Созвездие Лубянки. Люди и судьбы

12 октября 1964 года, примерно в 21.00, Брежнев позвонил Хрущёву, находившемуся на отдыхе в Пицунде, и попросил его приехать на заседание Президиума ЦК, назначенное на следующий день. Хрущёв согласился и подтвердил, что прибудет в Москву вместе с Микояном.

Заседание открылось на следующий день 13 октября в 15.00, однако Хрущёва не было. Наконец он появился в зале и занял место председателя. После этого слово взял Брежнев. Он обвинил Хрущёва в создании культа своей личности, грубости по отношению к членам партии, совмещении должностей, разделении партии на промышленную и сельскохозяйственную и многом другом. В ответном слове Хрущёв высказался в том духе, что «вы все меня поддерживали долгие годы, говоря в том числе и с этих трибун, что я всё делаю правильно. Если у вас так много вопросов ко мне, то почему вы их не задавали раньше?» Однако эти резонные замечания потонули в шквале разгромных речей, с которыми выступили Шелест, Шелепин, Кириленко, Мазуров, Ефимов, Мжаванадзе, Суслов и Гришин, а на следующий день – Полянский, Косыгин и Подгорный. Все были против Хрущёва, за исключением Микояна, который пытался осторожно защищать его, подчёркивая его внешнеполитические заслуги. В тот же день, 14 октября, Хрущёв согласился подписать заявление о своей отставке.

Вечером в 18.00 открылся Пленум ЦК КПСС. После доклада, который два часа зачитывал Суслов, Пленум освободил Хрущёва от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и вывел его из состава Президиума ЦК «по состоянию здоровья», а также признал нецелесообразным в дальнейшем совмещение постов руководителей партии и правительства. На следующий день указом Президиума Верховного Совета СССР Хрущёв был освобождён от должности председателя Совета Министров СССР.

Среди кандидатов, выдвинутых на освободившуюся должность первого секретаря ЦК КПСС, согласно запискам Шелеста фигурировали Брежнев, Косыгин и Подгорный. При этом победу одержал Подгорный. Однако он отказался от неё, мотивируя это тем, что Брежнев моложе и так сложилось, что Брежнев должен занять этот пост. Сам Подгорный 9 декабря 1965 года был избран председателем Президиума Верховного Совета СССР вместо Микояна, отправленного в отставку как достигшего 70‑летнего возраста.

Читатель может сказать, что всё, о чём здесь пишет автор – это дела давно минувших дней. Стоит ли о них вообще вспоминать, ведь мы давно живём в другой стране. Осмелюсь, однако, утверждать, что Родина у человека одна. А в октябре 1964 года, когда происходили упомянутые выше события, я уже второй месяц ходил в первый класс школы № 25 в самом центре Тюмени. Под ногами шуршат жёлтые листья, за плечами ранец с учебниками и тетрадками в косую линейку, пеналом с перьями и мешочком с чернильницей-непроливайкой, на груди слева у сердца октябрятская рубиновая звёздочка с образочком маленького кудрявого Володи Ульянова:

Когда был Ленин маленький,С кудрявой головой,Он тоже бегал в валенкахПо горке ледяной.

До школы я дважды побывал в ведомственном детском санатории КГБ в Евпатории, где среди дворцовых построек по дорожкам вышагивали пышные павлины, а важные нянечки в белоснежных халатах водили нас малышей на процедуры в старинную грязелечебницу. Ну и, конечно, море с его синим бескрайним простором и ароматом водорослей. Никогда не забуду, как увидел его в первый раз – наверное, это до сих пор остаётся моим самым сильным впечатлением в жизни. Стояла прохладная погода, и купание всё откладывалось. И вот наконец нас построили парами, вывели за ворота и повели вдоль высокой ограды из серого ракушечника. В какой-то момент небо стало увеличиваться в объёме, затем открылась песчаная коса, на которую с шумом и пеной накатывала бесконечность прохладной воды:

Снятся частоМне по ночам дельфины,Снятся чайкиИ мачты бригантины.След мой волною смоет,А я на берег с утра приду опять…Море! Ты слышишь, море —Твоим матросом хочу я стать!

Конечно, мы уже тогда понимали, что мирное небо над головой и наше счастливое детство – вовсе не подарок природы, что всё это досталось нам благодаря нашим родителям, которые занимаются важной работой, защищая нашу страну. Поэтому после уроков я обычно заходил в тир, расположенный в подвале булочной напротив школы – выстрел из мелкокалиберной винтовки («мелкашки») стоил, кажется, пять копеек – и шёл мимо Управления КГБ по Тюменской области, в котором работал мой отец. Иногда я открывал массивную дверь с чекистской символикой на ручках и просил дежурного офицера позвать Ведяева Юрия Андреевича. Поговорив с папой в специальной комнате с большими кожаными креслами для посетителей, я выходил на улицу Володарского и шёл до улицы Семакова, где жила моя бабушка Мария Фёдоровна Опрокиднева.

В феврале 1966 года отец уехал в Киев на шестимесячные Курсы усовершенствования руководящего и оперативного состава КГБ при СМ СССР. Однажды на курсы из Москвы приехал начальник Службы № 2 (аналитической) Второго главка (контрразведка) КГБ при СМ СССР Алексей Михайлович Горбатенко. Во время лекций и бесед он обратил внимание на отца, который проявлял активность при обсуждении вопросов применения логических и количественных методов при анализе оперативной обстановки, и пожелал с ним встретиться. Эта встреча состоялась и оказалась во многом судьбоносной для всей нашей семьи.

Алексей Михайлович Горбатенко был выдающимся чекистом, почётным сотрудником госбезопасности, одним из лучших контрразведчиков страны, великолепным агентуристом с широчайшим кругозором, натурой творческой, ищущей, оставаясь при этом человеком душевным с тонкими интеллигентными чертами лица. Он родился 21 августа 1916 года в деревне Елисеевка Смоленской губернии, в 1935 году окончил педагогический техникум в городе Рудня, работал учителем и в 1937 году стал директором средней школы в селе Надва Руднянского района на Смоленщине. В 1939 году с третьего курса пединститута Горбатенко был направлен на работу в органы НКВД. С 25 августа 1939 года по 21 марта 1941 года он учился в Ленинградской межкраевой школе НКВД, и после её окончания в звании младшего лейтенанта госбезопасности был направлен на Лубянку, во 2‑е Управление (контрразведка) НКВД СССР. С 1942 года он работал в 1‑м (немецком) отделе оперуполномоченным 3‑го отделения (выявление, разработка и ликвидация агентуры разведорганов противника в Москве).

В соответствии с новой структурой управления, которая была объявлена приказом НКГБ № 0014 от 16/21 мая 1943 года, Горбатенко назначается старшим оперуполномоченным 2‑го отделения, а с 7 августа 1945 года – помощником начальника 1‑го отделения 6‑го отдела (работа в освобожденных от противника районах, розыск изменников Родины, борьба с националистическим подпольем) 2‑го Управления НКГБ СССР.

15 июня 1946 года капитан госбезопасности (что соответствовало армейскому званию подполковника) Горбатенко был назначен начальником 3‑го, с 17 сентября 1947 года – 4‑го отделения Отдела «2‑Б» (контрразведывательные операции против США) 2‑го Главного управления МГБ СССР, а 20 января 1950 года становится заместителем начальника этого отдела, который 25 декабря 1951 года был переименован в 1‑й (американский) отдел. Еще одним заместителем начальника этого отдела был товарищ Горбатенко по Ленинградской межкраевой школе НКВД Борис Семёнович Иванов – будущий резидент КГБ в Нью-Йорке и заместитель начальника внешней разведки ПГУ КГБ СССР. Помощником начальника того же отдела был подполковник Михаил Георгиевич Матвеев, сыгравший важнейшую роль в разоблачении Пеньковского – портрет его висит во главе соответствующего стенда в музее ФСБ России. Иначе как «классикой» эту троицу: Горбатенко, Иванов, Матвеев – и не назовёшь.

21 сентября 1953 года полковник Горбатенко становится начальником 1‑го (американского) отдела, вначале в составе 1‑го Главного управления МВД СССР, а с 18 марта 1954 года – в составе 2‑го Главного управления КГБ при СМ СССР. Заместителем Горбатенко был назначен полковник Матвеев. Непосредственным их начальником был уже известный нам Олег Михайлович Грибанов. 17 ноября 1958 года полковник Горбатенко становится заместителем генерал-майора Грибанова.

После всех потрясений, связанных с бегством Носенко – а он, как мы знаем, одно время был сотрудником американского отдела – и отставкой Грибанова, 27 февраля 1965 года Горбатенко был назначен начальником Службы № 2 (аналитической), преобразованной в 1967 году в Управление «А» Второго главка КГБ при СМ СССР. Одновременно генерал-майор Горбатенко становится заместителем начальника Второго главка.

В своих воспоминаниях мой отец пишет: «Горбатенко А.М. пригласил меня на обратном пути из Киева в Тюмень встретиться с ним во Втором Главном управлении и конкретно обсудить вопрос о моей дальнейшей работе. Было намечено два возможных варианта: практическая работа в Службе “А” ВГУ КГБ СССР или обучение в очной аспирантуре ВШ КГБ им. Ф.Э. Дзержинского. После этого почти все преподаватели по спецдисциплинам киевских курсов стали проявлять ко мне повышенный интерес. Иногда даже на несколько часов закрывали меня в кабинете, чтобы я сочинял демаскирующие признаки различных этапов “движения” агентов-нелегалов… После окончания курсов я заехал в Москву, встретился с А.М. Горбатенко. Он принял меня как старого знакомого. Решили, что я поступаю в очную аспирантуру на кафедру контрразведки, которой руководил В.И. Масленников, и буду тесно сотрудничать с работниками Службы “А”».

Вскоре произошло событие, которое во многом повлияло на расклад сил в стране, подняло статус органов государственной безопасности на качественно новый, более высокий уровень и определило в том числе и судьбу нашей семьи. 18 мая 1967 года Семичастный был снят с должности председателя КГБ при СМ СССР и на его место по предложению Леонида Ильича Брежнева единогласно на заседании Политбюро ЦК КПСС был назначен Юрий Владимирович Андропов. Семичастного отправили назад на Украину на малозначительный пост первого заместителя председателя СМ УССР. Можно, конечно, сказать, что Брежнев поступил с приведшим его к власти Семичастным так же, как и Хрущёв поступил со своим ближайшим соратником Серовым. Что Брежнев боялся тандема Шелепин – Семичастный в той же мере, как и Хрущёв опасался силового блока Жуков – Серов. Однако это лишь субъективные факторы, которые, конечно, никогда нельзя сбрасывать со счетов, но нельзя и преувеличивать их значение. В действительности для выдвижения Андропова – новой восходящей звезды на небосводе Лубянки, – были гораздо более глубокие объективные причины, скрытые от глаз сторонних наблюдателей за великолепным фасадом бывшего здания страхового общества «Россия» на площади Дзержинского и доступные только профессионалам.

Генерал-майор Николай Владимирович Губернаторов, с которым автор этих строк был хорошо знаком, в конце1950‑х – начале 1960‑х годов работал старшим следователем следственного отдела 6‑го Управления КГБ и, по его словам, имел негативное мнение о всех трёх председателях – Серове, Шелепине и Семичастном, «явно случайно оказавшихся не на своем месте – по протекции Н.С. Хрущева. <…> Шелепин, видимо, вскоре понял, что в КГБ он лавров не заработает, тем более, что со стороны большинства чекистов он не ощущал ни симпатии, ни поддержки. Поэтому, обуреваемый корыстными амбициями, он при содействии своего благодетеля Н.С. Хрущева вернулся в ЦК КПСС. При этом он добился назначения вместо себя председателем КГБ своего друга, тридцатисемилетнего комсомольца В.Е. Семичастного. Тот же, в свою очередь, привел в КГБ целую когорту своих приятелей комсомольцев. С лихой удалью и молодым задором он взялся за наведение порядка в инакомыслии. В работу разведки и контрразведки Семичастный не вникал, подготовкой и обновлением кадров не занимался. Многочисленные совещания, на которых Семичастный выступал с пустыми и трескучими речами, только раздражали опытных чекистов. Начались громкие провалы в разведке. А когда Светлана Аллилуева (дочь Сталина. – А.В.) бежала в США и объявила там о публикации написанных ею мемуаров, в ЦК КПСС решили Семичастного снять».

Как вспоминает Губернаторов, «чекисты восприняли назначение Ю.В. Андропова с нескрываемым удовлетворением и надеждой, так как знали о его участии в партизанском движении и мужественном поведении в Венгерских событиях 1956 года. Надо сказать, Юрий Владимирович сполна оправдал наши надежды. Будучи его помощником с начала 1976 по 1982 год, я мог воочию видеть те положительные сдвиги и преобразования, которые он проводил в Комитете государственной безопасности. Прежде всего, следует отметить, что Ю.В. Андропов совершил настоящую кадровую революцию в органах госбезопасности. <…> Ю.В. Андропов приступил к масштабному обновлению чекистских кадров путем их всесторонней подготовки и переподготовки. В Высшей школе КГБ СССР по его инициативе были созданы два новых факультета – вечерний и заочный. Кроме того, там же были открыты аспирантура и докторантура, а с целью единой подготовки руководящих кадров для спецслужб стран соцсодружества образован 3‑й факультет. При поддержке Ю.В. Андропова прошло организационное оформление Курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС) КГБ при первом факультете ВШ КГБ СССР. С 1969 года КУОС базировались в г. Балашиха. Первыми начальниками этих курсов стали Х.И. Болотов, Г.И. Бояринов и Э.Г. Козлов, которые подготовили для страны ведущих офицеров таких знаменитых спецподразделений, как “Зенит”, “Каскад”, “Альфа” и “Вымпел”».

Большое внимание Андропов уделял не только повышению образовательного уровня, но и воспитательной работе среди сотрудников госбезопасности, созданию положительного образа чекиста. Будучи сам, по словам Роя Медведева, человеком умным, интеллигентным и трезвомыслящим, он и от подчинённых требовал внимательного и бережного отношения к людям – будь то собственные сотрудники КГБ, его добровольные помощники или же подозреваемые и подследственные. «Я хорошо помню, как Юрий Владимирович однажды с полной серьезностью сказал мне, – пишет Николай Владимирович Губернаторов, – что высокая мораль и духовность исторически свойственны нашему народу, составляют его нравственную сущность, следовательно, данные качества должны отличать и тех, кто защищает безопасность и саму государственность этого народа».

Ну и наконец, ещё одно важное обстоятельство, которое должно быть поставлено в заслугу Андропову, заключается в том, что он смог поставить на значительно более высокий уровень медицинское обеспечение и жилищно-бытовые условия сотрудников и ветеранов органов госбезопасности. Ведь за весь послевоенный период не было построено ни одного нового здания для органов госбезопасности. Внешняя разведка (ПГУ) располагалась на 7‑м этаже основного здания на Лубянке и просто задыхалась от скученности. В небольших кабинетах ютились по 15–20 сотрудников. Второй главк (контрразведку) немного разместили за счёт «передислокации» Следственного управления в Лефортовскую тюрьму. А внутреннюю тюрьму на Лубянке заняли оперативные подразделения. Высшая школа КГБ (в/ч 33965), которой постановлением СМ СССР № 652–266 от 2 июля 1962 года было присвоено имя Ф.Э. Дзержинского и которая в 1967 году была награждена орденом Красного Знамени, с 1960 года размещалась в старом неприспособленном здании на Ленинградском проспекте, дом № 3. Высшая разведывательная школа (ВРШ), которая по-прежнему именовалась 101‑й школой, сиротливо ютилась в ветхих деревянных бараках за городом в лесу. 14 октября 1968 года она была преобразована в высшее учебное заведение – Институт КГБ. 19 декабря 1968 года институт был награжден орденом Красного Знамени, а в марте 1984 года ему было присвоено имя Ю.В. Андропова.

Начальником Второго главка Андропов назначил генерал-лейтенанта, с 27 октября 1967 года генерал-полковника Георгия Карповича Цинёва, который до этого был начальником 3‑го Управления (военная контрразведка) КГБ при СМ СССР.

Цинёв входил в ближний круг Брежнева: он уроженец Екатеринослава (Днепропетровска), трудился на Днепропетровском металлургическом заводе, с мая 1941 года был 2‑м секретарём Днепропетровского горкома КП(б) Украины. Брежнев уроженец города Каменское (Днепродзержинск) Днепропетровской области, работал на крупнейшем металлургическом заводе имени Ф.Э. Дзержинского, с 14 мая 1938 года был заведующим отделом Днепропетровского обкома КП(б) У, с 23 мая 1939 года – секретарём Днепропетровского обкома КП(б) У (с 25 марта 1941 года – по оборонной промышленности). Войну оба начали в звании полкового комиссара, а закончили в звании генерал-майора. Интересно отметить, что Цинёв и Брежнев были удостоены ордена Богдана Хмельницкого II степени в один день – 3 ноября 1944 года за освобождение Карпат.

28 июля 1970 года генерал-полковник Цинёв Георгий Карпович был назначен заместителем председателя КГБ при СМ СССР.

Как пишет начальник 4‑го Главного управления при Минздраве СССР в 1967–1986 годах, лечащий врач Брежнева и Андропова, академик Евгений Иванович Чазов, «Андропов избрал самый верный путь – он сделал и Цвигуна, и Цинева своими самыми близкими помощниками, постоянно подчеркивая свое уважение к ним и дружеское расположение. Уверен в том, что Брежнев высоко ценил и по-своему любил Андропова, определенное значение имело и мнение двух его доверенных людей».

В начальники контрразведки Андропов выдвинул легендарного участника радиоигр ГУКР «Смерш» с немецкими спецслужбами, начальника Службы № 2 (внешняя контрразведка) ПГУ КГБ при СМ СССР полковника Григория Фёдоровича Григоренко, с которым он близко познакомился во время Венгерских событий 1956 года. 18 ноября 1969 года полковник, с 17 декабря 1969 года генерал-майор Григоренко был назначен первым заместителем начальника, а 2 сентября 1970 года – начальником Второго главка КГБ при СМ СССР.

В начале 1970 года Андропов вызвал генерал-майора Григоренко к себе в кабинет и сказал:

– Я ознакомился с отчетом Вашего главка за прошлый год. Откровенно скажу: впечатление двойственное. С одной стороны, Вы пишете о положительных результатах, разоблаченных агентах, успешных разработках, удачных вербовках. Но я не нашел сообщений о перспективах дальнейшей агентурной работы, ее совершенствования, повышения чекистского мастерства. С моей точки зрения, Вам пора переходить от пассивных, заградительных методов использования агентуры к более активным. При усилении подрывной деятельности противника надо переходить к наступательным методам борьбы, вербуя и расставляя агентуру там, куда целится враг. То есть – на наших жизненно важных участках, там, где есть государственные секреты, научные достижения или люди, привлекающие внимание противника, например, с целью их использования в качестве агентов влияния. По опыту войны могу утверждать, что контрразведка не должна плестись в хвосте у разведки противника. Эта аксиома справедлива и сегодня, имеем ли мы дело с мощными ЦРУ, БНД или иной западной спецслужбой. Я надеюсь, у Вас есть все возможности, чтобы действовать на опережение противника. Как у Вас с кадрами?

– После шелепинской чистки, когда за нарушения законности были осуждены или уволены наиболее опытные агентуристы, таких опытных у нас осталось немного. Почти все асы контрразведки в нашем главке, что называется, наперечёт. В первую очередь это мои заместители – Алексей Михайлович Горбатенко и Фёдор Алексеевич Щербак. Они здорово мне помогли, когда меня перевели из ПГУ во Второй главк, – заметил Григорий Фёдорович Григоренко. – Юрий Владимирович, к Вам в Секретариат Владимир Александрович Крючков просит себе в замы Николая Алексеевича Рымарева, очень опытного контрразведчика из моего главка. Но если Вам нужен специалист рангом повыше, я бы посоветовал взять моего заместителя Алексея Михайловича Горбатенко, человека опытного, мыслящего и душевного.

19 июня 1968 года генерал-майор Горбатенко Алексей Михайлович был назначен старшим консультантом по контрразведке председателя КГБ при СМ СССР Юрия Владимировича Андропова. Также большой удачей лично для моего отца было то, что Алексей Михайлович стал консультантом и его диссертационной работы, обеспечив отцу небывалый доступ к архивным и текущим оперативным материалам контрразведки. Юрию Андреевичу Ведяеву разрешалось просматривать все архивные дела на агентов и разведчиков английских спецслужб, разоблачённых за все годы советской власти. Горбатенко приглашал папу к себе в кабинет, когда там обсуждались весьма специфические оперативные вопросы, например, с участием легендарного советского разведчика и английского аристократа Кима Филби, который в своё время едва не стал руководителем английской разведки МИ‑6.

В 1970 году Алексей Михайлович Горбатенко доложил Юрию Владимировичу Андропову результаты исследования Ведяева Ю.А. по теме: «Моделирование агентурной деятельности противника (по материалам деятельности английской разведки на территории СССР)». После этого отца пригласили в кабинет Цинёва. Вот как он сам об этом вспоминает: «Георгий Карпович был в военной форме. Встретил меня с улыбкой, жестко пожал руку, пригласил сесть и без лишних слов сказал: “Я ознакомился с вашим докладом. Интересно. Хочу, чтобы вы провели по содержанию своего доклада чекистскую учебу часа на полтора – два с генералами Второго главка в моем кабинете”. В назначенное время я прибыл в кабинет Цинёва. За длинным столом уже сидело восемь генералов. Перед беседой подали кофе. Георгий Карпович сказал, обращаясь ко мне: “Чувствуйте себя среди нас свободно, так как в данном вопросе вы разбираетесь больше, чем мы. Пейте кофе и говорите”. Такое доброжелательное, демократическое отношение ко мне способствовало тому, что я спокойно доложил всё, что хотел. Беседа продолжалась более двух часов… По завершении беседы Цинёв от имени всех присутствующих поблагодарил меня и сказал, что все сидящие здесь окажут мне любую помощь». Это определило дальнейшую судьбу нашей семьи. Вскоре решился непростой вопрос с нашей московской пропиской, и мы стали москвичами.

По линии внешней разведки события разворачивались ещё более стремительно. На встрече с начальником ПГУ КГБ при СМ СССР генерал-полковником Александром Михайловичем Сахаровским Андропов без обиняков спросил, что следует сделать по линии разведки для повышения эффективности нашей внешней политики.

После продолжительной паузы Сахаровский, как бы размышляя вслух, сказал:

– К сожалению, внешняя разведка до сих пор не оправилась от чисток и потрясений, имевших место после ареста Берии и его приближенных. Из разведки одних уволили, многих арестовали по необоснованным подозрениям – только за то, что они работали под руководством Берии по атомной проблематике, кризисной ситуации в ГДР. Были арестованы крупные руководители – Судоплатов, Эйтингон и другие мастера-аналитики в области разведки. У нас нет глубоких аналитиков, способных обобщать, предвидеть и прогнозировать развитие событий. Необходимо сформировать при руководителе главка специальную аналитическую группу…