, и начищенное столовое серебро и хрусталь сверкали под светом люстры.
В десять часов, когда начали прибывать приглашённые, Лиля вместе с родителями и бабушкой приветствовала гостей. Под конец у девушки от бесконечных «здравствуйте, очень рады видеть вас» сводило скулы. Улучив минуту, она сбежала и спряталась здесь, чтобы немного отдышаться.
Евгений всё-таки пришёл, но сделал вид, что той их встречи в райцентре не было. С тех пор прошло уже больше недели, а Женя так и не позвонил. Лиля не знала, что молодой много раз порывался это сделать, но в последний момент решимость отказывала ему. «Ну, что ж. Значит, это было минутное увлечение, и не стоит придавать этому слишком большого значения».
За спиной раздался негромкий стук, и знакомый голос спросил:
– Скучаем?
Лиля обернулась – Евгений стоял в дверях и весело улыбался.
– Нет. С чего ты взял?
– Дом полон гостей, а ты сидишь здесь совсем одна.
– А какой смысл толкаться? Всё равно до полуночи ничего интересного не будет! А ты почему не с гостями?
– Хотел увидеть тебя. Я, собственно, для того и пришёл на этот маскарад.
Несмотря на лёгкую досаду, девушка обрадовалась его словам:
– Почему маскарад?
– Это что, твой первый приём?
– Как ты догадался?
– Ты спряталась. На подобных сборищах люди стараются выглядеть не так, как в обычной жизни, говорят комплименты тем, кого на самом деле не выносят. Ты к этому ещё не привыкла, поэтому чувствуешь усталость и тебе нужно время, чтобы собраться с силами.
– И у тебя так было?
– Конечно. Лицемерие – тяжкий труд. Но будет ещё второй акт.
– Второй акт? И в чём же он заключается?
– На следующий день большинство из тех, кто лил сироп тебе в уши, начнут за глаза поливать тебя грязью – говорить всякие гадости, причём зачастую выдуманные.
– Но зачем?
– Ради развлечения. Так что будь осторожна, не откровенничай с незнакомыми, иначе завтра узнаешь о себе много интересного.
– Спасибо, что предупредил.
– Главное, не подавай виду. Это закон жизни в нашем узком кругу: держать язык за зубами и при этом всё время что-то говорить.
– Неужели мне придётся осваивать ещё и эту науку?
– Конечно. Без этого никак. Кстати, о науке. Как последний день в школе? Никого больше не отколошматила?
– Нет. Притихли до самых каникул. Это явно не к добру.
– А почему ты не пожалуешься? Ведь они нарушают твои права.
– А смысл? Ведь школа-то в округе одна, и, если я пожалуюсь, будет только хуже. Эти уроды обозлятся ещё больше и наверняка захотят отыграться. Не могут же родители со мной на уроках сидеть.
– Но ведь тебе ещё два года учиться! Зачем терпеть издевательства?
– Может, Фиоканов и Полозов поймут, что со мной дело не выгорит, и найдут себе другую жертву?
– Ну, это вряд ли. Ты своим отказом их зацепила, и хулиганы не отстанут, пока ты не сдашься.
– Этого они от меня точно не дождутся! Терпеть не могу, когда меня к чему-либо принуждают.
– Такие, как эта парочка, не признают отказа, и будут продолжать терроризировать тебя. Единственное, что может тебе помочь в данной ситуации, это если к вам класс придёт новая ученица, которая будет такой же красивой, как ты. Тогда они, может быть, переключатся на неё. Но это маловероятно.
– Тогда мне, наверное, стоит научиться драться, чтобы продержаться до окончания школы.
– Представляю, какое выражение лица будет у Мальвины Сергеевны, когда ты объявишь об этом!
– Молодёжь, вы тут решаете мировые проблемы? – На пороге салона стоял хозяин дома и с улыбкой смотрел на дочь и Евгения. – Извините, что прерываю вашу беседу, но скоро полночь.
Втроём они вышли в гостиную, взяли с подноса шампанское, и Вадим произнёс тост, поздравив всех присутствующих с наступающим Новым годом. Из репродуктора раздался бой курантов, а в зале – звон бокалов. Начался одна тысяча девятьсот тридцать шестой год…
– Ну, мои дорогие, смотрите! Вот она, Москва!
Услышав слова отца, Лиля встрепенулась и прилипла к окну. Она давно мечтала увидеть столицу. Однако за стеклом мелькали только деревянные одноэтажные дома. Пейзаж был унылым и никак не походил на то, что девушка видела на фотографиях в альбомах.
– Это Москва? Пап, ты ничего не напутал?
– Нет, – отозвался Вадим. – Это окраина. Барачные застройки. Здесь тоже люди живут, только в основном не коренные москвичи, а приезжие.
– И что с того? Неужели их нельзя поселить в нормальные дома?
– А где их взять, интересно? Почти все квартиры в таких домах коммунальные и забиты под завязку. Вот и строят такие общежития.
– Как же они здесь живут?
– А как ты думаешь? По нескольку человек в одной комнате без горячей воды и с туалетом на улице. Впрочем, комнаты дают только семейным. Одиночки вообще живут как в казарме – большое помещение и кровати в ряд, причём двухэтажные.
Услышав такое, Лиля содрогнулась. Она, конечно, очень любила родителей, но представить себе не могла, как делить с ними, а тем более с бабушкой, одну комнату, не говоря уж о том, чтобы терпеть рядом посторонних людей, да ещё в таких жутких условиях.
– Милый, не пугай ребёнка, – решила вмешаться Альбина в совсем не праздничный разговор.
– Ребёнок? Ей уже шестнадцать. Если ты помнишь, эта юная мадам уже выбрала будущего супруга, лишив мою матушку этого удовольствия.
– И ради этого они уехали из дома? – не унималась Лиля. – Может быть, там и было не слишком хорошо, но менять плохие условия на ужасные – это как-то уж слишком.
– А вот это уже зависит от жизненных обстоятельств. Ты же не знаешь, что их заставило принять такое решение. Вдруг ситуация, в которой оказались эти люди, была настолько невыносимой, что они предпочли ухудшить свои жилищные условия, но вырваться из неё?
Как раз это Лиля могла понять, поскольку и сама испытала нечто подобное. И если бы два месяца назад Евгений не убедил её прекратить ненужное геройство и рассказать родителям о проблемах с одноклассниками, ещё неизвестно, чем бы всё это для неё закончилось.
Тем временем машина миновала бараки. Теперь вокруг высились заборы, ограждающие стройплощадки. Там вовсю кипела работа: слышались командные крики, стук разнокалиберных молотков, визг бензопилы. Но вот и стройки остались позади, машина въехала в центр. Здесь всё выглядело так, как на знакомых девушке фотографиях: нарядные двухэтажные особняки, в которых когда-то жили аристократы, театры, магазины.
Чем ближе к месту назначения, тем большее волнение охватывало девушку. Она радовалась новым впечатлениям и тревожилась от предстоящего свидания с женихом. Интересно, будет ли он их встречать? С одной стороны, Лиле хотелось этого, ведь они не виделись целый месяц: Евгений заканчивал работу над дипломным проектом, готовился к защите, а потому не вылезал из Москвы. Но с другой – предстать перед суженым в помятом, прилипшем к телу платье, с потяжелевшими от влаги волосами и испариной на лбу и переносице будет, наверное, не совсем прилично.
Наконец машина остановилась около гостиницы «Метрополь». Вытащив вещи из багажника, семья Позёмкиных вошла внутрь. Демидовы уже ждали их. Лиля повисла на шее у жениха, а Евгений подхватил невесту за талию и закружил. После пяти месяцев непрерывного общения эти тридцать дней показались им бесконечными. Пока молодые обнимались, родители обменивались приветствиями. А чуть позже, выплеснув радость по поводу встречи, к ним присоединились Лиля и Евгений. Молодой человек поздоровался с родителями невесты, а девушка с родителями жениха.
Потом Вадим пошёл оформляться, а остальные устроились на удобных диванах и стали обмениваться новостями. Рядом сидели другие люди – судя по стоящим рядом сумкам и чемоданам, они либо тоже приехали и ждали заселения, либо уезжали.
Но вот Позёмкин-старший вернулся с ключом, и обе семьи в сопровождении коридорного поднялись на лифте на пятый этаж. Здесь они разошлись: Демидовы отправились налево, а Позёмкины – направо. Коридорный внёс багаж в апартаменты Позёмкиных и, получив чаевые, откланялся.
Номер был шикарным – с двумя спальнями, ванной комнатой и просторной гостиной. В гостиной стоял диван, две пары кресел, журнальный столик, письменный стол со стулом. В каждой спальне – по огромной кровати с тумбочками по бокам, трюмо, шкафы для одежды. В ванной комнате аккуратными стопочками лежали комплекты мягких махровых полотенец и висели халаты с эмблемой гостиницы.
Когда, закутавшись в халат, Лиля вышла из ванной, на журнальном столике дожидался обед. По небольшим пиалам был разлит свекольник, в середине стола красовались блюдо с пирожками и графин с холодным зелёным чаем. После обеда родители предложили Лиле отдохнуть перед вечерним торжеством. Поначалу девушка была против. Ей хотелось гулять, фотографироваться на фоне достопримечательностей, прокатиться в метро. Прошлым летом Лиля прочитала «Сагу о Форсайтах», и на неё произвело большое впечатление, что в Англии поезда ходят под землёй. А потом в газетах появились сообщения, что в Москве тоже строится метро. Естественно, девушка мечтала воочию убедиться в существовании такого чуда, но не ходить же по незнакомым улицам одной? Искать приключения на свою голову в планы Лили не входило, их и так хватило за последний год. В конце концов спать её никто не заставляет, можно просто поваляться в постели с книжкой в руках. Но едва девушка растянулась на кровати, глаза сами собой закрылись, и она провалилась в сон.
