Созвездие Лубянки. Люди и судьбы

«Имея в лице КУКА опасного врага нашего государства и опытного подпольщика, – говорится в цитировавшейся выше Справке КГБ Украины, – с целью его розыска и захвата были приняты в первую очередь меры к тому, чтобы установить места его укрытия, выявить бандгруппы, на которые он базируется и каналы его связи с закордоном».

В 1950 году удалось установить, что Кук использует для своего укрытия районы, расположенные на стыке Львовской, Тернопольской и Станиславской (ныне Ивано-Франковской) областей, и базируется на бандгруппы т. н. Подольского и Рогатинского окружных проводов ОУН(б). При помощи специальных линий связи Кук поддерживал контакты с членами Центрального провода (ЦП) ОУН(б) в Станиславской области и Василем Галасой (кличка «Орлан»), краевым проводником ОУН(б) Северо-Западных Украинских земель (ПЗУЗ), исполняющим обязанности командира УПА-Север на территории Ровенской и Волынской областей.

Находившийся с 1946 года в эмиграции в Западной Германии член заграничного представительства УГВР и начальник разведки заграничных частей ОУН (ЗЧ ОУН) Василь Охримович был выброшен 19 мая 1951 года в Дрогобычской области с заданием по линии ЦРУ и МИ‑6 установить связь с Куком с целью совместных действий по координации оуновского подполья. Охримович встретился с Куком, но 6 октября 1952 года был арестован органами МГБ вблизи села Войнилов Станиславской области и перевезён в Киев.

Реализуя показания Охримовича, возле посёлка Олеско Золочевского района Львовской области и в Збаражском районе Тернопольской области были вскрыты три бункера Кука и ликвидировано семь бандитов из его личной охраны, с которыми Охримович и Кук укрывались зимой и весной 1952 года. Охримович также показал, что в связи с этой и другими потерями для зимовки 1952–1953 годов Кук мог использовать только бандгруппу «Байды», действовавшую в Козовском и Бережанском районах Тернопольской области, и бандгруппу «Дуба» в Пеняцких лесах Олесского района Львовской области.

В декабре 1952 года в Козовском районе оперативно-войсковой группой были убиты бандиты «Зенко» и «Орач», которые, как выяснилось, до дня своей ликвидации укрывались в одном бункере с Куком и «Байдой».

Оставшись с одним «Байдой», Кук вынужден был искать связь с Охримовичем и Галасой. Используя это обстоятельство, от имени Охримовича с Куком была начата агентурная игра, в результате которой удалось установить, что весной 1953 года Кук перешёл в Станиславскую область на базу «Шувара» Рогатинского надрайонного провода ОУН(б). Однако, поскольку Кук игру расшифровал, захватить его не удалось.

Тем временем после смерти Сталина 5 марта 1953 года в руководстве советских органов госбезопасности наметилось желание договориться с бандитами. Министр внутренних дел СССР Берия приказал доставить Охримовича в Москву. Сюда же из сибирской ссылки привезли сестёр Бандеры, из Владимирского централа – президента УГВР Кирилла Осьмака и других. Берия попытался убедить их отказаться от дальнейшей борьбы и сложить оружие. Однако 26 июня 1953 года Берия сам был смещён Хрущёвым, после чего военный трибунал Киевского военного округа приговорил Охримовича к высшей мере наказания. 19 мая 1954 года Охримович был расстрелян. Осьмак умер во Владимирском централе 16 мая 1960 года, куда вместе с ним Хрущёв засадил генералов Судоплатова (которого только чудом не расстреляли) и Эйтингона.

Но и у Кука возможностей для манёвра оставалось всё меньше и меньше. Это означало, что он будет предпринимать попытки по навязыванию связи Галасе. Для захвата Галасы была сформирована спецгруппа МГБ «Закат», которую возглавил спецагент МГБ под псевдонимом «К-62», в недалёком прошлом – начальник курьерской группы ЦП ОУН. Под началом «К-62» был легендирован Кременецкий районный провод «Закат», члены которого вошли в доверие к руководителю пункта связи ЦП «Бурому», и в его сопровождении прибыли к месту базирования Василя Галасы. 11 июля 1953 года Галаса с женой Марией Савчин («Маричкой») и охранником «Чумаком» прибыли в лесной массив около села Ямполь Белогорского района Хмельницкой области, где спящие супруги были обезоружены и связаны. Участник этой спецоперации ветеран КГБ СССР Георгий Захарович Санников писал: «Захват этих врагов советской власти был осуществлён одной из агентурных спецбоёвок с применением спец. препарата “Нептун-47” – сильнодействующего снотворного средства, которое добавляли в еду или напитки».

На допросе Галаса показал, что последнее время связь с Куком он поддерживал через курьерские бандгруппы «Бурого» и «Юрко», действовавшие на стыке Ровенской, Тернопольской и Львовской областей.

«С целью быстрейшего розыска Кука, – говорится в Справке, – было принято решение, используя средства оперативной техники при помощи агента “Любы”, завербованной из близких связей “Байды”, захватить последнего. 23 июня 1953 года после применения “Любой” этих средств бандитам “Байде” и “Дубу” удалось застрелиться и таким образом были ликвидированы последние два особо доверенных бандита КУКА, которые находились при нём».

Хотя Кук понимал, что его пребывание на базе «Шувара» расшифровано чекистами, после смерти «Байды» другого места для зимовки 1953–1954 годов у него не было. Чекисты не знали точное местоположение этой базы, но исходили из того, что Кук постарается навязать связь Галасе с целью как можно быстрее сменить базу. Они ликвидировали бандгруппу «Бурого», поддерживавшую связь между Галасой и курьерами Кука «Юрко» и «Старым», и подставили этим курьерам своих спецагентов с кличками «Карпо» (перевербованный бандит «Чумак») и «Жаров». Их встреча состоялась в октябре 1953 года. По словам Санникова, «Чумак» был старым «эсбистом», повинным в смерти десятков ликвидированных им людей. Но на это закрыли глаза – важнее было захватить Кука.

Однако на следующую встречу «Юрко» и «Старый» не пришли. Это могло быть вызвано тем, что поздней осенью к ним прибыл Кук. Поэтому в ноябре 1953 года была проведена операция по вскрытию схрона (подземного бункера) этих курьеров в Иванцевском лесу в Олесском районе Львовской области с целью обнаружить Кука или же захватить кого-либо из курьеров и получить непосредственный подход к Куку.

В ходе этой операции при помощи «оперативной техники» был захвачен руководитель курьерской бандгруппы «Юрко», а «Старый» – родственник Кука – застрелился.

«Юрко» на допросе показал, что связь с Куком у него прервалась летом 1953 года после ликвидации «Байды». Как сказано в Справке, «имея в виду использование “Юрко” для розыска и захвата КУКА с наступлением весны “Юрко” был взят в активную агентурно-следственную обработку».

Полученными от «Юрко» сведениями было подтверждено, что Кук укрывается на базе «Шувара» на стыке северных районов Станиславской и Тернопольской областей. Туда были направлены многочисленные оперативные группы розыска, которые хотя и не обнаружили Кука, но создали там для него невыносимую обстановку. Поэтому с наступлением весны он был вынужден «через перехваченные в наши руки возможности» восстановить связь на Галасу через «Юрко» и лично прибыть в известный Куку схрон в Иванцевском лесу, в котором был захвачен «Юрко».

Силами 1‑го отдела 4‑го (секретно-политического) Управления КГБ при СМ УССР во главе с самым молодым начальником отдела Петром Свердловым и его заместителем Григорием Клименко схрон разминировали, побелили изнутри, высушили примусами и придали ему обжитой вид – в него заранее вселились спецагенты «Карпо» (у бандеровцев «Чумак»), «Жаров» («Петро») и «Богун» («Юрко»), чтобы даже запах схрона не вызвал подозрений у опытного конспиратора «Лемиша». Там же замаскировали два радиосигнализационных аппарата «Тревога», выведя их антенны под кору деревьев.

В ночь на 23 мая 1954 года в лесу шёл дождь. Около 4 утра «Богун» вышел на поверхность подышать свежим воздухом и услышал треск веток в кустарнике. «Чи-чи-чи» – послышался характерный условный сигнал, имитирующий клекот лесной птицы. После ответного сигнала из кустов выбрались Кук, его жена – Ульяна Крюченко и два телохранителя: Владимир Задворный («Довбуш») и Михаил Фенин («Назар»). Телохранителям было приказано оставаться на месте, а остальные направились к схрону.

Это уже потом, анализируя всё произошедшее, Кук вспоминал, что и порядок в схроне был слишком образцовым, и «Юрко» вопреки всем инструкциям, когда они подходили к схрону, не снял сапоги, и «Петро», который жарил для них на примусе картошку, никак не мог справиться с дрожью в руках. Но ночной переход их сильно вымотал, и он не придал этому значения. А зря.

После завтрака Кук повеселел, много шутил, рассказывал, как уходить от розыскной собаки. Потом он лёг отдохнуть, попросив «Богуна» почистить его автомат. «Богун» разобрал автомат, из-под подушки Ульяны осторожно извлекли её пистолет ТТ, а затем быстро скрутили спящих – «Западня» на «Барсука» наконец-то захлопнулась.

Поскольку агенты не сразу раскрылись, что перевербованы чекистами, Кук попытался предложить «Юрку» деньги, на что тот ответил:

– Я не за деньги работаю.

– А за что?

– За идею!.. и потом, я бывший эсбист и знаю правило – кто приказал связать, тот и приказывает развязать. Разве не Вы учили нас этому?

В 10.35 прибыла вызванная по радиосигналу оперативная группа. Чекисты какое-то время разыгрывали из себя бандеровцев: старший группы майор Григорий Клименко спустился в схрон и поздоровался с Куком. Тот на игру не купился и сразу понял, что перед ним чекист. Тем временем лейтенант Валентин Агеев направился к телохранителям Кука, заявив им на хорошем галицком диалекте: «Вы арестованы по приказу вышестоящего проводника!» И те безропотно дали себя связать.

Задержанных погрузили в ГАЗ-67 и отправили во Львов, а оттуда – спецрейсом в Киев. Когда Кука везли по городу, он не скрывал своего восхищения столицей Украины, хотя и возмутился обилием развешанных повсюду плакатов и портретов вождей: «Это ж надо столько грошей иметь!»

Для ведения следствия по делу «Барсука» была создана группа под руководством начальника Следственного отдела КГБ при СМ УССР подполковника Петра Пивоварца. По номеру камеры, в которой сидел Кук, ему был присвоен новый псевдоним «300‑й», а его жене Ульяне – «88‑я».

Авторы различных публикаций о Куке обычно сразу переходят к рассказу о том, что вербовочные беседы с «300‑м» проводил тогда ещё молодой лейтенант Георгий Санников, выпускник Киевской спецшколы ВВС и юридического факультета Киевского государственного университета им. Т.Г. Шевченко, участник спецопераций МГБ – КГБ на Западной Украине. А вот что рассказал в своих воспоминаниях мой отец Ведяев Юрий Андреевич, который был близким другом председателя КГБ Украины Виталия Федотовича Никитченко по совместной работе в Высшей школе КГБ СССР (ныне Академия ФСБ России):

«Виталий Федотович рассказывал, что Кука вычислили и захватили в 1954 году, после чего арестованный Кук попросил встречи с ним. И хотя председатель КГБ СССР Серов резко возражал против такой встречи, Виталий Федотович решил согласиться. Дело в том, что Никитченко в борьбе против ОУН – УПА проявил себя не только смелым, но и творчески мыслящим руководителем, понимавшим, что украинский национализм является весьма серьезным явлением и с ним нужно бороться не только силовыми методами, но и путем переговоров, компромиссов. Он считал, что национализм на Украине в ближайшее время не победить. Что, борясь с его острыми проявлениями соответствующими острыми методами, нужно учиться жить с ним, силой ума и компромисса разоружать националистов идеологически. После того, как Кук предложил Виталию Федотовичу поговорить как “разведчик с разведчиком”, состоялся полезный разговор. Арестованный попросил отпустить его, пообещав за это “отработать”, заверив, что никаких неприятностей в ближайшее время в Киеве не будет, и при необходимости он вернется. Виталий Федотович решил поверить бандиту, и тот ушел».

Кук сдержал своё слово: через некоторое время он пришёл сам и привёл с собой более 50 человек разоружившихся бандитов. 26–27 ноября 1954 года он указал в Рогатинском лесу Станиславской (ныне Ивано-Франковской) области место, где были закопаны 7 бидонов с документами: адреса, шифры, коды переписки с зарубежными центрами в США, Канаде, Италии, Аргентине и ФРГ, а также собственные дневниковые записи. Как пишет мой отец: «председатель КГБ Украины увидел в Василии Куке не просто бандита, а человека думающего, который был в состоянии реально оценить действительность и отказаться от своей бандитской деятельности».

Помочь Куку «реально оценить действительность» и должен был Георгий Захарович Санников. Почти год он приходил в камеру к некогда грозному главарю ОУН – УПА и вёл с ним дискуссии на политико-экономические темы, обсуждал с ним работы Ленина и советскую прессу с целью повлиять на убеждения «300‑го» и перетянуть его на советскую сторону. «Я хорошо знал Кука, потому что встречался с ним практически ежедневно в тюремной камере в течение нескольких месяцев, – рассказывает Георгий Захарович. – Он сидел у нас в тюрьме, о чем знал только узкий круг руководства страны – помимо нашего отдела, где я работал. А я занимался по воле судьбы его политическим воспитанием. Камера была оборудована как квартира. При этом Кук остался врагом советской власти, абсолютно не изменился. Это был умный, хитрый, талантливый человек, с элементом обаяния. Он, кстати, выступал против тех пыточных изуверств, которые были присущи украинскому подполью. Их практиковали прежде всего боевики, Служба безпеки (СБ). Один из них, Смок, он же Мыкола Козак, даже изобрел станок для пыток: человек подвешивался таким образом, что выкручивались все суставы. Боль дичайшая. Кук даже сказал такую фразу: “Если бы я попал в этот станок, то признался бы не только в том, что я агент НКВД, но что я эфиопский негус”. Истекавшее кровью подполье, уже практически не существовавшее – оно и то стреляло. И надо сказать, что какая-то часть из них, идеологически опасная, достойно уходила из жизни и вела себя очень мужественно. Но и с нашей стороны, если брать только пограничников и госбезопасность, погибло 25 тыс. человек. Когда после Сталина к власти на короткий период пришел Берия, его посланцем на Украине был Мешик, министр внутренних дел Украины. Он состоял в нашем подразделении на партийном учете, и мы часто виделись. Его поведение говорило о том, что он был направлен Берия, чтобы идти на контакты. Была официальная команда Берия не ликвидировать, а делать все, чтобы бандиты сдавались живыми. А что касается Кука – я не смог его перевоспитать. Но когда встречаешься с человеком на протяжении нескольких месяцев практически каждый день, включая выходные, то неизбежно возникает взаимная симпатия. Это известный факт из психологии. Но это был, конечно, враг. Ему нужна была своя Украина – но без Москвы. И тем более без поляков и без американцев».

В апреле 1955 года Кукам разрешили проживать в одной камере. 4 мая Василь Кук написал декларацию о политическом признании победы советской власти. В обмен на это его родственникам и родственникам жены разрешили вернуться со спецпоселения в родные сёла. Ульяну даже свозили в Дарницкий универмаг, чтобы она там могла сделать покупки. В августе 1959 года Куков переселили в особняк КГБ на Нивках – в живописном дачном районе в черте Киева с большим уютным парком и озёрами, а 14 июля 1960 года помиловали по ходатайству КГБ при СМ УССР и через неделю освободили из-под стражи.

19 сентября 1960 года Василь Кук выступил по радио с обращением ко всем живущим за рубежом украинцам, в котором признал советскую власть на Украине законной, отрёкся от ОУН – УПА и призвал украинское правительство в изгнании признать СССР и вернуться домой. С подобными заявлениями выступили ещё около 200 бывших бандеровцев.

13 октября 1961 года пресс-служба правительства Германской Демократической Республики (ГДР) организовала в Берлине пресс-конференцию, на которой был представлен агент западногерманской разведки (БНД) Штефан Липольц. Он заявил, что в 1959 году получил задание от БНД физически устранить Степана Бандеру. «При этом мне передали белый порошок, – показал Липольц, – которым я должен был отравить Бандеру». Правда, агент признался, что был не в состоянии выполнить это задание. Но на Рождество украинец по имени Дмитрий Мисков, который имел доступ в столовую людей Бандеры, рассказал Липольцу, что «он по поручению службы Гелена (т. е. БНД. – А.В.) убил Степана Бандеру». По словам Липольца, «потом этого Мискова ликвидировали».

13 ноября 1961 года Александр Николаевич Шелепин был снят с должности председателя КГБ при СМ СССР.

В 1962 году, в противовес происходящему в Карлсруэ суду над Богданом Сташинским, Советский Союз обвинил в организации убийства Степана Бандеры федерального министра по делам беженцев, переселенцев и пострадавших от войны Теодора Оберлендера (Theodor Oberländer), личного друга канцлера Аденауэра.

Оберлендер был матёрым нацистом, участником «Пивного путча» 1923 года в Мюнхене, оберштурмфюрером СА, членом НСДАП с 1933 года, одним из вдохновителей этнической концепции «нового порядка» в Восточной Европе. В 1934 году по личному распоряжению Рудольфа Гесса он был назначен руководителем «Союза германского Востока» (BDO), который 1 февраля 1937 года вошёл в систему СС в составе «Фольксдойче Миттельштелле» (VoMi). Последнее занималось нацистской пропагандой среди этнических немцев в соседних странах, ведением разведывательной и подрывной работы, формированием «пятых колонн» нацистской Германии. Летом 1937 года из-за конфликта с гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом Оберлендер вынужден был покинуть свой пост и перейти на службу в Абвер‑II (саботаж, диверсии и террор). Перед войной он был назначен политическим руководителем специальбатальона «Нахтигаль», сформированного из украинцев, преимущественно членов ОУН(б), в составе диверсионного подразделения Абвер‑II «Бранденбург -800».

29 июня 1941 года специальбатальон абвера «Нахтигаль» имени Степана Бандеры вместе с 1‑м батальоном полка «Бранденбург-800» вошёл во Львов, оставленный Красной Армией 26 июня. Начиная примерно с 13 часов 30 июня по всему городу шло избиение поляков, евреев и коммунистов. В 1991 году в Лондоне вышла книга польского историка Александра Кормана «Из кровавых дней Львова 1941 года» (Aleksander Korman. Z krwawych dni Lwojwa 1941 roku. London. 1991), в которой немало леденящих кровь свидетельств этой резни: «”Нахтигалевцы” вытаскивали из домов коммунистов и поляков, которых здесь же вешали на балконах»; «Солдат-украинцев из батальона “Нахтигаль” жители Львова называли “птичниками” (от нем. Nachtigall “соловей”. – А.В.).; «Птичники были в немецких мундирах и с немецкими знаками различия. Разговаривали на украинском языке»; «На улицах Русской и Боимов застрелили несколько польских студентов, которых привели боевики украинских националистов»; «..500 евреев. Их всех замордовали украинцы» и т. д.

В 1959 году одновременно в Москве и Восточном Берлине появились публикации, в которых были приведены свидетельства того, что некий немецкий офицер несёт ответственность за организацию в 1941 году во Львове убийства от 3 до 4 тыс. человек, в основном советских активистов, евреев и поляков, среди которых свыше 70 известных учёных и деятелей культуры, а также членов их семей. Этот офицер оказался не кем иным, как Теодором Оберлендером.

«Невзирая на нехватку весомых и всесторонних документов и аналитических исследований, – пишет известный советский и украинский историк, профессор Виталий Иванович Масловский, – мы теперь достоверно знаем, что бандеровская акция первых дней оккупации Львова – широкомасштабная и достаточно отчаянная: от провозглашения “Акта 30 июня” до кровавого побоища – истребления советских активистов, представителей польской интеллигенции и еврейского населения. Руководил этой акцией, бесспорно, Н. Лебидь – шеф службы безопасности ОУН, а несколько позже – проводник всей ОУН-бандеровцев в крае. Его подручными стали: его заместитель по службе безопасности ОУН Е. Врецёна и руководитель краевой экзекутивы ОУН-б “Легенда” (И. Клымив), лейтенант гестапо Я. Мороз и руководители “Нахтигаля” Т. Оберлендер, А. Херцнер и Р. Шухевич. Хоть над всем этим тяготела тяжелая рука гестапо (гауптштурмфюрер СС Ганс Крюгер, он же Кригер, который позже руководил гестапо в Станиславе), и Абвера (Т. Оберлендер)».

В другом месте он добавляет: «Убийства проходили по списку, подготовленному службами Е. Врецёны (СБ ОУН-б) и “Легенды” (И. Клымива), руководителя краевой экзекутивы ОУН-б. Аресты проводили отделы Абвера (бранденбургцы), фельдполиции и “Нахтигаля”. Расстрелы осуществляли они же. Сам Е. Врецёна лично участвовал в расстрелах польских ученых».

30 сентября 1959 года, т. е. за две недели до убийства Бандеры, на пресс-конференции в Бонне Оберлендер пытался откреститься от львовской расправы и свалить убийства на отступавшие части Красной Армии и НКВД. В связи с этим Бандера становился для него и для всего боннского кабинета во главе с Аденауэром опасным свидетелем. И его решили убрать в точном соответствии с известным высказыванием, приписываемым гауляйтеру Восточной Пруссии и рейхскомиссару Украины Эриху Коху: «Украинцы – это оскотинившиеся русские, которые за идею Украинской державы готовы зарезать даже свою фрау. Это идеальные бойцы против Красной Армии, но после подлежат тотальной санации как самые страшные варвары».

Примерно в это же время КГБ при СМ УССР обвинил Оберлендера в том, что в 1941 году он находился в составе «немецко-украинского буржуазно-националистического» батальона «Нахтигаль», а сам батальон участвовал в убийствах поляков и евреев во время войны – в том числе во Львове. По поручению председателя КГБ при СМ УССР генерал-майора Никитченко Виталия Федотовича «Управлением КГБ при СМ УССР по Львовской области в период с октября 1959 по апрель 1960 года были проведены мероприятия по документации и сбору доказательств о злодеяниях в городе Львове и на территории области, совершенных Оберлендером и батальоном “Нахтигаль”. <…> Были выявлены и соответственно подготовлены свидетели, выступавшие по данному делу на пресс-конференции в Москве и на суде в Берлине» (из рапорта председателю КГБ при СМ УССР № 2/3116 от 6 мая 1960 года, г. Львов).

29 апреля 1960 года в ГДР состоялся открытый процесс над Теодором Оберлендером, федеральным министром по делам перемещенных лиц, беженцев и жертв войны Западной Германии, заочно обвиняемым в убийстве нескольких тысяч евреев и поляков в Лемберге (Львове) в 1941 году. Суд заочно приговорил обвиняемого к пожизненному заключению.

После вынесения приговора Теодор Оберлендер направил канцлеру ФРГ прошение об отставке, однако Аденауэр, являвшийся помимо прочего личным другом Оберлендера, отклонил это прошение. Но 4 мая 1960 года фракция СДПГ потребовала создать парламентскую комиссию для расследования прошлого Оберлендера, и он вынужден был снова подать прошение об отставке, которая на этот раз была принята.

23 февраля 1961 года председателю КГБ при СМ УССР Виталию Федотовичу Никитченко было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Однако не слишком внятные действия председателя союзного КГБ Шелепина в деле Бандеры привели к тому, что 13 ноября 1961 года новым председателем КГБ при СМ СССР был назначен Владимир Ефимович Семичастный – «клон», если можно так выразиться, Шелепина. Он родился 15 января 1924 года в селе Григорьевка (с 1957 года в составе посёлка городского типа Межевая) Екатеринославской губернии Украинской ССР, и, как и Шелепин, ещё в школе заявил о себе как комсомольский вожак – с 1939 года был секретарём комитета комсомола средней школы города Красноармейское Сталинской (ныне Донецкой) области, а в сентябре 1943 года был назначен первым секретарём Красноармейского райкома комсомола. В том же году Шелепин становится секретарём ЦК ВЛКСМ.

В 1946–1950 годах Семичастный работает сначала секретарём, затем первым секретарём ЦК ЛКСМ Украины, а в 1950–1958 годах секретарём ЦК ВЛКСМ. Первым секретарём ЦК ВЛКСМ в этот период был Шелепин, и Семичастный становится его близким соратником, а 18 апреля 1958 года – и преемником на посту первого секретаря ЦК ВЛКСМ. 25 марта 1959 года Семичастный вновь идёт вверх по стопам Шелепина – его назначают заведующим Отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам (Шелепин занимал эту должность в 1958 году). Ну и, наконец, поработав в 1959–1961 годах вторым секретарём ЦК КП Азербайджана, 13 ноября 1961 года Семичастный сменяет Шелепина на посту председателя КГБ при СМ СССР.

Вне всякого сомнения, Хрущёв рассчитывал на то, что новый председатель продолжит линию своего предшественника на слом системы госбезопасности и окончательно похоронит контрразведку, которую «Кукурузный Джо» всегда побаивался. Но что-то пошло не так.

22 октября 1962 года был арестован агент западных разведок полковник ГРУ Олег Пеньковский. Операцией по вскрытию и пресечению его шпионской деятельности руководил главный контрразведчик страны, начальник Второго главного управления (контрразведка) КГБ при СМ СССР генерал-лейтенант Олег Михайлович Грибанов. Звание генерал-лейтенанта он получил в один день с председателем КГБ при СМ УССР Виталием Федотовичем Никитченко – 23 февраля 1961 года.