Ночной монарх

Чубчиков, сделав улыбку до самых ушей, утвердительно кивнул головой…

Водитель припарковал автобус на небольшой специальной площадке, находившейся в сосновом бору. Затем нажал на кнопку селектора и известил пассажиров об остановке. Они вышли минут через двадцать. Первым спустился на землю мужчина. Затем он подал руку женщине. Он очень боялся, что она оступится и полетит вниз. Чубчиков облегченно вздохнул, когда его подруга легко спрыгнула с подножки и стала делать небольшие пробежки вокруг автобуса. Ее примеру вскоре последовал и он. Через некоторое время туристы взялись за руки и стали давить ими друг на друга. Детская игра обеим очень нравилась, особенно женщине. Она от удовольствия иногда визжала. Ее приподнятое настроение передавалось долговязому партнеру. Он во время игры то и дело прижимал к себе тощую фигурку маленькой женщины и улыбался.

Очарованный красотой природы и свежестью воздуха, Чубчиков предложил подруге немного прогуляться. Его предложение Клара приняла с удовольствием. После смерти мужа она еще ни разу по-настоящему не любовалась ночным небом, да еще с мужчиной, который все больше и больше завоевывал ее сердце. Непродолжительная прогулка перед опушкой леса удалась наславу, даже несмотря на то, что за это время никто из них о серьезном не проронил ни слова. Каждый думал о своем. Чубчиков все еще не мог раскусить смысл слов немки, подавшей ему намек о ближайших переменах. Спрашивать ее об этом или подавать какие-либо намеки, он не хотел. Желание было, но его вновь преследовал страх, в некоторой степени даже животный. Он больше не горел желанием прозябать в нищете и получать за свой тяжелый труд нищенскую зарплату. Благодаря собачке Томми, которую госпожа Клюге оставила дома под присмотром служанки, ему страшно повезло. Попасть из грязи в князи требовалось время, и конечно, его прилежное поведение. Только по этой причине он то и дело обнимал женщину и целовал ее в губы. Иногда он останавливался и усердно растирал своими руками ее спину и ноги. Старуха от удовольствия прижималась к его груди и тихо шептала ему на ушко:

─ Федор, мне так хорошо с тобою, мне так хорошо… Я жду от тебя любви, мой дорогой мужчина…

Ночное кушанье удалось наславу. Служанка Ангела справилась с важным заданием своей хозяйки превосходно. Клюге впервые взяла с собою молодую девушку. Во время путешествий с мужем она кухарничала сама, сейчас же сил для этого не было. Да и времена наступили другие. Имевший деньги, позволял себе все или почти все. И никто за это его не наказывал. Было ли это рабством или куплей рабочей силы, она никогда об этом не задумывалась. Да и зачем думать? Ее деньги заставляли думать других. Она звонила своей управляющей госпоже Баллак, бывшей служащей в одном из ратхаусов города, и давала ей указания.

Пенсионерка была одновременно и поставщиком рабочей силы. За ее умную голову Клюге платила деньги и немалые. И на этот раз с помощью Лины ей удалось найти по довольно низкой цене автобус с водителем. За все время общения Баллак никогда не заводила с нею речь о «продаже» ей женихов ─ боялась потерять денежного клиента из-за ее непредсказуемого характера. Ее попытка найти только что овдовевшей миллионерше достойного жениха с треском провалилась. Произошло это в самом начале их деловых контактов. На ее намек о том, что у нее есть знакомый мужчина, профессор из университета, у которого совсем недавно в автомобильной катастрофе погибла жена, Клюге абсолютно не прореагировала. С того момента очень много утекло воды. Русский появился совершенно случайно, словно по заказу самого Бога. И все это произошло, благодаря ее любимой собачке Томми…

Во время ночной трапезы Клюге представила своему другу водителя автобуса господина Роммеля. Невысокого роста мужчина был коренным немцем. В этом Чубчиков убедился мгновенно, как только тот открыл свой рот. Из его уст то и дело «вылетал» швабский диалект. Для русского это был второй иностранный язык.

Он довольно часто видел в учреждениях и даже на заборах небольшие таблички, на которых по-немецки было написано: «Мы можем все, кроме литературного немецкого языка». Возможно, это было просто-напросто шуткой или розыгрышем. Сначала Чубчиков на это серьезного внимания не обращал, однако потом все больше и больше убеждался, что многие из швабов не горели желанием изучать хохдойч. Богатая немка, скорее всего, только из-за своей привязанности к нему изыскивала очень простые слова из литературного немецкого языка, чтобы как можно лучше общаться с мужчиной, у которого была не только очень сложная фамилия, но и не было за душой ни гроша.

Парочка путешественников улеглась в постель под утро. Никто из них не скрывал, что они в эту ночь, как никогда раньше, друг другу нравились. Им в равной степени нравилось и то, что они оба были довольно пьяными. Желание выпить у русского появилось еще во время прогулки, когда он почувствовал очередной прилив жизненных сил. Были и другие причины для «расслабухи». Он почти целый месяц не будет бдить по ночам или настраивать себя на крепкий сон днем, когда вся и все работало и носилось. Не будет он бояться и телефонных звонков, на которые надо четко отвечать. Чубчиков неслыханно обрадовался, когда увидел на столе бутылку русской водки. Он посмотрел на Клару и от удовольствия потер руки. Для выпивки было все ─ хорошая закуска, свежий воздух и, конечно, женщина. Хитринку в его глазах немка заметила. Улыбнулась. Особый спецзаказ для любимого она сделала уже перед самым отъездом. Ангела сходила в русский магазин и купила четыре бутылки водки. Давать спиртное русскому без всякого повода Клара сильно боялась. Не дай Бог, опозорит ее при всем честном народе! За пределами страны еще куда ни шло. В родном городе она этого бы не перенесла. Вдову богатого мебельного короля очень многие знали.

Этой ночью она сделала исключение и для себя, выпила всемирно известный русский напиток. До этого его никогда не пила. Лучезарные глаза и страстные поцелуи мужчины в прямом смысле сводили ее с ума. Убедившись, что водитель и служанка мирно сидели и о чем-то беседовали за отдельным столиком, она прижалась щекой к любимому и на ушко ему сказала:

─ Федор, Федя… Я только ради тебя выпила русскую водку… ─ Крепко поцеловав его в губы, она вновь едва слышно прошептала. ─ Только ради нас с тобою…

Чубчиков, окрыленный нежностью богатой немки, чмокнул ее в губы, улыбнулся и с оживлением произнес:

─ Клара, слушай меня, слушай очень внимательно… Сначала закрой глаза и широко раскрой рот, затем выплесни эту жидкость… Тебе тут же станет очень приятно…

Затем взглянул на свою подругу. В том, что она его наставления не поняла, он не сомневался. Поэтому он быстро вышел из-за столика и вытянулся, словно солдат на военном параде. Сначала расправил свои плечи и подобрал под себя живот. Потом машинально вытянул руку вперед, в которой была рюмка с водкой, и поднес ее к своим губам. На какой-то миг он замер. По-озорному улыбнулся и тотчас опрокинул жидкость в свой рот. Старушка очень пристально следила за действиями своего кумира. Она не оставила без внимания и то, как он после выпитого спиртного обеими руками полез в большую банку с огурцами и вскоре оживленно задвигал своими челюстями.

Его самодовольное лицо Клару подзадорило. Она вышла из-за столика и повторила все действия своего учителя. Последствия трюка были для нее непредсказуемыми. У нее вмиг перехватило дыхание, запершило в горле. Ее глаза сначала заблестели, потом неестественно забегали, словно хотели выйти из своих орбит. Выступили слезы. Старуха уставилась на русского, который почему-то был неподвижен и с недоумением смотрел на нее…

Чубчиков, увидев испуганное лицо немки, не на шутку струхнул. Ему казалось, что еще чуть-чуть и она задохнется. От отчаяния он быстро взял в свои руки широкое полотенце, висевшее на спинке кресла, и замахал им перед физиономией женщины. Свежий воздух подействовал на нее очень благоприятно. Она присела в кресло и с большим надрывом задышала. Федор тут же поник головой. Он не сомневался, через пару минут на него обрушится огромный ушат ругани. Последует и самое худшее ─ изгнанным в эту ночь он не хотел. Он впал в глубокое раздумье. Искал выход из поистине трагикомической ситуации. Он никогда не думал, что старая женщина прилежно последует его примеру.

Едва Клюге пришла в себя и обратила на него взор, он упал на колени, и стучая обеими руками в свою грудь, истошно завопил:

─ Клара, моя Кларочка… Госпожа Клюге, Клара, извините меня, пожалуйста… Я не хотел сделать тебе плохо…

Мольбу о пощаде он повторил несколько раз. Ему было не до регистрации слов и звуков, которые мощным потоком исходили из его уст. Отпущение греха он просил на немецком и на русском языке. Слов на родном языке он произнес куда больше. Его глаза были влажными от слез, руки сильно тряслись. Коленопреклоненный по-собачьи глядел в глаза старой женщины и рыдал. Чем дольше он ползал перед ней, тем радостнее светилось ее лицо. Едва оно озарилось улыбкой, он приподнялся с коленей и бросился к ней. Через миг их губы слились в единое целое. Затем влюбленные отпрянули друг от друга. В глазах обоих были слезы. Женщина с нежностью гладила заросшее лицо своего любимого, который всегда желал ей только добра и долгих лет жизни. И больше ничего. В этом она убедилась и сейчас, когда захлебнулась от страшно жгучей жидкости…

Чубчиков очень медленно отходил от нервного шока. Он чуть было не потерял рассудок, увидев задыхавшуюся старушку, которая была для него не только любовницей, но и трамплином в его безбедное будущее. Похоронить немку для него особых проблем не составляло, быть нищим в сытой стране куда труднее…

Очередную рюмку русской водки Клюге выпила за любовь. Она сама предложила тост, который в большей мере напоминал ей о своем возвращении из иного мира. На этот раз она начисто отмела рекомендации учителя. Перед принятием спиртного она плотно покушала, затем вышла из-за стола и принялась вокруг него семенить. Она нередко останавливалась и почти со свистом набирала в свои легкие свежий воздух. Воздушные процедуры пошли ей на пользу. Она несколько приосанилась и порозовела. На этот раз прозрачная жидкость успешно прошла ее горло и также успешно опустилась на самое дно ее желудка. Клара тотчас же ощутила легкое жжение, оно было очень приятным. Она улыбнулась и посмотрела на своего напарника. У того ─ ни в одном глазу. Он, как и раньше, улыбался и очень усердно шевелил челюстями. Через некоторое время участники ночной трапезы почувствовали, что их желудки были основательно набиты избранной вкуснятиной. Они стали циркачить. Преуспевал в этом мужчина, который от удачной развязки чудом несостоявшейся трагедии был на седьмом небе. Он наполнил водкой две хрустальные рюмочки и очень громко произнес:

─ Моя любимая Клара, сейчас мы пьем на посошок, так говорят у русских, когда покидают гостей…

Затем он внезапно приумолк. Слово «посошок» он сказал по-русски. Его перевода на немецкий язык он не знал. Увидев несколько удивленную физиономию покровительницы, которая держала в руке рюмку, и не знала, что с нею делать, Чубчиков широко улыбнулся и по-озорному сказал:

─ Клара, мы пьем за наше здоровье и разбегаемся по своим хибарам…

Последнее слово он опять произнес по-русски. Клара из его тоста вообще мало что понимала. Она лупала глазами и слегка качала головой. Ломать голову ей дальше не пришлось. Чубчиков крякнул и вмиг осушил содержимое хрустального сосуда. И очередная порция прозрачной жидкости в желудке богатой вдовы улеглась очень приятно и удачно. В какой его части, она не знала. В этом и не было никакой необходимости. Ее настроение с каждой минутой становилось приподнятым, ее любимый мужчина выглядел куда красивее и был куда умнее, чем раньше…

Русский после выпитого ударился в воспоминания о своей родине. Его предложения из-за небогатого запаса слов были очень простыми ─ несложными. Собеседница сначала внимательно его слушала, потом все больше и больше стала клевать носом. Затем сильно захрапела. Чубчиков очень осторожно взял женщину на руки и понес ее в автобус.

Клюге проснулась мгновенно, как только почувствовала страстные поцелуи своего молодого любовника. Чубчиков в эту ночь на колесах был особенно ласков и страстен. От внезапно появившихся чувств к маленькой и тощей женщине, ему становилось не по себе. Прилив радости и страсти иногда сменялся неподдельным страхом. Он на какой-то миг приостанавливал свои движения и замирал. Прислушивался. Его любовница, находясь в плену истомы и алкогольного опьянения, тотчас же маленькими пальцами высохших ладоней щипала его ягодицы. Он вновь оказывался во власти разума и страсти. Его ласка и сила женщине до безумия нравились, она хотела все больше и больше. Иногда до мужчины доносилось тихое шептание:

─ Федя, какой ты у меня сильный и большой… Ты у меня сильный и большой…

Чубчиков не вникал, что ему говорили. Ему было не до этого. Лишь после того, как партнерша сильно вскрикнула и неестественно вытянулась на душистой постели, он сделал еще несколько движений, и привстав на локти, плюхнулся вниз…

К границе Австрии они подъехали к обеду. Солнце сильно палило, что пришлось включить вентиляторы. Особенно изнывала от жары Клара, она часто просила минеральной воды. Чубчиков охотно исполнял все ее желания, кое-что даже делал по собственной инициативе. Он то и дело смачивал под краном большое полотенце и махал им перед женщиной, лежавшей в постели или сидевшей в кресле. Страдалица с умилением смотрела на мужчину, иногда в знак благодарности улыбалась или ласково трепала его шевелюру. Перед въездом в город Зальцбург автобус сделал остановку. Туристы приняли небольшой душ. Затем покушали, переоделась. Клара приоделась в светлые короткие шорты и такого же цвета блузку. Федор в своем одеянии повторил свою любовницу. На голову они надели большие соломенные шляпы.

За обедом Клюге очень коротко разъяснила любовнику, почему она выбрала Зальцбург для своего посещения. Она обожала музыку Моцарта, часто бывала на концертах исполнителей его произведений. Съездить сюда с мужем ей раньше не удавалось, то не было времени, то еще что-то мешало. Чубчиков обеими руками поддержал затею покровительницы. Он внимательно ее слушал, иногда поддакивал или кивал гловой. Делал это для проформы ─ дабы не обидеть женщину. Он не кривил душой ─ музыкант был ему по одному месту. В России он вообще о нем ничего не слышал. Побывать в театрах или в других культурных заведениях сытой страны ему не удалось. Не было ни денег, ни свободного времени.

Автобус припарковался на специальной площадке, неподалеку от дома, где родился Моцарт. Клюге, едва ступила на землю, сразу же стала рассказывать другу о детских годах музыкального кумира. Чубчиков, держа женщину под руку, на ее славословие никакого внимания не обращал. У него на уме было совсем иное. Он сильно боялся, что кто-нибудь из прохожих не заметит небольшого росточка старушонку, и невзначай, а может и специально врежется в нее. Только поэтому он одной рукой вел любовницу, другую держал впереди себя. Добросовестное бдение и одновременно донжуанство русского немке очень нравилось. Она то и дело поднимала свою головку вверх и улыбалась. Перед высоким мужчиной с очень серьезной физиономией люди, идущие им навстречу, тут же расступались. Идущие же позади ─ смиренно обходили пару стороной.

Перед домом, где родился музыкант, туристы сделали короткую передышку. Присели за столик в летнем кафе. Тотчас же к ним подошел темнокожий официант, и оскалив свои белые зубы, предложил меню. Пожилая женщина лениво повернула голову из стороны в сторону. Молодой клерк ее знак понял. Сделав несколько недовольное выражение лица, он вновь поспешил к буфетной стойке. Парочка, немного отдохнув, неспеша приблизилась к историческому месту. Остановилась. Небольшая толпа зевак стояла перед входом трехэтажного здания и глазела на металлическую пластину на стене. На ней было написано, что в этом доме в 1756 году родился всемирно известный композитор Вольфганг Амадей Моцарт. Попытка Клюге войти в обитель знаменитого австрийца закончилась провалом. Перед своим носом она увидела небольшой картон, на котором на немецком и английском языках было написано «Идут ремонтные работы». Чубчиков, заметив недовольное выражение лица подруги, стал ее успокаивать. Не помогло. Старуха, с перекошенным от злобы лицом, ходила перед домом и что-то бубнила себе под нос. Телохранитель едва успевал в прямом смысле расчищать ей путь. В конце концов Клара сдалась. Предложение мужчины прогуляться по рынку, расположенного неподалеку, она приняла без особого желания. Австрийский рынок мало чем отличался от немецкого, за исключением лишь одного. Любая вещь, вплоть до мельчайшей безделушки, лежавшая на прилавках, в той или иной степени была связана с жизнью Моцарта.

В столицу Австрии они приехали поздно вечером и сразу же расположились в шикарной гостинице, в самом центре Вены. Трехместный номер был чудесный. Чубчиков, как только очень милая горничная закрыла за собою дверь, сразу же взял на руки легкое тело покровительницы и стал носить его по комнатам. Они вместе восхищались роскошью и чистотой в комнатах. Спальную комнату русский оставил на «закуску», хотел как можно больше сделать удовольствий и воспоминаний для богатой немки. Он с улыбкой положил ее на широченную кровать и также с улыбкой расстегнул первую пуговицу ее светлой блузки. Бесцветные глаза старушки на какой-то миг закрылись, потом вновь открылись. Ее лицо несколько порозовело. Страстный поцелуй мужчины нагая встретила с радостью и одновременно со слезами. Уловив момент тревоги своего партнера, она сильно прижала его к себе и тихо прошептала:

─ Федя, мой любимый, у меня все нормально, все нормально… ─ Покачиваясь в такт его движений, с улыбкой добавила. ─ Я люблю тебя и хочу прожить еще сто лет, но только с тобой…

Клюге проснулась к середине дня. Чубчиков уже почти два часа бодрствовал. За это время он привел себя в порядок и сидел на огромном кожаном диване. Смотрел телевизор. Его радовало многоязычие каналов. Кроме немецкого здесь были английский, французский, турецкий и русский. Родной язык его мало привлекал. Поэтому он не стал вслушиваться в то, что читал по бумажке молодой парень с небольшой плешинкой на передней части головы. Он нажал кнопку пульта и выключил телевизор. Сейчас его тревожило совсем иное. Его подруга из-своей старости, наверняка, забыла о поездке по городу. Что-либо ей напоминать или доказывать, он не хотел. Боялся.

Открыв глаза, дряхлая старуха, сразу же протянула руку к соседней подушке. С трудом приподняла голову ─ любимого не было. Она не на шутку забеспокоилась. Медленно опустив ноги на пол, она засеменила в зал. Она облегченно вздохнула, когда увидела симпатичного мужчину, одетого в светлые шорты и такого же цвета футболку. Он сидел на диване и листал журнал, он изобиловал цветными фотографиями молодых женщин. Она почти на цыпочках подошла к сидячему, и состроив недовольную мордочку, в результате чего ее лицо стало ребристым от морщин, тихо произнесла:

─ Федор, я уже давно лежу в постели и жду тебя… Куда ты исчез, словно сквозь землю провалился…

Чубчиков несколько мгновений молчал. Не знал, как вести себя дальше ─ дежурно улыбнуться или спросить о здоровье старушки. То и другое ему не пришлось делать. Клара села ему на колени и ласково прошептала:

─ Федя, я закажу нам покушать, а там будем действовать по обстановке… Ты, согласен, мой любимый?

Русский улыбнулся и утвердительно кивнул головой. Она чмокнула его в губы и неспеша направилась в ванную комнату. Чубчиков слегка провел пальцем по своим губам. Старуха оставила на его губах несколько капель жидкости, которая издавала неприятный запах. Он плотно сжал губы, не хотел допускать в свою полость рта инородное вонючее вещество. Он соскочил с дивана и оживленно замахал обеими руками вслед уходящей женщине. Его лицо светилось от неописуемой радости. Едва старушка скрылась из виду, он тихо чертыхнулся и смачно плюнул на белоснежный палас.

Туристы из Германии подошли к регистратуре ровно в два часа дня. Администраторша, молодая девушка со светло-коричневым цветом кожи, увидев немцев, стремительно бросилась к ним навстречу. Госпожу Клюге уже два часа в вестибюле ожидал ее гид. Он то и дело спрашивал у проходивших мимо работников гостиничного комплекса о появлении немецкой пары. В номер не звонил ─ боялся. В конце концов его терпение лопнуло, и он присел за небольшой столик, стал просматривать большую кипу журналов из различных стран мира. Шедших в его сторону немцев и работницу гостиницы, он не заметил. Лишь после того, как молодая девушка окликнула его по имени, он встрепенулся и оторвался от журнала. Затем выскочил из-за стола, и наклонив слегка голову вниз, с улыбкой представился клиентам:

─ Меня зовут господин Кальке… Кальке Роберт… Я ─ гид…

На Чубчикова, который держал сгорбленную старушку под руку, путеводитель особого впечатления не произвел. Это был мужчина почти его возраста, вполне возможно, чуть-чуть старше. Желание протянуть ему руку у него вообще улетучилось, когда клерк, блукая черными глазами по сторонам, словно за ним следили сотрудники КГБ бывшего Советского Союза, раскрыл рот до самых ушей, и приложив руку к сердцу, льстиво протараторил:

─ Я и моя жена очень рады приветствовать немецких гостей на земле чудесной Австрии… Я только-только что подъехал…

Прославлять дальше свою страну и оправдываться за свое невнимание к туристам ему не предстояло. Чубчиков громко хмыкнул себе в кулак, слегка улыбнулся и посмотрел на подругу. Ее бесцветные глаза на этот раз испускали какие-то огоньки. О чем они говорили или на что намекали, ему было непонятно. Он вновь хмыкнул и очень громко с повелительными нотками в голосе произнес:

─ Господин Кальке, у нас очень мало времени… Мы хотим, как можно быстрее ознакомиться с мировой культурой известного города…

Немецкая речь любовника, к тому же без явных ошибок, вызвала неподдельную радость у Клюге. От удовольствия она зацокала языком и внимательно посмотрела на гида. Стоявший перед нею мужчина с редкими седыми волосами на овальной голове и с небольшим горбатым носом, особой симпатии у нее не вызывал. Желание позвонить в туристическое бюро и наябедничать на горбоносого у нее то появлялось, то исчезало. Она слегка кашлянула, и окинув клерка презрительным взглядом, очень сухо добавила:

─ Оплата за услуги начинается с этого момента… Ни раньше и не позже, хотя могут быть и изменения, господин Кальке… Я и мой муж приехали отдыхать…

Затем она с вожделением посмотрела на того, кто все еще продолжал держать ее под руку. Чубчиков намек богатой женщины, которая только что назвала его своим мужем, понял без всяких обиняков. Вынужденный простой, пусть даже и по их вине, они платить не будут, ни сегодня, ни завтра. Он облегченно вздохнул и утвердительно кивнул головой. Затем взял в свою широкую ладонь костлявую ручонку старушки, и сделав надменное выражение лица, направился к выходу. Гид обогнал немецких туристов перед парадным входом в гостиницу, и слегка кивнув головой в их сторону, рысью помчался к небольшому автобусу, припаркованному на обочине дороги.

Чубчиков вальяжно подошел к автобусу и запрыгнул на его подножку. Затем улыбнулся и протянул руку любовнице. Клара вытянула обеи руки вперед, и попав в мощные объятия мужчины, в миг оказалась на большом сиденьи, обтянутым идеально чистым белым материалом. В салоне было свежо и несколько прохладно. Из небольшого репродуктора, вмонтированного в крышу, раздавалась легкая музыка. Все располагало к удовольствиям, к взаимопониманию и любви. Как только машина тронулась с места, русский очень нежно прижал к своей груди тощую старушку, и страстно ее поцеловав, ласково проворковал:

─ Моя Кларочка, дай Бог нам здоровья, только здоровья…

Затем ангельским голоском прошептал:

─ Я, как твой муж, сделаю все возможное для нашего счастья…

Клюге от радости чуть не плакала. Она не сомневалась, что ее первая поездка с мужчиной, который по возрасту приходился ей в сыновья, удачно состоится. Она прильнула к нему и положила свою руку между его ног. Его член был на боевом «взводе». Сидевшие в обнимку, тяжело вздохнули и почти одновременно уставились в окна…

Гости из Германии из множества исторических мест красавицы Вены предпочтение отдали дворцу Шенбрунн, здесь когда-то жили короли. Мощное здание, опоясанное зеленью различных насаждений, Чубчиков заметил еще издали, когда их автобус повернул с главной улицы на второстепенную, чтобы подъехать к парковочной площадке. Подобных автобусов на площадке было много. Водитель очень долго искал место не только для стоянки, но и удобный выход для сварливой парочки. Ему с самого начала немцы не понравились. Он долгое время просидел в фойе, пока они соизволили появиться. Тяжело он перенес и их нотации в свой адрес. Он почему-то не верил, что долговязый мужчина являлся законным мужем старой развалюхи. В пути он то и дело ухмылялся, когда за его спиной раздавались ее вопли. Едва увидев через окно красивый дом или подобное ему сооружение, немка громко кричала: