Любовь между жизнью и смертью

– Но как ты меня нашла? А главное, зачем? – спросила Элис, глядя прямо ей в глаза.

– Я зашла к твоим роди… бабушке и дедушке, и спросила, где ты. Они мне сказали, что ты ушла гулять с собакой. А куда ты можешь ещё пойти, кроме как сюда? Ты вечно здесь ошиваешься, Конорс, я знаю. И я оказалась права, ведь ты здесь, – пожала плечами Эмма, отпуская руки девушки.

– Хорошо. Но ты не ответила зачем, – настаивала Элис, заметив, что она опускает взгляд, – мы не общались два месяца. С чего такое внимание? Зачем ты вообще пришла ко мне в больницу? Опять будешь объяснять тем, что это в тебе проснулось благородство? Заиграла снова сестра милосердия?

Эмма недовольно подняла взгляд.

– А ты заострила свой язычок, Элис. Ненамного, но заточила. Мне это даже нравится. Не мямлишь, а сразу к делу переходишь. Я не стану так делать. И я не стану врать. В этом нет смысла.

– Ну, говори, – горько хмыкнула Элис, как будто не она здесь только что плакала.

– Я не знаю, что у тебя на уме, Элис Конорс. Я не знаю, что вообще с тобой происходит. Может быть, ты двинулись после смерти твоих родителей, может ещё из-за чего-то, я просто не знаю. Чёрт, я даже не знаю, кого ты предпочла мне! Я – королева школьных слухов, не знаю о тебе ни черта. Но я знаю одно, я хочу быть рядом. И мне наплевать, что мы не общались два месяца! Я хочу быть с тобой и всё. Ведь я… Я до сих пор люблю тебя и мне больно, когда тебе больно. И мне было очень больно, когда ты отвергла меня. Но я не сдаюсь. Я не сдалась. Я пойму конечно, если ты гетеросексуальна, хотя по твоему поведению на той экскурсии не скажешь. Но если ты не хочешь продолжать со мной общение, если ты… не любишь то дай знак, ладно? Чтобы я окончательно поняла, кто я для тебя, – выпалила Эмма, снова взяв за руки Элис, – хотя бы просто расскажи мне, что с тобой произошло, почему ты плачешь здесь? И убери от меня своего пса…

Валли бодал в бок Эмму. Элис прижала к себе питомца и стала гладить его по голове.

– Я плачу, потому что не могу забыться. Я плачу, потому что снова осталась одна. Совершенно одна. Если я расскажу тебе, ты посмеёшься и скажешь, что мне пора в психушку, – холодно выдавила Элис, пытаясь выдернуть свои руки из рук девушки.

– Но это не так… – прошептала она, не давая освободиться, – это абсолютно не так, это не правда. Я не стану смеяться над чужими проблемами и горем. Никогда.

– Ладно. Я с самого начала, с самого того момента, как я очнулась после комы в больнице, я вижу призраков. Видела. Тех, кого не видят другие. Для вас они просто не существуют, но я контактировала с ними. И со мной с самой палаты в больнице был… – девушка сглотнула тяжёлый ком в горле, – Со мной был парень. Очень хороший парень. Его звали Бен. Он всегда был со мной. Он успокаивал меня ночами, отвлекал от плохих мыслей, помогал. Это ведь он спас меня тогда, когда я провалилась под лёд на этом озере. Он принёс меня домой после того, как я сходила на кладбище. Всё делал он. И мы полюбили друг друга. Очень сильно. И признались друг другу мы тогда, когда ты призналась мне. Я выбрала его. Я всегда его выбирала…

Эмма была бледна. Было видно – она верит каждому слову.

– Этот парень – призрак?

– Да, – коротко кивнула девушка.

– Что же тогда случилось с ним? Почему ты говоришь о нём в прошедшем времени?

– Он ушёл. На приёме у моего психолога он решил, что должен уйти. Ведь миссис Фейн сказала слишком много. Разом. Я уверена, она жалеет об этом, но с другой стороны мне нужно было это рано или поздно услышать. И из-за этого у меня и случился сердечный приступ. Он говорил, что безумно меня любит и ему трудно уходить, но… он сказал, если не уйдёт сейчас, не сможет уйти никогда. Сказал, что придёт ко мне однажды во сне. Он вырвал мне свой волос… и… – Элис замедлилась, став трогать свои брюки. Её лицо бледнело с каждым движением, – и засунул мне его в карман… а на мне те брюки.

Она дрожащей рукой залезла в правый карман и нащупала что-то тонкое и длинное. Вынув руку и увидев толстый огненно-рыжий кудрявый волос, Элис зажала рот рукой, а из глаз брызнули слёзы. Она еле сдерживала крик, смотря на него.

– Элис, Элис, ты чего…? – испугалась Эмма, прижимая к себе корчившуюся девушку, – Тихо, тихо… Ч-ч-ч…

Элис всё ещё сжимала изо всех сил скривившийся рот, не отрывая взгляд от волоса, от частички любимого. Рядом снова забеспокоился Валли.

– Элис, ты меня слышишь? Вот так, давай… – растерянно говорила девушка, облокачивая на себя Элис. Она начала гладить её по голове, пытаясь успокоить. Элис продолжала корчиться, смотря на волос.

Наконец, Элис опустила руку, зажимающую рот и приложила её к горящему лбу. Эмма не понимающе смотрела на её руку, держащую волос.

– Элис, что с тобой? – несмело спросила она, – ты вся горишь!

– Это… его волос. Он дал мне его… на память… – просипела в ответ Элис.

– Но в твоей руке ничего нет…

Элис нервно хихикнула :

– Как же нет? Рыжий кудрявый волос не видишь?

Эмма покачала головой, а Элис закивала, прохрипев:

– Ну, если его могла видеть только я, значит и волос его доступен только мне. Хитро придумано…

Элис усмехнулась, убрав волос обратно в карман. Она закрыла глаза, не в силах смотреть на счастливых вокруг людей.

– Конорс, да с тобой с ума сойти можно… – с истеричными нотками прохмыкала Эмма, вздыхая.

– А что терять? Я уже. Коли любишь меня, значит моё не совсем здравомыслие тебя не напугает, – дёрнула уголком губ девушка.

– Так это да, Конорс? Ты даёшь мне шанс залечить твоё «не совсем здравомыслие» или будешь и дальше сходить с катушек в одиночестве?

– Да.

Девушки замолчали. Элис почувствовала, как Эмма положила подбородок той на плечо. И только через несколько минут молчание прервалось…

– Эмма, ты мне правда поверила или просто считаешь психом? – произнесла Элис, переведя взгляд на девушку.

– Правда поверила и считаю психом, – фыркнула в ответ она но тут же смягчилась, – конечно поверила. Как такое можно выдумать?

– Психолог сказала, что скорее всего, у меня психическое расстройство.

– Вполне возможно. Но я так не думаю.

Спустя минуту, совсем другим тоном, мягким, Эмма тихо спросила :

– Ты сильно его любила?

– Люблю. Я знаю, это не нормально любить того, кто умер, но я ведь даже не знаю, происходило ли это всё на самом деле или это просто в моей голове? И мы ведь над этим не властны, верно? Мы не выбираем, кого любить… тебе ли это не знать…?

Эмма ухмыльнулась.

– Слушай, Элис. Я конечно, не психолог и не врач вообще, но я вот что тебе скажу: не старайся помнить плохие вещи. Они сгубят тебя медленно и мучительно. Не надо. Старайся их забывать. Я знаю, что это очень тяжело, но ты пойми… а я знаю, ты поймёшь. Я знаю, что тебе говорили уже это, но я всё равно повторю. Живой человек не может жить, любя мёртвых. Он одной ногой уже в могиле, понимаешь? Нельзя любить мёртвых, надо любить живых, Элли. А ты жива…

Элис хотелось оттолкнуть Эмму, но руки онемели. Она была тоже абсолютно права. Элис грустно улыбнулась.

– Хотелось бы мне быть мёртвой… да только я не могу. Мне нельзя. Я обещала ему жить. И я буду жить ради этого обещания…

– Опять ты всё неправильно поняла, Конорс. Опять всё воспринимаешь по-своему, – тяжко вздохнула Эмма, крепче смыкая руки на животе подруги…

ГЛАВА 17. Спустя…

Элис, сломя голову, бежала по школьному коридору, размахивая листом бумаги, крепко сжатым пальцами. Улыбка растянулась до ушей, дыхание сбилось. Проходящие мимо ученики и учителя недовольно покачивали головами, но как только девушка оказывалась к ним спиной, улыбались. Вся школа радовалась, что у Элис был повод так широко улыбаться.

Наконец, около женской уборной мелькнула чёрная, как смоль макушка и ярко-жёлтая блузка. Элис подбежала к девушке и напрыгнула на неё со спины, обхватывая руками.

– Конорс, ты больная? У меня и так спина болит после физкультуры! С чего вдруг такая бурная радость и энергия в твоём убитом лекарствами организме? – возмутилась со смешком в голосе Эмма, спихивая с себя девушку.

Эмма развернулась, приподняв бровь. Элис притянула её к себе и чмокнула в губы, вручив ей листок.

– У тебя же сегодня экзамен был… – протянула Эмма, опуская глаза на лист.

Элис застыла, с замиранием сердца наблюдая за выражением лица девушки.

– Глазам не верю, Конорс… у тебя «B»!? С твоими то приключениями…! У меня по последнему экзамену чуть «F» не вышла! Господи, я так горжусь тобой! – удивлённо распахнув глаза, воскликнула Эмма, налетая с объятьями на девушку.

– Я иду в одиннадцатый! Я не останусь на второй год! – ещё громче заверещала Элис, и девушки радостно запищали, – а ты тоже проходишь?

Эмма с улыбкой кивнула. Элис снова её обняла, поцеловав.

– И… снято! – прогромогласил за спинами девушек голос, и обе обернулись.

Улыбающийся блондин держал в руках телефон, а за ним ещё человек шесть.

– Роджер, лучше занятия ты не нашёл? Никакого личного пространства в этой школе! – обратилась к парню Эмма, упирая руки в бока.

– Зато, теперь у нас в школе официально появилась восьмая сладкая парочка! Я веду школьный журнал, ты же знаешь. Все должны быть в курсе всех дел, – пожал плечами он, убрав в карман телефон.

– Хорошо. Тогда с тебя пять долларов, – довольно улыбнулась Эмма, складывая руки на груди.

– За что это? – не понял блондин, приподнимая брови.

Эмма закатила глаза :

– За годный материал годная плата, Родж.

Парень нахмурился и махнул рукой, уходя в толпу учеников.

– Уже и так вся школа знает… – буркнула Элис, приобнимая девушку.

– Не ворчи, пускай знают и завидуют, – фыркнула Эмма, направляясь к лестнице и увлекая её за собой.

* * *

– Элис, куда ты собралась? Даже не пообедала! – нахмурилась бабушка Сью, держа в руках корзину с вещами для стирки.

Элис стала одевать на Валли поводок и, не поднимая глаз, ответила :

– Ба, я вовсе не голодна, это первое. Второе, я иду гулять с Валли и Эммой.

– И что? Это не отменяет тот факт, что ты уходишь с пустым желудком, – возразила недовольно бабушка, смотря на внучку.

Элис с улыбкой закатила глаза :

– Бабуль, мы можем зайти куда нибудь поесть по пути. Я не голодная и вообще чувствую себя прекрасно!

Женщина промолчала и ушла в ванную, что-то бубня себе под нос.

Элис выбежала на улицу и тут же увидела Эмму, как всегда одетую с иголочки, а на носу с солнцезащитными очками. Валли первым побежал рысцой к ней, а за ним спешила хозяйка.

– Привет, – произнесла она, крепко обняв девушку.

– Ну наконец то, я уже думала, что ты заблудилась в собственном доме! Почему так долго собиралась? – с улыбкой выпалила Эмма вместо приветствия.

– В отличие от тебя, мне нужно принимать до сих пор сердечные препараты, один из которых я забыла принять, а это не препарат, а аппарат, который должен работать двадцать минут! Ещё мне нужно найти Валли, прицепить к нему поводок…

– Ой, прям сама занятость. Пошли, я нам столик уже забронировала в моей любимой кафешке, – прервала со смешком Эмма, беря её за руку.

Элис грустно плелась за девушкой, всё время наблюдая за Валли. Пёс чувствовал себя отлично, но она всё равно беспокоилась за него. Девять лет скоро…

– Эй, что опять грустишь? Я вышла погулять с весёлой девушкой, а не с сосудом, полным слёз. Что случилось? – Эмма остановилась, посмотрев ей в глаза.

– Прости. Просто, на выходных я сводила Валли к ветеринару. Доктор сказал, что ему уже не так много осталось. Чувствует Валли себя хорошо, но он стал гораздо больше и быстрее уставать. В среднем золотой ретривер живёт 10-12 лет… а ему через недельку девять исполнится… – проговорила с грустной улыбкой на лице Элис.

Эмма притянула её к себе и поцеловала в лоб, с нежностью смотря на потерянную в себе девушку.

– Элис, но это же нормально, верно? И я не думаю, что твой могучий питомец, в таком бодром состоянии так скоро…Поверь, год ещё жить будет минимум!

Элис усмехнулась и потрепала пса, свесившего набок язык и наклонившего голову, по макушке.

– Прости меня, Эмма, – еле слышно сказала Элис, подняв голову на девушку.

– За что простить? – ухмыльнувшись, спросила Эмма.

– За всё. За то, что всегда помогаешь мне, а я не ценила твою помощь. За то, что бросила тебя так резко из-за…

– Не продолжай, солнце. Мне не хочется тебя снова час успокаивать! Ну что ты за человек такой? Нормально же шли, а ты опять тоску нагоняешь. Идём, страдалица, – усмехнулась Эмма, и Элис будто ослепило…

Холодный ветер, растрепавшиеся рыжие кудряшки, голубые смеющиеся глаза и любимый голос…:

-… не кусаюсь. Пойдём домой, страдалица…

Элис застыла, смотря в никуда. Эмма помахала у неё перед лицом, и девушка очнулась, несколько раз поморгав.

– Что с тобой опять? – недовольно спросила Эмма, всматриваясь в её бледное лицо.

Элис помотала головой, отгоняя мысль о призраке.

– Ничего, идём уже, иначе нас не дождутся и наш столик займут, – улыбнувшись, со смешком сказала Элис.

– И в кого я влюбилась…? – покачала головой девушка, идя вслед за ней и Валли.

Элис лишь вздохнула, сохранив на лице растерянную улыбку.

13 лет спустя…

Она спешила по заснеженной дорожке, тускло освещенной фонарями и гирляндами на домах. Снег приятно хрустел под ногами, прилипая к кожаным сапогами. По дорожке тянулось множество следов, но постепенно их становилось совсем не видно. Хлопья ажурных снежинок засыпали всё вокруг. Снежинки мягко приземлялись на ресницы, превращаясь в капельки воды от человеческого тепла…

Темно, но не страшно. Навстречу шли то и дело люди, неся в руках ёлки или коробки с украшениями. Только она спешила в противоположную сторону, перебирая уставшими ногами через силу.

Она крепче сжала замерзшими руками рождественский венок. Говорили ей: возьми перчатки! Но она их не взяла, о чем уже очень жалела. Конечно, она не специально. Она их просто напросто забыла, полностью погруженная в свою работу.

Давно не было такого мороза. Она быстрее зашагала, увидев заветную цель её пути. Войдя в открытые воротца, она привычно кивнула сторожу, а он ей в ответ. Пройдя по родным, слегка занесенным снегом тропинкам, женщина свернула к старому, ставшему ещё больше дубу и замедлила шаг.

Она остановилась, опустив глаза.

– Привет, мам, привет пап, – произнесла Элис и наклонилась к надгробиям, осторожно положив рождественский пышный венок на них.

Она вернулась в прежнее положение и опустила глаза. Она вздохнула.

– Я вам наверное уже надоела, каждый год перед Рождеством к вам прихожу, – усмехнулась Элис, взяв руки в замок.

Она посмотрела на выцветшие лица родителей, как будто ожидая ответа. Но выслушав привычные секунды тишины, женщина снова вздохнула.

– У меня всё хорошо, как и всегда. Я ведь вам говорила, что в 25 лет Эмма сделала мне предложение, а потом через две недели мы поженились? Да, говорила… так вот, мы ведь в мои 27 купили дом и обрели жильё, напоминаю вам… и в этом году, летом, мы решили взять детей из приюта. 21 июня мы взяли под опеку двух детей. О они замечательные! Девочку и мальчика… Девочку зовут Роза, ей три годика, но мы зовём её Рози. А мальчику девять лет, его зовут Билл. Как тебя, пап, представляешь? Мы зовём его Билли… Они очень любят друг друга. Он очень боится за свою сестрёнку, но мы уверяем его, что не сделаем ни ей, ни ему ничего плохого. Боюсь, с мальчишкой будут трудности, но мы с Эмми справимся. Вот, у нас будет с ними первое Рождество. Я очень волнуюсь… вот… Я хочу подарить им щенка, чтобы он стал им таким же другом, как и мне Валли. Его я уже навещала пару дней назад. Принесла ему его любимый корм и его резиновую косточку. Да, я нашла её спустя столько лет! На чердаке у бабушки и дедушки завалялась в коробке с переезда. Бабушка и дедушка, кстати, чувствуют себя хорошо, не жалуются, хотя я знаю, что у деда Гарри болят колени. Я им часто подарки вкусные делаю, пытаюсь их отблагодарить за годы приюта… Да уж, холодно у вас тут.

Элис потерла плечи, переминаясь с ноги на ногу. Снова кивнув взгляд на лица родителей, она смахнула ледяные слёзы. Плакать сейчас хотелось меньше всего, но было трудно сдержаться.

– Мне вас не хватает… Знаете, первым делом дети спросили, есть ли у них бабушки и дедушки. Хах, они так обрадовались, когда узнали, что родители Эммы богачи. Да нет, вы не подумайте, они правда очень хорошие! Просто запуганные, одинокие, не знающие любви дети…

Элис замолчала, снова смахнув слезу.

– Я даже не знаю, что вам ещё рассказать… Про бизнес наш не хочу, говорить. Только и живём в работе… ах да, я окончательно закончила курсы у психолога, – голос женщины дрогнул, при воспоминании, – Как там Бен поживает? Часто к вам заходит? Передайте ему, что его волос с тех пор, как я обнаружила его в своём кармане, хранится в том самом кулоне-сердечке, который подарил мне на Рождество дедушка и я уже 13 лет не снимаю его… – Элис опустила взгляд и прижала руку к груди, где и располагался кулон, – Да… Без Бена плохо. Хоть мы и были то меньше полгода вместе, а я никак не могу привыкнуть к тишине. Господи, как же сильно я его тогда любила, вообразить не могу! Как я была в него влюблена, помню свои истерики и панические атаки по ночам. Из-за этого ко мне стала на ночь приходить то бабушка, то Эмма. Чаще Эмма. Тогда мы ещё сильнее полюбили друг друга. Она буквально заполнила любовью всю пустоту внутри… Хах, а я ведь помню, как ненавидела её… какая я была слепая, не сумев за два года разглядеть за едкими словами влюблённость…

Элис снова смахнула слезу. Слезу счастья.

– Я по вам до сих пор скучаю. До сих пор не забыла. И никогда не забуду. Но не скажу, что люблю вас. Мёртвых любить нельзя, это я давно зарубила себе на носу. От любви к мёртвому можно сойти с ума. Но я помню, как я вас сильно любила. Знайте это, мамочка и папочка… Мне пора, дорогие. До следующего года и с Рождеством!

Элис замолчала и поцеловала надгробие, от чего снег прилип к губам. Она раздражённо смахнула снег с губ и отвернулась от боли, оставшейся около могил родителей.

Вздохнув, женщина улыбнулась, вдыхая морозный воздух, и бодро зашагала к выходу с кладбища.

* * *

Странное чувство разлилось по всему её телу. Ноги стали слишком лёгкими, а с плеч будто сняли весь тот груз, который она несла и продолжает нести. Оглянулась по сторонам. Темнота, ничего не видно. Шум, шелест, шёпот снова стал слышим, как 13 лет назад…

Элис вздрогнула, почувствовав над плечом слишком знакомое присутствие кого-то.

Ледяное дыхание, но одновременно такое тёплое для неё. По щеке покатилась слеза.

Она захотела мгновенно развернуться, почувствовав его усмешку над своим плечом. Но мягкие руки обняли её сзади, крепко прижав к себе.

– Не поворачивайся, Веснушка, – шепнул Бен ей в шею, щекоча щёку своими рыжими кудряшками. Элис не видела, но знала – волосы парня были ярко рыжие и кудрявые.

– Бенни… – сквозь слёзы прошептала Элис, прижимая к себе его руки.

Она повернула голову, и голубые глаза приковали её взгляд к себе.

– Ты постарела, Эл, – хихикнул парень, тоже не отрывая от неё глаз.

– А ты остался мелким сосунком, – улыбнулась женщина, роняя слезу на руку Бена.

– Не надо, прошу, – грустно свёл брови он, опустив глаза на упавшую слезу, – я не за твоими слезами пришёл сюда.

– А зачем же? Ты ведь знал, что я буду плакать.

– Знал, но надеялся, не будешь. Надеялся, забыла меня.

Элис рассмеялась, закрыв глаза. Через пару секунд снова открыла.

– Как же я тебя забуду…? Никогда, Бен. Хочу, чтобы ты знал, что я тебя помню.

Парень удивился :

– Ты помнишь меня. Но не сказала, что любишь. Я горжусь тобой, Веснушка. А вот я тебя люблю. Имею право?

Элис улыбнулась, кивнув. Парень мягко надавил губами на её губы, но она отстранилась, снова заплакав.

– Я не могу, Бен. Я ведь жената на Эмме… Я люблю её, у нас есть дети… она живая. Мне нельзя, Бенни. Как бы мне этого не хотелось… Я должна жить. Я хочу жить, милый… – сорвавшимся голосом говорила Элис, смотря парню в глаза.

– Я понимаю, прости, что искушаю, – издал смешок Бен, – итак, я не один, Эл. Сегодня у тебя больше гостей…

Он отстранился, и из темноты к Элис шагнули мужчина и женщина. У Элис подкосились ноги, но стоящий сзади Бен придержал её.

– Мама? Папа? – не поверила глазам она, бросившись в объятья к родителям.

– Доченька… – произнесла мама, от чего у Элис заколотилось сердце.

– Неужели это вы? Как же…?

Ей родители не являлись во снах 10 лет, и Элис не могла поверить, что снова видит их.

– Успокойся, милая… Мы ненадолго к тебе, солнышко, – сказал и папа, погладив дочь по голове.

– Я так скучаю по вам! Я прихожу к вам каждое Рождество, я…– задыхалась от слёз Элис, прижимая к себе родителей.

– Тише, Элли. Мы знаем, мы всё знаем. Ты такая умница и красавица… – прошептала нежным голосом мама.

– Знай, милая, мы тебя очень сильно любим. Мы тебя очень сильно любили. Нам пора, милая, – тихо проговорил папа, и родители исчезли, словно испарившись.

– Что? Но вы же только пришли! Нет, стойте!!!

Элис уже одна стояла в темноте, и испуганно озиралась по сторонам.

– Бен?

– Элис, мне тоже нужно уходить. Я навещу тебя ещё, но это будет через много-много лет. Это будет при твоём последнем вдохе, Веснушка, – раздался за спиной голос, и холодная рука коснулась плеча.

– До встречи, Эл…

–Ах! – Элис проснулась на кровати и откинула прилипшие ко лбу пряди.

– Элли…? – сонный голос Эммы окончательно вернул женщину в реальность, – что-то случилось? Кошмары?

– Всё хорошо, милая, спи. Прости, что разбудила, – улыбнулась Элис, но жена притянула её к себе.

– Это ты спи. Не позволю кошмарам преследовать тебя всю ночь.

Элис беззвучно рассмеялась, с любовью смотря на хмурое лицо любимой. Любить надо живых, это она давно поняла. И нельзя любить мёртвых, если ты жив.

Но в маленьком, тесном мирке Элис Конорс родилась запретная любовь. Как бы она не убеждала себя в обратном, но она полюбила призрака. Полюбила прошлое, за что будет себя винить всю свою жизнь…Но она всей душой полюбила и настоящее.

Возможно ли одной половиной сердца быть в том мире, а другой в этом? Нет ничего невозможного. Но правильно ли это? Элис знала ответ, но не могла противиться сердцу, испытавшему первую любовь именно к другому миру.

Женщина сжала в руке крохотный кулон, в котором навечно хранился призрачный волос.

Жизнь шестнадцатилетней девочки значительно изменилась после потери любимых родителей. Она стала совершенно по другому воспринимать мир.

Разве можно винить девочку-сироту с сильнейшей для такого, как она человека, травмой? В этом её винить нельзя, так уж сложилась её судьба.

После смерти верного друга детства – пса Валли, Элис стала так же, как и к родителям, приходить к нему на могилку на кладбище домашних животных. Ещё один рубец на слабом сердце. А через четыре года умрёт и бабушка Сьюзен, и появится третий рубец. И спустя два месяца откажет сердце у подавленного дедушки Гарри, после смерти жены. Ещё один рубец появится на слабом сердце Элис.

Но можно ли назвать сердце, пережившее столько горя и продолжающее биться, бороться с новыми трудностями, пусть и с чужой помощью, слабым? Нет, определённо нельзя. Это сильное сердце, любви и сил которого хватило на всех.

На любовь между жизнью и смертью…

КОНЕЦ.