Невысоклики. Морская пена

скачать книгу бесплатно


– Скисни твой ром, Клюкл, – веселился Брю, наблюдая, как Кривой Кид подступает к нему с мешком, – есть же ещё слова: "вас", "мы", "всех"…

Архивариус мелко затрясся и замахал руками, сбив с комода подсвечник.

В свалке, которая происходила в полной темноте, никто не заметил, как папаша Уткинс по-молодецки юркнул под кровать, а архивариус оказался в мешке с жабой во рту. С какой стати Клюклу понадобилось глотать жабу – загадка. Только в невысокликовских норах эти обитатели не редкость. Бывает, и поквакивает какая-нибудь в дальнем уголке.

– Тащите его скорее к Грейзмоглу! – крикнул загробный Брю, подражая голосу архивариуса. – А я пока Уткинса арестую!

Горшечник и Кид потащили брыкающегося и мычащего "призрака" на улицу.

– Ловко ты скрылся, медуза тебе под мышку! – похвалил старого приятеля паромщик, выныривая из-под подушки. Уткинс шёпотом запричитал:

– Теперь мне крышка. Грейзмогл меня со свету сживёт, и я никогда не увижу своих дочурок!

– Рано в панику впадаешь, папаша! Этим полипам нас не сожрать, не будь я Брю Квакл, залягай меня баклан! Теперь надо найти кого-то, кому члены Совета доверяют не меньше чем себе.

– Я знаю, знаю! – Уткинс хлопнул себя по лысине. – Это Рыжий Эрл!

Покинув жилище через окно, приятели направились в крепость.

– Ты иди, – сказал вдруг призрак Квакла, – а я догоню. Подую на Клюкла для верности.

Нехитрому привиденческому приёму паромщика обучил Мурс, дав вдобавок несколько ценных советов.

Подкараулив подручных Гуго в придорожных кустах, Брю дунул на мешок. Мешок засверкал морозными искорками и заскулил. "То-то, Клюкл, рак болотный, – удовлетворённо хмыкнуло привидение, – это тебе не чернила изводить, скелет тебе на камбуз".

Грейзмогл аж вспотел от злости, когда Кривой Кид и Боб Горшечник вытряхнули из мешка замороженного архивариуса. Скукоженный, покрытый инеем Пью Клюкл с торчащими изо рта жабьими лапами, как полено повалился на пол.

– Свиньи! Остолопы! – кричал Гуго на ничего не понимающих ловцов привидений. – С каких пор этот бумажный червь возомнил себя призраком?!

Одноглазый невысоклик и тщедушный губастый человечек только ошалело переглядывались и разводили руками.

– А где Уткинс, сбежал? – топал Грейзмогл. – Поймать негодяя! Стоять! Сначала этого растопите!

Стража разбудила рыжебородого ратника на самом интересном месте. Ему снилось, что он удит рыбу в небольшой речушке. Клева почему-то долго не было, и тут так дёрнуло, что удилище чуть не сломалось. Эрл, зайдя по колено в воду, начал выуживать, как вдруг из реки высунулся медведь. Пограничник попытался выхватить меч. В ответ медведь возмущённо покрутил лапой у виска и, превратившись в странную рыбину с остроконечным кожаным плавником, весело заверещал и уплыл.

– Ну кого там принесло? – забурчал Эрл, поднимаясь с кровати под впечатлением ото сна.

– Там? Невысоклик по фамилии Уткинс. То есть я здесь, а не тут и не там. И один прозрачный тип. Говорит, что с того света!

– Этого ещё не хватало! – вздохнул пограничник, на всякий случай беря меч. – То медведи на удочку, то призраки…

Рыжий Эрл вышел к воротам и увидел перед собой папашу Уткинса в весьма возбуждённом состоянии и нечто, явно кого-то напоминающее.

– Здорово, Уткинс! Птица твоя больше не прилетала? А кого ты в этот раз приволок?

Папаша Уткинс поспешил объяснить.

– Это Брю Квакл, только он уже умер. А птица – его.

– Вот так встреча! – Рыжий Эрл изумился ещё больше. – Да это же хойбилонский паромщик! Как там на том свете, хоть поспать-то дают?

– Кхе! – кашлянул Брю, и из его рта вылетело маленькое облачко. – Это смотря где… Я там одного ростовщика встретил, едят его рыбы. На нём уже триста лет воду возят. Так он последний раз спал, когда помирал. Грехи не дают, искупи их камбала. А другим воля – спи не хочу, да только от безделья сбрендить можно. Одно слово, тот ещё свет!

– Да… – протянул пожилой стражник, – невесёлая перспектива.

Вдруг захлопали крылья, и с криком "Суши весла!" под ноги Уткинсу шлёпнулся Брюгай.

– Никак не привыкнет. Хотел опять мне на плечо сесть, забодай его кальмар, – хихикнул Брю.

– Катастр-р-рофа! – подтвердил попугай и принялся за свои перья.

– Мы того-этого… – начал папаша Уткинс.

Рыжий Эрл усмехнулся.

– Вот и мне сдаётся, чтобы бродить по ночам с говорящей птицей и привидением, нужны веские причины. Пошли ко мне. А вы, – он посмотрел на высунувшихся стражников, – никого не видели. Ясно?

Но пограничникам можно было и не говорить. Хоть и изумлённые увиденным до крайности, они знали цену молчанию.

Вкратце обрисовав ситуацию, загробный Брю почти ничего не рассказал об Олли и приключениях его команды. Зато поведал то, о чём не успел рассказать папаше Уткинсу.

Брю и Брюгай подлетели к Верченой уже в сумерках. Чтобы покойный не отсвечивал в темноте, попугаю пришлось его проглотить. Желудок летящей птицы – не самое уютное место на свете, поэтому, когда паромщик покинул своё убежище, ему показалось, что затхлый болотистый воздух пьянит его. Хотя он, по всем призрачным правилам, не мог этого ощущать.

В стане Зруюка царило оживление. Десятники под присмотром нескольких уклистов раздавали усмариловое мясо. Те, кто набивал своё брюхо, принимались лакать какое-то пойло, шатаясь и горланя на чёрном наречии что-то невообразимое. Это можно было бы назвать праздником, но морки не знают праздников и не в состоянии что-нибудь отмечать. У них такое называется по-другому – предхапосный жор.

Собираясь в серьёзный набег, чёрное племя сжирает и выпивает всё что можно, таким образом справляя по себе поминки. На этот раз обычай "подкармливал" Мазлус Горх, дав орде младшего хана пойла больше, чем нужно, хотя представить окончательно насытившегося морка невозможно.

Ханский шатёр стоял на южном склоне, чуть ниже верхней точки Верченой, а чуть поодаль, врастая тыльной стеной в скалу, возвышался небольшой замок, построенный по всем правилам крепостного сооружения. "Усмариловый, разлюби его минога", – сообразил Брю, в очередной раз выпрыгивая из попугайского желудка и влезая в фонарь идущего к воротам уклиста. Синесутанник прошёл мимо охраны и стал подниматься по винтовой лестнице. Войдя в трапезную, где сидели двое, уклист не гася повесил фонарь и поклонился.

В зале за длинным столом друг напротив друга сидели Горх и Зруюк. Младший из ханов, собрав к переносице и без того косившие глаза, рвал зубами внушительный кусок жареной оленины, слизывая фиолетовым языком текущий по рукам жир. Мазлус, брезгливо наблюдая за косматым и вонючим морком, жестом показал вошедшему на свой кубок и опустошённую чашу хана размером с небольшое ведро. Уклист молча взял черпак и направился к деревянной бочке с вином. Вино, похоже, нравилось Зруюку. Делая чудовищные гулкие глотки, он отдувался и смачно порыгивал.

– Завтра выступаем, – наконец сказал хан, и глухой лающий голос отразился эхом под сводом залы. – Ты обещал новое оружие. Много.

– Я дам столько, сколько воинов сможет его носить, – в тон ему ответил Горх. – Сколько туда ходу?

– Два дня по воде. Плыть быстро. Потом земля и хапос.

Хапосом морки обычно называют заключительную часть набега – захват добычи. Но Горху не нужен был переводчик, он понимал любую речь.

– Мы договорились, что все маломерки мои. Твои – остальные. А до хапоса надо ещё крепость взять.

Зруюк заржал, вывернув губы и обнажив жуткие кривые клыки.

– Это Гарденхалл был крепостью!

Морк, наконец, захмелел. Похлопав себя по отвратительно раздувшемуся животу, слегка покачиваясь и косолапя, хан направился к выходу.

Горх что-то тихо приказал уклисту. Тот, взяв фонарь, последовал за Зруюком.

Загробный Брю, улучив момент, вытек из фонаря и змеёй скользнул в высокую траву, слившись с ночным туманом.

Глава 3. Возвращение блудных чародеев

– Ну вот и Родина… – медленно, почти по слогам произнёс Болто, вглядываясь в очертания береговой линии, над которой нависли свинцовые облака. Тучи плотно цеплялись за зубья удалённых пиков, скрывая их от глаз. "Мечта кашалота" держала курс на скалистую бухту, немного южнее выхода к Долине ветров.

Тина взглянула на тучи и вздохнула:

– Когда только они перестанут душить наши края? Как отменить колдовство проклятого Горха?

– Я над этим сейчас работаю, – с чрезвычайно важным видом ответил Олли. – Чужие заклинания, да ещё такие мощные – это проблема.

– Ура! А вон и Брюгай возвращается! – указав на точку под облаками, вдруг воскликнула девочка. – Славно как!

– И главное, вовремя, – поддакнул Хрюкл и подтолкнул к борту возбужденно перебирающую лапами крылатую собаку. – А ну-ка, лети встречай!

Хрюря радостно тявкнула и устремилась в небо.

Брюгай летел тяжело. Видимо, этот последний перелёт дался ему с трудом. Он сразу же уселся на подставленную собакой спину и сложил крылья.

– Х-хе! Лихо мы присобачились! – крякнул призрак паромщика, выглянув из попугайского клюва. – Я уж думал, не ровён час, в воду свалимся, замути её кефаль.

– Эй, детишки! – воскликнул он приземлившись. – А вот и дядюшка Брю! Теперь дело пойдёт!

– Он, наверное, имеет в виду заход в бухту, – заулыбался Болто. – Тут кругом подводные скалы. Эй, призрачный капитан, не подскажете, куда править?

– Держи курс вон на то одинокое дерево, матрос Хрюкл. Право руля!

Ориентируясь на одинокий, раскроенный молнией дуб, "Мечта кашалота" осторожно вошла в бухту.

Пограничники, посланные Рыжим Эрлом навстречу путешественникам, прибыли только через день после высадки экипажа на земную твердь. Их было четверо. Воины с интересом разглядывали "Мечту кашалота" и её команду.

– Так ты и есть тот самый Олли Виндибур, который знаком с волшебством? – улыбаясь, протянул руку старший. – Ну и устроил ты переполох! В Черед-Бегасе о тебе наслышаны. Даже те, кому и вовсе не нужно было. Но об этом после. Собирайтесь потихоньку.

– Минутку, – Олли поднял ладонь, – я должен прибраться за собой. Мы ведь не можем бросить корабль. Его придётся "свернуть".

Он очертил рукою круг, забормотал, а затем словно выдернул что-то из воздуха. Вмиг от "Мечты кашалота" остался только старый хойбилонский паром.

Стражники немного постояли молча. Затем старший, которого звали Ройни Ригл, спросил:

– Интересно, а волшебники едят? У нас с собой хлеб, лук, сыр, ветчина… Пастухи снабдили.

– Настоящий лук! Вот здорово! – глотая слюнки, засуетился Болто. – А то у нас, кроме рыбы, всё усмариловое.

– Чего? – не поняли пограничники.

Тина строго посмотрела на Хрюкла.

– Да я это… Хотел сказать, что рыбу уже видеть не могу, чтоб ей в кружке утопнуть. Правда, Хрюря?

Крылатая собачка утвердительно тявкнула и сказала:

– Я её тоже ненавижу.

Пограничники так и открыли рты. Собачьи крылья их, конечно, тоже впечатлили, но не до такой степени, как произнесённая животным фраза.   – А твоя обезьянка тоже умеет говорить? – спросил старший у Нури.

Гном хитро прищурился. Ему очень нравилось, когда обращали внимание на его подопечную.

– Звери-помощники все-все говорящие-переговорящие, – охотно затараторила Сапфира, – и очень полезные. Только один у нас умом недопрыгнутый. Эй, Проглот, рыбу любишь?

– Ка-га-га! – услышав заветное слово, откликнулся пеликан.

Суровые воины смеялись как дети. А общение с загробным Брю вызвало у них просто бурю восторга. Однако лица их потемнели, когда речь зашла о морках.

– Спешить нам надо. Видимо, штурма не миновать, – заторопил Ройни. – Так вы сможете нам помочь?

– Для того мы и прибыли, – веско заявил Олли. – Без нас вам Горха не одолеть.

– Вот уж чистая правда, закатай её скат! – кивнул паромщик с таким видом, словно ему было известно то, чего другие не знали.

Удивительно, как быстро обживаются на новом месте пострадавшие от каких-нибудь катаклизмов. Слово двойная сила питает их души, заставляя вопреки всему налаживать свой быт и стремительно пускать корни в непривычной для себя обстановке.

Несмотря на то что пограничники по пути довольно подробно рассказывали друзьям о Норном посёлке и Черед-Бегасской крепости, путешественники от неожиданности охнули, увидев мощные укрепления в долине.

Все переселенцы сбежались смотреть на чудесное прибытие Олли Виндибура и компании. Любопытства было хоть отбавляй, но вот особого восторга – нет. Как-то уж очень нехорошо всё совпало. И возвращение блудных чародеев, и угроза со стороны морков, и слухи о потусторонних связях папаши Уткинса, которого, к великому огорчению Тины, в толпе не оказалось.