Хроники Омура

– Нет. Есть дела, – он не повернулся в ее сторону.

– Тогда до завтра, – она поторопилась покинуть Верита.

– Темного вечера, – сказал он в пустоту и снова принялся расставлять черные свечи на алтаре перед изображением Зеста.

Некромант поморщился, мол, так себе изображение. Намалеван некто, вовсе непохожий на темного бога. Лик на картине расплывчатый, малопонятный. В следующее мгновение Вериту почудилось, что лицо Зеста стало видно отчетливей. Некромант потер глаза, оказалось, что не почудилось. Изображение ожило и задвигалось. Темный бог сурово смотрел на своего слугу. Верит опомнился и склонился в поклоне.

– Долг! – прозвучал приказ бога, и ир Мерк удивленно вскинул голову.

Зест не отводил ледяного взгляда, и Верит принялся лихорадочно размышлять, кому задолжал. Первым делом он вспомнил о ведьмаке, которому проиграл, но почти сразу отмел это предположение. Вряд ли бог подземного мира стал бы ругать своего слугу за то, что тот повздорил со светлым магом. Тогда… некромант попытался вспомнить: «А не приходил ли кто из жителей с просьбой?»

Зест выглядел раздраженным, и Верит подпрыгнул:

– Торина и Тогр!

– Да, – равнодушно кивнул темный бог. – Найдешь девчонку и исполнишь все, о чем попросит.

– Хорошо, – согласился некромант, мало представляя, как он исполнит повеление своего господина. О споре даже мысли не возникло, но, когда Зест ушел, Верит тяжко вздохнул. – Ладно, – сказал сам себе. – Придумаю что-нибудь.

***

Лунные лучи лениво скользили по белым мраморным стенам, изукрашенным мерцающими панно, оживляли гладкую поверхность воды в небольшом бассейне. Он располагался в центре зала, а над ним высилась каменная фигура эльфийки с длинными волосами. Тонкое лицо женщины было чуть наклонено, и со стороны казалось, будто незнакомка любуется своим отражением. Шум Великого водопада врывался сквозь открытое окно и был единственным звуком в Зале Лунного Света, наполненном десятком эльфов.

Все они выглядели мрачными и сосредоточенными. Головы эльфов были повернуты в сторону светловолосого мужчины, сидящего на хрустальном троне у дальней стены. Владыка Сверкающего Дола смотрел в одну точку и хранил молчание.

Лейердаль то и дело посматривал в окно, надеясь, что затянувшийся Совет старейшин скоро завершится. Лей чувствовал себя неловко, потому как не ведал, что задумал его венценосный брат. Точно знал лишь одно – Норримиеэла навестила сама Луана, покровительница всех эльфов, значит, жди беды. Если богиня решила вмешаться, то у кого-то могут быть серьезные проблемы, уж Луане известно, кто помог Мири сбежать. «Впрочем, – Лейердаль не стал унывать, – всегда можно найти крайнего!» – в черноволосой голове эльфа созрел коварный план.

– Звездной ночи, – раздалось за спиной.

Лей едва не подпрыгнул и безмолвно отправил пришельца к хмару лысому. Эльфы ответили на приветствие молчаливыми кивками. Лейердаль подозревал, что большинство последовали его примеру, ибо презирали пришедшего, но открыто негодовать не смели. Все помнили, кому еще, кроме высокородных, покровительствует Луана.

Карлик с гордо поднятой головой двигался вперед, строй эльфов расступался перед ним. Владыка бесстрастно наблюдал за приближением вновь прибывшего. Гримкин замер перед троном и почти лирну молчал прежде, чем склониться в низком поклоне и выразить почтение Владыке Сверкающего Дола. Заминку заметили все, и в этом Лей был уверен, но никто не отважился высказать Гримкину недовольство.

– Что скажешь, колдун? – спросил Норримиеэл, обратив взор льдисто-синих глаз на карлика.

Тот не дрогнул, но Лейердаль успел поймать кривую усмешку и острый взгляд, которым одарил его неприятный гость. Озноб пробежал по позвоночнику, но внешне брат Владыки ничем не выразил своего беспокойства.

– Что скажу? – скрипучий, резкий голос Гримкина тревожил эльфов, будто некто, совершенно не имеющий музыкального слуха, трогал струны арфы. – А скажу я вот что – мир Корфуса на вас нет!

Хладнокровие изменило советникам, и они запереглядывались между собой. Владыка оставался невозмутим и неприступен. Гримкин хмыкнул и произнес:

– Виновные будут наказаны! – Лею показалось, что карлик сказал эту фразу лишь для него одного.

– Где моя сестра, колдун? – Норримиеэла волновал главный вопрос.

– Терпение, – улыбнулся Гримкин, и Лейердаль был готов поклясться на крови, что в эту лирну карлика прокляли все находящиеся в зале эльфы.

Улыбка колдуна стала шире и пакостнее, словно он знал, какие чувства испытывают к нему высокородные снобы и намеренно провоцировал эльфов. А еще был твердо убежден, что никто из них не посмеет причинить ему зло, иначе Луана лично накажет каждого провинившегося.

– Где моя сестра, колдун? – с расстановкой повторил Владыка.

– Терпение, – сверкнул коварным взором Гримкин, но ответил. – У вас под носом… – и выразительно мотнул головой в сторону окна.

Эльфы дружно взглянули туда же. Лей вздохнул, теряясь в догадках, как помочь любимой сестре. Карлик мгновенно повернулся к нему, и это не укрылось от пытливых глаз Норримиеэла.

– Лейердаль? – вопросил он.

Лей вынужден был сказать:

– Я думаю, что Мирисиниэль отправилась в Тихий Край.

Ледяной взгляд Норримиеэла как бы говорил: «Да неужели? А то мы не знали!» Вслух Владыка не стал выговаривать брату. Карлик усмехнулся, будто дело шло согласно тщательно разработанному плану, и снова поклонился Норримиеэлу.

– Владыка, позволь пригласить к нам эльфийку Эрриниэль и ее неизменного стража?

Лейердаль услышал, как кто-то из эльфов справа от него судорожно втянул воздух и замер, словно перестал дышать. Лей чуть повернулся и увидел побледневшего Аривела. Сделал в уме отметку и перевел взор на своего старшего брата. Тот уже дал ответ, и Аривел смог свободно выдохнуть – Норримиеэл отказал колдуну. Карлик отказ принял, ничего не сказал, кроме:

– Я знаю, как вернуть вашу сестру, Владыка, но рискнете ли вы довериться темной магии?

В этот раз Норримиеэл кивнул. Хоть эльфы владели светлой магией и всегда доверяли только ей, но ради осуществления Высшего пророчества они готовы были прибегнуть к темной магии. Да и венец был изготовлен эльфом-некромантом – единственным за всю историю существования Омура. Так что выбирать не приходилось.

Сердце Лейердаля дрогнуло, когда он сильнее разволновался, беспокоясь о сестре. Ему оставалось только верить, что произойдет чудо, и Мири сумеет спастись от темного волшебства Гримкина.

– Да будет так! И да свершится пророчество! – пафосно изрек Норримиеэл, и по залу прокатилось:

– Да будет так! И да свершится пророчество!

Лейердаль повторил следом за всеми и поспешил к выходу.

***

Мирисиниэль дрожала от холода, тонкий плащ совершенно не спасал от пронизывающего ветра и мелкого дождя. Костерок, который развела Даэль, едва тлел и не мог спасти путниц от утреннего осеннего холода. Мири, как и ее брат, надеялась на чудо и молилась, сама не понимая кому именно, кажется всем светлым силам, о помощи. При своем легкомыслии Мирисиниэль понимала, что Луана вряд ли одобрила ее бегство. Каждый эльф с рождения был осведомлен о пророчестве. В Сверкающем Доле сестру Владыки считали счастливицей, потому как именно ей выпала честь стать матерью спасителя, того, кто станет править Омуром. Но сама девушка думала иначе, скрывая мысли от всех, кроме Лея и Эрриниэль.

В этот миг, сидя под ветвями вековой ели, Мири в полной мере осознала, на какой шаг решилась, но ни о чем не сожалела. Хотя ей и начинало казаться, что на плечи свалилась непосильная тяжесть, которая давила своим весом, причиняя страдания. Вздох, ненароком сорвавшийся с губ Мирисиниэль, был услышан Даэль. Старшая эльфийка повернулась к своей подопечной и взглянула внимательно.

– Непогода проходит, а после любой самой темной ночи всегда приходит рассвет, – Даэль задумалась ненадолго и досказала. – Так было всегда, еще до нашего рождения, но все может измениться, – сделала выразительную паузу.

– Я понимаю, о чем вы хотите сказать, – Мири вскинула голову. – И так же, как вы, я твердо убеждена, что венец принесет горе всем жителям Омура, даже эльфам, – поправилась, – большинству.

– Да. А кое-кто уже пострадал, – Даэль выбрала откровенность и призналась. – Моя сестра была принесена в жертву.

Мирисиниэль нахмурилась.

– Мне говорили, что Миринору было доставлено семь человеческих девиц.

– Шесть, – не отводя пристального взора от лица Мири, сказала Даэль. – Седьмой жертвой стала высокородная.

– Почему выбрали вашу сестру? – Мирисиниэль снедало чувство вины. Оно всегда накатывало волной, когда упоминали венец и пророчество. Но в эту лирну чувство вины стало острее, потому что девушка всегда думала о несчастных людях, и тех, которых принесли в жертву, и тех, чьих родственников убили. И в этот миг она смотрела на сестру эльфийки, убитой ради призрачной цели.

Улыбка Даэль получилась печальной.

– Ривиэль сама вызвалась, она безоговорочно верила в пророчество.

– А вы верите? – Сердце девушки замерло в ожидании ответа.

Даэль ответила просто:

– Я с вами, что бы ни случилось.

Мири молча кивнула и обратила взор голубых глаз к пасмурным небесам, прося у них о милости.

Они, словно бы услышав ее, посветлели. Робкий луч солнца пробился сквозь облачную завесу и высветил узкую, сильно вьющуюся тропку. Эльфийки не стали мешкать, поднялись и засобирались в путь.

Жаль, что солнце светило недолго. Спустя половину осея небо вновь затянули серые тучи, орошающие землю крупными дождевыми каплями. Мирисиниэль всегда любила дождь, она часто беседовала с ним, напевала его звонкие песни, но в эти лирны она могла только уговаривать его немного подождать и позволить им продолжить путь. В какой-то момент Мири обратила внимание на Даэль и заметила, что ее спутница чем-то встревожена. На душе Мирисиниэль стало тяжело, девушка едва-едва осознала, как они рискуют, путешествуя по территории людей вдвоем. Раньше Мири бывала в этих краях, но то было под охраной тысячи вооруженных воинов. Мирисиниэль любила лес, загадочный, дикий, порой залитый солнечным светом, а иногда поливаемый дождем, как сегодня. Поднявшийся ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, и они неслись мимо, ластились, как котята, у ног, падали на плечи. Часто ей чудилось, что среди ветвей скользят тени, словно кто-то следит, как две тонкие фигурки пробираются в глубину леса.

Когда Даэль резко остановилась и прислушалась, Мирисиниэль тоже замерла и навострила свои острые ушки. Дождь громко барабанил осенние ритмы, шумел ветер, напевая песнь о скором приходе зимы. Вроде, ничего необычного, но… Мири вздрогнула. Нет-нет, да промелькнет среди осенних напевов темный мотив смерти.

– Гримкин… – Мирисиниэль стало страшно, и она обреченно посмотрела на Даэль. – Они отправили за мной Гримкина… – девушкой овладела паника.

– Не они, а она, – поправила Даэль и пристально взглянула на свою юную спутницу. – Держитесь, госпожа! – и сделала попытку успокоить отчаявшуюся девушку. – Помните, что я с вами!

Мири, прикусив губу, кивнула.

– Нам нужно ускориться, – сказала она, посмотрев на Даэль.

– Попробуем уйти – на дворе день, а время темных – ночь. И рискнем добраться до поместья ир Озаронов – это их земли!

– Но помогут ли они нам? – серьезно засомневалась Мири.

– Будем надеяться, – Даэль не стала обманывать спутницу, потому что не была уверена в том, что ир Озароны примут незнакомых эльфов с распростертыми объятиями. Можно было рискнуть и снять с Мири иллюзию, вернув истинный облик и тогда… Даэль могла лишь предполагать, что случится: возможно путешественницы получат помощь от людей, но скорее всего, во избежание дальнейших проблем эльфиек переправят обратно в Сверкающий Дол. – Идемте дальше, – позвала она и ускорила шаг.

Спустя некоторое время Мирисиниэль уверилась в том, что даже погода против их путешествия на юг, в Номийское княжество. Дождь превратился в ливень, день неумолимо клонился к закату. Смеркалось. Несчастные странницы были вынуждены укрыться под высоким деревом. Мири без сил опустилась на пожухлую траву и в изнеможении прислонилась к мощному стволу, обняла, попросила поделиться жизненной энергией. Жаль, что осенью деревья готовятся к зимнему сну, и их возможности ограничены.

Даэль не могла позволить себе ни лирны слабости, она должна была постоянно оставаться начеку, потому что обещала Галидару доставить сестру Владыки в замок номийских князей в целости и сохранности и была намерена выполнить свое обещание.

– Отдохните несколько лирн, – сказала она, с жалостью посмотрев на измученную девушку, а сама решила вернуться и запутать следы, чтобы преследователи не сразу сообразили, где именно искать беглянок.

Даэль скрылась в лесу, и Мирисиниэль овладело беспокойство. Девушка с детства боялась Гримкина и никогда не понимала, за что Луана любит этого мерзкого карлика-колдуна. Правда, ни разу не высказывала своего мнения, даже братьям и Эрриниэль. В этот миг живое воображение сыграло с юной эльфийкой злую шутку, и Мири почудилось, что сквозь кусты к ней движется колдун. Паника одержала верх над разумом, и девушка, подобно шустрой лани, сорвалась с места.

Остановилась она только, когда лишилась последних сил и, задыхаясь, упала на землю. Рядом оказался огромный валун, и Мири, от отчаяния не понимая, что делает, обняла камень и всхлипнула:

– Все закончено, теперь мне лучше умереть…

– В чем твое горе, паренек?

От неожиданности Мирисиниэль перестала рыдать и выпрямилась, а затем вскочила и заозиралась, пытаясь увидеть говорящего. Но лишь дождевые струи заливали небольшую полянку, на которой она очутилась, да стоял одинокий валун, покрытый зеленым мхом.

– Кто вы? – в горле пересохло, и простой вопрос дался с великим трудом.

– А вы? – эхом отозвался невидимка.

– Я? – Мири задохнулась и быстро заморгала, в первый миг толком не сообразив, что ее облик изменен.

– Вы… – голос был спокоен, он словно очаровывал эльфийку, уговаривал ее не бояться.

– Я Ми… – Мирисиниэль поняла, что едва не проговорилась и поспешно прикусила язык.

– Хорошо, – согласился невидимый собеседник все тем же тихим, благожелательным тоном, – я буду звать вас Ми…

– А как мне звать вас? – Мири, продолжая осматриваться, вспомнила о вежливости.

– Ветер…

– Ветер? – эльфийка часто слушала мелодии ветра, смеялась, когда он играл с ней, касаясь лица, шевеля волосы. Она знала, когда он злится, а когда радуется, а когда настроен поозорничать. Бывало даже, Мирисиниэль задавала ветру вопросы, но никогда не получала ответов. А теперь?.. Может все дело в том, что она пришла на территорию людей, и здесь все иначе?..

– Я могу быть с тобой и без, я невидим для глаз живых, мне известно о том, чего не знаешь ты… – певуче отозвался он.

– О чем я не знаю? – эльфийка снова забеспокоилась, все ее мысли были об одном. – Гримкин перешел через границу?

Некоторое время только дождь шуршал по палой листве, и стекали по гладкому каменному боку водяные дорожки.

– Ветер? – робко позвала Мири, опасаясь остаться в одиночестве.

– Я слышал и думаю…

Мирисиниэль не хотелось торопить неожиданного собеседника, но, успокоившись, она поняла, что потеряла Даэль и совершенно не знает, как вернуться обратно. Поэтому отсчитав для приличия пару лирн, она произнесла:

– Вы не могли бы проводить меня к Даэль, моей… сестре, – Мири придумала на ходу.

– Хм… – собеседник призадумался. – Могу… – но когда Мирисиниэль воспрянула духом, огорошил. – Но не знаю, захочешь ли ты оказаться вместе с ней…

– Почему? – вырвалось прежде, чем она успела обдумать.

– Потому что твою сестру схватили… Ты же не против, Ми, если я буду обращаться к тебе на «ты»? Нет?

– Схватили? – сердце Мири подпрыгнуло к горлу, и она в испуге прижала ладони к груди.

– Так я могу звать тебя просто Ми? – повторил невидимка, проигнорировав вопрос эльфийки.

Если бы Мирисиниэль находилась за крепкими стенами дворца, то она, пожалуй, задумалась бы над словами собеседника, но в нынешней ситуации она быстро кивнула и заново спросила:

– Даэль в плену?

– Эльфы, которые шли за вами по пятам, схватили ее, но она увела их от тебя. Зачем?

Мири обхватила плечи руками, пытаясь сопротивляться панике.

– Что мне делать? – она не заметила его вопроса.

Тот, кто назвался ветром, настаивать не стал, внес новое предложение:

– Ты можешь довериться мне…

– Вам? – Мирисиниэль невольно задумалась, пропадая в сомнениях, но невидимка разрешил их:

– Или ты дождешься этого Гримкина?

– Нет! Что ты! – Мири до дрожи боялась карлика, поэтому перестала сомневаться и согласилась. – Я пойду, куда скажешь, – незаметно для самой себя она сказала «ты» ветру, да и к чему все ненужные в этот миг церемонии?

– Хорошо, протяни руку, и я поведу тебя за собой, – тихий       голос ветра раздался над самым ухом эльфийки, и она, стыдливо опустив глаза, подняла правую руку.

Едва уловимое прикосновение чьих-то горячих пальцев заставило девушку отдернуть ладонь.

– Ты идешь, Ми? – в тоне ветра послышалась легкая обида.

– Да, – окончательно решившись, девушка снова вытянула руку, и ветер, ласково переплетя свои пальцы с ее, повел Мири в сердце осеннего леса.

***

Верит ненавидел путешествовать, особенно когда не знал, куда и зачем едет. Настроение после трех дней тряски по бездорожью ничуть не улучшилось, от возвращения в город его удерживало чувство долга, а еще личный приказ Зеста. Терпеть ворчание Верита пришлось одному из несчастных горожан, который за три золотых согласился «подбросить» темного до какого-то особенного приятеля. Мужчина проклял тот миг, когда некромант нагрянул к нему с визитом. Как-то позабылось, что отказаться в ту лирну не было никакой возможности. Но во избежание проблем горожанин помалкивал и упрямо правил лошадью, как и приказали.

Верит ненавидел грызть сухари, но пришлось, потому что перед дальней дорогой в неизвестность он не успел сбегать до лавки, а схватил то, что было в его доме – каравай хлеба и вяленое мясо. Хлеб на третий день засох, темный взбесился сильнее. Но потом немного успокоился, потому как главное – суму некроманта – он прихватил с собой.

Кроме того, Верит ненавидел гадать, он хотел быть уверенным всегда и во всем. Нынче темному пришлось строить догадки.

– Хмар! – ругался он сквозь зубы и непрерывно размышлял, что могло случиться с Тогром и Ториной.

Верит отлично помнил, как прощался со своими спасителями, у них было все хорошо. Что случилось и почему Тогру и Торине потребовалась помощь некроманта?! Вывод напрашивался один. Темный с досадой бросил недоеденный сухарь на землю. Проследил за падением и заорал:

– Стой!

Еще до того, как сонный горожанин сказал:

– Тпру!

Верит соскочил с телеги и кинулся к вороху мокрого тряпья, лежащему у расколотого валуна. В голове билась одна-единственная мысль: «Неужели опоздал и придется?..»

С чувством глубокого сожаления темный присел на корточки и прикоснулся к телу Торины. Верит посчитал девушку мертвой, но ошибся. Едва он перевернул тело, как увидел, что грудь Торины чуть заметно вздымается и опадает. Некромант попытался привести Хромоножку в чувство, и у него получилось. Она с мучительным стоном открыла глаза.

В первое мгновение Хромоножка не уразумела, кого видит перед собой, и принялась отбиваться. Да и сложно было узнать в бородатом мрачном мужике того самого Верита, скромного, молодого некроманта, которого они с Тогром спасли.

Темный без особых сложностей перехватил руки Торины, попутно пытаясь объясниться с ней. Пусть не с первого раза, но у него получилось, и девушка обмякла в его объятиях. Легко, словно поднимал пушинку, Верит подхватил Хромоножку и собрался уложить ее на телегу. Бросил взгляд в сторону и смачно выругался, глядя вслед улепетывающему горожанину, нещадно понукавшему уставшую лошадку. Темный знал, что делать в такой ситуации, и завопил во все горло:

– А ну стоять! Или прокляну до десятого колена!

Угроза возымела действие, извозчик настолько резко натянул поводья, что лошадь всхрапнула и едва не поднялась на дыбы, а телега чуть было не перевернулась. Хвала Зесту, обошлось! Хромоножку разместили на соломенной подстилке, и Верит лично напоил девушку. Сухарь она схватила сама дрожащими руками. Темный с жалостью смотрел на Торину, жалея, что не прихватил с собой чего-то более вкусного и питательного.

После Верит предложил Торине отдохнуть, но она словно с цепи сорвалась, лепетала что-то без умолку и жалобно стенала. В потоке ее бессвязных слов некромант разобрал только вопрос:

– А куда мы едем?

– Едем? Громко сказано… – буркнул под нос темный и скороговоркой оповестил, что телега двигается к городишку.

Хромоножка взвилась и попыталась спрыгнуть, но Верит быстро перехватил ослабленную долгими скитаниями девушку. Недолго думая, некромант воспользовался проверенным заклинанием и усыпил измученную Торину.

Пока она спала, Верит размышлял и вспоминал, а после уверенно потребовал от извозчика остановить лошадь. Горожанин в очередной раз посетовал на свое горькое житье-бытье, вознес молитву всем светлым богам и, кряхтя, сполз на землю, чтобы развести костер. Именно у него они вдвоем с некромантом коротали ночь, а утром, когда девушка очнулась, тронулись в путь. Несчастный извозчик готов был рыдать в голос, но его удерживал строгий взор темного. Верит старался, посматривал в сторону горожанина, дабы тот снова не убег, а сам думал.

За время учебы будущий некромант крепко-накрепко усвоил, что мертвые должны уйти в подземный мир Зеста, для них нет места на Омуре. Иногда можно оживить любой труп, но для дела. И сейчас Торина слезно умоляла вернуть ее почившего брата в мир живых, а Зест приказал исполнить любое из ее повелений, пусть и самых сумасбродных. Разве темный бог не ведает, как опасны ожившие мертвецы? Еще как ведает! «Вот пусть бы сам воскрешал», – в сердцах подумал Верит и тут же поморщился, искренне надеясь, что Зест не покарает его за подобные мысли. И снова пригодились полученные за время обучения знания, которыми он когда-то пренебрегал.

– Торина, – позвал он свою спутницу, – мне следует предупредить тебя о возможных последствиях. Ты должна понимать, что твой брат вернется на Омур уже не тем отважным и веселым орком, каким ты его знала. Ожившие могут быть опасны, особенно те, которых убили. Они бывают огорчены тем, что с ними произошло, и могут обвинять в случившемся родных и близких.

– Что ты? – Хромоножка и представить себе не могла, что Тогр изменится и превратится в какое-то чудовище. Она замахала руками. – Мой брат самый лучший! А то, что огорчится, так не мудрено, и я бы расстроилась!

– То есть ты не передумаешь? – Вериту не хотелось разочаровывать Торину, но она была непреклонной:

– Нет, не передумаю! – объявила твердо. – Я для этого тебя искала!

Он обреченно вздохнул, а затем собрался и без шуток предупредил:

– Но если Тогр начнет чудить, то я лично верну его в могилу! Согласна?

Хромоножка помотала головой, ей сложно было представить подобное развитие событий.

– Торина? – некромант умел быть настойчивым, и девушка кивнула:

– Согласна, – в душе она была уверена, что Верит нагнетает обстановку, пугает ее. Обещание далось ей легко, потому что в своих мечтах Торина уже беседовала с братом.

Темный надеялся на чудо, что было совсем не в его характере. Дождь, ураган, нападение, на худой конец, но видно сам Зест берег их от любой напасти. И Вериту пришлось смириться с неизбежным. Он прекрасно помнил дорогу до лагеря орков, но надежд на то, что они остались, и у него получится переговорить с вождем, не питал.

На исходе третьего дня, когда был догрызен последний сухарь, горожанин робко полюбопытствовал:

– Господин некромант, а чего мы есть будем?

Темный пытался сосредоточиться на предстоящем обряде. С голодухи мысли в голову Верита лезли неутешительные, и он, чтобы извозчик отстал, брякнул:

– Не мельтеши! Если у меня ничего не выйдет, у тебя будет мясо, чтобы сварить суп. И не беда, что оно протухло пару седмиц назад!

У горожанина отвисла челюсть, а затем несчастный затрясся и, моргая, спросил:

– Господин некромант шутить изволит?

– Господин некромант изволит остаться в тишине!

Просьба была принята, и дальнейший путь продолжился в полном молчании. У каждого из путешественников были свои замыслы, но все сходились в одном: «Поскорее бы все завершилось!»

Мелькала у Верита мысль, что они все могут умереть с голоду, но словно бы в ответ на нее, за следующим поворотом нашлась походная сума, а в ней запас провизии. Некромант, первым заглянувший в найденный мешок, окончательно уверился в том, что за ними присматривает Зест. Обстоятельство заставило его собраться и размышлять только об обряде.

Долго ли, коротко, но троица добралась до нужной точки. Голая земля, размоченная непрерывными ливнями, ветер, свистящий над ней, да хищные птицы, ищущие добычу над тем местом, где когда-то стояли лагерем орки. Только одинокий шатер, который нещадно трепал ветер, напоминал о том, что когда-то здесь кипела жизнь.