Холмов трагических убийство

Впереди идущий полисмен утвердительно кивнул в ответ на просьбу Донлона и прошел дальше, к трупу. Он в перчатках поднял пистолет, лежащий рядом с ним, и осмотрел его.

– Попахивает дактилоскопией.

– Зачем она нам? Мы знаем убийцу, знаем жертву. Разве нужно что-то большее?

– Сэр, я не хочу вас обвинить, но ваш отказ подозрителен.

– Послушай, если бы я убил его, то меня бы тут уже не было. А теперь иди занимайся своим делом, пока окончательно не довел меня.

Страж порядка продолжил рассматривать мертвеца. Через пару секунд прозвучал щелчок, а затем легкий хлопок, и Донлон в одной рубашке стоял на улице, принимая на себя все презрительные взоры небес. Капли дождя облили его с ног до головы, и продолжили делать это, если бы рядом не проехал пожилой мужчина, который оказал шерифу бесценную в тот день услугу – подхватил его и пообещал отвезти до города. Они еще долго разъезжали по волнистым склонам зеленых холмов и безжизненным сухим равнинам, пока не добрались до участка, у которого Джон вышел и, любезно вручив своему спасителю символических двадцать долларов, без памяти лег упал скамью и задремал, бессознательно стараясь отправить все отпечатавшееся у него в памяти в забвение.

Я помню, как проснулся среди мокрых дорог, а в лужах отражалось солнце. Завораживающее пение птиц заставило меня вспомнить все. И самое худшее было то, что я не забыл случившееся. Лучше бы я не просыпался. Даже радуга не могла скрасить несколько часов, проведенных мною на лавочке в ужасающих раздумьях. Последний раз я так разочаровывался в жизни только после смерти… А впрочем, это совсем не важно.

Почему? Почему неважно? Отвечай! (запись обрывается)

Из заметок Дж. Донлона

Утром шеф обнаружил у участка машину, на которой, по всей видимости, вернулись Мик и дети. Джон вдруг вспомнил детство – беззаботное, воспевающее идею вечной жизни. Он стал припоминать те жаркие дни, в которые он просыпается под звук весенних капель, соскользающих с листьев деревьев в лужицы, образовавшиеся после короткого дождя. Затем в его воображении представилось безграничная, заполненная зеленой травой поляна, в которую он убегал, когда ему хотелось. Там он мог проводить сутки, в тайне используя оружие отца в качестве развлечения.

Все двигалось так плавно, так умеренно, но тебе не наскучивало твое существование! Теперь же все наоборот – жизнь то и дело, что висит на волоске, а тебе только хочется, чтобы все это поскорее закончилось. Разве раньше мы были смелее, а сейчас утеряли те нотки авантюризма, никогда не покидавшие нас? Что происходит с людьми, почему они становятся такими злыми и перестают мечтать? Истинная душа не может находится в созвучии со всем плохим, что может содержаться в людях, жизнь ее поддерживается лишь тем хорошим, что мы не успеваем сохранить. Мы не убеждаемся в надобности в них, и они безвозвратно утекают в воспоминания.

Из книги “Дело о Безликой Семерке”

Пристрастие к оружие у него проявилось именно тогда – он видел искусство в стрельбе. Его восхищал не сам выстрел, а то, как он легко расправляется с пойманными целями. Как легко, нажав на курок, можно закончить жизнь другого. В этом он находил основную особенность пистолета – в смерти не ощущалось тяжести, она не казалась ему чем-то стоящим или серьезным, он никогда не ощущал ее цены. До определенного момента.

Из отделения вышел Мик. Он прищурился и посмотрел на голубое небо.

– Замечательное утро для того, чтобы продолжить дело, не так ли? – вдохновенно спросил он Донлона.

– Та-ак. – вздохнул другой. -Ты не устал от всего этого?

– Я? Не знаю. Когда я работал в Блессуорте было хуже, с этим ничего не сравниться.

– Почему ты так уверен?

– Потому что многое испытал. – он обратил свой взор на шерифа. -И, поверь мне, хуже этого нет почти ничего.

– Я устал, Мик. – вздохнул Джон.

– И зачем же ты говоришь это именно мне? – спросил не только шерифа, но и себя, Бенсон.

– Потому что доверяю.

– На тебя это очень непохоже. – пронзительным голосом сказал Мик.

– Как думаешь: люди меняются? Могут ли повернуть всю свою жизнь в новое русло?

– Этого я еще не знаю. Быть может, Донлон, все впереди? Ты, мне кажется, слишком торопишься. Наслаждайся тем, что есть сейчас, потом его может и не быть.

– Так чем мне наслаждаться? Чем? – разгневался полицейский. -Потерянным другом, или сумасшедшим, что пытается снести мне крышу? Если этого всего не станет, я буду только рад, поверь мне.

– Он был предателем, Джон. Ты уже простил его? Пойми: если он был твоим другом, то не факт, что останется таковым навсегда. Неужели ты не можешь отпустить те времена, когда вы работали вместе? Что тянет тебя туда? Лучшая жизнь или, может, окружение?

– У меня хотя бы есть что вспоминать, Мик. Пока ты пытаешься найти счастье там, где его может и не быть, я свое уже нашел.

– Но потерял, так же быстро, как и нашел. – парировал Бенсон. -Стоит ли останавливаться на том, что прошло? Стоит ли стремиться к тому, что было?

Джон закрыл лицо руками. Мик видел, что тот находится в терзаниях, и потому решил поддержать товарища:

– Какими бы разными мы не были, у нас всегда получается работать в команде. Наши дороги пересеклись не зря, для каждой цель нашей встречи своя, о которой мы пока не знаем. Но, может быть, когда-то узнаем. Не отчаивайся, приятель. Кто знает, что ждет нас после всего этого кошмара? После сна всегда следует пробуждение.

“А что если этот сон последний?” – подумал про себя Джон, но решил не говорить это вслух. -“Что будет тогда? Мы просто умрем, как и было предписано изначально? Разве может быть все так просто? Пожалуй, соглашусь с ним, лучше об этом вовсе и не думать.”

Донлон встал и положил руку на плечо Бенсону.

– Кажется, мы начинаем понимать друг друга. – тепло улыбнулся он. -Думаю, нас обязательно ждет успех. У нас все еще есть время, чтобы не упустить Грейди. В какой он там комнате, не помнишь?

– Номер тридцать семь, там он пробудет еще, как минимум, пять дней Так что времени у нас и вправду хватает. – Джона будто осенило, и он позабыл о всех своих бедах. -Пока есть шанс, нам нельзя потерять его. Живо в машину!

Шериф что-то записал на странице блокнота, вырвал ее и зацепил за дверь. Тут же они заскочили в автомобиль, развернулись в сторону дороги и в Гранд-Энд, где их ждал, сам того не зная, ждал известный шоумен, не подозревающий о том, что он уже участвует в опасной игре, ошибка в которой часто стоит очень дорого. И, говоря “очень дорого”, я имею в виду “до боли невыносимо дорого”.

У участка осталась лишь висевшая записка: “Шериф отправился в путешествие всей его жизни. Прошу понять и не беспокоить до возвращения”.

Глава 14

18 ИЮНЯ

ВБЛИЗИ ГРАНД-ЭНДА

Блюстители закона зашли внутрь и вновь вдохнули отличающийся от обычного воздух. В нем содержалась вся концентрация того элегантного и утонченного, что только можно было представить в подобном месте.

– Мы даже не оставляли комнату запертой. – вспомнил Мик. -Думаю, нас не раз собирались навестить какие-нибудь старые зануды, что вечно проверяют не забыли ли мы заплатить по счетам.

– Это уж точно. Ненавижу звук поворачивающейся ручки, когда ты знаешь, что это не кто-то из твоих знакомых. – согласился Донлон. -Лишь бы они не выкинули нас отсюда со словами по типу “забирайте вещички” или, чего похуже, “делайте ноги, пока на вас полицию не нагнали”. Представляю их лица, когда они узнают, с кем имеют дело.

Товарищи постарались незаметно проскользнуть мимо рядов пожилых дам, обсуждающих, наверняка, очень важные вопросы, и, на удивление полисменов, им это удалось. Они поспешили на свой этаж, и не стали дожидаться прихода лифта, а сразу пошли по лестнице. Чуть ли не добежав на самый верх, Мик с Джоном слегка замедлили шаг, чтобы не казаться подозрительными – если узнается, что они сыщики и на них, возможно, ведется охота, то им уж точно не видать конца расследования. Городовые дошли до заветной двери, толкнув ее, забежали внутрь и закрыли обратно – будто бы никто и не выходил.

– Знаешь что плохо? – спросил Джон, раскинувшись на кровати. -То, что этот Грейди живет на первом этаже. Это создает две трудности: нам не удастся сбежать в свою комнату, если это понадобится, и также это повышает наши риски быть услышанными другими случайными прохожими.

– Никто не сможет осудить нас за допрос, верно?

– Не знаю. Это как посмотреть.

– Но убивать-то мы его точно не станем. – удостоверился Мик.

– А угрожать – не знаю. Думаю, сложно будет добыть от него слов. – засомневался Джон.

– В любом случае, мы этого добьемся. Любой ценой. Сейчас нам нужно разработать схему, по которой будем действовать.

– Ты не устал от бесконечных планов? – утомленно спросил Донлон. -Какой в них смысл, если все равно каждый из них никогда не помогает?

– А что ты будешь делать без плана?

– То, что считаю нужным. – твердо ответил Донлон, взмыв руками ввысь.

– Ты действуешь не один, и потому должен действовать, следуя из плана. Чтобы все делали то, что должны.

– Ах! – Донлону самому стало противно оттого, что он не может ничего противопоставить своему напарнику. -Только давай тогда без лишних подробностей, хорошо?

– Конечно. – довольно принял условия шерифа Бенсон, начертил в на желтоватом листе квадрат и провел внутри него две линии – обозначающие две стены, отделяющие приемную от ряда комнат. -Это первый этаж. Тут живет Грейди. – он указал пальцем примерно на середину одной из сторон фигуры. -Мы знаем, что он обзавелся собакой, поэтому сначала нужно попытаться обезвредить ее.

– И как же мы это сделаем?

– Нам нужно ветеринарное ружье. – сконцентрировано произнес Мик.

– Ах-ах! – рассмеялся Джон. -И откуда же ты собираешься его достать? Мало того, что ты его никогда не найдешь, из него ведь еще и выстрелить надо! Хехе!

– Я пошел на это все не ради тебя, Джон; а ради вознаграждения, понимаешь? Смотри правде в глаза – у тебя точно такая же причина, по которой ты ввязался в это.

Донлон замолчал и не мог оторвать глаз от пола.

– Вот-вот. – продолжил Бенсон. -Поэтому если у тебя нет других идей, изволь принять мою. Согласен, ружье – это не совсем то, чем мы хотим пользоваться, когда на нас бежит питбуль. Пистолет будет получше.

– Ты ведь не собираешься убивать собаку? – с подозрением спросил Донлон.

– Нет, конечно нет. Мы всего лишь на несколько часов дадим ей отдохнуть. Но где же мы, и вправду, раздобудем его?

– Нигде. Я не знаю ни одного человека, у которого бы имелся ветеринарный пистолет. Господи, да я даже ни одного ветеринара не знаю!

– А дротики хоть мы можем как-то получить?

Очередной сеанс безмолвия разозлил Бенсона:

– Черт! Ну и как мы собираемся допрашивать Грейди, когда мы даже с собакой его разобраться не можем?

– Думаю, нам стоит выбрать иную стратегию – нужно сначала расположить его к себе, а затем поймать на том, что его бдительность уснет. Нам нужно будет…

А впрочем, перейдем к самому акту, для которого было выбрано весьма и весьма недурное время – десять часов утра, когда, обычно, такие занятые люди, как Роберт, и предпочитают просыпаться.

Джон описал мне это событие как настоящий шпионский боевик. Его рассказ, признаюсь, захватил мой дух, и я не мог дождаться его конца. Правда, я думаю, он многое приукрасил. К моему разочарованию, я заранее знал конец истории, потому как Донлон выдал мне его раньше времени. Надеюсь, что читатель его еще не знает, иначе все дальнейшие мои отчеты будут выглядеть несколько странными. Или это вовсе не плохо?

Из книги “Дело о Безликой Семерке”

ДЕСЯТЬ ЧАСОВ УТРА

КОМНАТА № 37

В дверь постучались. Это были два коротких стука с промежутком примерно в полсекунды. Стражи порядка сдержанно стояли перед входом и дожидались, пока им кто-нибудь откроет. Дверь медленно отворилась, и перед полисменами появился мужчина средних лет.

– Категорически приветствую, сеньоры! – звонко сказал он. -Что привело вас сюда, к самому Роберту Грейди, одному из известнейших шоуменов современности, а?

Его самовлюбленность уже с самого начала поразила Джона, но он не подавал никакого виду, который бы мог свидетельствовать об этом.

– Здравствуйте, уважаемый. – решил долго не распинаться и придумывать более удачное обращение Мик. -Не будете ли добры пустить нас в комнату?

– А по какому поводу вы…

Бенсон показал значок со звездой и взгляд Роберта отображал его мысли лучше любых слов, на физиономии было такое выражение, с каким обычно говорят: “это все объясняет”. Грейди молча притянул дверь к себе еще ближе, показывая, что дает войти гостям, и те, без лишних телодвижений, зашли в номер. Он почти ничем не отличался от того, который заняли себе полицейские. Единственное, что было здесь иначе – полный беспорядок вещей: одеяло чуть ли не лежало на полу, рядом с ним лежало около шести сумок со всяким барахлом, со шкафа свисал длинный красный шарф, удививший Донлона.

– Заче-ем вам ша-арф, сэр? – аккуратно поинтересовался шериф.

– О, я вас прекрасно понимаю, вам непривычно видеть такой хаос в месте, где кто-то живет. Но поймите, я человек творческий, и мне не чуждо вносить беспорядок в свою жизнь.

Ни шеф, ни его помощник, не находили связью между первой частью его предложения, – про творческих людей – и между второй – про полный беспорядок, но пытались сдерживать свои противоречивые чувства и мысли, которыми они могли бы сконфузить “творческую натуру”. Грейди присел на стул и теперь детективы могли рассмотреть его во всей красе: два карих глаза были непонятливо направлены на стену, ноги скрещены, из-за чего ткань черных брюк мялась еще сильнее, а руки держались за черный галстук, даже немного поглаживали его. И всему его виду добавляла загадочности точно такого же черного цвета шляпа, закрывающая половину его лица, из-под которой виднелось два длинных уса. Он взял из кармана сигару, зажег ее и сделал затяжку.

– Ну-с, выкладывайте, зачем пришли? – более серьезно спросил он, на его лице выступила некая хмурость.

Из темного угла комнаты раздался ворчливый и несколько смущенный “гав”. Затем из темени стал приближаться оскал, пока вдруг собака резко не вскочила на лапы и приблизилась носом к стоящему подле Роберта Джону. Она тут же ударилась шеей о сковывающую ее цепь и отошла обратно, жалобно простонав.

– Не бойтесь его, он у меня послушный. Правда, Джек? – посмотрел он на пса. -Он не привык встречать гостей, поэтому первое время может вести себя немного агрессивно. Но вам нечего тревожиться – он у меня все время на цепи, и если уж убежит, то только вместе с куском этого столба. – Грейди показал на колонну, к которой было приковано животное.

Донлон доброжелательно кивнул, в душе не понимая и не соглашаясь с тем, как можно держать своего домашнего питомца под замком, когда оно может передвигаться только на расстояние нескольких метров.

– Мне все равно на то, что вы полисмены, у вас все равно не получится получить что-то от меня. – предупредил тот. -Так что если вы пришли именно за этим, можете сразу убираться отсюда.

Донлон, понимая, что сейчас нельзя идти в нападение, нашел выход в перемирии:

– Нет, что вы! Мы знали, что вы прибудете сюда еще около недели назад, и так хотели увидеть вас вживую!… Если честно, мы ваши большие поклонники!

Мика не столько позабавила неловкая попытка выкрутиться, сколько заставило его растеряться: он покраснел, и, дрожащими руками достав из кармана салфетку, протер лоб.

– О, дорогой, что с вами? – озаботился состоянием Бенсона Роберт. -Давайте я принесу вам бокал вина. А вы, любезнейший, вы же не откажетесь от выпивки?

Последний вопрос он произнес, с надеждой смотря в глаза Донлону. Тот просто не мог отказаться от просьбы, хоть и понимал, что она не может хорошо повлиять на осуществление замысла полисменов.

Грейди отошел в другую комнату, но не заставил себя долго ждать.

– Примите, мсье, это пойдет только на пользу. – вошел он обратно с тремя сосудами.

Джон взял бокал и сделали глоток. Ничего не почувствовал (за исключением кислого вкуса). Мик приставил бокал к губам, но лишь сделал вид, что выпил.

– Прекрасно-распрекрасно! – похлопал в ладоши Роберт и тоже сделал глоток.

В его поведении сразу стали заметны изменения: извивающиеся движения стали плавнее, речь стала еще больше сиять льстивыми словечками и обращениями:

– Стало быть, дорогуши, вы изволили приукрасить мой унылый день своим бесценным визитом, чтобы поговорить о моих представлениях?

Мик открыл рот, как фокусник продолжил:

– Знаете, я польщен, очень-очень польщен. Но все же, давайте поговорим о чем-то более… более утонченном, так сказать, чем самые обыкновенные фокусы. Кино, например. Вы любите кино? Вам понравился “Солнечный свет неземного бытия”?

Мику казалось, что название Грейди составил из бегающих у него в голове случайных слов. Джон, который в жизни видел всего шесть-восемь картин, в свою очередь, уверенно кивнул. На него начало действовать спиртное:

– О, да, кино-с – вот что настоящее искусство! Думаю, “Солнечный свет…” определенно заслуживает свое место в списке глубочайших фильмов всех времен, а вы как думаете? – запомнив, что стало удивительным для Бенсона, название киноленты, влился в беседу шеф.

– Думаю, автор хотел заложить в него идею куда более неоднозначную, чем та, которую он смог показать в конечном итоге. Думаю, он хотел больше сказать о жизни и смерти…

– Но, признайте, любовная линия тоже вышла весьма неплохой. – наугад сказал Донлон.

В стороне от этого разговора двух безголовых голов одиноко сидел Мик, который, похоже, мог выпить намного больше, чем ему казалось. Однако он не стал этого делать, вместо этого он продолжил следить за культурной беседой.

– Безусловно, в данном произведении любовь – нечто большее, чем чувство… Оно, как персонаж, как один из главных героев, все время держится с ними рядом, но его нельзя увидеть.

– Вы как нельзя точно определили ту мысль, которую я хотел сказать. А вы помните, как главная героиня отчаянно кидает камень в воду, и он отскакивает несколько раз от воды, но при очередном ударе проваливается сквозь воду и начинает тонуть? Не является ли это ничем иным, как символом увяданья, погибели?

Бенсон с каждой секундой лишь больше удивлялся, насколько заразен был тон Грейди.

– Вы опять-таки правы! – безотказно согласился второй. -Вы настоящий ценитель искусства, культуры! Вы видите в произведениях то, чего не могут увидеть другие. Вы – гений!

От лестных слов Мика чуть не стошнило. Или все же это на него подействовал напиток? В любом случае, теперь он будто стал болельщиком, которому удачное замечание Джона, от которого Грейди вновь и вновь начинал восхвалять его, было сродни голу, забитому его любимой командой, от которого и он сам приходил в восторг. Правда, иногда их фразы часто надоедали ему, и он засыпал, просыпаясь на очередном восклицании одного из них.

– Вы чертовски правы!

– Бросьте, это вы истинный идеал! А что насчет сцены в поезде?

– Гениально! Ничто не может быть лучше…

– Как же я с вами согласен!

– Никогда я еще не видел человека столь высокой культуры, подобно вам.

В один момент Бенсон не выдержал и толкнул Джона в бок. Тот, опомнившись, обернулся и спросил:

– Что тебе надо? Не видишь – я разговариваю с человеком, мог бы ты не мешать нам?

Мик осуждающе посмотрел на приятеля и спросил:

– Тебе что-нибудь говорит слово “Семерка?”

– Он бредит, сеньор. – обратился Донлон к Грейди. -Не внимайте его бессмысленным словам – представьте, что его нет.

Бенсон ударил по столу кулаком и закричал:

– Два идиота, что бы черт вас побрал! Хватит нести чушь и вообще говорить что-то! Вы оба лживые дураки, что только и могут создавать умный вид.

– Ох, опять он за свое… – выпитый Донлоном бокал дал о себе знать.

Тут возмущение Бенсона хлынуло через край, он достал пистолет и навел на Джона.

– Может хватит направлять его на всех, кого видишь и кто раздражает. Так ты скоро убьешь половину света, Мик.

– У нас есть дело, Донлон, разве ты не помнишь?

Грейди от испуга полностью погрузился в мягкое кресло, оно словно начало затягивать его в свою бесконечную глубь. Ему было свойственно приходить в трезвое состояние, когда это требуется больше всего. Он несколько раз моргнул, и обдумал все, что происходило сейчас на протяжении двух часов. Ему не показалось это ни странным, ни, тем более, чудовищным. Он часто любил поговорить с кем угодно на интересующую его тему, ему было важно настоять на своей позиции и понять, что ее услышали. Джон же не мог ничего поделать – он даже забыл, что в кармане у него тоже есть пистолет, и ему ничего не оставалось, кроме как поднять руки, что он и сделал.

Мик, осознавая, что прежний свой облик в глазах Грейди он не вернет, и прицелился теперь в него.

– У нас к тебе всего один вопрос: кто-то на постоянной основе приезжает в этот отель? Кто-то должен был часто, очень часто приезжать сюда, ты знаешь этих людей?

– Я не понимаю, о чем вы. – чуть не рыдая, произнес он, растеряв все свои мысли.

–Говори! – он приблизил револьвер ко лбу Роберта.

Бенсон хладнокровно держал оружие. Грейди поникнул головой. Донлон сидел, ничего не понимая. Пес лаял. Все достигло пика своего напряжения. Тут что-то со звоном упало, и через кресло перепрыгнула собака. Хозяин понимал, что если сейчас он воскликнет “Фас, Джек!”, то его, скорее всего, уже не будет в живых, и потому он тактично промолчал, и, увидя как собака валит детектива с ног, встал и ринулся к кровати, где начал быстро разбирать свои вещи в поисках револьвера. Наконец, протянув руку в квадратный портфель, он нащупал курок и быстро выхватил оружие.

Выстрел. Ничего не слышно. В глазах все плывет. Кровь. Рядом – пистолет. Пес был убит.

– Скотина! Я-то тебя сейчас в гроб и отправлю! – злостно выкрикнул Грейди.

Бенсон кувыркнулся в сторону и избежал пули. Он добежал до входной двери, и, прицелившись, сказал:

– Adios!

Грейди, не тратя времени впустую, отчаянно нажал на курок в направление своего врага.

И, пожалуй, тут могла бы закончиться история всего расследования, но кто-то внезапно начал открывать дверь. Бенсон старался удержать ее, но сильный толчок откинул его на пол, и пуля пошел под косую. Женское лицо постепенно начинало выходить из-за двери, и, несомненно, пуля, выпущенная Робертом, прошла бы насквозь, пробив не только ее голову, но и штук пять таких же. Примерно такая картина была бы перед троими, если бы только пистолет Грейди был заряжен. Поняв, что больше ничего не угрожает его жизни, он рухнул на пол, полный облегчения. Бенсон осознавал, что ему несдобровать, но поделать ничего не мог. Вошедшая увидела все, что тут творилось, и молча, с широко раскрытыми глазами, даже не переступая через порог, ушла обратно и закрыла дверь. Бенсон поднялся и опять навел оружие.

– Из всех, что я помню, была у меня компания из четырех друзей… Нэлли Батсон, Питер Кейли, Юсеф Вейт и Оскар Перри. Вам нужен именно последний. -Все остальные уже мертвы, их убили пару лет тому назад.

– Ты знаешь, где он сейчас? – все так же холодно спросил Мик.

– Н-нет, честное слово, не знаю.

– Так бы сразу. – он взял за шкирку уснувшего Джона и ударил его по щеке. -Вставай, вставай! Нам нужно идти, скорее!

Донлон еле удержал себя на ногах и пошел за Бенсоном.

– Это – за собаку. – он положил на шкаф купюру и открыл дверь. -И за молчание.

Полисмены вышли из здания и сели в машину – Мик на переднее, за руль, а Донлон занял все задние.

– Ты такой мерзкий, Мик! Как можно было убить собаку? А потом ты еще и попытался откупиться за нее, как так можно вообще? – начал лежа отчитывать своего помощника шериф.

– Этого требовали обстоятельства. Я действую разумом и только им. В отличие от…

– Ну что ты сразу начина-а-аешь? – было видно, что Джон еще не трезв.

– Лучше просто заткнись.

– Ну…

– ПРОСТО. ЗАТКНИСЬ. Мы едем в участок, нам нужен Оскар Перри. Там я заставлю тебя выплеснуть всю эту дрянь.

Наконец-то! Наконец-то они вернулись и мы возобновили наше СОВМЕСТНОЕ расследование. Наверное, пока они были в Гранд-Энде, они и позабыли о том, кто был основателем всего того, чем они сейчас живут. Это согревает мое внутреннее “я”, которое в глубине моей души иногда взывает к моему разуму.

Из книги “Дело о Безликой Семерке”

В комнате остался сидеть на коленях Роберт Грейди, некогда великий шоумен, вместе со своей мертвой собакой. Непонятно, что заставило его замолчать, но можно с уверенностью сказать, что он знал, и, более того, верил и боялся того, что в один день Безликие могут безвозвратно разрушить его жизнь.