Киндер-сюрприз от бывшей

Ксюша наблюдает за моими действиями с круглыми от удивления глазами, но ничего не говорит.

– Э-э-э… Ну ладно… – комментирует мои действия врач УЗИ, убирая в сторону датчик, а я прижимаю ладонь к влажной от геля коже.

Несколько долгих секунд ничего не происходит, а затем я чувствую то, что переворачивает мой мир с ног на голову раз и навсегда.

Один короткий толчок в центр ладони, а по ощущениям прямо в сердце.

– Кхе-кхе, – деликатно покашливает доктор, привлекая мое внимание. – Может, мы продолжим? – улыбается она, а я отдергиваю руку, словно сделал что-то постыдное.

Хотя то, что три незнакомца становятся свидетелями очень личного для меня момента, действительно немало смущает.

Кидаю косой взгляд на Ксюшу, опасаясь сам не знаю чего. Но она отвечает мне короткой понимающей улыбкой.

Врач делает какие-то замеры на экране, говорит что-то о костной структуре и состоянии внутренних органов ребенка, о количестве околоплодных вод, положении плода и еще много о чем, чего я не понимаю, но старательно пытаюсь запомнить. Ксюша тоже внимательно слушает, кивает, задает вопросы, а я просто смотрю на экран и гадаю про себя, станет ли к моменту рождения эта креветка посимпатичнее.

– Данил? – зовет меня Ксюша и смотрит выжидающе. Кажется, я снова завис и пропустил вопрос. – Ты хочешь узнать пол ребенка?

– Да, конечно, – подтверждаю.

– У вас будет мальчик, – уверенно заявляет врач, и через пару мгновений я слышу громкий Ксюшин всхлип.

Поворачиваюсь к ней в недоумении.

Ксюша запрокинула голову к потолку и машет руками, направляя холодный воздух к глазам.

– Простите, – всхлипывает она снова. – Не обращайте внимания. Это все гормоны.

Где-то сбоку мелькает тень, и ей на плечо привычным движением ложится большая мужская ладонь.

– Ксюшенька, не надо. Тебе нельзя волноваться, ты же знаешь, – противно сюсюкает светило родовой науки, о котором я успел благополучно забыть, пока он изображал мебель за моей спиной.

– Почему нельзя? – напрягаюсь, когда до меня доходит смысл его слов.

Леня кидает на меня недовольный взгляд, косится на Ксюшу и, когда та согласнокивает, все же отвечает:

– У Ксении нередко возникает гипертонус матки. Поэтому ей следует по максимуму избегать стрессовых ситуаций, – бросает он на меня красноречивый взгляд. Ему явно известно гораздо больше, чем обычному лечащему врачу.

– Но вы же как-то контролируете это? Не ее стресс, конечно, а этот тонус, – допытываюсь я вопреки неприязни к ее доктору.

– Естественно! – возмущенный сомнениями в его компетентности восклицает Леонид.

– Но сейчас все хорошо, – торопливо старается нас уверить Ксюша. – Просто растрогалась. Ничего страшного. Правда же? – спрашивает она врача УЗИ.

– Правда-правда, – заверяет нас та. – Я бы увидела, если бы было иначе. А беременные барышни очень впечатлительные, ревут через одну. Особенно если это все впервые, – охотно делится она своими наблюдениями.

Леня хмурится, не получая поддержки от коллеги.

– Так-то оно так, но все равно. Прошу тебя не только как твой врач, но и друг: береги себя, – с легкой напыщенностью говорит он, явно демонстрируя мне близкий характер их отношений.

– Хорошо, – дарит ему полуулыбку Ксюша и успокаивающе накрывает его руку на плече своей.

Я пристально слежу за этим жестом, и внимание не ускользает от Леонида, лицо которого сияет в этот момент похлеще медного таза.

– Ну что же. Анна, мы уже можем отпустить нашу будущую мамочку? – обращается к коллеге Леонид.

– Конечно. Хотя постойте. – Она нажимает пару кнопок на аппарате, и я слышу какое-то жужжание, после чего мне в руки ложится серия черно-белых снимков. – Вот вам, на память.

– Спасибо, – на автомате благодарю и выхожу из кабинета, так и не оторвав взгляда от этих монохромных абстракций.

Ксюша со своим врачом идут впереди меня. Его рука снова ложится ей на спину, заботливо придерживая.

– Ты домой? – интересуется он у нее.

– Да. Отпросилась на сегодня с работы, хотела еще заехать к бабушке. – Уголки ее губ снова ползут вверх при упоминании родственницы. Единственной, насколько я помню.

– Передавай ей большой привет, – тепло улыбается этот пижон. – У меня в последнее время никак не получается к ней заехать. Надеюсь, Мария Алексеевна не обижается на меня.

– Нет, что ты! Она тобой очень гордится и понимает, сколько на тебя свалилось работы в связи с новой должностью.

– Да, это и правда так, – смущенно усмехается Леня. – И все благодаря ей.

– Она бы с тобой не согласилась.

Я терпеливо жду, пока эти двое налюбезничаются, но, похоже, это может длится вечно. Неприятный зуд в груди от созерцания их милого воркования раздражает все сильнее, и, не выдержав, я напоминаю о себе.

– Ксения, – зову, отчего она едва заметно вздрагивает, будто забыла, что здесь есть кто-то еще. Мельком бросает на меня взгляд и прощается со своим знакомым.

Мы идем к моей машине, и я помогаю Ксюше удобно устроиться на сидении, регулируя его в более удобное положение.

– Так нормально? – уточняю у нее.

– Да. Спасибо. – Она пристегивается и отворачивается к окну.

– К бабушке? – Она согласно кивает. – Напомни, пожалуйста, адрес, – прошу я, так как был там всего раз около года назад, так же подвозив ее туда.

Пока мы едем, я украдкой наблюдаю на ней, невольно подмечая новые жесты и выражения лица. Это странно, но занятно. Я словно рассматриваю две картинки с целью найти десять отличий.

Мы едем в абсолютном молчание, хотя нам обоим есть что сказать. Как минимум обсудить происходящее. Но мы оба не торопимся делать это, оттягивая момент.

Ксюша заметно волнуется, а я не хочу говорить обо всем на бегу. К тому же для начала мне нужно совладать с эмоциями, которые снова берут верх надо мной.

– Можно мне забрать снимки? – робко напоминает Ксюша.

– А, да, – достаю их из внутреннего кармана, куда уже успел спрятать, и протягиваю ей.

– Я возьму один себе?

– Конечно, – соглашается Ксюша и отдает мне обратно один из них. Самый симпатичный, на мой взгляд.

– Спасибо, – прячу его обратно в карман, отмечая про себя, что обязательно нужно показать его маме. Она точно будет в полном восторге от первого фотоснимка внука. – Я заеду вечером, – обещаю Ксюше, на что она согласно кивает, и, дождавшись, когда она зайдет в подъезд, уезжаю на работу.

Глава 4 Ксения

Дверь подъезда захлопывается, отрезая меня от Кравцова, и я наконец-то могу выдохнуть спокойно.

Мне давно пора научиться сдержанно реагировать на Данила, но разве можно оставаться равнодушной, когда он так искренне проявляет свои эмоции?

Когда он во время приема бессознательно потянулся к моему животу, желая почувствовать своего ребенка, меня захлестнуло волной нежности. Я старалась держать себя в руках, слушала врача, усердно воскрешая в памяти тот момент, когда Данил разорвал в клочья мою душу своим поступком, разом перечеркнув все, что между нами было. Но почему-то вместо этого в голове возникал образ Данила за руку с пухлощеким малышом. А когда врач сказала о сыне, то на глаза сами собой навернулись слезы…

***

Бабушка встречает меня сразу у входа, нетерпеливо помогая расправиться с вещами, чтобы как следует накормить и расспросить о походе на УЗИ.

– Мальчик, значит, – с благоговением в голосе произносит она, узнав о половой пренадлежности будущего правнука. – А в остальном как? – тут же по-деловому интересуется.

Моя бабушка – акушер-гинеколог с огромным опытом работы, заслуженный деятель науки и просто фанат своего дела. Много лет она возглавляла родовое отделение перинатального центра, бралась за ведение сложных беременностей, никогда не пасовала перед трудностями и всегда с огромным удовольствием делилась своим опытом с коллегами. Чем и заслужила их искреннюю любовь и уважение.

– Хорошо. Все показатели в пределах нормы, – отвечаю на ее вопрос.

– Тонуса нет?

– Нет.

– Хорошо, – немного успокаивается она. – А что говорит Леня? – вспоминает бабушка своего любимца.

– Чтобы я берегла себя, – почти слово в слово цитирую его.

– Правильно! – подтверждает бабушка. – Ты с этой своей работой еще нанервничаешься, – заводит любимую пластинку. – Ленечка прав! Тебе нужно больше отдыхать. Хорошо, что он взялся вести твою беременность. Я теперь точно буду спокойна. Как он, кстати? Давно не заглядывал к старушке.

Бабушка обожает Леонида. Она заметила его еще желторотым птенцом во время первой практики и с тех пор приглядывала за ним. Парень отвечал ей тем же. С наставничеством в лице высококлассного специалиста своего дела у Лени словно выросли крылья, и он добился огромных успехов в своей сфере деятельности. Недавно он вернулся из-за границы, и бабушка рекомендовала его в качестве приемника на свою должность.

Леня частенько навещал ее на пенсии, обсуждая интересные случаи из практики, и просил совета в особо сложных случаях. А еще нередко агитировал ее пойти в медакадемию на преподавательскую должность, искренне считая, что такой опыт не должен пропадать даром.

Но бабушка упрямо сопротивлялась, аргументируя тем, что ей давно пора отдохнуть. А потом случилась моя незапланированная беременность, и она окончательно убедилась в правильности своего решения, считая, что мне она нужнее, чем студентам. Ведь кроме нее у меня никого больше нет.

– Он передавал тебе привет и очень сожалел, что не получается вырваться к тебе в гости, – передаю я слова Леонида.

– Ох, да какие ему гости сейчас, – кокетливо машет рукой бабушка, обрадованная на самом деле тем, что о ней помнят. – Я все прекрасно понимаю! А ты кушай, Ксеня, кушай, – начинает суетиться вокруг меня.

– Ба, да я и так как колобок! – для проформы ворчу, набрасываясь на бабушкину стряпню.

– Ты подумала на счет переезда, дочка? – спрашивает бабушка, когда я с довольной улыбкой откидываюсь на спинку стула наевшись.

Этот разговор поднимался между нами уже не раз, но я почему-то так и не решалась на переезд под бабушкино крыло. Хотя понимала, что так мне будет удобно в плане помощи с малышом. Но что-то каждый раз останавливало меня принять окончательное решение.

– Нет, пока не думала, – отвожу взгляд в сторону.

Бабушка не торопила меня с решением, но каждый раз смотрела на меня с такой надеждой, что сопротивляться было все труднее и труднее.

– Ну и ладно. Может, оно и к лучшему, – вдруг говорит она вопреки обычному сценарию. – Вот обратит на тебя внимание какой-нибудь молодой человек, проводит до дома, а ты его даже на чай не пригласишь, потому что дома бабка ждет.

Я прыскаю в кулак от смеха, поражаясь бабушкиной фантазии.

– Ну какой молодей человек, ба? – спрашиваю, вытирая выступившие в уголках глаз слезы от смеха. – Ничего, что у меня есть и другая уважительная причина увиливать от «чаев»? – киваю на выпирающий живот.

– Ой, – машет бабуля рукой. – Настоящего мужчину разве дитем испугаешь?

– Настоящего-то, может, и не испугаешь. Да где же его взять?

– Осмотреться вокруг? – вопросом на вопрос отвечает бабушка. – Не все ведь такие, как этот твой павлин, – презрительно фыркает, имея в виду Данила, и тут же резво подскакивает с места, чтобы налить нам чай.

Кравцова она, надо сказать, на дух не переносила, хотя даже не была с ним лично знакома.

– Кстати, об этом, ба… – начинаю неуверенно. – Данил узнал о моей беременности и хочет участвовать в жизни ребенка, – выпаливаю скороговоркой, ожидая бурной реакции от бабули.

– Вот те раз, – охает она пораженно, присаживаясь обратно на стул. – Не было печали, да девки заскучали, – изрекает она глубокомысленно, хмурясь все сильней.

Ее явно не обрадовало то, что этот человек вновь вернулся в мою жизнь.

– Все же решила ему сообщить? Или он сам нарисовался на пороге? – мерно постукивая пальцами по столу, интересуется бабушка.

– Сам пришел, – все так же не поднимая на нее глаз, отвечаю.

– Хм. Неожиданно. – Она удивляется. – И что, так и сказал, что будет участвовать в жизни ребенка? – недоверчиво переспрашивает.

– Он был сегодня со мной на УЗИ.

– Даже так? – снова удивляется бабуля.

– Что? – не могу понять ее реакцию. – Разве не ты настаивала на том, чтобы я сообщила Кравцову о ребенке?

– Я, – охотно соглашается она. – Каким бы он ни был, а о своем потомстве знать должен. Но… – Бабушка на секунду замирает. – Это может звучать жестоко, но пойми меня правильно. Не думала я, что оно ему надо. Думала, расскажешь ему, а он откажется, отнекиваться станет или еще хуже, на аборт погонит. И ты тогда поймешь наконец, что он за человек. Хотела, чтобы не осталось ни единой ниточки… – На последних словах голос бабушки стихает, а в глазах стоят слезы. У меня едва не разрывается сердце от этой картины.

– Ба… – поднимаюсь со стула и сажусь рядом с ней на колени. Обнимаю ее, чувствуя, как она дрожит.

– Прости меня, милая, – просит она, целуя меня в макушку, как в детстве.

Но мне не за что ее прощать. Она ничего не сделала. А ее мысли на этот счет, может, были и жестоки, но от этого не менее правдивы. Если говорить откровенно, мне бы и самой было проще, если бы Данил просто исчез с радаров бесследно. Однако нам предстоит как-то наладить общение и научиться сосуществовать в мире.

– Бабуль, тебе не о чем беспокоиться. Поверь, я не питаю иллюзий на его счет.

– Вот и хорошо, милая, – уже более уверенным голосом говорит она. Способность быстро брать себя в руки у нее тоже профессиональная.

Тему разговора меняется, и весь следующий час мы обсуждаем будущие покупки для малыша, бабушкин предстоящий отпуск в санатории, мельком касаемся моей работы, но так как моя дорогая родственница не слишком жалует эту тему, быстро переключаемся на сводку о делах ее подруг, их детей и внуков. В общем, все, что успело накопиться за ту пару дней, что мы не виделись.

После визита к бабушке я еду домой на такси, но, проезжая мимо огромного торгового центра, прошу водителя остановиться и, расплатившись, отпускаю его. Соблазн заглянуть в детский магазин так силен, что я не могу сопротивляться. Все эти маленькие вещички так и манят прикоснуться, проверить их мягкость на ощупь. Настроение из хорошего моментально трансформируется в отличное. То, что нужно, после эмоционально тяжелого дня.

Среди стеллажей с малышковыми товарами гуляют другие беременные, и у всех одинаково умиротворенные расслабленные лица. Пересекаясь случайно взглядами, они понимающе улыбаются и кивают друг другу. Выглядит это довольно забавно, но мило.

Выбрав пару комбинезончиков, я иду на кассу, но взгляд цепляется на собственное отражение в зеркале. С неудовольствием отмечаю, что волосы уже слишком отросли, и кончики смотрятся не так ухоженно, как раньше. Бровки не мешало бы подкорректировать, а цвет лица освежить. Надо бы начать высыпаться впрок, а то вот уже и синяки под глазами показались.

И тут же удивляюсь сама себе. Давненько я не обращала внимание на все эти вещи.

Примерно с тех пор, как рассталась с Данилом.

Осознание данного факта заставляет меня нахмуриться и намеренно проигнорировать салон, который попадается по пути там же, в торговом центре. Но кончики волос ведь и впрямь пора подровнять, а из-за опустившегося порога боли на фоне беременности щипать брови самостоятельно стало невыносимым, потому я их и подзапустила.

Именно поэтому, а Кравцов здесь вовсе не при чем.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я возвращаюсь к салону и решительно захожу внутрь.

Глава 5 Данил

Кир уже около десяти минут крутит в руках бумажный квадратик с черно-белой картинкой и сосредоточенно пытается понять, куда и под каким углом надо смотреть, чтобы увидеть там человека.

– Сдаюсь, – наконец произносит он, возвращая мне фото с УЗИ и поднимая ладони в соответствующем жесте. Я снисходительно усмехаюсь, глядя на его озадаченное лицо. – Что? Будто ты сам там что-то видишь, кроме двух кружочков да пары палочек! – не желая признавать своего поражения, восклицает друг.

– Побольше уважения к конечностям моего будущего сына, – прошу я, не отрывая взгляда от монитора.

После того как отвез Ксюшу к бабушке, я вернулся в офис, чтобы попытаться справиться с внезапно возникшими проблемами в расчетах одного из проектов.

У нас с Савельевым своя небольшая компания по производству дверных конструкций, которая выросла внезапно из нашего дипломного проекта по проектированию. Мы открыли ее сразу после окончания института, арендовав небольшое промышленное помещение.

Изначально наш офис был там же, в каморке под самым потолком, из которой было удобно следить за работой предприятия. Все помещение просматривалось, как на ладони. Но с каждым годом наше скромное детище набирало все больше и больше оборотов. И было принято решение снять офис в центре города, в который было бы не стыдно приглашать клиентов и будущих партнеров.

Так я обзавелся собственных кабинетом с удобным ортопедическим креслом, где мы сейчас и находились.

– Сына! – повторяет за мной Кир. – Блин, до сих пор не верится, что ты скоро станешь батей! – Друг соскакивает со своего кресла, подходит к столу, резко хватает картонный стаканчик с уже остывшим кофе и в два глотка осушает его. – Гадость, – констатирует, поморщившись, чем вызывает у меня еще одну снисходительную усмешку. – Ну чего ты сидишь весь такой спокойный? Бесишь же!

Я отрываю взгляд от монитора и смотрю на него. Что могу сказать? Мое спокойствие номинально и обусловлено исключительно сосредоточенностью на работе в данный момент.

Но это вовсе не значит, что и внутри у меня штиль. Напротив, от восторга, волнения и страха перед неизвестностью кровь бурлит в венах, заряжая небывалым зарядом энергии. Однако я боялся давать этому волю, выпуская наружу.

– Что ты от меня хочешь? – спокойно спрашиваю я, опираясь локтями на стол и переплетая руки в замок.

– Да не знаю я! Эмоций? Меня реально пугает твое спокойствие! Что ты вообще собираешься делать?

– А что я должен делать? Буду всячески помогать и воспитывать сына.

– М-да, – сдувается Кир и плюхается обратно в кресло. – Может, отметим сегодня такое событие?

– Нет. Я обещал заехать вечером к Ксюше.

– Вот! – Он обвинительно тыкает в мою сторону пальцем. – Так все и начинается! Чувак, ты даже не женат, а для общества уже потерян, – недовольно закатывает глаза Кир и скрещивает руки на груди.

Ксюшу он откровенно недолюбливал, считая ее сущим злом во плоти, и она отвечала ему тем же.

Хотя я всегда догадывался, что дело вовсе не в ее характере в целом, как Кир всегда отмечал, а в одном конкретном случае в самом начале их знакомства, когда Ксюша жестко поставила его на место.

Представляю, как бы он удивился, встретившись с ней сейчас.

– Считаешь, что мне нужно игнорировать беременную от меня девушку до самого момента рождения наследника? – саркастично интересуюсь.

– Конечно нет. Не передергивай!

– Тогда что?

– Просто не хочу, чтобы ты снова вляпался, и эта стерва крутила тобой.

– Эй. Полегче. – Мне совсем не нравится его тон и то, как он отзывается о Ксюше.

– Все-все. Это твое дело, – идет на попятную Савельев. – В любом случае я рад за тебя, – примирительно добавляет и меняет тему: – Как тетя Таня отреагировала на новость? Уже скупила все местные детские магазины? – с ехидцей подмигивает.

Я невольно усмехаюсь. Желание мамы обзавестись внуками было так огромно, что о нем знали все, кто имел счастье разговаривать с ней дольше десяти минут.

– Нет, я еще не озвучил ей пол ребенка. – Мне не хотелось сообщать ей такие вещи по телефону.

– Предусмотрительно, – хмыкает Кирилл.

Дождавшись, когда я закончу с проверкой чертежей, Савельев забирает все мои расчеты и отправлется к себе, обрабатывать их дальше.

После рабочего дня, как и обещал, я заезжаю к Ксюше.

Она открывает дверь, и я невольно зависаю на ней взглядом. В ней будто что-то неуловимо изменилось с нашей последней встречи. Но я не понимаю что.

Или мне теперь все время будут мерещиться в ней какие-то изменения?

Однако на всякий случай говорю:

– Отлично выглядишь.

Ксюша вдруг краснеет, отводит взгляд, тихо произносит «Спасибо» и спешит отойти от входа.

Я направляюсь следом, продолжая придирчиво осматривать ее сзади.

Видимо, Ксюша и сама вернулась совсем не давно, так как до сих пор в той же одежде, что и днем на приеме у врача.

– Подождешь? Я только приехала, жуть как хочу переодеться! – подтверждая мои мысли, говорит она.

– Конечно.

Ожидая Ксюшу, я хозяйничаю на ее кухне, варя себе кофе. Выпиваю его и даже успеваю помыть кружку, а ее все еще нет. Испытывая легкое чувство тревоги, я подхожу к закрытой двери ее комнаты и стучу.

– Ксюш, у тебя все нормально?

В ответ слышу какое-то неразборчивое пыхтение и тяжелый расстроенный выдох.

– Вообще-то не очень, – слегка запыхавшись, отвечает она, чем немало меня удивляет. Да что там происходит вообще?

– Я войду?

Еще один тяжелый выдох.

– Входи, чего уж теперь.

Толкнув дверь, я растерянно застываю на пороге.

Ксюша сидит на краю кровати с задранной выше груди блузкой. Раскрасневшаяся и растрепанная. С вселенской скорбью на лице.

Ее налившаяся грудь часто вздымается в такт дыханию, невольно притягивая взгляд.

Вот уж где действительно прибыло!

– Я застряла, – едва не плача признается Ксюша, отвлекая меня от неприличного разглядывания. – Там замочек заело сбоку, расстегнула не до конца, думала, так проскочу.

Я старательно закусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться над ее бедой.

Нелепая ситуация, нарочно ведь и не придумаешь!

Замок оказался крепким орешком и сдаваться не спешил.

– Ксюх, ну тут только рвать, – после нескольких безуспешных попыток озвучиваю решение.

– Да пофиг уже! Просто избавь меня от нее! – с жаром соглашается она.

Злополучная вещица тут же отправляется на пол, а Ксюша довольно стонет, оказавшись на свободе. Но тут же осекается, ловя на себе мой заинтересованный взгляд, который я не успеваю вовремя отвести.

Что там говорил Савельев про «не вляпаться»? Кажется, это будет сделать труднее, чем кажется.

Смотрю на Ксюшу прямо, ожидая очередной порции смущения, но вместо этого на гордо вскидывает подбородок:

– Благодарю за помощь, – небрежно бросает она и, ни капли не стесняясь меня, встает с кровати, чтобы продефилировать к шкафу, совсем как раньше. Как бы сделала это «моя» Ксюша.

Интересно, как долго этот контраст будет взрывать мне мозг? Смогу ли я вообще к такому привыкнуть и перестать сравнивать ее с ней же, словно двух разных людей?

Снова чувствую раздражение, а потому упрямо не отвожу от нее взгляд.

Красивая. Этого у Ксении не отнять. Даже заметно выпирающий животик не портит картину. Напротив, знание того, что в нем растет частица меня, неожиданно волнует…

А вот теперь, пожалуй, и в самом деле пора выйти.

Ксюша выходит сразу же вслед за мной, уже успев натянуть на себя свободную футболку с рокерской тематикой. Мы вместе заходим в соседнюю комнату и садимся по разные стороны дивана.

Взгляд цепляется за что-то светлое на кофейного цвета кресле.

– Милый, – говорю я, опознав в этом свертке маленький голубой комбинезон.

– А? Да, – коротко улыбается Ксюша. – Не смогла сегодня пройти мимо.

Я снова пробегаюсь взглядом по комнате на предмет нахождения в ней других детских вещей.

– Ну а когда уже можно будет брать все остальное? Кроватку, коляску и прочий крупногабарит? – интересуюсь у Ксюши, заметив, что ничего из этого еще нет, и зная из статей в интернете, какими суеверными бывают беременные.

– Да в принципе уже можно. Просто у меня пока еще не было на это времени, – признается она. – А коляску мне обещала отдать коллега.

– Что? Нет! Я в состоянии купить сыну собственную коляску, – закипаю я за секунду.

– Да, но…

– Я сам куплю коляску и все остальные расходы тоже возьму на себя, – прерывая ее, чеканя каждое слово и едва сдерживаясь.

Не для того я столько лет пахал без отпуска и нормальных выходных, что бы мой ребенок гулял в чужой коляске.

Ксюша, очевидно, моего мнения не разделяет и потому смотрит на меня как на полоумного.

– Хорошо. Коляску можешь взять, но все расходы пополам, – выдвигает свои требования.

Она точно меня с ума сведет.

– Нет.

– Да, – упрямо гнет она свою линию.

– Не замечал в тебе раньше такой тяги к феминизму и равноправию полов.

– А это здесь еще при чем? – смеется Ксюша. – Просто…

Но договорить не успевает, ее прерывает звонок телефона. Ксюша смотрит на экран и хмурится:

– Прости. Надо ответить, это по работе.

Она отвечает на звонок и выходит из комнаты, но я все равно слышу, как напряженно звучит ее голос, как она односложно отвечает и старается побыстрее отделаться от собеседника.