Метаполия. Тень Академии

Вера Андреева

Метаполия. Тень Академии

Привет, читатель!

Меня зовут Вера, я – автор книги «Метаполия. Тень Академии».

Надеюсь, моя история найдет отклик в твоей душе. Приятного прочтения!

P.S. Еще я хотела сказать тебе, что неотрывная часть этой книги – иллюстрации, которые рисовала моя подруга Алина. Их ты можешь посмотреть в нашей группе ВК. А также узнать, как выглядит печатная книга – каждая ее глава имеет свой уникальный фон, который передает настроение истории.

Глава 1. Непослушные двери

В легких не хватало воздуха. Рана оказалась слишком глубокой, и времени почти не оставалось. Из противоположного угла послышался озлобленный хрип:

– Кха… Это еще не конец!

От ледяного пота, крупными каплями стекающего с моего лба, рассмотреть лицо было почти невозможно. Отчетливыми оставались только два зловеще белых глаза в паутине мелких вен.

– Ты жалкий предатель! Можешь говорить что угодно, но света белого ты больше не увидишь, – только и смог прошептать я.

– Я хотя бы буду жить! – огрызнулся мой собеседник и харкнул кровью. – А ты сдохнешь здесь – в этом подвале.

– Но с полной уверенностью, что эти монстры останутся в заточении. А еще ты, их жалкая крыса, будешь вечно гнить в сырой камере!

Стены эхом отразили сиплый смех.

– Монстры? Хах, ты ошибаешься. Мы – боги! Под нашей властью разумы тысячи вселенных. Для этих беспомощных червей, которых ты так отчаянно защищаешь, честь – быть нашими рабами!

– Раб здесь только ты.

Раздался лязг цепей и неистовый рык взорвал тьму. Звериная ярость и отчаяние смешались в его крике, однако через минуту он снова зашелся лающим смехом. Сколько злорадства…

Отразить фиолетовый импульс еще никому не удавалось, и я не стал исключением. Конечно, его лучехват уже давно валяется на грязном сыром полу, но прежде эта тварь все-таки успела пробить во мне огромную дыру. Она нещадно разъедала мою грудь, однако умирать сейчас было нельзя… И тут он сказал слова, которые ранили меня сильнее этого злосчастного выстрела:

– Как жаль, что не успеешь с ней попрощаться, – в голосе плясала издевка. – Она ведь не поймет, почему ты так поступил.

Ком подкатил к горлу, как валун, и боль душевная на время заглушила физическую. В голове появился образ того светлого и легкого, что было дороже всего на свете. Уже недостижимого. Единственное, что имело теперь смысл, – защитить это, пусть даже ценой собственной жизни.

– Это ты не понимаешь, – сдавленно ответил я. – Таким, как ты, и не понять никогда.

– Ой, как трогательно, – съязвил он. – А хочешь подползти поближе и в последний раз полюбоваться ее милым личиком?

Это уже было слишком.

– Мерзавец, ты своими словами подавишься!

Железную дверь сорвало с петель мощным импульсом, и в подвал ввалилась целая толпа в черно-красной форме. Ну куда столько? В глазах все мельтешило, и невозможно было что-либо разобрать.

– Капитан! Капитан, вы в порядке?

– Барьер! – только и смог прокричать я. – Сейчас же! Я долго не смогу сдерживать Подчинение!

В эту же секунду на полу раскинули геометрическую сеть, создавшую сдерживающее поле. Успели. Можно выдохнуть… В глазах темно, тело немеет, а сквозь мое сознание, как луч света, прорывается до боли родной женский голос:

– Марк! МА-А-АРК!

***

– МА-А-АРК! СО-О-ФЬЯ!

Мальчик проснулся от оглушительного крика бабушки.

– Незачем так орать, – простонал он, лениво спускаясь вниз по лестнице.

– Марк, куда подевалась твоя сестра? – ворчливо спросила бабушка, расставляя на полках пыльные книги. – Опять где-то слоняется.

– Она нашла семью енотов в лесу. Видимо, решила прожить оставшиеся дни лета с ними.

– Очень смешно. Сходи приведи ее – вы мне сейчас оба понадобитесь.

Долго Фию искать не пришлось: как и ожидалось, она была в том же месте, где Марк видел ее в последний раз. Девочка склонилась над трухлявым бревном, некогда бывшим высоким мощным дубом. Чуть ли не целиком засунув туда свою голову, она непринужденно с кем-то беседовала через дупло дерева.

– И как ты их еще не распугала? – прокомментировал брат эту картину.

Марк и Фия были двойняшками – обладателями голубых глаз, белокурых волос и ямочек на щеках: у мальчика – слева, у девочки – справа. Мама постоянно ругала их за неопрятный внешний вид, пытаясь приучить к аккуратности, но все было тщетно. Выйдя из дома причесанной, Фия уже через десять минут возвращалась вся растрепанная, попутно нахватав новых дырок на джинсы; не говоря уже о Марке, который категорически не признавал никаких других расчесок, кроме собственной пятерни. Однако чего еще ждать от подростков двенадцати лет…

– А тебя, наверное, зовут Фундук, – доносился из дупла немного писклявый голос сестры.

Такую возможность, по мнению Марка, упускать было нельзя. Предельно осторожно он подкрался к ней и, набрав в легкие побольше воздуха, закричал прямо в ухо. От такого рева с перепугу разлетелись все птицы в радиусе километра. Эффект не заставил себя ждать – словно по цепной реакции завизжала и сестра. Сделала она это, конечно же, в дупло.

От сверхгромкого крика, переходящего практически в ультразвук, жившие в бревне еноты, пулей разлетелись из всех отверстий. Марку даже показалось, что один из енотов пробил новую дыру в этом несчастном бревне. Всем так или иначе удалось сбежать, кроме самой Фии – ее голова намертво застряла в злосчастном дереве.

К этому времени у Марка от смеха кончился воздух в легких. Упираясь ногами и руками в огромное бревно, его сестра отчаянно пыталась освободиться, но все было безуспешно. Полюбовавшись на эту картину некоторое время, брат стал ей помогать и после долгих пыхтений и ругани резким движением все-таки вызволил ее из западни.

– Ты все испортил! Мы почти нашли общий язык, а теперь эксперимент провален!

В ее голосе звучали возмущение и неприкрытая обида. Казалось, даже нарисованный сестрой на розовом свитшоте кролик смотрит на Марка с укором. Дело в том, что Фия, как никто другой, улавливала эмоции животных: понимала их по взгляду, читала движения. Она прекрасно чувствовала их радости, страхи и обиды. Домашние питомцы сразу же шли к ней на руки, а вот с дикими только предпринимались первые попытки выйти на контакт. И поэтому вредная шутка брата стоила ей почти недели бесполезных стараний.

– Да брось, ни один енот не сможет понять твоих чокнутых мыслей, – Марк покрутил пальцем у виска.

– О да, намного проще понять тебя и твои космопушки, – съязвила девочка.

– Если бы в этом мире был хоть один енот, разбирающийся в бластерах, он стал бы самым крутым в мире! – возразил брат. В его голове всплыл образ полосатого героя, стоящего на задних лапах в скафандре с пушкой в руке.

– Зачем ты сюда вообще пришел? Чтобы испортить мне настроение?

– Будто мне больше нечем заняться, – скривился мальчик. – Ладно, извини… не думал, что все эти еноты были так важны.

Сестра какое-то время еще подулась, но быстро оттаяла.

– Ну так и зачем ты здесь?

– Бабушка послала за тобой, мы ей зачем-то нужны.

– Опять? Я больше не буду чистить ее кастрюли, от них странно пахнет, – Фия красноречиво высунула язык.

– Да, я до сих пор чувствую эту вонь на своей одежде. Что у нее там вообще такое?

– Пахнет как старые потные носки, – хихикнула девочка.

– От нашей бабушки можно ждать чего угодно.

Обсуждая содержимое бабушкиных кастрюлей, двойняшки направились в сторону дома. Стоял жаркий летний день, и в расположившейся за сотни километров от мегаполиса деревне местные жители изнывали от пекла и духоты. Всеми способами они пытались бороться с этим зноем: кто ходил купаться на речку, кто предпочитал отсиживаться в тени крыш своих домов. Единственным местом, наполненным свежестью и прохладой, куда местные не решались сунуться, был высокий густой лес, по которому сейчас и шли неспешно Марк и Фия. Только они могли свободно по нему разгуливать. Вовсе не потому, что местные жители опасались встретить там волков, медведей или же заблудиться в лесной чаще. У них была иная причина избегать этого места. Заключалась она в доме на отшибе, одна часть которого выходила в лес, а другая – сразу на обрыв. Точнее, не сам дом пугал их, а женщина, проживающая в нем. Несмотря на двадцать первый век, вся деревня искренне считала ее ведьмой, стараясь лишний раз не попадаться ей на глаза.

Этой женщиной была бабушка двойняшек, и внуки никоим образом не видели в ней колдунью или злодейку. Они прекрасно знали, что, несмотря на резкий нрав, бабушка – очень добрый и отзывчивый человек. Просто местные ее по каким-то причинам невзлюбили. Впрочем, она тоже не питала к ним теплых чувств, именуя их деревенщинами и дикарями. Одного даже прокляла за то, что он назвал ее бабкой. Сама она в проклятия не верила, но бедолага так перепугался, что месяц не выходил из дома, пока его друзья и соседи не попросили уже забывшую об инциденте бабушку снять с него порчу.

– Дремучий лес сплошной, – проворчала она тогда, захлопнув за деревенскими дверь. – Да разве я похожа на бабку?

– Неа, выглядишь ты замечательно, – заверила ее Фия.

И она не врала – бабушка была в отличной форме. Подтянутая, энергичная, короткие пепельные волосы всегда аккуратно уложены, да и одевалась она современно: спортивные олимпийки со светоотражающими вставками, сапоги с пластиковыми застежками и прочие атрибуты, разительно отличающиеся от «бабушкиного» стиля; на руке у нее неизменно сидели противоударные часы, синхронизированные со смартфоном.

В деревню она переехала, как рассказывала мама двойняшек, сразу после смерти дедушки, ушедшего из жизни незадолго до их рождения. Родители отправляли сюда Марка и Фию каждое лето, обрекая их тем самым на неимоверную скуку: тут не было ни интернета, ни кинотеатра, ни торгового центра – только старый телевизор, который показывал три канала, и те с помехами. Впрочем, были в доме и необычные вещи, приводившие двойняшек в некоторое замешательство, в том числе двери, открывать которые строго запрещалось. Это попросту нельзя было сделать – они были наглухо заперты; пролезть через окно также не представлялось возможным, поскольку стены в тех комнатах были сплошными.

***

– Что это вы оба такие довольные? – с прищуром посмотрела на ребят бабушка, оторвав взгляд от телефона. – Опять какие-нибудь пакости про меня говорили?

– Ни в коем случае! – хором ответили внуки.

Но ее было не провести, бабушка всегда волшебным образом узнавала все, что о ней говорят, – будто ей кто-то доносил.

– Смотрите мне тут, самые умные нашлись. Ладно, пошла я к этим деревенщинам, а вы уберитесь в доме как следует. И не вздумайте совать свой нос в запертые двери. Узнаю – оставлю на неделю без телевизора.

– Да будто кто-то смотрит эти три несчастных канала, – пробурчал Марк.

– Что ты там сказал?

– Марк сказал, что мы все почистим как надо! – перебила брата Фия, закрыв ему рот ладошкой.

– Правильно. Я рада, что вы все поняли, шпана. Ну все, мне пора в поселок.

– А зачем? – поинтересовался Марк, не понимая, что вообще там можно было найти интересного.

– По невероятно нужным и важным делам, – загадочно ответила бабушка.

Двойняшки переглянулись. Они прекрасно знали, что эти «невероятно нужные и важные дела» – покупка кошмарной жевательной смолы и тщетные попытки поругаться с почтальоном, который ленится носить одну жалкую газетенку до их дома. Даже сами ребята не особо понимали, зачем она ее выписывает, не читая и заголовка. Обычно споры с почтальоном заканчивались тем, что бабушка писала очередную жалобу в никуда. Она об этом знала, но упорно продолжала их строчить.

Дверь захлопнулась, и двойняшки остались наедине с уборкой. Марк уныло поплелся за шваброй и ведром, а Фия собрала свои белокурые волосы в хвост и нацепила ярко-розовый, усыпанный стразами фартук.

– И где ты такой откопала? – спросил Марк, вернувшись из чулана.

– У бабушки выпросила. Взгляни, это же венец высокой моды!

– Не могу – глаза слепит.

– Ничего ты не понимаешь, – фыркнула сестра, испытывающая очевидную слабость к розовым и блестящим вещам.

– С такими вкусами ты должна быть принцессой, а не растрепой с ободранными коленками.

– Сам ты растрепа! – огрызнулась Фия.

Они вышли во двор, чтобы набрать воды из садового шланга. Спустя три минуты работы насоса ребята стали подозревать, что что-то идет не по плану: в ведро-то вода заливалась, а уровень ее не поднимался.

– Кто бы сомневался, что в этом старом доме даже ведра дырявые, – вздохнул Марк, закрыв лицо рукой.

– Значит, никакой уборки!

– Нам бабушка потом головы оторвет, – Марк всегда был немного дальновиднее сестры.

– А если мы скажем, что все убрали, может, она и не заметит, – заговорщицки зашептала Фия.

– Заметит, и мы отхватим вдвойне – еще и за вранье.

Надо было что-то делать; и тут Фие на глаза попался горшок с пальмой, выставленный бабушкой на улицу по причине отличной погоды.

– Я придумала!

Марк проследил за взглядом сестры и сразу уловил идею. Они подошли к пальме и склонились над нею грозными тенями. Если бы растение могло испытывать чувства, оно бы уже занервничало.

Движения были быстрые и отточенные: ребята выдернули пальму из горшка и поставили ее в ведро. В целом операция прошла без потерь, не считая доброй половины земли, оставшейся за бортом. Промыв горшок и набрав воды, дети принялись за уборку. Начало было продуктивным: Фия, вскарабкавшись на лестницу, усердно вытирала с полок пыль, а Марк надраивал полы. Однако ребятам уборка быстро наскучила, и Марк начал тыкать шваброй сестре в ноги, утверждая, что именно там грязнее всего. Недолго думая, девочка врезала пыльной тряпкой брату по физиономии, от чего он стал чихать и задыхаться. В отместку мальчик затряс стремянку, на которой стояла сестра, – Фия повалилась прямиком на него и, вцепившись в спину, начала щекотать. Марк не мог этого стерпеть. Всеми силами он пытался скинуть с себя сестру, попутно заходясь в страдальческом смехе. Так они бесились, пока одним неудачным движением не свернули высоченный шкаф с книгами. Ребята замерли, глядя друг на друга. В зале повисло гробовое молчание. Они искренне надеялись, что ничего не сломали.

Вдруг тишину нарушил стук в дверь. Двойняшки даже вздрогнули от неожиданности. Неужели бабушка могла что-то забыть и вернулась? Но, проследив за источником звука, брат и сестра пришли в изумление: стук доносился не от входной двери, а от той, которую нельзя открывать. Впервые за двенадцать лет на глазах у Марка и Фии в одной из запретных комнат творилось что-то неладное: был слышен грохот, а из щелей пробивался яркий свет. Ребята осторожно подошли ближе, не решаясь дернуть ручку.

Внезапно подозрительная дверь с грохотом распахнулась, и к ним навстречу вылетело что-то маленькое и громко визжащее. С диким испугом оно какое-то время носилось по комнате, опрокидывая все на своем пути, пока не выскочило молнией в открытое окно.

– Я хочу его себе! – воскликнула Фия и помчалась на улицу.

Марку ничего не оставалось, как поспешить за ними. И стоило им выбежать из дома, как через порог запретной двери переступили еще две тени.

***

Пришельцы осмотрели разгромленную гостиную с опрокинутыми на пол стеллажами. Создавалось ощущение, что по комнате прошелся целый табун.

– Мастер Строгус, вы видели, куда скрылся спефикс?

– Нет. Проследи по аномальгуму, где он сейчас прячется.

– Показывает, что буквально в нескольких десятках метров отсюда.

– Ты видишь точное его расположение, Форс?

– Погрешность в пару сантиметров.

Чужаки двинулись в глубь леса, но, выйдя к месту, на которое указывал прибор, остолбенели. Их взгляду открылось невозможное: двое детишек с Терраны стояли возле спефикса.

– Мне не мерещится? Спефикс подпустил их к себе ближе, чем на три метра? – ошарашенно промямлил Форс.

– Похоже на то, – медленно качнул головой Строгус.

Действительно, все это не походило на простую случайность – ребята не только смогли подобраться к нелюдимому зверьку, девочке почти удалось уговорить его забраться к ней на руку. Форс от удивления снял и протер свои очки-аквариумы. Строгус тоже не отрывал взгляда от происходящего. За свою жизнь он встречал предостаточно удивительных случаев: как укрощали огромных зубохватов, как обманом завлекали хитрых шустролапок в клетки; однако он никогда не видел, чтобы кто-то, в особенности маленький ребенок с Терраны, смог расположить к себе самое пугливое, самое недоверчивое животное из всех, что были только известны Метаполианской энциклопедии.

– Иди сюда, мой мохнатый-рогатый, – сюсюкала Фия.

Ребята наконец-то смогли разглядеть маленького зверька – крохотная белочка с аккуратными ветвистыми рогами и сине-лиловой шерсткой в белых пятнышках.

– Ну же, чем бы тебя завлечь? О, а давай я свяжу тебе милый свитер, если слезешь.

Зверька успокаивал ласковый голос Фии. Он медленно сползал по коре дерева, доверчиво глядя ей в глаза.

– Ты же не умеешь вязать, – вклинился брат.

– Я могу прорезать для него пять дырок в одном из твоих шерстяных носков, – небрежно пожала она плечами.

– Эй!

– Тсс! Ты можешь спугнуть Рогасёнка.

– Рогасенка? – Марк прыснул со смеху. – И ты думаешь, он с тобой будет дружить после такого прозвища?

– Ему нравится, не лезь. Будто у тебя лучше бы вышло.

– Может, и вышло бы! – возразил Марк, но осекся, заметив две незнакомые фигуры. Одному из них на вид было лет сорок; крепкого телосложения, широкоплечий и поджарый. На нем была кожаная куртка со светоотражающими молниями, а лицо закрывали солнцезащитные очки. Второй был ненамного старше ребят – подросток лет четырнадцати. Худощавый и долговязый, с длинной шеей и выпирающим кадыком – парень напоминал верблюда в очках. Бледная кожа почти сливалась с лабораторным халатом.

Паренек резко вскинул правую руку, и из нее вылетела голубовато-зеленая сфера размером с теннисный мяч. Она распахнулась возле зверька, вспыхнув ослепительно ярким светом, и после негромкого хлопка потухла. Когда ребята смогли снова видеть, зверька уже не было, а сфера парила в воздухе, излучая мягкий голубой свет.

– Что вы с ним сделали?! – заверещала Фия.

Она с ужасом пыталась найти глазами своего нового друга, но тот бесследно исчез, словно его испепелили прямо на месте.

– Я поместил спефикса в специальный сферариум, который предварительно был настроен на среду его обитания, – прикрывая уши, ответил паренек. – Сейчас, считай, он находится в самых комфортных для него условиях, незачем так орать.

– И ему там не страшно? – не успокаивалась девочка.

– Нет, конечно. Что за глупые вопросы? Ему там лучше всех.

Парень протер сферу пальцами и протянул ей, чтобы показать. В месте, до которого он дотронулся, шар стал прозрачным, и внутри можно было разглядеть зверька, вполне удобно устроившегося на одной из веток баобаба.

– Что меня больше интересует, так это как вам удается нас видеть? – встрял в разговор мужчина. – Маскировка должна была сработать. Биополя не совпадают?

– Марк, что он несет? – шепнула Фия брату.

– Не знаю.

В голове у обоих выстраивалась цепочка: дело обстоит где-то в лесу, бабушка далеко, два непонятных психа несут бред про вселенные и биополя. Все это сильно напрягало и напоминало сцену из какого-то жуткого триллера. Совсем не хотелось, чтобы родители потом нашли их имена в сводке новостей. Пока Фия не могла пошевелиться, Марк старался действовать быстро. Он вцепился рукой в ближайшую самую большую лапу ели и, оттянув ее так сильно, как только смог, отпустил прямиком в лица незнакомцев. Воспользовавшись этим отвлекающим маневром, Марк схватил сестру за руку и со всех ног дернул с ней в сторону дома.

– Их нельзя упустить, они… – услышали ребята вдогонку крик мужчины.

Двойняшки, не ощущая под ногами земли, неслись без оглядки сквозь лес. Наконец-то оторвавшись от преследователей, они выбежали к дому.

Марк запер дверь изнутри и забаррикадировал ее столом для надежности. Фия, пытаясь отдышаться, сползла по стенке. Ее глаза, как два колодца, вопросительно смотрели на брата. Мальчик только собрался сказать, что все в порядке и они в безопасности, как послышался скрип ножек стола по паркету. Брат и сестра окаменели – прямо на их глазах стол начал медленно отодвигаться, и дверь, предательски взвизгнув, распахнулась.

В проходе стояли все те же двое.

– Ну почему же вам надо было забежать именно в этот дом? – грозная фигура мужчины повисла над ребятами. В страхе перед неизвестным Марк и Фия схватились за руки и зажмурились, затаив дыхание. Вот-вот произойдет что-то ужасное.

– Ну и какого хорба тут творится?! – раздался знакомый голос за спинами преследователей.

Все обернулись и замерли как статуи. Марку и Фие была хорошо знакома эта бабушкина интонация: в такие моменты желательно было не то чтобы застыть, а лучше и не дышать, дабы не спровоцировать тотальный взрыв. Однако не только двойняшки были напуганы. Для обидчиков, казалось бы, она была безобидной, хрупкой женщиной в возрасте, но почему-то эти двое так же стояли, не двигаясь, а в глазах их читалась смесь замешательства и легкого ужаса.

– Мастер Строгус, потрудитесь объяснить, почему это вы с Форсом находитесь в моем доме, до смерти запугав моих же внуков? – грозным тоном чеканила бабушка каждое слово.

– Но как вы здесь оказались, госпожа д… – у юноши даже голос сорвался от волнения.

– Как я оказалась в своем же доме? Форс Мажор, ты, конечно, шутки не поймешь, но именно сейчас твое имя подходит тебе как никогда.

Форс шутки действительно не понял. Зато поняли ребята и тихо захихикали в углу.

– А вы-то что хрюкаете? Кто навел тут этот бардак? – осадила ребят бабушка, носком кроссовки двигая одну из лежавших на полу книг.

– Это все Рогасенок, – начала выкручиваться Фия.

– Так я и поверила. Убирать все будете сами. Вернемся к делу: потрудитесь все-таки объяснить, Соломон, что здесь происходит.

– На Террану через портал в лаборатории ускользнул спефикс. Нам ничего не оставалось, как последовать за ним и как можно скорее вернуть его в естественные условия.

– Спефикс? Как он тут оказался? – удивилась бабушка.

– Это моя вина, – произнес Форс, – я был в лаборатории Академии, проводил исследования на предмет адаптации спефикса к среде с большим содержанием кислорода, так как именно он улучшает физические показатели и продолжительность жизни этого вида. Но, когда я отвернулся записать полученные результаты, он смылся.

– Ты же даже не биолог, как тебя в сферу-то занесло? Подождите, а это случаем не потомок ли того спефикса, которого я спасла от дедраконов? – спросила бабушка.

– Да, именно он.

– Бабушка, кто такие дедраконы? – встряла Фия.

– Это межвселенские браконьеры.

– Спефикса-то мы поймали, но что важнее… Это ваши внуки? – осторожно начал Строгус.

– Да, все верно. А что не так?

– Понимаете, они его видели, в смысле спефикса.

– Девчонка даже умудрилась его подозвать к себе. Ранее это удавалось только вам одной! – взволнованно затараторил Форс.

Бабушка внимательно посмотрела на внуков, затем медленно перевела взгляд на мужчину.

– И что вы этим хотите сказать? – спросила она.

– Им место в Метаполии. Обычные терране ни спефикса, ни нас с Форсом видеть не могут – на аномальгуме активирована маскировка. Ваши внуки не принадлежат этой вселенной. По всем правилам им необходимо быть под присмотром Совета Четырех Столпов, – сказал Строгус.

– Соломон, неужели вы думаете, что я не знаю своих же внуков?

– Но тогда почему они не там, где должны быть?

– Потому что так надо. И, поверьте, на то есть причины.

– Так или иначе, я обязан сообщить обо всем Совету. Мария, я вас бесконечно уважаю, но правила есть правила: эти дети обязаны жить в Метаполии и проходить обучение в Академии. В последнее время барьер не такой крепкий, как раньше. Им опасно находиться за его границами слишком долго.

Когда Строгус сказал про барьер, у бабушки дрогнули черты лица, а в глазах появилась легкая тревога. Марк и Фия отчаянно пытались вникнуть в разговор, но не улавливали и половины сказанного.

– То есть, бабушка, ты от нас что-то скрывала? – спросил Марк.

– Это не совсем так, Марк.

– Тогда как? Я ничего не понимаю. И о каком барьере идет речь?

– Я тоже не понимаю, – подхватила Фия, – почему этот странный дядька говорит, что мы не должны его видеть?

Бабушка тяжело вздохнула и подошла к окну. Она долго вглядывалась в гущу деревьев, подбирая подходящие слова.

– Решение останется неизменным, – сухо заключила она. – Мои внуки никуда не пойдут, им безопаснее в этом мире, под моей защитой. Я попрошу вас удалиться, будьте так любезны.