Веселый Роджер

Короткая перепалка показала, что бить Марк умеет только хрупких молоденьких девчат, против нас он лишь смехотворно замахивался, теряя равновесие от собственных неуклюжих движений.

Он, конечно, физически развит и подтянут, тренажерку посещает регулярно, без сомнений, но сила – ничто, когда нет техники. А на нашей с Артёмом стороне, помимо количественного преимущества, насмерть стояли злость и желание отомстить за сестру.

– Ты сейчас же удаляешь Аринины фотографии со всех ресурсов, не сохранив ни единой копии, – говорю я Креманкину, убирая телефон в задний карман джинсов.

– Рехнулся?! Татуированный фрик, ты представляешь себе, сколько там часов работы?! Сколько сил, времени, идей? Они золотые! Лучшая моя выставка! Да я скорее сдохну. Ну давайте, убивайте. Что застыли? Кишка тонка? В тюрьму не хочется, да? Тогда проваливайте отсюда. Ладно, это избиение я вам прощу, так уж и быть. Понимаю, сестренку жалко. Но выросла деваха-то ваша. Видели бы вы, на что она способна, какой потенциал хранит… – Он не успевает договорить, получая еще один удар от Артёма.

– Садись, мать твою. – Кустов хватает его за подмышки, поднимает и бросает на стул, заставляет откинуться на спинку, держит. Хватка мертвая, из лап этого лося не вырваться.

– Арина, должно быть, рассказывала, что у ее брата ВИЧ? – спокойно говорит Артём.

Креманкин моргает, смотрит на нас непонимающе.

– Как, нет? – удивляюсь я. – Ну так вот, почитай, – протягиваю ему медицинскую справку, которую тот быстро пробегает глазами.

– Хреновы твои дела, парень, – говорит он мне.

– Не то слово. Так вот, мне по хрену, как подыхать. – Задираю майку, показывая живот и грудь. Марк аж трясется от вида шрамов. Мне становится немного не по себе в этот момент, но план есть план, следуем ему. – Смотри, что он делает с кожей. Такая вот деформация. Хочешь себе такую же красоту?

Креманкин таращится на меня, дергается, пытаясь встать, но не тут-то было: Артём вцепился мертвой хваткой. Между тем я распечатываю шприц, выпускаю из него воздух и прокалываю себе вену, набираю чуток крови, затем демонстративно выпускаю ее вверх фонтанчиком. Марк морщится, отворачивается. В ужасе вырывается.

– Ты что задумал? Э! Это убийство! Тебя посадят! Не вздумай, слышишь? Ты сгниешь в тюрьме!

Я подхожу, хватаю его руку, задираю рукав. Марк страшно орет, клянется, что сделает все на свете, пытается откупиться, обещая золотые горы. Одолевают странные ощущения, пока вгоняю иглу ему в руку. Мы переглядываемся с Артёмом, тот кивает.

Потом отходим от Марка, он падает на пол и рыдает. Некоторое время наблюдаем за этим уродом, курим. Затем, когда Креманкин немного успокаивается, я подхожу и показываю ему свой паспорт, в который Марк смотрит, не сразу фокусируя взгляд.

– Слушай меня, тварь. Моя фамилия Белов, читай, ну же, если не разучился.

Артём подходит и показывает ему свои права.

– Видишь, какая фамилия на справке? ВИЧ у него. А я полностью здоров, недавно проверялся. И ты, пока что. Но, сука, если ты еще хотя бы раз попадешься или мне, или ему на глаза, не дай Боже встретишься с Ариной либо ответишь на ее звонок или сообщение, – а она девица непредсказуемая и наивная в силу возраста, – либо опубликуешь где-то фотки сестры, инъекцию мы повторим. Но на этот раз с верным братом.

Лишь бы Креманкин не рискнул проверить, насколько решительно мы настроены. Ведь одно дело – напугать, другое – преднамеренно убить. Остается надеяться, что цель достигнута и Марк в ужасе.

– Мне терять нечего, ты понял? – гаркает Артём для закрепления эффекта. – По-любому сдохну, с тобой или без. Так что найди себе другую работу. Фотографируй природу, спорт, еду, а от девок отвали. Уяснил? Пойдешь в полицию – тот же итог. Достану тебя все равно. Я ходячий труп, мне похрен на все.

В ответ кивок. На этом мы уходим. Можно было разобраться с ним жестче, сломать пару костей например, но мы не готовы ставить на кон свое будущее. А оно у нас есть: и у меня, и у Кустова. Несмотря на все страшные уроки, которые нам преподала жизнь. Да, возможно, заслуженно, но непомерно жестоко. Навсегда сломав, не позволив вернуться к себе предыдущему. Заставив приспособиться. Выстроить себя заново. Я уже смог. Получится ли у Артёма?

– Это не правда, ты ведь понимаешь? – говорю ему. – У тебя есть будущее. И ты не ходячий труп. Если захочешь, то все может измениться. Работа, семья, другая жизнь. Только нужно захотеть.

Он лишь подмигивает на мой внезапный порыв поддержать.

С Кустовым мы никогда не сможем общаться как раньше. Вера навсегда встала между нами, рассорив, – оба это понимаем. То, что он сделал, простить нельзя. Забыть – время покажет. Но в машине перед особняком Марата Эльдаровича мы жмем друг другу ладони крепко.

И все же нет, я не смогу забыть то, что Кустов сделал с моей любимой девушкой, а ему придется жить с чувством вины. Но что бы ни случилось, я буду звонить и спрашивать, как у него дела и как проходит лечение. И если он напишет, чтобы я купил курить, то сорвусь и приеду.

* * *

Перед тем как позвонить в высоченные резные ворота, я еще раз проверяю почту и вижу, что упало письмо от Олега Николаевича Баля. Он пишет, что рад за нас с Верой и что самое лучшее нас ждет впереди. Это странно – общаться с человеком, которого не видел ни разу в жизни (да и не хочется, если честно), но который знает обо мне все, даже самые страшные вещи. Набираю полную грудь воздуха, выдыхаю и звоню в домофон.

Артём ждет в машине с телефоном в руке, настроен решительно, кивает мне, подбадривая. Ему не нравится блестящая идея сдаться врагам добровольно, но мне не терпится поставить в этом деле точку. Меня ждет море дел. Я знаю точно, что мать несчастлива в браке, Арина находится в депрессии после случившегося, моя беременная мнительная невеста подвергается ежедневным атакам своей еще более мнительной и негативно настроенной матери, а брат обещал начать терапию, только если я выживу, запросто переложив на мои плечи ответственность еще и за свою жизнь.

Как-то так вышло, что все они накинули крючки мне на шею – приходится двигаться, выживать, тянуть.

Улыбаюсь, заходя в просторный двор. Уже знаю, что буду говорить.

Встречает меня незнакомый мужчина средних лет, отдаленно похожий на Марата Эльдаровича, но моложе и стройнее в два раза. Он улыбается, и сходство испаряется, будто не было. Смотрит остро, внимательно, одет дорого, на прислугу не похож, хотя попробуй разбери: Анатолий Петрович тоже на вид бизнесмен.

– Добрый день. Я звонил Марату Эльдаровичу насчет встречи, он сказал, что будет ждать меня сегодня, – говорю вежливо, без вызова. Я настроен на мир, надеюсь, они тоже.

– Виктор Станиславович? – Мужчина тянет мне руку, пожимаю. – Меня зовут Руслан Эльдарович, можно просто Руслан. Проходите, я ждал вас.

Мы заходим в дом, идем по просторной прихожей. Краем глаза я отмечаю ужасно безвкусный, но бесстыдно дорогой ремонт. Те самые малахитовые гобелены, позолоченные диваны с рюшами и кисточками, на которых так настаивал мой бывший клиент. Неуютно тут, будто пыльно. А может, я просто понимаю, куда попал и что могу не выбраться. В прошлый раз они закрыли меня в гараже, нацепив мешок на голову, облили бензином – чего ждать на этот?

Но бежать поздно. В кабинете нас двое. Руслан чувствует себя здесь как дома. Пока он серьезен, снова похож на Марата Эльдаровича – делаю ставку на брата. Мне показывают садиться на стул напротив стола, за которым уже устроился в громадном кожаном кресле Руслан, предлагают чай, кофе. Все это лишнее.

– Рад с вами познакомиться, Руслан, но о встрече я договаривался с другим человеком, – снова пытаюсь перейти к разговору.

– Знаю, Виктор. Но Марат Эльдарович очень занят, его сейчас нет в стране. А поговорить с вами нужно. Тем более мы не ожидали, что вы позвоните сами, да еще решитесь приехать после случившегося.

Скрещиваю руки на груди. Можно подумать, мне оставили выбор.

Он продолжает:

– Я восхищен. Думал, что потерял вас после шоу, которое устроил Анатолий Петрович.

– Потеряли меня? В каком смысле?

Руслан отвечает на сообщение в телефоне, просит подождать одну минуту.

– Давайте договоримся хоть до чего-нибудь в отношении… – начинаю я говорить и резко замолкаю, прервавшись на полуслове.

– Продолжайте, я в курсе всего.

Ах, вот оно что. Вся семья Эльдаровичей в курсе.

– В отношении моей травли. А раз вы в курсе всего, что со мной случилось много лет назад, моих слабостей, страхов, то скажите наконец, чего вы в итоге добиваетесь. Уничтожить Костикова удалось и без моей помощи. Хотите преподать урок – так у вас вышло.

– Вы пришли за этим?

– Да. Я понимаю, что мне с вами не тягаться ни в плане денег, ни в плане связей. Вы играючи прочитали историю моей жизни, которую я скрываю всеми возможными способами. И теперь жжете мое имущество, угрожаете мне или моим близким. Чего вы от меня хотите? Скажите – я сделаю. Только отпустите уже.

– Стоп. Виктор, вы запутались. Экспертиза показала, что поджога не было. В студии перемкнуло проводку или что там еще.

– Да, но…

– Не было поджога. Случился несчастный случай. Виктор Станиславович, вы за кого меня принимаете? За маньяка какого-то? Вы уже встречались с одним, поэтому ищете черты того сумасшедшего, который вас изувечил, в каждом теперь?

– Методы ваши не внушают доверия. Гараж, мешок…

– Я хочу предложить вам работу, – вздыхает Руслан, откинувшись на спинку стула.

Дверь открывается, заходит Анатолий Петрович. Я тут же напрягаюсь всем телом, но тот идет мимо с подносом. Ставит на стол кофе для себя, меня и Руслана. Сам присаживается на диван поодаль, коротко поздоровавшись.

– Вы извините, что так вышло. Цель была иной. Мы хотели выяснить, кто вы такой, почему не идете навстречу, отвергаете все предложения. И такое узнали… Ваша история переполошила всех. Не каждый день встретишь человека, прошедшего через ад и оставшегося в своем уме. Передайте спасибо вашей подружке, кстати, без нее бы мы не знали, куда копать.

– Алиске.

– Кажется, да. Хорошенькая и очень на вас обиженная блондиночка. Мы решили провести эксперимент. Наверное, это было слишком, но даю слово, никто не ожидал, что на вас так подействует обливание бензином. Хотели припугнуть, не более.

Включается Анатолий Петрович:

– А потом сгорела ваша студия. И грех было не воспользоваться ситуацией.

– Случайно ехали мимо, а тут сюрприз? – саркастически улыбаюсь я, не веря ни единому слову.

– Именно. У вас с утра съемка должна была быть, это я забронировал часы. Нужно было поговорить с вами. Подъезжаю и вижу: здание сгорело. И вы рядом сидите.

– Решили добить? – усмехаюсь.

– Это было лишнее, – холодно перебивает Руслан. – Анатолий Петрович должен был с вами связаться для того, чтобы переговорить насчет нашего предложения, а не устраивать похищение.

– Какого предложения?

– Сигарету, может? – услужливо протягивает мне пачку Анатолий Петрович.

Издевается, сука. Ладно. Я киваю, беру из его рук. Подкуриваю от протянутой зажигалки. Они оба наблюдают за мной неотрывно. Видимо, правда разузнали все от и до. Заинтересовал их, надо же. Пожимаю плечами. Щелкаю зажигалкой, подношу к огню ладонь, терплю, затем отдергиваю. При этом смотрю Руслану в глаза. Он хлопает в ладоши, без шуток. Это перебор, поэтому я никак не реагирую.

– В подвале было страшно, – добавляю.

– Методы, которыми пользуются люди моего брата, я не одобряю, – сухо добавляет Руслан. – Я хочу предложить вам хорошее место. Мне нравятся все ваши идеи по отелю на Яблоневой, и впечатлило то, как вы спорили с Маратом, отстаивая свою точку зрения: корректно, настойчиво и аргументированно. Также я посмотрел другие ваши проекты и даже фотографии. И вы мне угодили. Как человек, личность. Вы активный, смелый, преданный. Полный энтузиазма. Не хотите поработать на меня?

– Спасибо, нет. Уже поработал.

– Вы не поняли, не на брата. А на меня. Он затеял всю эту возню с Костиковым из-за меня, но я его не просил. Мне уже давно нет дела ни до вашего бывшего босса, ни до его жены, бывшей когда-то моей женой. Ладно, не суть. Я готовлю огромный проект сети отелей по Черноморскому побережью, начиная от Крыма и заканчивая Адлером. Возможно, прорвемся и в Абхазию. Кое-что будем строить. Если найдем подходящие отели, выкупим и переделаем.

– А какая концепция?

– Вот вы мне и скажете. Вернее, не только вы. Набирается команда. Нужен новый бренд, который будем раскручивать с нуля. Что-то неожиданное, уникальное для нашего юга. Уютные номера, отличный сервис, незабываемые спа-программы. Мне нужны люди, на которых можно положиться, опереться. Работы будет адово море. И денег тоже. Вам как, интересно?

Я молчу. Думаю. Предложение, конечно, заманчивое. Но снова связываться с этими людьми не хочется.

– Не сомневайтесь даже, зарплата белая, официальное трудоустройство. Детали обсудим. С уже набранной командой можно познакомиться. Если кого-то порекомендуете, то проведем собеседование. Давайте, решайтесь. Нам нужны такие, как вы: молодые, талантливые, честные. Не боящиеся трудностей.

– Пока вы зарекомендовали себя как не самый лучший работодатель. – Тяну время, хаотично соображая, что ответить. У меня девушка беременная, нельзя мне ввязываться во что-то рискованное. Но деньги тоже нужны, причем по той же причине.

Руслан протягивает мне визитки.

– Поговорите с этими людьми, они вам расскажут обо мне. Наведите справки. И позвоните. Но лучше поскорее. Потому что в следующем месяце мне бы хотелось уже всех собрать в Адлере, где будет центральный офис, и приступить к работе. Два здания мы выкупили…

Он говорит и говорит, и с каждым словом все больше хочется согласиться. Знает, на что давить, умеет заманивать. В моем случае – не работа, а мечта. Затем Руслан берет телефон, что-то печатает, и мне приходит сообщение – на карту свалилась значительная сумма.

– Считайте, что это аванс или, если все же откажетесь, возмещение морального ущерба. Идите думайте, Виктор Станиславович. Посоветуйтесь со своей девушкой. Что вам делать в Москве? На юге стройка в самом разгаре, вы, как дизайнер, там больше пригодитесь.

После этих слов Руслан поднимается, я тоже. Жмем руки, затем меня провожают на улицу. Так и не понимаю, как оказался за воротами. Артём высовывается из машины и спрашивает: «Всё нормально?» Киваю в ответ.

В голове сумбур. Руслан произвел впечатление, он совсем не такой, как его старший брат. Видно, что человек современный, умный, методы Марата Эльдаровича ему неприятны. Но… нельзя же быть до конца в этом уверенным? С другой стороны, в любой момент можно нарваться на того, кто кинет на деньги. От всего не застрахуешься. Такая уж у меня профессия – временами неблагодарная. А в Москве мне действительно пока делать нечего. Работы нет, студия сгорела, фотографировать свадьбы не хочется. Бродить по компаниям – искать место? Слава раздавленного «Континента», боюсь, еще долго будет наступать на пятки.

Зачем-то набираю номер Софии.

– Вик, привет! – радостно говорит она. – Как дела? Мы с Верой созванивались, она там скучает у родителей, бедняжка. И у них какие-то перебои с интернетом, представляешь?

Какая хорошая новость! Вере бы вообще его вырубить навсегда.

– София, я посоветоваться. Как со второй мамой.

– Да, слушаю, – говорит она серьезнее, даже строго. Тем же тоном, каким общается с дочерями. – Что такое? Ты можешь рассказать мне все, – категорично заявляет, и я расплываюсь в улыбке.

– Слушай, а в Сочи же есть роддом?

– В Сочи я родила двоих детей, Вик, и уж поверь, не под пальмой.

– Отлично. Вера беременна.

– Вау, поздравляю!

– Да. И… мне работу предложили у вас. Хорошую. Пока еще ничего не ясно, но им удалось меня заинтересовать. Проект длительный, на несколько лет. Вот думаю, согласится ли Вера уехать из Москвы и стоит ли ей вообще предлагать?

– Конечно, стоит! Вик, даже не сомневайся. Здесь такой кайф, воздух чистый, влажный. Море. У меня подруга близкая – акушерка с огромным опытом работы. К самому лучшему врачу твою Веру устроим, будет наблюдать. Потом и в роддоме договоримся. Я тут всех знаю: детские врачи, центры, садики, школы… Мне всё близко, недавно же проходили. А вы там сами что делать будете? Кто вам подскажет? Да никто. Поживете у нас!

– Может, первое время и придется, пока я точно не решу, остаемся или нет. А потом снимем квартиру. Наверное, Вере захочется отдельное жилье.

– Конечно. Подыщем в нашем районе вам что-то. Будете к нам приходить хоть каждый день, все свое в огороде растет, натуральное. Дворик. Ребеночек гулять будет в саду. Это отличная идея. Лучшая, что приходила в твою голову.

От радостной перспективы, описанной Софией, биение сердца учащается. И правда, звучит заманчиво. Если получится, как планируем. А почему бы и не получиться? В крайнем случае, женятся люди и в Сочи, никогда не поздно взять фотоаппарат и заняться фотосессиями.

Что меня держит в Москве? Мама, сестра, брат? Будут приезжать в гости. Может, увидев, что у меня наконец-то все налаживается, родители смогут… хотя бы поговорить. А потом и простить друг друга, как знать.

Могила Чердака? Я вас умоляю. К черту ее! К дьяволу! Хватит уже чернить мою душу. Не настолько она в итоге оказалась уродливой, раз получается выкарабкаться.

– Тогда я поговорю с Верой, – говорю все еще неуверенно.

– А я со Стасом. Он в обморок упадет от новости. Как здорово-то, Вик! Я так за вас рада! А то вечно приедешь – один, угрюмый, недовольный. С отцом поцапаетесь, и спать. То ли дело сейчас. Такой ты мне больше нравишься.

– Ладно, я понял. Надо идти. До связи, – кое-как обрываю Софию. С ней можно часами болтать ни о чем.

Направляясь к машине Артёма, я прижимаю ладонь к груди, но не к флагу, а к колотящемуся сердцу. Флаг пусть будет, он – мое прошлое, нет ни малейшего желания удалять его или перекрашивать. Он – напоминание о том, чего я больше всего боялся: стать чудовищем, подобным Чердаку, опасной тварью, в которой жажда мести и своей извращенной справедливости не оставляет места человечности и… вере в хорошее. Клянусь, я не такой, как он. Жизнь тестировала, подкидывала поводы слететь с катушек, но я устоял. Вы гордитесь мной? Если ждали момента начать – сейчас самое время.

– Поехали. Нужно отвезти Арину к родителям. Мама уже прилетела, наверное. Интересно, дядя Коля, хм, прибрал квартиру?

– Тоже знаешь про его роман с этой, как ее?

– Да он особо и не скрывал. Ладно, не будем об этом. Слишком неприятно.

– Мне тоже обидно за маму, что бы ты там себе ни думал. Надеюсь, она ни о чем не узнает.

И поэтому в своей личной жизни ты поступаешь обычно так же, как твой отец. Но судя по выражению лица, Кустов не врет. Нашу маму он любит, я знаю. И ценит. Наверное, она единственная женщина, которую он уважает. И вероятно, ждет от своих подружек такой же покладистости и всепрощающей любви.

Артём следит за дорогой, а я смотрю в телефон, открываю календарь. Трое суток после спасения Арины из лап Креманкина пролетели незаметно. Эти дни мы занимались только тем, что развлекали сестру, устроив ей насыщенную программу, включающую парки, аттракционы, кино, театр, задушевные беседы обо всем на свете… и Арина неожиданно быстро начала улыбаться и становиться собой, прежней. И что самое главное, нормально питаться! Вовремя мы ее спасли. Страшно подумать, что случилось бы, доведи Марк задуманное до конца, а затем выбрось ее из жизни – как ненужный, выжатый до корки апельсин. Показав на весь мир, какой он крутой мачо и на что готовы женщины ради его внимания.

– Так что тебе сказали-то? – говорит Артём.

Я передаю в нескольких словах суть разговора с Русланом. Артём глубоко задумывается, но отвергать идею не спешит. Пока везет меня домой, не переставая болтает о себе и блестящих идеях насчет ухода в контрактники или открытия сети автомоек с каким-то другом – такой вот разбег. А я размышляю о будущем. Налаживается все. Деньги есть, планы кое-какие – тоже имеются. Угрозы, напротив, в прошлом. Надеюсь только, что Вера захочет со мной разговаривать после того, как узнает о фотографии на Фестивале. Будет ужасно несправедливо потерять достигнутое из-за такой ерунды.

– И тогда я эту Алиску хрясь о панель лицом!

– Чего? – Я прерываю поток мыслей, цепляясь за последние слова Кустова. – Что ты сделал?

– Припечатал о панель в машине. Вон, даже вмятина осталась от носа. Эй, я пошутил, нет, конечно, вмятины. – Брат любовно гладит мягкий пластик «Ауди».

– Ты рехнулся, что ли? Ты зачем с ней вообще продолжаешь общаться?

– Зато больше она рта о тебе не раскроет никому.

Пораженно качаю головой.

– Она мне, между прочим, после этого уже три раза позвонила. Так что все путем. Ты хоть и предпочитаешь такого склада девиц, обращаться с ними совсем не умеешь. Пожестче с ними надо. – Артём показывает мне кулак. – И вообще, бабы любят, когда с ними строго. Еще Пушкин говорил: чем больше женщину мы любим…

Я закатываю глаза. Когда уезжал утром на встречу с Эльдаровичем, Аринка еще спала. Время близится к обеду, надеюсь, она выспалась и отдохнула. Потому что ей предстоит долгий разговор с вернувшейся из Азии, набравшейся очередных безумных идей мамой. И ее группой йог-поддержки. Раз уж нам с Артёмом досталось, чем Арина хуже? Правильно: ничем. Пройдет полную реабилитацию в мамином стиле, как миленькая. Чтобы в следующий раз думала, попадать ли в передрягу.

«Завтра приеду, Вер. Жди. Утром рано встану и в путь. В ночь бы уже рванул, но нужно с Ариной и мамой побыть. Арина с Марком, кажется, все. Окончательно расстались. Можно спокойно оставлять ее одну».

«Расскажешь подробнее?»

«Как приеду – конечно. Ты там еще ждешь меня?»

«Шутишь? Телефон из рук не выпускаю».

«Я соскучился. И у меня много новостей. И планов. Не верю, что пишу это, но – до завтра».

* * *

Стрелка спидометра показывает за сто двадцать километров в час. Машина летит по пустой трассе, любимая музыка подбадривает, гремит, на пару со второй чашкой кофе не дает заснуть. Светает. Мне действительно весело. Сжимаю руль от нетерпения. Я в пути уже несколько часов, больше половины трассы за плечами, осталось совсем немного. И пока есть время, давайте поговорим о пиратских отчетах.

Понадобилось двадцать три штуки, чтобы решить мои нерешаемые проблемы, сорваться с тошнотворной орбиты выживания, за которую зацепился когда-то давно, мечась между болью и страхом эту боль испытать.

Смотреть на меня голого по-прежнему трудно. Но «трудно» – это хорошее слово. Мне оно нравится. Оно лучше, чем «невозможно». Оно дарит надежду и веру.

«Кашкай» несется по гладкой, как стекло, дороге в сторону городка Веры. Хорошая машина, надежная, но я подумываю о том, чтобы сменить ее на что-то солиднее. Новая работа обещает хорошие перспективы, большие деньги, и теперь можно позволить себе помечтать. Переезжая на новое место, не хочется тащить за собой старые вещи из прошлой жизни. Ничего забирать не буду из Москвы. Особенно диван! Помилуйте, месяц на нем мне до конца жизни в кошмарах сниться будет.

Квартиру в столице пока сдам в аренду, а если с Верой приживемся в Сочи, то и вовсе продам. Купим просторное жилье в том же районе, где дом отца, там спокойно и инфраструктура развита.

Главное, чтобы Вера одобрила план и согласилась на неожиданный переезд. Но что она может противопоставить? Экология, море, климат – уболтаю в пользу Сочи. Работа, карьера – в южной столице полно ресторанов, уж без места точно не останется. В отношении медицины, садиков, школ София с ней поговорит. Надеюсь на вторую маму. Она уже, кстати, готовит с дочерями презентацию на английском и французском, включающую танцы, песни и стихи, чтобы показать, как хорошо развиты ее дети. Кроме того, на крайний случай у меня припасен бонус-аргумент: темными ночами в Сочи мы сможем сколько угодно купаться голышом! А Вера обещала, вы же помните?

Сейчас нужно подумать, как преподнести новости, чтобы она не испугалась. Она консерватор, к любым переменам относится настороженно. Но… друзья, я пообщался с теми, кого уже набрали в команду Руслана, и точно знаю, что хочу работать с этими людьми. Я о них наслышан, видел многие законченные проекты, где они успели засветиться. Куда попало эти ребята не подались бы, и уж точно не стали бы вкалывать за копейки.

Руслан сказал, что ждет меня в Адлере через две недели, там и обговорим детали, подпишем договор о трудоустройстве.

А еще… Вот сейчас важный момент будет. Переломный. Поймите меня правильно: я очень надеюсь, что отчеты мне больше никогда не понадобятся. С их помощью я рассказывал вам о своей бесконечной борьбе, делился настолько личными страхами, что в них стыдно признаться даже друзьям и родителям. Привыкал верить.

Сначала это было смехотворно и жалко. Кто я – обожженное чучело, от которого шарахались повидавшие жуть медсестры в больницах? На что смею надеяться? Затем я постепенно обретал уверенность в себе. Учился доверять, а также быть тем, кому хочется поверить. Вы прошли со мной долгий путь. И знаете… без вас я бы не справился.