Веселый Роджер

– Поехали? – говорит Вера. – Мне нельзя опаздывать.

Я киваю, поднимаюсь. Ходим по очереди в ванную, поспешно одеваемся, собираем вещи. Дом будто пустой, тихо так. Кажется, народ совсем недавно разошелся по комнатам. На кофе нет времени, решаем купить по пути. Прыгаем в машину и движемся в Москву.

Всю дорогу я поглядываю на Веру, гадая, нужно ли что-то сказать. Вывалил ведь на нее полмешка секретов. Хоть остановился вовремя, там, на дне, еще кое-чего интересного припрятано. Не дай Бог узнает.

Мы будто на новый этап продвинулись, закрепить бы его устно. Но что-то страшно.

Труса ты к себе подпустила, Вера. Мало того что урод, так еще боюсь всего на свете. И правды, и неизвестности.

Пока к Москве подъезжаем, накручиваю себя настолько, что сердце колотится. Еще мгновение, и скажу что-нибудь обидное, просто чтобы разрядить обстановку.

– Вечером за мной не заезжай, – заявляет? Вера, – домой поеду.

Ну, вот оно. Само собой решается, и к лучшему. Я сжимаю зубы, киваю, смотрю на дорогу.

– Арина просит у меня переночевать, что-то у нее там случилось.

– Что именно?

– Говорит, нужно вина купить и обсудить подробно.

Я передергиваю плечами, с трудом сдерживаясь. Все время забываю, что сестре двадцать в этом году исполнилось и девица сама решает, что пить, курить, с какими парнями встречаться. Привык, что мелкая она, в куклы играет. Она ж долго играла, лет до двенадцати точно, может, дольше даже. Я упустил момент, когда перестала. Много чего упустил на самом деле из-за триггеров. Раньше Аришка мне все рассказывала, на тему мальчиков советовалась, а теперь хорошо, если раз в месяц позвонит, и то ради фотосессии.

– Ну, вы не налегайте сильно, – осторожно говорю.

– Я тебе буду писать, ладно? И ты мне пиши.

Я киваю. Не буду, конечно, первым. Может, это как раз Вере нужно напиться и обсудить все с подружкой. Хотя вряд ли Арина – это тот самый человек, с кем стоит обсуждать меня.

Останавливаю машину возле служебного входа в «Веранду». Нужно что-то сказать, может поцеловаться даже, сегодня еще не доходило до этого, но тут вибрирует мой сотовый. Джей-Ви настойчиво бьется. Показываю Вере.

– Передай ему от меня, что все было здорово, – подмигивает она, улыбается и выходит из машины.

Я смотрю ей вслед, вытянув шею, насколько возможно, чтобы не потерять из виду, и гадаю, что принесет нам день грядущий. Настырный Жоркин все усердствует.

– Да? – наконец отвечаю.

– Ты где, мать твою?! – спрашивает он раздраженно.

– В Москве, Вере ж на работу с утра. – Зеваю. Не верится, что вчера я действительно решился посетить вечеринку и справился. Вот бы еще когда-нибудь выбраться.

– Точно, блин. Слушай, тебе Костиков звонил?

Костиков – это наш босс, самый главный в «Континенте».

– Нет, а что?

– Мне звонил уже раз пятнадцать. Червяков разрывает контракт, представляешь? Послал нас к чертовой матери, сказал, что аванс можем себе оставить, если суда не боимся, но лучше по-хорошему вернуть.

– Чего? Его ж все устраивало. Да и ему стандарт нужен, как там можно не угодить.

– Да вот именно, все нормально было, я уже заказ на материалы сделал, а тут такая лажа. Он же твой клиент, можешь сказать, что не понравилось?

– Ты мне скинь последний проект, гляну.

– Скину. Ничего уже не изменим, но просто интересно. Костиков в бешенстве. Уже восьмой контракт летит к черту за два месяца, а это до хрена для нашей шарашки, ты понимаешь?

– Странно.

– Еще несколько потенциальных на стадии переговоров сбежали. Я выезжаю в город, как только до народа добужусь. Злой босс ждет меня на ковер. Ты сможешь оперативно глянуть, где я налажал, чтобы знать хоть, что сказать?

– Я уже домой еду, первым делом посмотрю. Жду на ящик.

Вот так дела. Три спа Червякова устраивали, а четвертый резко вдруг нет. Предыдущие, конечно, я делал, но сомневаюсь, что Джей-Ви где-то настолько крупно ошибся, чтобы до скандала доводить. Подозрительно.

Дома первым делом сажусь за комп, смотрю планы, проекты, отписываюсь, что сам бы сделал не лучше. Затем в душ, варю двойной эспрессо. У меня ж работа в студии сегодня, нужно подготовиться, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не завалиться спать. Одна богатенькая дама пожелала индивидуальную съемку, хочет именно меня, но я и не против, лишние деньги не помешают.

Босс злится из-за Марата Эльдаровича, ничего нового интересного не поручает, а кушать-то нужно. Да и перед Верой неудобно, хочется ей подарить что-нибудь приятное, цацку какую-то например. Или в Сочи опять свозить? Предлагала же искупаться ночью голыми.

Рискну ли я еще раз раздеться? Может, выпить перед этим? Травки покурить для храбрости? Знаю пару пляжей в Сочи, где нет туристов, только местные купаются. Там вода чистая, а ночами пусто.

Опять размечтался. Уютно мне с Верой, вот и мечтается постоянно. Будто правда моя.

Я, конечно, веду себя как маньяк, все лезу к ней постоянно. Она, наверное, устала уже от моих ласк бесконечных. Но каждый раз думается: вдруг откажет? И хочется проверить. А как начинаю, Вера отвечает, и понеслось. Когда у нее выходной, вообще ничем другим не занимаюсь, только вокруг нее скачу, в рот заглядываю.

Нужно на работу переключиться. Тома звонила несколько раз, народ фотографии с предыдущих фотосессий требует, а там еще конь не валялся. Я скинул всё в кучу и забыл. Сажусь за компьютер, включаю музыку.

Что ж будет-то с нами, Вера? Чего ждать от тебя?

* * *

В девять выползаю из студии, сытый по горло съемкой обнаженки, сажусь в машину, включаю сотовый. От Веры сообщение: «Обещала никому не говорить, но тебе скажу, потому что не могу тебе врать, даже если и не спрашиваешь. Аринка у меня побитая, родители не знают, просит не говорить».

Я сворачиваю на первом же перекрестке в противоположную от дома сторону, благо Вера живет в этом же районе. Через полчаса уже стучусь в дверь.

На пороге она, красавица моя, уставшая, в дурацкой детской пижаме, волосы собраны в небрежный хвост. Смотрит глазищами своими огромными, грустными, моргает. Обнять? Сказала она Арине, что мы вместе? Первый не буду. Захожу, мгновенно занимая собой весь коридор. Арине даже спрашивать не нужно из комнаты, кто пришел: в этой крошечной недоквартире в двадцать четыре квадрата всё видно с любого ракурса.

– Ты чего здесь делаешь? – пищит сестра.

Я скидываю кеды, прохожу в комнату и включаю яркий свет. Твою ж мать… Губы синие, распухшие, даже кровь запекшаяся осталась, на скуле синяк, глаза зареванные. Кутается в пижаму, тоже Верину (отмечаю мимоходом), рукав короткий, а руки в синяках. От пальцев синяки, точно вижу. Кто-то держал, она вырывалась. Я сжимаю кулаки, подхожу ближе.

– Кто? – Смотрю в ее глаза.

Арина испуганно глядит на Веру, которая прячется за моей спиной, не знаю, что делает. Переводит взгляд на меня, моргает. Побледнела вся, руки сцепила. Взгляд затравленный, боится. Будто я тоже добавлю. Черт, рыдать начинает, нужно менять тактику.

– Ариш, что случилось? – говорю по возможности мягко, присаживаюсь на диван.

На столике вино, фрукты, какая-то нарезка…

– Ограбили, – шепчет она, закрывая глаза.

– Когда?

– Вчера вечером двое напали, отобрали сумку, там деньги, кредитки, документы… Марк говорит, нужно было добровольно отдать, а я сопротивлялась. У меня баллончик был, думала, успею выхватить. Не успела.

– В полиции была? Родители знают?

– Была в полиции с Марком, – быстро отвечает Арина и, видя мой заинтересованный взгляд, добавляет: – Это мой парень. Он хороший, тоже фотограф кстати. Мы давно уже встречаемся.

– Познакомишь?

– Конечно, – говорит она все еще испуганно. Скукожилась.

– Почему родителям не сказала? – спрашиваю грозно.

– Не хочу волновать, Артём чудит, не до меня. Да и сама виновата. Марк говорил дождаться его, а я поперлась в этот бар, хотела сюрприз сделать. Сделала вот. Но все хорошо уже, он меня успокоил, в больницу свозил, потом в полицию. Ищут.

Я продолжаю вглядываться сестре в глаза, но вроде бы правду говорит. Что еще за Марк такой? Нужно будет напроситься на встречу. Если фотограф, пусть в студию ко мне приезжает, дам ему бесплатные часы для работы. Тома потом скажет, что думает. Она подонков с первого взгляда определяет.

Я обнимаю Арину, поглаживаю. Жалко так, зеленая совсем, хрупкая, беззащитная.

– Они только побили, Арин? – уточняю осторожно. – Или… еще что?

– Не насиловали, если ты об этом. Да говорю, сама виновата, нужно было отдать сумку и бежать. А там как раз деньги были на новый планшет, папа дал. Жалко.

– К черту деньги, никогда больше не строй из себя супермена, хорошо? Сразу мне звони.

Она кивает.

– Ты их не запомнила? – продолжаю я спрашивать. Понимаю, что маловероятно, но вдруг. – Не видела раньше?

Арина качает головой.

– А ты чего вообще приехал? – меняет она резко тему, отстраняется. Смотрит на Веру, которая села за столик и наблюдает за нами, не вмешивается: – Ты ему написала, что ли? Вы общаетесь? Погоди, – хмурится, – а не для него ли у тебя полхолодильника укропом набито? – Сестра выпучивает глаза. – Вы мутите, что ли?

И что мне сказать? Смотрю на Веру, она смотрит на меня, губы сжимает. Хвастаться нашими отношениями, кажется, не собирается, я тоже тогда спешить не стану. Было бы чем.

– Общаемся, – произношу осторожно.

Вера отворачивается, включает чайник.

– Не вздумайте! Это убьет Артёма!

Что его только не пытается убить в последнее время, а лосю хоть бы что.

– Куда уж мне соперничать, – хмыкаю я, откидываясь на диване.

Не могу на Арину такую смотреть, бедная моя. Прибил бы этих гадов. Как так можно? Руку на девочку поднять. Она ж весит килограмм пятьдесят при ее росте, выглядит лет на пятнадцать, когда без штукатурки. Досталось бедняжке.

Как же защитить? Не будешь же следом таскаться. И лекции о том, чтобы одна не ходила и не храбрилась, читать бесполезно. Сто раз уже говорили с ней на эту тему. И я, и Артём всегда на телефоне, готовы забрать откуда надо, проводить, разобраться, если что случится. Два взрослых брата, а не уберегли. Не выдерживаю, обнимаю ее снова. На Арину триггеры не срабатывают, она для меня не женщина, а сестра. Инцест не моя тема.

Вера смотрит на нас будто с завистью, потом снова отворачивается, разливает чай, приносит.

– Голодный, Вик? – спрашивает.

Я киваю. Она тут же суетится, что-то разогревает.

– Серьезно, ребят, не вздумайте так с Артёмом поступить. Нехорошо. Или вы уже?

Вера молчит, даже знак не подаст. Я б сказал Арине, но… может, Вера все же передумала после вчерашнего? Допустим, кошмар приснился. Мне раньше часто снились я сам или другие люди, самые близкие, обожженные или горящие. Ужасно.

Если она к Артёму захочет, лучше не светить нашу связь. При этой мысли такая тоска находит, так и хочется им жизнь попортить, хоть как-нибудь.

– Не выдумывай, – говорю.

Нужно тему перевести, а то совсем грустно. Мысленно Веру с Артёмом представил, поженил – сам умер, аж сердце укололо. Да ну, бред, мне вредно не спать, ерунда в голову лезет. Встряхиваю ею посильнее, прогоняя видение.

– Сегодня день трындец был, давненько такого не видел, – начинаю смеяться. Поднимаюсь, беру стул, ставлю на середину комнаты. – Фотосъемка одной мадам хорошо так за пятьдесят… пять. Ладно, неплохо дамочка выглядит, наговариваю. Решила… похвастаться подружкам или что…

Вера подходит к Арине, смотрят обе с любопытством. Я сам посмеиваюсь, обхожу стул, встаю за ним.

– Думал, она хоть в неглиже будет, но нет, голенькая вся, халат скинула. Стоит, глазки строит, скидку выклянчивает. Ну, я шучу, то се, настроение поднимаю, как могу. Говорю раскрепоститься, не стесняться. Марина ей волосы поправляет, макияж, Егор светом занимается. Конечно, потом в ФШ уберем все лишнее, но клиентка же хочет на восемнадцать выглядеть. Работаем, полная студия людей для нее старается. Она обходит стул… – Сам тоже обхожу, качая бедрами, имитирую ее походку, наклоняюсь, обхватываю себя руками, будто у меня есть сиськи.

Вера с Ариной хихикают, поглядывая на меня, я не забываю рожи корчить, чтобы смешнее было.

– Серьезно, фотки показать не могу, не положено, но блин… Как из этого что-то выбрать?

Опять гримасничаю, облизываю губу, девочки уже в голос хохочут. Я стараюсь изо всех сил, может перебарщиваю даже, но вошел во вкус:

– Мы всей толпой пытаемся выжать из нее хоть что-то красивое, я сам позы ей ставлю, поправляю по сто раз, говорю, куда и как смотреть, Егор вокруг суетится. А эта то язык высунет призывно, то зад отклячит… Но не могу ж я такое ей отдать. Выставит где – моя репутация ко дну якорем! Хоть десять фотографий бы сделать! Больше не надо, но десять отдать я обязан, иначе деньги вернуть придется. Часа два проходят в поте лица.

Поставлю ее… – Показываю более-менее приличную позу, девочки смеются, глядя на меня. Все же комично, когда мужик изображает. Сам таких терпеть не могу, потому и не работаю с парнями, нарваться можно. – Только отойду на расстояние, фотик поднимаю, она опять… мать твою!.. – ругаюсь я резко для антуража.

Вера закрывает лицо ладонями, Арина вслух повторяет каждое слово, смакуя.

– Потом она делает так…

Вера с Ариной подаются вперед и замирают в ожидании, глаза у обеих блестят. Сердце опять екает при виде синяков сестры, убил бы, ей-богу, уродов.

Обхожу стул, сажусь на него перед ними, откидываясь на спинку, пародируя клиентку, и резко раздвигаю ноги широко.

Девочки падают на диван, заливисто смеются, я хохочу вместе с ними. Арина плачет, Вера вытирает уголки глаз.

– Да быть не может!

– Врешь, Белов!

– Клянусь! Мы так и замерли, улыбки давим, неловко. Дама-то деньги заплатила, настраивалась, готовилась. Тома с ней формат съемок обсуждала. Должна была. В любом случае получит от меня завтра, сегодня не смог ругаться. Дамочку выпроводили и ржали полчаса всей студией.

– Офигеть! – смеется Арина. – Ты себе таким образом никогда подружку не заведешь, насмотришься ужасов.

– Ну, она ничего такая, кстати. Для своего возраста, но… хорошо, что я не один был.

– Бедняжечка. – Арина подходит, быстро обнимает меня, целует в щеку и идет в ванную, закрывается, включает воду.

Вера тут же подходит, произносит вполголоса:

– Тоже хочу.

– На фотосессию? – не понимаю я.

– Обнимать тебя, как она.

Смотрю на нее снизу вверх, – все еще на стуле сижу – а что сказать, не знаю. Обнимать хочешь именно меня или вообще обниматься? Язык не поворачивается спросить, совсем убогим себя почувствую. А хочется, чтобы сама уточнила. Это ж важно. Крайне важно в моей ситуации.

– Я, наверное, поеду уже, – говорю тихо, слежу за ее выражением лица.

Она на меня смотрит, ни остаться не предлагает, ни на дверь не показывает. Многое бы отдал, чтобы узнать, о чем ты думаешь, Вера. Видишь перед собой шрамы и кости Роджера? Или глубже что-то разглядела? Осталось ли там что-то глубже под всеми триггерами?

Возьмешься отмывать мою душу, Вера? Сама не боишься испачкаться? Если тебя кто-то хоть пальцем тронет, не переживу же.

– Будь, пожалуйста, осторожна. Дебилов много, не хочу, чтобы на тебя напали, как на эту безалаберную, – киваю я на дверь ванной. – Всегда звони, если страшно, ладно? В любое время приеду, заберу, вытащу, в любой ситуации.

– Даже если расстанемся?

Сердце падает, но стараюсь контролировать лицо, чтобы не выдать себя. На перекрестке ведь ко мне поехали, сама выбрала. Что же теперь делать?

– Даже если возненавидишь меня, – произношу серьезно, спокойно.

Вера мягко улыбается. Тепло так от ее улыбки тут же, как будто от сердца отлегает.

– Герой мой. – Она касается щеки.

Я усмехаюсь. Таких героев от общества нужно изолировать.

– Я не шучу, Вер.

– Знаю, – говорит она, потом берет меня за руку и ведет к столу, на котором уже накрыт ужин.

Я уже и забыть успел. Сажусь, беру вилку. Как и всегда, невероятно вкусно. Не вспоминаю уже о привычном дискомфорте после фастфуда.

Вера выложила на хлебе с мягким сыром сердечко руколой. А теперь сидит напротив, подперев ладонями подбородок, смотрит, как я ем, и тепло улыбается. Вдруг тянется, проводит рукой по моим волосам и шепчет: «Соскучилась». И потом вдруг строго: «А ты?»

Глава 27

Вера

Казалось бы, Вера задала самый простой вопрос, можно односложно ответить: да или нет. А Белов молчит. Зашел в квартиру полчаса назад, ни взглядом, ни жестом не выдал, что скучал. Пришлось спросить напрямую, и снова тишина. Держится прохладно. Как его понимать?

– Да некогда было скучать, замотался, – беззаботно отмахивается он.

«Мог бы и солгать, между прочим».

Арине ни слова не сказал об их с Верой отношениях, видимо, по-прежнему настроен скрывать. Может, зря она раскрылась так сильно? Поспешила? Что она шептала ему в этой злополучной ванной? Что будет рядом, пока нужна?

«Он что, жалеет о чем-то?!»

Как всегда, с Беловым одни вопросы. Добыть бы сыворотку правды, опоить и провести вечер с пользой.

«Вик, общаться можно не только с помощью прикосновений, иногда и слова полезны!» – кричит Вера про себя, но вслух только вздыхает.

Грустно после его ответа, но ссориться сейчас нет смысла: Арина с минуты на минуту выйдет из ванной, любой разговор прервется.

– Часто у тебя подобные фотосессии? – спрашивает Вера, хмурясь.

Как бы так подтолкнуть его к поиску другого хобби? Хотя бы поменьше обнаженки… Умереть от ревности можно, зная, что он там иногда один на один с голыми девицами, позы им ставит.

Белов задумывается ненадолго, словно решает, какой ответ будет выгоднее.

– Постоянно, – усмехается. – Работа такая.

Провоцирует, паразит. Вера сейчас возьмет и поцелует его при сестре, пусть сам потом разбирается со своей семьей, выкручивается, как хочет.

«Понятно, милый мой, почему у тебя до сих пор не было нормальных отношений».

И дело даже не в шрамах. Попробуй-ка выдержи ежедневные проверки, любая сдастся. Вера закусывает губу, размышляя.

– Может, мне тоже испытать себя в роли модели? Душа в последнее время просит экспериментов, – говорит она задумчиво.

В комнату заходит Арина, кажется, она умывалась, пытаясь скрыть следы слез.

– О чем разговор?

– Да вот спрашиваю у Вика, может, посоветует мне кого-нибудь из друзей, тоже хочу фотосессию ню.

Белов недовольно прищуривается. Арина смеется:

– Так его и попроси.

Вик тут же охотно кивает, в глазах вспыхивает азарт. Нет уж, милый, не для твоего удовольствия был затеян разговор.

– С Виком неудобно. Но, кажется, Джей-Ви тоже фотографирует немного?

– Из него фотограф, как из меня летчик. Одно желание, и то похороненное где-то в прошлом. Он снимает тех, на чьи сиськи интересно посмотреть.

– Мне так не показалось, – доверчиво улыбается Вера.

«Ну, давай же, покажи хоть какие-то эмоции. Не буду я раздеваться перед твоими друзьями, но ты-то ведь этого не знаешь!»

– Хочешь, чтобы на твои фотки потом дрочили, валяй, – безэмоционально отзывается Белов. Потом поднимается, прощается и, еще раз напомнив Арине, чтобы была осторожнее, покидает квартиру.

И что Вера опять сделала не так? Пальцы сжимаются в кулаки. Она провожает его молча прищурившись, смотрит на закрытую дверь несколько секунд и тихо рычит от злости и бессилия.

– Ты чего там? – зовет Арина из комнаты.

– Бесит меня иногда твой братец, не передать словами, как сильно!

– Который из? – смеется подруга.

– Белов, конечно. На Кустова давно уже ровно.

Да и некогда думать об Артёме, когда такое чудо ревнивое, недоверчивое, с богатой красочной фантазией поселилось в сердце и заняло собой все мысли. Вчера засыпали, держась за руки, тихонько целовались, так как сил не было ни на что, просто радовались, что остались вместе, что справились. Зря Вера не проснулась раньше него. Пока спала, Белов успел что-то надумать, смотрел подозрительно.

Жаль, что эту ночь она проведут порознь. С его-то способностью накрутить себя, возможно, завтра Вик и вовсе ее из списка контактов удалит. Написать ему что-нибудь перед сном? Или обойдется? Разбаловала она его первыми шагами, пусть сам мучается, решается.

Аринку жалко. Сейчас нужно сосредоточиться на подруге, помочь пережить случившееся. Вера садится рядом с Кустовой, и они продолжают обсуждать нападение, постепенно переключаясь на более приятные темы, стараются отвлечь друг друга от грустных мыслей. Кажется, Арина не догадывается о чувствах Веры к своему второму брату. И к лучшему, наверное.

Утром от Белова ни одного сообщения, в течение дня он так же не соизволил ни позвонить, ни написать. День как день, на работе некогда переживать и накручивать себя. Леонова наблюдает – попробуй запереться с телефоном в подсобке. Сначала время завтраков, потом бизнес-ланчей, плавно перетекающее в вечерние посиделки влюбленных, занявших значительную часть столиков, и деловые встречи. Смена подходит к концу, пора домой.

Вот это сюрприз! Черный «Кашкай» ждет на привычном месте, Белов курит, отвернувшись, стоит спиной к служебному выходу. Как всегда, дает Вере возможность проскользнуть незамеченной. Это его-то Варя назвала насильником?! Если только он перед действием принудительного характера раз триста пятьдесят переспросил жертву: «Ты уверена?! То-о-очно не против?»

Нужно будет им поговорить на эту тему. Пусть знает, какие сплетни о нем распускают якобы друзья. Но не сегодня. Пока не стоит портить настроение. Рано.

Вера, как и обычно, садится в «Кашкай», ждет, пока Вик докурит и устроится рядом. Он одет в один из своих неформальных костюмов с претензией на строгость, белоснежную рубашку, тщательно выбрит. Должно быть, с работы.

– Устала? – Белов быстро и жадно оглядывает ее с ног до головы. Останавливается на глазах, улыбается нахально, как бы сообщая: «Да-да, детка, именно об этом я и думаю».

«Нет уж, сначала скажи что-нибудь нежное, там видно будет. Не выйдет у тебя сегодня свести все к сексу».

– Смотря для чего, – отвечает ему Вера, тоже улыбаясь.

– Для меня, – говорит Вик, не колеблясь и секунды.

– А что ты хочешь предложить? – Она смотрит на него внимательно.

«Белов, ну же, шагни навстречу. Я же осталась с тобой, несмотря на шрамы, доказала, что могу не обращать на них внимания».

Он разворачивается к ней, скрещивает руки на груди.

«Давай, решайся!»

– Арина все еще у тебя? – спрашивает он задумчиво.

Эх. Ладно, о Кустовой тоже стоит поговорить. Вера и так думает только о себе в последнее время. Ни на Арину, ни на Артёма, ни даже на Полину Сергеевну нет времени, слушает их вполуха. Кустов звонил, кстати, приглашал на день рождения матери, чтобы хотя бы там встретиться, поговорить. Интересно, как он себе это представляет? Белов будет сидеть отдельно, а Вера поддерживать его старшего брата, чтобы угодить их маме? Последняя весьма завуалированно, но довольно ясно дала понять при прошлом разговоре по телефону, что Вере всё еще рады в их доме, если та передумает и снова станет частью семьи. Частью семьи Кустовых, конечно, не Беловых.

В этом весь Артём: никуда без группы поддержки за спиной.

Вера смотрит на Вика, невольно хмурится. С каждым днем секреты даются тяжелее. Если бы только она могла поставить окончательную точку и вычеркнуть бывшего из жизни! Как бы это сразу все упростило.

«Вик, помоги же мне в этом, скажи, чего ты на самом деле хочешь». Но вместо этого вслух:

– Арина пока у меня, хочет переждать несколько дней, пока синяки станут бледнее, подживут. Не хочет маму пугать перед праздником, им и так несладко сейчас.

– Тогда ко мне, – заключает он, пожимая плечами, и выруливает на дорогу.

Вера откидывается на сиденье, довольно улыбается. Решился, наконец-то. Молодец.

– А сегодня скучала по мне? – интересуется Вик.

– Чуть больше, чем вчера, – пожимает она плечами.

Белов косится на нее недоверчиво, делает вид, что крайне увлечен дорогой – ни на секунду не оторваться. Первый раз за рулем, не иначе. Берет ее руку, сжимает.

– Кошмары… не снятся? – вдруг спрашивает.

Вера, конечно, понимает, о чем он, но делает удивленное лицо. Не будет его тело ей сниться, не позволит она. Только в эротических снах если, но какие же это кошмары? Почаще бы.

– Нет, а тебе? Я с Варей или Джей-Ви, например.

Вик фыркает, слегка ведет плечом. Не нравится ему эта тема.

– Оказывается, я ревнивый, – говорит он. – Не из тех, кто делится, – слегка нажимает голосом. Поглядывает в ожидании ответа.

Можно подумать, Вера из тех, кто позволит собой поделиться. Хотя после ее поступка в сауне будет глупо кидаться заверять, что она никогда и ни за что! Может, не стоило тогда? Сейчас кажется, что она могла бы придумать другой выход, менее вызывающий.