Ход королевой

Она ждет аплодисментов, но никто не хлопает, и она возвращается на свое место.

Чтобы загладить неудобство, учительница кашляет в кулак и торопливо говорит:

– Спасибо, Моника, а теперь послушаем другую кандидатку, Присциллу.

У этой девочки волосы собраны на затылке в длинный хвост, стянутый красной лентой. Она начинает говорить со своего места, не выходя к доске:

– Меня вы тоже знаете. Я сильно отличаюсь от моей соперницы. Я не могу похвастаться отличными оценками. Не могу назвать себя особо умной, да и серьезной тоже. Я, конечно, стараюсь, но не слишком. Предлагаю проголосовать за меня именно потому, что я… в точности такая как вы.

Этот довод вызывает у класса смех.

Ободренная успехом Присцилла продолжает:

– Я, по крайней мере, буду защищать наши интересы, не хватая огнетушитель, чтобы бить им моих товарищей промеж ног.

Моника хмурится, от этого все еще пуще веселятся.

Учительница требует тишины, после этого ученики голосуют под ее руководством: каждый пишет на бумажке имя и кидает бумажку в шапку.

Когда все ученики снова рассаживаются, учительница подсчитывает результаты и объявляет:

– Из тридцати пяти голосовавших двадцать четыре выбрали Присциллу, трое – Монику. Восемь не выбрали никого. Таким образом, наш новый представитель класса – Присцилла.

Победительница встает и благодарно делает одноклассникам книксен, те хлопают в ладоши.

7

Николь раскачивается в кресле-качалке посреди внутреннего дворика, лицом к морю. Пастух Джошуа спрыгивает с седла и направляется к ней. Сдернув с головы ковбойскую шляпу, он вытирает шейным платком лоб. Она предлагает ему лимонад, но он предпочитает баночку холодного пива. Усевшись рядом с ней, он говорит:

– Что ж, мисс Николь, думаю, все здесь рады вашему возвращению, я первый. Ваш отец только о вас и говорит, не жалея похвал. В его глазах вы – само совершенство. Наверное, это родительское ослепление, но я должен был вам это сказать.

Бордер-колли, закончивший свою работу с овцами, подбегает к девочке с высунутым языком, радостно виляя хвостом. Она гладит пса, он в полном восторге.

– Вы с ним добрые знакомые, мисс Николь?

– Я играла с Мао в детстве, мне подарили его, когда мне исполнилось четыре года. Я долго отсутствовала, приятно, что он меня не забыл.

Пес лижет ей руку длинным влажным языком, не переставая вилять хвостом.

– Он узнает вас по запаху. У собак хорошая память. Особенно этим отличаются бордер-колли. Вы в курсе, что это самая умная порода собак?

Услышав это, Николь О’Коннор приносит из дома розового плюшевого кролика, изрядно потрепанного. При виде игрушки Мао радостно тявкает. Николь бросает зайца, Мао бежит за ним, хватает зубами и приносит ей. Он часто дышит, выражая надежду на повторение этого чуда.

– Вижу, он не забыл свою любимую игрушку, – говорит Джошуа.

Николь продолжает бросать розового кролика, пес приносит его с неослабным воодушевлением.

– Это для него наивысшее удовольствие! – смеется Джошуа.

Пес требует лаем продолжения игры. Джошуа морщится и встает.

– Пожалуй, я вас оставлю. Надо заняться лошадью.

Николь не хочется оставаться одной, но у нее нет доводов, чтобы задержать пастуха.

Она ждет. Как же она не любит ждать!

На глаза ей попадается черный скорпион, с которым расправляется стая красных муравьев. Это наводит ее на размышления. На память приходят слова отца: «Группа всегда победит одиночку, как бы он ни был силен».

Она разглядывает девиз ранчо «Сила в единстве», переводит взгляд на овечье стадо. У нее возникают вопросы:

Насколько умны эти овцы?

Насколько сознательными делает их группа?

Насколько они – наши хозяева, а мы – их слуги?

Она подбирает розового кролика и бросает его как можно дальше, Мао несется за ним и приносит ей свою добычу.

Овцы, наблюдающие краем глаза эту сцену, перестают щипать траву. Их удивляет то, что теперь их загонщиком управляет не мужчина в шляпе, а кто-то другой. Поведение пса поражает их все сильнее, они поворачивают головы вправо-влево, влево-вправо. Некоторые уже переступают ногами, как будто собираются следовать за Мао.

В памяти Николь О’Коннор всплывают сцены на бойне. Она вспоминает слова отца: «Их зарежут на свой традиционный праздник наши клиенты в Саудовской Аравии».

Что, если избавить их от этого страшного конца – думает она.

Недавно прочитанный роман Рабле, вернее, эпизод с панурговым стадом, наводит ее на интересную мысль.

Сначала она отключает ток в электрическом заборе, потом обрушивает сам забор, сбив три доски, которые его подпирали.

После этого она подходит к краю утеса, оценивает взглядом высоту обрыва – головокружительную, видит внизу острые скалы. Мао провожает ее влюбленным взглядом, вывалив язык и вертя хвостом, как пропеллером.

Размахнувшись, она изо всех сил бросает игрушку в сторону моря.

Собака мчится за плюшевым кроликом и прыгает с утеса вниз.

Овцы следуют за ней и насмерть разбиваются на страшных скалах внизу.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: овцы

Овца – одно из первых одомашненных человеком животных.

Шесть тысяч лет назад люди уже пили овечье молоко, ели баранину, пользовались овечьей шерстью и шкурами. В ход шли даже овечьи позвонки: они служили монетами, ими играли в кости.

Употребление всего того, что люди получали от овец, неуклонно росло. Сейчас на земле насчитывается два миллиарда овец. Каждый год семьсот миллионов голов отправляются на убой и съедаются.

Эдмонд Уэллс.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания

8

Моника Макинтайр сжимает зубы, ей трудно скрыть огорчение. Они предпочли выбрать своим вожаком такую же посредственность, как они сами, – думает она. – Вот и получат в представители класса бездельницу. Это никого не тревожит, главное, чтобы она оставила их в естественном убогом состоянии. В политике всегда так…

Следующий урок проходит как обычно. Звучит пронзительный звонок, объявляющий перемену.

Моника идет в туалет, там она встречает Присциллу, плещущую себе в лицо воду перед зеркалом.

– Надеюсь, ты на меня не сердишься? – спрашивает девочка с собранными в длинный хвост волосами.

– Vox populi vox dei, – отвечает фаталистка Моника.

– То есть?

Она вдобавок невежда.

– Это латынь. «Глас народа – глас Божий».

– Извини, я латынью не владею. Ты правда не слишком огорчилась, что проиграла?

– Всего-навсего выборы представителя класса, подумаешь!

Присцилла заканчивает умывание.

– Ты считаешь, что голосовать следовало за тебя, потому что лучше меня успеваешь по предметам, правильно? Ты первая в классе, а я тащусь в хвосте.

– Я умею проигрывать. Ты лучше меня сумела подобрать убедительные для них доводы.

Присцилла внимательно на нее смотрит и огорченно вздыхает.

– Ты не только умнее меня, но и гораздо красивее.

По крайней мере, она наблюдательная.

– Ты тоже очень красивая, Присцилла, – говорит Моника, а сама думает: «В своем роде…»

– Честно тебе скажу, я боялась, как бы ты на меня не взъелась.

Ишь, какая настойчивость!

– И не подумаю. Все в порядке.

– Знаешь, по-моему, ты необыкновенная. Взять хотя бы твою стойкость перед лицом неудачи.

Настает черед Моники умыться. Прежде чем наклониться к крану, она примирительно кивает. Несколько секунд они друг на друга косятся.

– Раз так, будем считать, что мы подруги? – спрашивает Присцилла.

– А как же!

Проходит еще несколько секунд. Внезапно Моника нападает на Присциллу сзади, сжимает ей шею и валит на пол. Достав и открыв щелчком острый перочинный нож, она сгребает Присциллу за волосы и одним махом отхватывает весь хвост ниже завязанной узлом красной бархатной ленты.

9

Пахнет свежесостриженной шерстью.

Руперт О’Коннор и его дочь находятся в зоне стрижки. Он закуривает очередную сигару и нервно выпускает дым.

– Можно узнать, что на тебя нашло?

Молчание дочери заставляет его сдерживать гнев, но это слишком трудно, проще огласить итог.

– В этом «инциденте» мы потеряли двести пятнадцать голов и нашего чудесного Мао.

Он сдерживается из последних сил, но его рот кривится сам по себе. Они возвращаются на крытый дворик, там Руперт падает в кресло и начинает раскачиваться, чтобы успокоиться. Кресло скрипит под его тяжестью.

– У всего этого будут последствия. Джошуа придется уволить. Он проявил безответственность, оставив тебя одну с овцами.

Николь садится в соседнее кресло. Руперт О’Коннор отворачивается – не может смотреть ей в глаза.

– Объясни все-таки, зачем ты это сделала?

Она не осмеливается сознаться, что хотела спасти овец от бойни или от отправки на гибель в Саудовскую Аравию.

– Меня очень заинтересовали твои слова о коллективном уме, – отвечает она. – Захотелось проверить, возобладает ли у них в последний момент инстинкт выживания.

Он сердито гасит в пепельнице сигару.

– Ты хоть отдаешь себе отчет, что натворила?

Она опускает голову.

– Двести пятнадцать голов! Не говоря о Мао! Мы души в нем не чаяли.

Он встает и смотрит вдаль, как будто для него невыносимо встретиться глазами с дочерью.

– Заруби себе на носу: каждый поступок влечет последствия. У любой мелочи может быть серьезное продолжение, особенно когда это касается множества людей.

Он трясет головой, как будто отряхивается.

– Думай, прежде чем действовать. Ты должна предвидеть, к чему приведет твой малейший поступок. Как довести это до твоего сознания?

Он продолжает смотреть вдаль. Внезапно его посещает мысль.

– Ступай за мной.

Они идут по дому в сторону гостиной. В библиотеке он снимает с полки книгу.

– Знаешь, почему я назвал нашу собаку Мао?

– В честь главы китайского государства?

– Мао Цзэдун был предводителем не нескольких тысяч и даже не миллионов: под конец ему подчинялось более миллиарда людей! Все они благодаря ему зажили лучше.

– Наверное, он был очень сильным…

– Мао всего лишь использовал силу группы. Ты знаешь наш девиз: СИЛА В ЕДИНСТВЕ. Мао поспособствовал объединению слабосильных для свержения могущественных. Благодаря ему простой народ прогнал императоров и мандаринов, эксплуатировавших его как рабскую силу. Китайцы покончили со средневековьем и с голодом, стали образованным народом, получили доступ к современной медицине. Мао развивал промышленность, сельское хозяйство, строил дороги и гидроэлектростанции. Сама видишь, какой рывок совершает Китай сейчас. Я считаю, что через пятьдесят лет Китай будет первой мировой державой, обогнавшей американцев и европейцев. Китайцы станут диктовать свои законы всем остальным народам.

– И все это благодаря Мао?

– Благодаря человеку, сумевшему уловить мысли своего «человеческого стада» и научившемуся его поощрять, обслуживать, вести в верном направлении. Он велел называть его «великим кормчим», но с тем же успехом имел право именоваться «великим пастырем». Так или иначе, вот тебе доказательство, что объединенные массы превосходят при хорошем руководстве сумму талантов отдельных людей. Я еще тебе не рассказывал, что в молодости сам участвовал в коммунистическом движении?

– У нас в Австралии?

– Нет, во Франции. В пятидесятые годы, когда был студентом в Париже. Нас была от силы сотня, но у нас было чувство, что мы способны перевернуть мир, совсем как Мао в 1949 году. Вернувшись сюда, я попытался создать австралийскую коммунистическую партию. Но было очень трудно собрать людей. Протестантизм и капитализм развратили умы.

– Расскажи поподробнее! – просит Николь, довольная возможностью отвлечься от «инцидента» на утесе.

– Протестанты считают, что Бог любит преуспевающих, капиталисты верят, что требуется конкуренция, при которой сильные обгоняют слабых. Два этих эгоистических представления породили бедность и чрезмерную эксплуатацию рабочего класса. На мой взгляд, это – причина бедствий и желание реванша, обуревающего всех тех, кто считается «обойденным» божественной любовью и проигравшим в экономическом соревновании.

– В Париже ты был активным коммунистом?

– Мы дрались с шайками фашистов, но это был просто выпуск пара, не приносивший конкретных результатов. Я стал думать о том, как перестать толочь воду в ступе. В итоге я бросил светиться, то есть ходить на собрания, где только и делали, что болтали о «линии партии».

– Как ты сейчас способствуешь победе своего дела, папа?

– Деньги, которые мне приносят овцы, я пускаю на финансирование коммунистических движений и народных выступлений по всему миру. Я делаю это для очистки совести. Знаешь, в наших кругах меня прозвали «красным миллиардером». Я утопист, я верен учению Карла Маркса, верю в классовую борьбу, которая в конце концов приведет к победе народа над разложившейся буржуазией и над эгоистичным капиталом.

Николь не сводит глаз со знакомого герба с буквами ROC и с тремя барашками.

– Но ведь ты сам капиталист, папа…

– Я богач, заступающийся за бедных.

– Не понимаю…

– Наш мир полон парадоксов, доченька. Успеха в революциях ради тех, кто обделен судьбой, добиваются одни любимчики судьбы. Великие революционные вожди Робеспьер и Ленин, наши современники Мао Цзэдун и Фидель Кастро – все они выходцы из состоятельных семей. Это не помешало им повести толпы эксплуатируемых на штурм эксплуататоров.

Девочка все еще полна сомнений.

– То, что ты дочь богатого человека, не мешает тебе защищать интересы бедноты. Наоборот, это только укрепляет твое желание за нее сражаться. За это они ответят тебе любовью, а учитывая их количество, можешь быть уверена, что ничто не остановит их на пути к окончательной победе. Поверь, дочь моя, будущее за стадами баранов.

Он принимает в кресле позу мечтателя и уже серьезнее обращается к дочери:

– Важно, чтобы ты все это поняла, Николь. Знаешь, я не просто так выбрал тебе имя. Оно происходит от Ники, древнегреческой богини победы.

– А я думала, ты назвал меня в честь кроссовок «Найк».

– Скажешь тоже! «Ника» – это победа, «лаос» – народ. Греческое «Никелаос», или Николь, переводится как «народ-победитель».

– Ты назвал меня этим именем, чтобы я заинтересовалась… человеческими стадами?

– Скорее, стратегиями управления этими стадами.

Он взволнованно раскуривает погасшую сигару, потом вскакивает и приносит коробку с шахматами. Высыпав фигуры, он расставляет их на доске.

– Буду учить тебя играть в шахматы. Я был чемпионом лицея по шахматам. Кое-что еще помню.

Николь немедленно проявляет острый интерес к отцовской науке. Она быстро усваивает основные правила, проходит совсем немного времени, и она уже умеет ходить всеми фигурами. Через считаные минуты она начинает наслаждаться перемещением того, что сперва сочла деревянными игрушками. Шахматные фигуры превращаются для нее в персонажей театральной пьесы.

Руперт и Николь увлекаются и разыгрывают несколько партий подряд. Чем больше они играют, тем опаснее она рискует, как будто пробует разные сценарии. Руперт приятно удивлен тем, как быстро его дочь полюбила игру, считающуюся главным образом мужской.

Убедившись, что дочь овладела азами шахмат, отец берется учить ее дебютным вариантам.

– Это способ начать, как бы приветствие, – объясняет он. – В дебюте есть всего десять ходов: восемью пешками и двумя конями. А дальше набираются уже миллионы комбинаций.

Он учит ее развертывать маленькую армию из фигур в попытках занять центр доски. Дальше он переходит к вариантам завершения партии.

– В конце ты как бы прощаешься.

Николь О’Коннор крайне сосредоточена.

– Сейчас я покажу тебе ход дебютанта, который часто приносит успех, если соперник с ним не знаком.

Руперт О’Коннор показывает дочери комбинацию из четырех ходов. Николь очарована простотой и эффективностью этой тактики.

– Как называется эта комбинация?

– Одни называют это «детским матом», другие – «пастушьим матом».

Николь пугается, что разговор снова зайдет о падении отары с утеса, и решает прикусить язык и сосредоточиться на следующих партиях.

Руперт не нарадуется на свою дочь, захваченную игрой.

– В шахматах выделяются два стиля. Наступательную войну с неожиданными молниеносными ударами называют «романтический стиль». Можно воевать и по-другому, не спеша, постепенно душить противника, не давая ему обороняться; как ни странно, такой стиль игры называется «современный». Определи, какая манера игры подходит лично тебе.

Они сидят за шахматной доской долгие часы, отец объясняет дочери различные комбинации. Они посвящают игре весь вечер и всю ночь. Одна партия следует за другой, шахматисты не проявляют ни малейших признаков усталости. Николь все быстрее схватывает шахматную премудрость и играет все лучше. Наконец, уже под утро, отец сдается и предлагает сделать перерыв на сон.

– Вижу, у тебя естественная склонность окружать противника, действуя пешками. Прекрасно, я тоже любитель этой стратегии. Сама видишь, пешки способны своими совместными действиями одолеть все фигуры, даже самые сильные. В конце концов перед ними не устоит ни ферзь, ни король. Поверь, народ в конце всегда побеждает.

Он указывает на эмблему ранчо ROC с тремя барашками и девизом.

– Победа всегда остается за ними – за низами, бедняками, рабочими, солдатами. По той простой причине, что их гораздо больше.

10

– Откуда у тебя такая тяга к насилию?

Моника и ее мать едут в такси, за рулем которого сидит женщина семидесяти с лишним лет с розовыми волосами, в больших миндалевидных очках. Все другие способы возвращения домой девочка отвергла. Джессике пришлось согласиться на дополнительный расход, сочтя это необходимым для ее здоровья. Теперь они застряли в пробке; идти пешком и то вышло бы быстрее.

– Говорю тебе, мама, я больше не могу выносить глупость моих сверстников!

– Ты обрезала ей волосы, Моника! Это не шутки.

– Присцилла меня спровоцировала.

– Так нельзя, Моника! Разве я тебя такому учила? – возмущается Джессика.

– В этой школе вокруг меня кишат одни амебы. Такое впечатление, что их тупость заразна. Ты не представляешь, какую энергию приходится развивать день за днем, чтобы не реагировать на неграмотных учителей-лентяев и на полудебильных учеников, одуревших от телека и от рекламы. А видела бы ты, как они жрут! Ни малейшего представления о питательной ценности продуктов, обожают гамбургеры с кетчупом и майонезом и жареную курицу, а потом хлещут газировку, чтобы растворить в кислоте весь этот жир. На десерт у них мороженое. Не знают и не желают знать, что уничтожают всем этим свои сосуды. И это не говоря о зашкаливающем содержании сахара во всем их корме.

Женщина-водитель, слышащая их разговор, одобряет слова Моники кивками.

– Не лезь не в свое дело, Моника. Не тебе устанавливать правила.

– Будь моя воля, я бы засудила всех родителей, не учащих уму-разуму своих отпрысков. И вообще, родительские права должны быть только у тех, кто этого достоин. Это как водительские права: их же выдают только тем, кто умеет управлять автомобилем. Вот и размножаться надо разрешать только тем парам, которые способны дать своему потомству минимум образования.

Женщина с розовыми волосами встречает одобрительным кивком идею, которую находит обоснованной. От этого девочке хочется разглагольствовать дальше.

– Между прочим, я уверена, что такие родители не любят детей, которые у них родятся. Они заводят их по разным посторонним причинам: чтобы платить меньше налогов, получать социальные пособия, пускать пыль в глаза соседям, успокоить собственных родителей… а то и чтобы вырастить солдат для будущей войны с соседним народом, с такими же кретинами, живущими по ту сторону границы и тоже приученными к ненависти.

Женщина за рулем встречает эту тираду одобрительным пыхтением. Моника продолжает, все сильнее распаляясь:

– Они избавляются от своего потомства, отправляя его в школу, в летние лагеря, в интернаты, потому что не в состоянии выносить его дольше нескольких часов. Поэтому «разрешение на продолжение рода» позволило бы поставить во главу угла качество вместо количества.

Джессика пожимает плечами и говорит дочери:

– У меня был разговор с директором. Ясное дело, после «нападения с побоями и ранениями» – так он это назвал, – добавившегося к «инциденту с огнетушителем» – как это называю я, – я не смогла его уговорить не отчислять тебя, как бы он ни хотел тебя оставить, учитывая твою отличную успеваемость по всем предметам. По его словам, есть опасность, что родители Присциллы подадут жалобу.

– То есть меня выгнали?

Джессика удрученно кивает.

– Завтра ты придешь за своими вещами. Мне надо будет искать место, куда тебя примут, невзирая на подпорченное личное дело, которое теперь везде будет тебя сопровождать.

– Не беспокойся, мама, все в порядке. Лучше я буду учиться заочно, из дома.

Мать удивлена безразличием дочери.

– По-твоему, это так просто?

– Все лучше, чем вернуться в нормальную систему образования. Боюсь, там такие инциденты повторились бы.

– Как, интересно, ты сдашь экзамены в конце учебного года?

– Исполню формальность – явлюсь в школу в день экзаменов. Я узнавала, так можно. Ты будешь мне помогать. Ты же знаешь, я сильно опередила учебную программу. Ты сама этого хотела, разве нет?

– С чего ты это взяла?

– Ты назвала меня Моникой, это имя происходит от греческого слова «монос», «одна». От этого же корня происходят такие слова, как «монополия» (единоличное правление), «монолог» (с этим ясно), «монотеизм» (вера в единого бога), монолыжи (тоже ясно) и «монокини» (короткие купальные трусики).

Джессика решает, что дочь хочет произвести на нее впечатление своими познаниями, это всегда вызывает у нее неприятное чувство.

– Не нужна мне школа, – резюмирует Моника. – Сама до всего дойду.

Мать убеждается, что имеет дело с очень решительным подростком, хорошо изучившим всю ситуацию. Она ищет аргументы, но не находит ни одного.

– Хуже всего то, что я хорошо тебя понимаю, – вздыхает Джессика.

Они улыбаются друг другу как сообщницы. Женщина за рулем такси, кажется, согласна со всем сказанным девочкой.

– Все равно ты не сможешь жить в изоляции от внешнего мира, Моника.

– Понимаешь, мама, у меня есть еще одно свойство. Боюсь, моя проблема гораздо серьезнее. У меня настоящая антропофобия. Я не люблю людей. Они мне отвратительны, все до одного. Мне бывает хорошо, только когда я остаюсь одна.

– Жить совсем одной невозможно. Недаром говорят: «человек – не остров».

Моника качает головой.

– Вдруг я исключение? Я чувствую себя именно островом, у меня нет желания строить мост на большую землю. Я вполне могла бы прожить одна на острове или спрятаться в пещере, как отшельница. Спокойствие, безмолвие, природа, одиночество – это все, о чем я мечтаю. Лучшие мгновения моего дня – это когда я одна в туалете, в кабинке, запирающейся на задвижку: там я чувствую себя защищенной, никто не сможет ко мне прицепиться.

Джессика пожимает плечами.

– Ты не соображаешь, что несешь.

– Не люблю метро из-за пассажиров, не люблю улицу из-за пешеходов, не люблю школу из-за одноклассников. Такое ощущение, что глупость моих современников – это для меня тормоз. Сейчас демографический рост идет по экспоненте. Перенаселенность убьет планету. Объективно это – первейшая причина загрязнения среды.

Мать озадачена и не знает, что ответить.

– Ну что, я тебя, наконец, убедила? – вкрадчиво спрашивает Моника. – Согласись, в интересах всех лучше будет, если я спокойно останусь дома. Правда, мама?

Женщина-таксист позволяет себе, наконец, высказаться. Перед этим она поправляет зеркальце заднего вида, чтобы лучше видеть своих пассажирок.

– Думаю, лучше вам будет прислушаться к дочери, мэм, как по мне, она у вас голова!

Джессика не обращает внимания на ее вмешательство. Взяв дочь за руку, она говорит:

– Мне бы хотелось, чтобы ты научилась самоконтролю. Учись хотя бы сдерживать свои вспышки. У меня впечатление, что тебя захлестывают эмоции, поэтому ты поступаешь необдуманно.

– Я готова постараться, но каким образом ты собираешься помогать мне себя обуздывать?

– Шахматы! Научу-ка я тебя играть в шахматы. Меня учила шахматам моя мать.

– Бабушка?

– Да. Я усвоила у нее, что все дело в стратегии. Ты ведь знаешь, что твою бабушку звали звали Рен. В переводе с французского это значит «королева». Наверное, из-за своего имени она заинтересовалась шахматными ферзями.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: демографический рост

Население Земли увеличивается по экспоненте. В первом году нашей эры людей насчитывалось 300 миллионов. Первый миллиард насчитали в 1800 году. В 1920 г. население составило уже 2 миллиарда (второго миллиарда пришлось ждать 120 лет).