скачать книгу бесплатно
– Ты развиваешь атаку. Поэтому нападай, а не защищайся.
– Я запомню.
Она с сомнением посмотрела на фигурки.
– Двигай короля сейчас, иначе потом не выведешь.
Послушавшись, Мира сделала ход. Теодор – свой.
– Конь открыт, обрати внимание.
– Спасибо! Что-нибудь ещё?
– Пожалуй, пока нет, – проигнорировал иронию он.
– Зачем тебя я? Ты сам с собой прекрасно развлекаешься.
– Прости, замолкаю.
Накручивая волосы на пальцы, Мира размышляла над каждым шагом. Долго, словно это бы её спасло. Но и бездумно ходить – равно выставить себя несерьёзным противником.
– Кто учил тебя шахматам?
– Не издевайся! Я же предупредила, что плохо играю.
– Я просто спросил, – безобидно заметил Теодор.
Оценив своё дерьмовое положение, Мира смахнула руками фигурки на доске и с вызовом подняла глаза.
– Ещё партию?
– Нет. Я и так уже три раза проиграла.
– Расстроена?
– Нет, боже, всё в порядке.
– У меня есть скрабл.
– Не хами. И зря паясничаешь, уж в скрабл я надеру тебе зад.
Они с Теодором пересеклись мутными взглядами. Мире хотелось рассмеяться, забраться на его колени, поглотить его губы поцелуем. Скользнуть языком в его наглый усмехающийся рот. И тогда бы Теодор уложил её на спину. Разбросанные вокруг шахматные фигурки впивались бы ей в бока…
– Мира?
– Эм. Ты что-то спросил? – она и не заметила, как ушла в себя.
Сдвинув в сторону доску, Теодор сел рядом. Его пальцы тут же запутались в рыжеватых волосах. Целуя Миру, он бережно уложил её на спину. Нет, ну точно умеет читать мысли. Узкие длинные ладони гладили тело, легли на грудь. Пролезли под футболку и нащупали бюстгальтер.
– Опять ты за своё, – пожаловался Теодор. Пальцы нырнули в чашечку.
Мира придумала не менее вредный ответ, но промолчала. Это так странно. Когда долго чего-то хочешь, а затем получаешь. И теперь не имеешь понятия, к чему приступить в первую очередь. Заметив отсутствие инициативы, Теодор сбавил обороты и отстранился.
Это очень хороший вечер. И Мира не даст его ничему испортить.
– Можно мне в душ? – спросила она.
– У меня есть идея получше.
***
«Экзамены – сложный этап. Ты чувствуешь себя батарейкой, из которой постоянно берут, но ничего не отдают взамен. Ты устала». Так Теодор объяснил приготовленную ванну с маслом, солью и пеной.
Прикрыв глаза, Мира откинула голову на бортик. Когда ей показалось, что она вот-вот уснёт, Теодор приоткрыл дверь и, тихонько постучав, вошёл.
– Чистые полотенца закончились, – он держал белую стопку, которую сразу же сложил в банный шкаф.
В самом деле закончились или повод войти сюда?
Мира села, подтянув к груди колени. Уходить Теодор не спешил. Невозмутимо, по-хозяйски он пристроился рядом на скамейке, где Мира раздевалась.
– Что?
– Хочу остаться. Позволишь?
Мира поёрзала.
– Присоединишься?
– Нет.
– Потому что не умеешь плавать? Тут мелко, хах.
Теодор состроил угрюмое выразительное лицо.
– Я понимаю, ты давно намекаешь, будто я списываю своего героя с себя…
– Как скажешь, нет, так нет, отбой.
Этого ещё не хватало.
Мира пошевелила коленом над водой. Вправо и влево. Снова подняла глаза, встретившись с сосредоточенным лицом.
– Может, всё же, присоединишься?
– Отдыхай.
– Будешь просто сидеть?
На губы Теодора пробилась маленькая улыбка.
– Наблюдать.
Мира снова повозилась в воде, создав вокруг себя рябь.
– Ты иногда настолько странный, что это даже жутко.
– Я тебя пугаю? Я не хотел.
– Я уже привыкла, мне это даже нравится.
Из кармана брюк Теодор вынул резинку для волос и завязал выбившиеся из хвостика Миры волосы. Такие мелочи он время от времени покупает для женщин, что здесь бывают? Бывали, – с удовольствием подчеркнула Мира про себя.
Она оценивающе потрогала готовый пучок на затылке.
– Спасибо.
Теодор закатал рукава своей рубашки и, взяв мочалку из морской губки, промокнул её. Его ладони оказались так близко к обнажённому телу под водой. У Миры закружилась голова. Как в чёртовый первый раз.
Даже мочалку Теодор намыливал со свойственной себе утончённостью.
– Дай мне руки.
Мира вопросительно уставилась на него.
– У тебя на пальцах пятна от чернил.
– А, да. Издержки учёбы, – она протянула ему ладони.
Он вымыл её пальцы, добавив немного обещанного массажа. Затем поднялся к плечам. Сосредоточенный, как если бы выполнял ювелирную работу. Теодор всегда бывал задумчив, словно в его мозге есть место, отвечающее за перманентную мысль, которую ни в коем случае нельзя отпустить. Иногда его задумчивость напряжённая. Иногда беззаботная. Или как сейчас – мечтательная.
Он действовал раскрепощённо. А вот Мире казалось, это одна из их первых встреч. Только Теодор закономерно продвинулся в их отношениях дальше, а её почему-то швырнуло в самое начало. Она и не думала, что когда-либо вернётся к своему прежнему смятению, которое испытывала рядом с Теодором в первые встречи. И вряд ли он не замечал эти странные исходящие от Миры колебания и холодок, но воспитанно помалкивал, давая девушке необходимое время.
Мира рассматривала его лицо вблизи. Его брови, слегка вздёрнутую арку Купидона на губах. В её голове вдруг словно зажглась лампочка: я толком не знаю тебя – вот в чём дело. Вот, что её так смущало теперь. Мира привыкла идти напролом, а не крошечными шажками. И очень скоро ей станет этого мало – ей потребуются ответы и правда. И неясно, когда она получит их и получит ли вовсе. С Теодором долго придётся вымерять слова. Позади он оставил что-то очень болезненное, каждый вопрос мог стать для него триггером, а Мире не хотелось причинять ему боль и заставлять проходить через страдания снова.
Нельзя сказать, что раньше неразбериха не вставала проблемой. Но сначала они с Теодором только знакомились, и Мира предпочитала сразу не лезть к нему в сердце. Затем она отвлеклась на экзамены. Сейчас же время полностью предоставлено им. Мира ощутила страх, нечто похожее на ответственность. Она почти не знала Теодора, но уже что-то испытывала к нему. И однажды это может дорого ей обойтись. Стоило ли позволять расти чувствам к такому малознакомому человеку? Может, Теодору и комфортно вместе помолчать, но Мира так не умела. Ей горячо необходим серьёзный взрослый разговор. Но чем больше проходило времени, тем хуже выглядели варианты вопросов, которые Мира могла бы озвучить. Дело не в отсутствии смелости или подходящего момента. Они с Теодором не раз говорили друг другу откровенные вещи, но это всегда была околосексуальная игра. К тому же, в те моменты Мира словно отделялась от своего тела, наблюдала за собой, как за другой девушкой со стороны. Той было позволено всё.
– Что-то не так? – заметил Теодор, как Мира подозрительно притихла.
– Нет. Просто ты и правда странный.
– Я веду себя как психопат из артхаусного кино?
– Немного.
Теодор задумчиво усмехнулся, опустил мочалку в воду и ополоснул мыльную ладонь.
– Извини, я не собирался тебя пугать. Ты завтра уезжаешь, и пока ты здесь, я пытаюсь урвать с тобой каждую минуту.
Стало быть, ему угодили прямо в совесть. Испытав укол досады, Мира схватила Теодора за запястье.
– Останься. Пожалуйста, – она достала мочалку из воды. – Продолжай.
– С красивой женщиной трудно спорить. А с красивой голой женщиной – вдвойне сложнее.
Мира была уверена, её лицо стало пунцовым.
Теодор снова вернулся к своему занятию. Особое внимание он уделил груди. На завуалированные насмешки Миры он не реагировал. Теодор смыл пену с грудной клетки, провёл мыльную дорожку посредине. Снова стёр, любуясь. Затем, привстав, перешёл на спину. Перед лицом Миры теперь маячили его бёдра. Недолго думая, она потянулась к ширинке. Возможно, сейчас нет ничего проще, чем разрядить обстановку. Она сдвинет происходящее с мёртвой точки и её сердце перестанет так шуметь.
Теодор мягко перехватил её пальцы и, чмокнув их, снова сел на скамейку. Мира недовольно вздохнула.
– Скажи. Мне это придётся заслуживать, что ли?
Не получив ответа, Мира неловко покашляла. Видимо, не вовремя она решила внести коррективы. Теодор изначально задавал обстановке другой тон: комфортный и чистый, без намёка на пошлость.
Кончиками пальцев он погладил её открытую кожу за ухом.
– Мне нравится этот жест, когда ты прижимаешь щёку к плечику и смотришь из-под бровей.
– Я так делаю?
– Постоянно.
– Не замечала, – Мире думала, что вот-вот растает.
– И сейчас сделала.
– Тео… – она тронуто улыбнулась.
Он медленно улыбнулся в ответ.
– Как ты меня назвала?
– Тео… дор… – в суетливой привычке Мира потянулась заправить волосы за уши, позабыв, что они затянуты в пучок.
– Так меня только моя мать называла. Но когда мне исполнилось двенадцать, я ей запретил. Переломный возраст, я резко повзрослел, и уменьшительно-ласкательные прозвища перестал воспринимать.
– Запретишь и мне?
– Нет. Слишком мягко у тебя получается, чтобы я отказывался от этого.
Он пересел со скамейки прямо на пол. Теперь его взгляд направлялся снизу вверх. Особенно, проникновенно. Жест лести, ласки, восхищения. Без унизительного прислуживания, без перебора. В такие моменты Теодор не терял ни своего достоинства, ни свой неповторимый мужской магнетизм. Язык его тела выражал нежность, заботу, очарованность, добровольную покорённость. Любуясь, он дарил Мире ощущение крыльев за спиной.
Скрестив на краю ванной предплечья, она устроила на них подбородок. Ей не давала покоя возможность прикоснуться к тайне. Хотя бы ненадолго. Теодор сам заговорил о прошлом, Мира обязана воспользоваться удачной ситуацией и спросить больше.
– Есть причина, почему в двенадцать ты решил повзрослеть?
– Да. Когда мне было двенадцать, мои родители развелись. И я решил, что повзрослел. Хотя так, наверное, больше никто не считал, учитывая, что я вытворял позже.
